déjà vu и лист можжевельника

Год 2018. Во двор одной из новостроек въехал подержаный автомобиль синего цвета. Аккуратно припарковавшийся вдоль дома мужчина тридцати лет, открыв заднюю дверь, с любовью в глазах и голосом, рождающим нежность, он обратился к девочке, сидящей на заднем сиденье: «где папина маленькая принцесса?», опережая младшую сестренку из машины спешил выпрыгнуть мальчишка 7лет с открытой улыбкой и глубоким взглядом из самых недр детского сердечка: " Пап, а еще мы сегодня проходили букву «Ч», это как человек или например, частица! А ты какие слова знаешь на «Ч»?
— Чертенок и чудо! давай рюкзак.
Они подошли к подъезду, позвонили в домофон
Женский голос на том конце, как и каждый вечер, спросил:" это мои?!". В этом слове из трех букв было не сколько понятие принадлежности кого то кому то, сколько осмысленное понимание того, что они, те трое частичка одного целого- её. Сначала родилась она, а когда пришел Он, родилась новая Она, и уже потом в её чреве и его сердце родились этот мальчик и эта девочка. Друг для друга эти четверо были тем теплом, которое способно согреть в холод и тем самым ветерком в самую знойную жару. И только эти четыре сердца на всей земле понимали это коротенькое слово «мои» именно так, а не иначе.
В маленьком коридоре съемной двушки стояла молодая женщина, с кухонным полотенцем в руках. На ней были вырезанные под шорты старые джинсы и растянутая футболка с логотипом любимой футбольной команды мужа.
За ее спиной, в спальне у большого окна виднелась сушилка с выстиранным бельём, свежесть которого перебивал аромат домашних котлет, доносившийся из кухни. И в этом тоже была своя магия,- ведь и у нее в памяти еще сохранился вкус маминого борща и аромат бабушкиных булочек с корицей.
-как день прошёл?!
Обязательным ритуалом были поцелуи с детишками и пересказ значимых моментов прожитого ими дня.
-а теперь бегом мыть руки и за стол!
Она никогда не стремилась «казаться» для мужа лучше, чем есть, и чувствовала себя красивой вне зависимости от объема талии или груди. Однако уже второй вечер ей не давал покоя один эпизод из караоке-клуба, в который они на днях ходили с мужем.
Пока она обменивалась репликами с жеманными подружками его друзей, муж стал исполнять какую то песню, что то вроде:
"… Строишь глазки, столько страсти… Ты такая милая…
Твоё тело просто космос… давай поближе… Прошу потанцуй со мной..." Такой знакомый и понятный, он вдруг на несколько мгновений показался ей незнакомцем: его глаза по-другому щурились, и казалось отработанная обворожительная улыбка выдавала какой то тайный арсенал соблазнения. Она стала в микродеталях вспоминать то, что выражало тогда его лицо: он пребывал в состоянии не просто свободы, а имеющим право на ту самую свободу, эти чувственные жесты, магнетический взгляд(правда пока только на экран караоке). Она впервые на секундочку запуталась- ей сейчас хотелось его, ему какую то девушку-образ, и им вместе хотелось… И Л Л Ю З И Й???
— дорогая, ответь ей, она так мило наставивает
— что, извини?
-Доченька просит, чтобы именно ты подула на котлетку. Горячо!- говорит

… Горячо…
8лет назад:
— ты недооцениваешь его, я уверенна, Он всегда сможет заслонить меня. Он ветер для моих парусов, и он умеет так прикоснуться к моей душе, что именно тогда я верю в существование души, как таковой. И счастье в эти минуты мне кажется таким необъятным.
— единственное чего я хочу, чтобы ты не разочаровалась в нём… ведь больнее всего терять не любовь, а мечты что были с ней связаны…

Девочка взяла мамин мобильник, ловко пролистав страницы с бесполезными для нее приложениями, нашла заветный красный ярлычок и села напевать песенку про кошачье семейство. А мальчишка стал рассказывать про друга: " ему кажется что его родители бояться смотреть мультики. Он говорил, что когда они ему их ставят, то сами накрываются одеялом и дрожат под ним и дрожат". Они переглянулись, улыбнулись и папа игриво спросил маму
— дорогая, если тебе вдруг будет страшно, я готов «бояться» в любое удобное время.
Ей нравилась его щетина, и она любила покусывать его подбородок. Он, словно прочитал ее мысли, слегка прищурив правый глаз, он легко и мягко стал поглаживать отросшую щетину. Он как тот скрипач, водил смычком по струнам, но звуки готова была издавать уже она…
Утро в этой семье начиналось не с кофе, он любил целовать двух своих принцесс еще такими теплыми ото сна, он называл этот ритуал «мой заряд бодрости».
Потом обязательно вмешивался сыночек, любил затиснуться в это утреннее тепло и говорил «Яся твоя, а мамочка моя!» и они еще долго вчетвером валялись в постели и как гимн повторяли" кто команда?!- Мы команда!".

