Я — здесь (Глава 5)

Он не стёр. Не стёр сообщение. Не стёр блокнот. Не стёр имя, написанное на камне. Он оставил. Как оставил кружку на подоконнике. Как оставил фото в кошельке. Как оставил чат, в котором никто не отвечает. Он не ждал ответа. Но он пришёл. Не громко. Не с объяснениями. Просто: «Привет». Он смотрел на экран. На это слово. На две буквы, которые стали мостом. Он не плакал. Он просто сидел. С чашкой чая. С кружкой, на которой кот смотрел на него, как старый друг. Он не стал писать в ответ. Не стал спрашивать: «Ты помнишь меня?» Он просто… оставил это слово. Как оставил блокнот на скамейке. Как оставил имя на камне. Как оставил след в песке.

Он встал. Открыл окно. Воздух был прохладным. С пылью, выхлопами, запахом дождя. Настоящий. Живой. Он вдохнул. Не раз. Два раза. Третий. Как будто учился дышать заново. Потом — взял блокнот. Тот самый. С одной буквой на обложке. С письмом, которое никто не получил. С запиской, которую он оставил в парке. Он открыл его. Перелистал. До последней страницы. И написал: «Я не знаю, прочтёшь ли ты это. Я не знаю, будет ли кто-то читать эту книгу. Но я знаю — я был. Я был здесь. Я пил чай из кружки с котом. Я писал имя на камне. Я оставлял блокнот на скамейке. Я говорил: „Я пришёл“. И, может быть, кто-то — тоже. Это не конец. Это — я». Он не подписался. Не поставил точку. Просто закрыл блокнот. Положил его на подоконник. Туда, где солнце касается бумаги.

Через несколько дней он снова открыл чат. Написал: «Я сидел у окна. Солнце было тёплым. Я не прятался». Отправил. Через час — прочтение. Через два — ответ: «Я тоже сижу у окна. Сегодня дождь». Он не стал просить больше. Он просто ответил: «Спасибо, что написал». И — закрыл телефон. Он не знал, кто это. Не знал, читал ли он блокнот. Не знал, был ли он тем, кто сидел у реки. Не знал, помнит ли он его. Но он знал одно: кто-то увидел. Кто-то ответил. Кто-то остался.

Он вышел. Не для того, чтобы быть замеченным. А чтобы заметить сам. Солнце на асфальте. Запах хлеба из ларька. Смех ребёнка на детской площадке. Старика, который кормит голубей. Он смотрит. Не мимо. Не в телефон. А — смотрит. И вдруг понимает: он не исчезал. Он просто перестал видеть. А теперь — снова видит.

Он останавливается у того самого ларька. Где впервые сказал: «Спасибо». Продавец узнаёт его. Кивает. — Как дела? — Нормально, — говорит он. — А у вас? — Да, как всегда. Он улыбается. Не из вежливости. Из-за того, что его спросили. Что он — не фон. Что он — человек.

Он идёт дальше. Не спеша. Он не ищет никого. Но вдруг — голос: — Эй! Он замирает. Сердце — в горле. Оборачивается. Человек с книгой. Тот самый. С парка. С камня. С книгой, на которой написано: «Оставь след — и иди дальше». — Я прочитал твою записку, — говорит он. — Ту, на скамейке. — Я помню, — отвечает он. — Ты не написал имя. — Нет. — А теперь можешь? Он молчит. Не потому, что боится. А потому что это — не для него. Он смотрит на реку. На воду. На следы своих ног, которые уже стёрлись. На камень, на котором больше ничего нет. — Я — здесь, — говорит он. — Этого — хватает.
Человек улыбается. Без слов. Просто кивает. И уходит. А он стоит. Смотрит. И впервые за долгое время чувствует: он не один. Он — не пропал. Он — не исчез. Он — здесь.

Но он не звонит. Не пишет. Не ищет. Он не знает, кто этот человек. Не знает, читал ли он его письмо. Не знает, помнит ли его. Он просто оставляет. Как оставил блокнот. Как оставил чай на столе. Как оставил кружку с котом на виду. Он не требует ответа. Он не ждёт признания. Он просто… остаётся.

И однажды — на скамейке — лежит другой блокнот. Тот же. След от стёртого слова. И одна буква на обложке. Он берёт его. Открывает. На первой странице — письмо: «Вы не помните меня. И я не виню вас. Я и сам почти забыл». Он не удивляется. Он просто садится. Кладёт свой блокнот рядом. И ждёт. Не зная, прийдёт ли кто-то. Не зная, заметит ли. Не зная, вспомнит ли.

