Он не пришел (Глава 8)

Он пришёл. Как всегда. С кружкой. С блокнотом. С тишиной, которую больше не боялся. Скамейка была пуста. Но не совсем. На ней лежал камень. Не тот, на котором он писал. Другой. Меньше. След от чернил. На нём — одна буква. И след от стёртого слова. Он не трогал. Смотрел. Потом — взял. Перевернул. На обратной стороне — рисунок. Карандашом. Стираемый. Дом. Река. Два дерева. Одно — с дымом из трубы. Он не узнаёт. Но чувствует: это — не чужой.

Он садится. Ставит кружку. Открывает блокнот. Пишет: «Я был. Я остался. Я не ушёл». Оставляет. Уходит. На следующее утро камень на месте. На рисунке — рядом с домом, нарисован второй. Меньше. С дымом из трубы. Он не знает, чей это дом. Но чувствует: кто-то добавил.

Он приносит две кружки. Наливает чай. Ставит одну на скамейку. Другую — рядом. Не на своё место. На место, где сидел бы другой. Он садится. Ждёт. Не зная, придёт ли. Не зная, увидит ли. Не зная, будет ли это тот, кто писал. Проходит час. Два. Никто не приходит. Он не уходит. Он сидит. Смотрит на пустую кружку. На камень. На блокнот. Он не знает, кто это. Не знает, был ли он с ним в прошлом. Не знает, помнит ли его. Но он знает одно: он не один. Он не стёр. Он остался.

Он начинает приходить чаще. Утром. До того, как в парке появляются люди. Снимает куртку. Оставляет футболку на скамейке. Не как вещь. Как приглашение. Как след. Как доказательство: я был. я остался. я вернулся. Иногда он пишет. Не письмо. Не имя. Просто: «Я помню». Оставляет. Уходит. На следующий день — там: «Я тоже». Больше ничего. Но — есть.

Он замечает: на песке, рядом с камнем, — след от босой ступни. Не его. Меньше. Он смотрит. Не трогает. Просто садится. Снимает обувь. Ставит свою ступню рядом. Смотрит. Две линии. Два следа. Один — свежий. Другой — его. Они не соприкасаются. Но — рядом. Он не говорит. Не улыбается. Просто сидит. Долго. Пока вода не накроет следы.

Он не знает, кто это. Не знает, был ли он с ним в прошлом. Не знает, помнит ли его. Но он чувствует: кто-то делает то же самое. Кто-то не ушёл. Кто-то остался. Кто-то, как и он, не стёр.

Он начинает приносить вещи. Не свои. Найденные. Старые очки. Не купленные. Сделанные. Скручены проволокой. С линзами от старых. Он кладёт их рядом с кружкой. Через день — их нет. Через неделю — на том же месте — лежат новые. Не купленные. Сделанные. С линзами от старых. Он берёт. Примеряет. Видит мир — не чётче. Но — по-другому.

Он приносит книгу. Ту самую. С надписью: «Оставь след — и иди дальше». Кладёт на скамейку. Через день — её нет. Через три — она возвращается. Внутри — закладка. На странице, где написано: «Ты не должен никому ничего доказывать. Ты уже здесь. Этого — хватает». На полях — пометка: «Я читал». Только это. Он не знает, чей это почерк. Но чувствует: кто-то сидел здесь. Читал. Остался.

Он начинает оставлять старые вещи. Фото из кошелька. Не показывает. Просто кладёт на скамейку. Через день — его нет. Он не знает, взял ли кто-то. Но чувствует: кто-то видел. Кто-то помнит.

Он не звонит. Не пишет. Не ищет. Он просто оставляет. Как оставил блокнот. Как оставил чай на столе. Как оставил кружку с котом на виду. Он не требует ответа. Он не ждёт признания. Он просто… остаётся.

И однажды — на скамейке — лежит другой блокнот. Тот же. След от стёртого слова. И одна буква на обложке. Он берёт его. Открывает. На первой странице — письмо: «Вы не помните меня. И я не виню вас. Я и сам почти забыл». Он не удивляется. Он просто садится. Кладёт свой блокнот рядом. И ждёт. Не зная, прийдёт ли кто-то. Не зная, заметит ли. Не зная, вспомнит ли.