Отправив доченьку в садик, сына в школу, а мужа-
служащего страховой компании на работу, она ставила в старенький проигрыватель любимую пластинку и садилась к мольберту. Там у мольберта, на полотне она рождала радость, и только родив её, она начинала «писать на заказ», иначе диалога с миром не получалось.
Сегодня по обыкновению она включила музыку и села писать.
На белом полотне стали проявляться тени, затем складки одежды… но она не рисовала людей прежде… в каком то необъяснимом напряжении она стала писать картину словно «под чью то диктовку».
Всякий раз, когда ее спрашивали «как рождаются твои картины?», она отвечала «их рисует моя душа!»
Сегодня душа рисовала быстро, со всей страстью, и там между теней нашлось место и её сомнениям, которых в анамнезе хронически счастливой женщины прежде не было… закончив, она стала всматриваться… и вслух произнесла: «или дежавю или я уже жила в этой картине..»
Ей вдруг вспомнилась лекция в Венской Академии искусств о пророчестве в работах известных художников.
Историки и почитатели этого искусства всегда искали тайный скрытый смысл, оставленный авторами известных картин.
Она снова взглянула на холст и в некоторых фрагметах картины увидела цифры 1. 9. 6. 0. и перевернутые знаки Инь и янь… и ей показалось что есть у этой картины и внешний и внутренний смысл…