Он сидит. Не двигается. Смотрит на пустую скамейку. На тропинку. На деревья, которые шелестят, как тогда. На тех, кто проходит мимо. Кто-то смотрит. Кто-то не замечает. Кто-то улыбается. Кто-то спешит. Он не знает, кто из них — тот, кто оставил блокнот. Может, это был он сам. Может, это был кто-то, кто тоже потерялся. Может, это был тот, кто читал его записку и понял: я тоже был.

Он не спрашивает. Не ищет. Не зовёт. Он просто сидит. С чашкой чая. С кружкой с котом. С блокнотом, в котором почти нет имён. И с надеждой, которую он больше не называет.
Проходит день. Потом — другой. Он приходит снова. Блокнота нет. Он кладёт свой. С открытой страницей. С тем же письмом. С тем же «Я — здесь». Уходит. На следующий день — блокнот на месте. Но теперь — на последней странице — одна строчка: «Я тоже был».

Он не знает, чей это почерк. Не узнаёт. Не пытается. Он просто берёт ручку. Пишет: «Я видел». И оставляет. На следующий день — там: «Спасибо». Больше ничего. Ни имени. Ни истории. Ни просьбы. Только два слова. И всё.

Он начинает приходить каждый день. Не для встречи. Не для разговора. А чтобы оставить. Чтобы знать: кто-то видит. Кто-то читает. Кто-то не ушёл.

Однажды он приносит две кружки. Ставит одну на скамейку. Наливает чай. Другую — себе. Сидит. Ждёт. Не зная, придёт ли кто-то. Не зная, заметит ли. Не зная, будет ли это тот, кто писал.

Проходит час. Два. Никто не приходит. Он не уходит. Пьёт чай. Холодный. Смотрит на пустую кружку. На пар, который исчезает. На след, который остался от дна на дереве. Он не убирает. Оставляет. Как оставил блокнот. Как оставил имя на камне. Как оставил чат, в котором никто не отвечает.

На следующий день кружка на месте. Пустая. Но рядом — чашка. С кофе. След от губ. Он не трогает. Не пьёт. Просто садится. Ставит свою кружку рядом. Пьёт. Молча. Как будто кто-то сидит рядом. Как будто они вместе. Как будто молчание — это тоже разговор.
Так продолжается неделя. Потом — другая. Они не видят друг друга. Не зовут. Не встречаются. Но каждый день — что-то новое. Блокнот с ответом. Кружка с напитком. Камень с надписью: «Здесь был». Потом — стёртой. Потом — снова написанной. Потом — книгой, оставленной на скамейке. Той самой. С надписью: «Оставь след — и иди дальше». Он берёт её. Не читает. Просто держит. Потом возвращает. Оставляет. Как оставил всё остальное.

Он не знает, кто это. Не знает, был ли он с ним в прошлом. Не знает, помнит ли его. Но он чувствует: кто-то делает то же самое. Кто-то не ушёл. Кто-то остался. Кто-то, как и он, не стёр.

Однажды он приходит — и видит: на скамейке лежит его старая футболка. Та самая. С лёгкой надписью, которую уже не прочесть. Он берёт её. Пыльную. Холодную. Следы от времени. Он не спрашивает. Не ищет. Просто надевает. Под курткой. Как будто это — не одежда. А память. Как будто это — не вещь. А признание: я был. и я вернулся.

Он садится. Пьёт чай. Смотрит на реку. На следы своих ног. На камень, на котором больше ничего нет. На пустую кружку. На чашку с кофе. На блокнот, в котором теперь больше нет писем, а только: «Я был». «Я здесь». «Я не ушёл».

Он не знает, будет ли это продолжаться. Не знает, когда закончится. Не знает, увидит ли он того, кто оставляет следы. Но он знает одно: он больше не один. Он не стёр. Он остался.

Он не стёр. Это не прощание. Это — след. И он знает: если кто-то придёт, он увидит. Если кто-то прочтёт, он поймёт. Если кто-то скажет: «Я тоже был», — значит, путь не напрасен. А пока — он сидит. С чашкой чая. С кружкой с котом. С блокнотом, в котором почти нет имён. И с надеждой, которую он больше не называет.