Он сидит. Не двигается. Смотрит на пустую скамейку. На тропинку. На деревья, которые шелестят, как тогда. На тех, кто проходит мимо. Кто-то смотрит. Кто-то не замечает. Кто-то улыбается. Кто-то спешит. Он не знает, кто из них — тот, кто оставил блокнот. Может, это был он сам. Может, это был кто-то, кто тоже потерялся. Может, это был тот, кто читал его записку и понял: я тоже был.

Он не спрашивает. Не ищет. Не зовёт. Он просто сидит. С чашкой чая. С кружкой с котом. С блокнотом, в котором почти нет имён. И с надеждой, которую он больше не называет.

Проходит день. Потом — другой. Он приходит снова. Блокнота нет. Он кладёт свой. С открытой страницей. С тем же письмом. С тем же «Я — здесь». Уходит. На следующий день — блокнот на месте. Но теперь — на последней странице — одна строчка: «Я тоже был». Он не знает, чей это почерк. Не узнаёт. Не пытается. Он просто берёт ручку. Пишет: «Я видел». И оставляет. На следующий день — там: «Спасибо». Больше ничего. Ни имени. Ни истории. Ни просьбы. Только два слова. И всё.

Он начинает приходить каждый день. Не для встречи. Не для разговора. А чтобы оставить. Чтобы знать: кто-то видит. Кто-то читает. Кто-то не ушёл.

Он приносит две кружки. Ставит одну на скамейку. Наливает чай. Другую — себе. Сидит. Ждёт. Не зная, придёт ли кто-то. Не зная, заметит ли. Не зная, будет ли это тот, кто писал.

Проходит час. Два. Никто не приходит. Он не уходит. Пьёт чай. Холодный. Смотрит на пустую кружку. На пар, который исчезает. На след, который остался от дна на дереве. Он не убирает. Оставляет. Как оставил блокнот. Как оставил имя на камне. Как оставил чат, в котором никто не отвечает.

На следующий день кружка на месте. Пустая. Но рядом — чашка с кофе. След от губ. Он не трогает. Просто садится. Ставит свою кружку рядом. Пьёт. Молча. Как будто кто-то сидит рядом. Как будто молчание — это тоже разговор.

Так продолжается неделю. Потом — другую. Они не видят друг друга. Не зовут. Не встречаются. Но каждый день — что-то новое. Блокнот с ответом. Кружка с напитком. Камень с надписью: «Здесь был». Потом — стёртой. Потом — снова написанной. Потом — книгой, оставленной на скамейке. Той самой. С надписью: «Оставь след — и иди дальше». Он берёт её. Не читает. Просто держит. Потом возвращает. Оставляет. Как оставил всё остальное.

Он не знает, кто это. Не знает, был ли он с ним в прошлом. Не знает, помнит ли его. Но он чувствует: кто-то делает то же самое. Кто-то не ушёл. Кто-то остался. Кто-то, как и он, не стёр.

Он приходит — и видит: на скамейке лежит его старая футболка. Та самая. С лёгкой надписью, которую уже не прочесть. Он берёт её. Пыльную. Холодную. Следы от времени. Он не спрашивает. Не ищет. Просто надевает. Под курткой. Как будто это — не одежда. А память. Как будто это — не вещь. А признание: я был. и я вернулся.

Он садится. Пьёт чай. Смотрит на реку. На следы своих ног. На камень, на котором больше ничего нет. На пустую кружку. На чашку с кофе. На блокнот, в котором теперь больше нет писем, а только: «Я был». «Я здесь». «Я не ушёл».

Он не знает, будет ли это продолжаться. Не знает, когда закончится. Не знает, увидит ли он того, кто оставляет следы. Но он знает одно: он больше не один. Он не стёр. Он остался.

Он не стёр. Это не прощание. Это — след. И он знает: если кто-то прийдёт, он увидит. Если кто-то прочтёт, он поймёт. Если кто-то скажет: «Я тоже был», — значит, путь не напрасен. А пока — он сидит. С чашкой чая. С кружкой с котом. С блокнотом, в котором почти нет имён. И с надеждой, которую он больше не называет.