Дежавю, с франц. значит уже видел. Тебе кажется что ты уже бывал в этих местах, слышал эти звуки, как уже пережитая цепочка событий. и тогда тебе кажется, что эта попытка снова пережить этот момент дана тебе неспроста, и у тебя есть возможность что то изменить. Как второй шанс.
… Она стала вспоминать как они познакомились. Она тогда изучала французский, и после занятий отправилась на набережную, прихватив любимую книжку «Лист можжевельника»
В листве деревьев играл ветерок, и мысли волнами накатывали. на каменный бордюр напротив присел юноша, долго её разглядывая, вдруг решил заговорить с ней, обратившись с банальным на первый взгляд вопросом: «Извините, мы не знакомы?!»
На что она тут же ответила
«jamais vu", практикуя свой неплохой французский, т.е. никогда не видела.
А на следующий день у них состоялось их первое свидание. И им казалось, что когда то очень давно, они были разделены и вот снова встретились. Им хотелось говорить, говорить и говорить…
— … а каким бывает твой идеальный день? А если бы ты мог изменить одну вещь на земле, всего одну, что бы это было?..
И так они проговорили до позднего вечера, потом он проводил её до дому. А через четыре года их проводили в житейское море на маленькой шлюпке под названием «семья».
Из воспоминаний женщину выдернул телефонный звонок:
— милая, я задержусь сегодня. Ужинайте без меня. Много работы. Детишек заберет твой брат.
И повесил трубку. Просто повесил трубку.
Они всегда обращались друг другу, используя придуманные ими же не существующие словечки, и они служили чем то вроде пропуска в душу, такие пароли для надежности что ли. Услышав щелчок, оповещаюший о конце разговора, и не услышав пароль безопасности она на мгновение встревожилась, но после нашла у себя на экране приложение «галерея» и села рассматривать фотографии, любимым был альбом «наша команда»: Вот наш первенец и первая весенняя прогулка втроем(в этот день мы дошли до магазина с техникой, и решили что нам непременно нужно купить новенький пылесос), а вот наша четвертая годовщина свадьбы,- я в фате и мы оба футболках с надписью «я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда рядом с тобой», а вот наша поездка к морю, я в положении на нашу девочку, а вот фото, которая она сделала однажды за столиком в кофейне,- он кормит свою доченьку с ложечки, а рядом лежат весенние тюльпаны- красные с белой каёмкой, купленные у бабушки, торгующей у аптеки. А вот здесь мы собираем бумажные самолетики. «они лучше бумажных змей»- сказал тогда папа своим деткам… Помнится она тогда улыбнулась ему и прильнула сбоку, чтобы понюхать. К слову вся эта семейка была нюхачами. они тёрлись носом между ушком и шеей, и вдыхая друг друга они ощущали какую то очевидность того, что этот теплый запах он твой, родной. И даже в моменты наивысшего проявления чувств, они сначала нюхали друг друга, и только потом целовали, словно в этом запахе были растворены слова нежности. Они нюхали носик и пяточки своих детей, а дети любили тереться у маминых ушек, видимо им казалось, что местечко истощает ощущение покоя и безопасности.
Безопасность… Однажды, еще в период, когда они дружили, во время прогулки по мосту поздней ночью с ними произошла одна ситуация, объективно оценив которую, он смог защитить их от преступного посягательства хулиганов.
Вот, что она рассказала тогда своему брату:
— Он смотрел им в глаза хладнокровно и смело и это был единственный способ оградить нас от опасности. Когда всё закончилось, я поняла, что смогу доверить ему не только свою жизнь, но и жизнь наших будущих детей.
«Что могут значить эти цифры и знаки на картине...»- не унимался её пытливый ум.
Одним днем в душном офисе страховой компании, сотрудники которой по своему призванию стремятся защищать интересы тех, кто может в одночасье потерять ВСЁ. однако, не со всеми страховыми случаями были знакомы сами сотрудники:
-… я училась тогда классом меньше, помню как однажды, когда шла домой, за школой увидела двух мальчишек, оспаривающих право нести портфель одной девочки с двумя пышными бантами. Это были Вы. Вы казались мне тогда таким уверенным и взрослым.
Второй раз я помню, как была напугана, когда зашла в автобус и не обнаружила деньги за проезд. Видимо, карман прохудился и они выпали. Тогда именно ты, ой Вы заплатили за меня. Эти и другие эпизоды из детства часто вызывали во мне улыбку и одновременно грусть об ушедшем времени. Я рада, что сегодня пришла устраиваться именно в эту компанию! И снова встретила Вас!...- то была стройная девушка, не высокого роста, с необычным разрезом глаз и чем то неуловимым, что заставляло мужчин додумывать и фантазировать.
Но он так привык к своей понятной и родной жене, что эти гонки на звание доминантного самца в стае его абсолютно не интересовали.
И вопреки тому, что у его жены амплитуда эмоций всегда была максимальной- или максимально счастлива или так же максимально несчастна, причем расстроить ее могло всё, что угодно, и их отношения всегда были на пике, тем не менее ему было хорошо только с ней. На детях эти эмоциональные качели почти никак не отражались. Когда сын видел, что мамочка «раскачивает», он подмигнув отцу заговорщически говорил «сделай как просит мама». А вот капризы маленькой принцессы отец семейства принимал с особым трепетом и удовольствием! Но в конце непременно добавлял «как же она похожа на тебя!».

С каждым днём новая сотрудница находила повод пообщаться с ним за чашечкой чая в буфете. Подолгу смотрела на него и тут же отворачивалась в сторону, якобы смущенная непроизвольным проявления своей симпатии.
Часто по поводу и без восхищалась им. А потом как бы невзначай демонстрировала желание быть покорной, и всегда была благодарна даже за те крупицы времени, проведенные рядом с ним. У примерного и любящего семьянина поначалу стала зарождаться симпатия к этой девушке. Затем общение незаметно для него перетекло в стадию легкого флирта. А однажды он стал замечать в ней некую скрытую, слегка уловимую тайну или загадку и теперь ему так хотелось её… разгадать и разобрать её душу на молекулы…
Франция. Год 1960, в низине у подножья гор, у зарослей можжевельника с кистями в руках сидел красивый зрелый мужчина, который намеревался рисовать пейзаж, но увидев девушку у реки, которая казалось дарит свои мысли неторопливо уплыващему дню, -девушку со взглядом, способным даже изменить ход событий, он решил что не может не подарить миру красоту этого мгновения.
Именно такой он её и запомнит. Ему казалось что только её глаза умеют говорить и только её глаза он хотел рисовать отныне. и каждый раз закончив творение, он замирал, когда видел как оживал бездушный прежде холст.
Каждый день он рисовал одну её. Потом они поженились, и были счастливы: эти самые(теперь ему принадлежавшие) глаза она невольно закрывала всякий раз, когда от его ладоней шли горячие волны. Она изгибалась, смущая тахту, а он неспешно её соблазнял, неторопливо разжигая… Они были откровенны и телом и душой. Тени этих двух силуэтов впитывали это нечаянное счастье со всей присущей им страстью…
Прошло несколько лет, и ей все сильнее хотелось стать матерью.
— милая, но родить-не всегда означает стать матерью. Моя меня родила, но матерью мне так и не стала. Давай возьмем ребенка из приюта. Ведь ребенка можно родить и сердцем.
Они взяли девочку. Приручили волчонка. Учили её обнимать свою душу; обнимать их и целовать мир! С годами волчонок научился изливать свет своей души сквозь свои красивые глазки, которые папа-художник рисовал с особенным трепетом.
А еще его любимым занятием было наблюдать за тем, как его девочки готовили ужин. Поэтому вечерняя трапеза всегда была значимым событием в этой семье! А воскресные постряпушки пирожков!,- по этому случаю у них троих имелись одинаковые фартуки и поварские чепчики. В жизни влюбленного художника, который миновал уже две творческие вершины, каждая из которых была связана с женой и дочерью, наступил период спада, он стал утрачивать свою творческую силу, а вместе с ней и мужскую… И этот факт стал разрушать благополучие этой семьи. На кухне вместо следов от муки стала заметной былая копоть. И сам дом стал напоминать искаженное усталостью лицо. Так виделось хозяйке дома. Для их дочери мир оставался прежним, вот только родители стали реже обнимать друг друга и перестали целовать свой мир.
Правда была в том, что они понемногу стали отдаляться друг от друга — на одной стороне реки жизни оставался муж с дочерью, на другой всё ещё молодая жена художника… А меж тем в них привычно отстукивали удары те же самые три родных и любящих сердца…
Она вспоминала их первую близость. Безусловно она любила его «до», но потом вдруг неприязнь, словно он посягнул на что то сокровенное, на то что было ее благородной ценностью. Однако, со временем её плоть подружила их, и она не без удовольствия подчинялась ей. А он в благодарность отдавал ей душу.
Она решила, что снова сможет стать его музой. Окружив его заботой днём, она вдохновляла его и каждую ночь. Но близки они были отныне только душой, а прикосновений даже самых простых стали избегать, чтобы не ранить. Ведь это ранило и её и его.
И если когда то они были были бесплодны, то теперь им казалось что они и бесплотны. Тогда они нашли лучшее решение. Каким же может быть решение теперь…
Сама жизнь продолжала расставлять декорации и раздавать им новые роли.
К ней приехала ее кузина, шестой год оставашейся вдовой.
После ужина, когда все пошли спать, она намекнула, что для ночного чаепития с пирогом Киш Лорен у нее есть интересное откровение.
Она ведь сразу заметила, что сестра выглядит слишком уж женственной для безутешной вдовы.
… он сорвал с меня платье прямо у двери. Отравил меня любовным ядом… в ушах до сих пор его дикий стон…
Откровения сестры засели в её голове и с каждым днём стали завладевать её разумом и телом. Где то там внизу появилось томление или истома. Ей даже захотелось касаться себя.
Но она не переставала думать о своём муже, и надеяться… Со временем она стала ненавидеть саму надежду. Ведь она отдаляла ее от самого родного человека. Душой она продолжала принадлежать ему, а он давал ей только то, что мог…
Несколько месяцев спустя:
В то утро, он встал спозаранку, бесшумно собрался. Выпил чашку холодного чая, заваренного накануне. Сегодня был тот самый день- день, когда на его холсте впервые появился её облик. Он пошел к тому можжевельнику. «Из его шишек мы с дочей сварим сироп для выпечки пряников и я напишу натюрморт»( примечание натюрморт в живописи, как символ быстротечности и неизбежности)
По дороге домой, погруженный в воспоминания дня их первой встречи, он угодил в расщелину скалы… Он лежал, раскинув руки и глядя в небо. В его глазах осталась картина бескрайнего и бесконечно живущего надеждой неба, а в руках оставались листья можжевельника.

… Она долго молчала, пытаясь вырваться из этой реальности. Потом вдруг начала говорить:
— Этим утром, именно этим утром мы не сказали друг другу наши слова. Они были нашим паролем. наша близость была сильнее плотской…
… страшнее всего, когда хочешь заплакать — но понимаешь, что незачем,
хочешь сказать — но некому,
можно и остаться — но тебя самой уже нет… Он больше не учавствует в моём счастье… А значит и счастья нет.
между ними осталась недосказанность, эмоциональный долг и потому им суждено встретиться снова, чтобы разрешить давние вопросы…

В прошлом люди разбрасывали ветви можжевельника по дороге, чтобы душа покойного могла найти дорогу домой…