Клод, Клод

Бег по утрам полюбился мне с самого начала его освоения; прохожие переставали принадлежать времени трафаретно-подкожной спешки на работу всей заведённой жизни, ибо вперялись взглядами в сверхактивное Высшее Существо. В течении быстроты и лёгкости я успевал думать над жертвой себя ради светлого будущего, ведь каково это – успевать вопреки разумному доводу против – оно оценит. «Знаешь, что такое городские светофоры?» — иногда главное – спросить. Человек лет семнадцати преграждает путь, фонтанируя извинением за выплеск молодости перед «турбовинтовым самолётом», неорганизованный постарается исправить стойкое вертикальное положение виртуальной внимательности с отстранением к настоящему; группа подобных молодых людей не сравнилась с ним в грандиозности в сотые доли чего-то там позже. Тень норовит пересечь финишную прямую дворовой клетки, бить в плоскую грудь кулаками, наверное, кричать от восторга, чтобы мне менее и менее нравились цвета, о которых тьма лишь… мечтает. Сосед в пожелании доброго дня опять и снова служит великодушным напоминанием о пене для ванны, срок годности закончился, а использована бесконечно требовательная к финансовому состоянию молекулка объёма. И лестница в нашем доме, по мнению постоянного пользователя, нуждается в красивых девушках по левому и правому плечу, и вуаля! – подруги без зазрения совести скрывают косметические недостатки. Но я ничего не скрываю, говорю правду и плачу по счетам за квартиру на немыслимо каждодневном этаже, обитель досталась от предков с радостью возмездной передачи и долгим, как въедливый парфюм, счастьем за раннюю самостоятельность первого шага, хотя беговое свидетельство не означает разрыв и сожаление о пешем содеянном. Да нечто, допустим, значит почти профессиональная обувь продвинутой белейшим пиаром марки с дырочкой в плотной подошве; ни в коей мере не сверлю её претензией на качество ниже баснословной рекламной кампании, ни в коем… кошмарном сне через отверстие размером с микроскопический лунный кратер не проникает город дорог под ногами, с неровностями, влажным липким органическим следом, пылью от горения тел в атмосфере жизнедеятельности, практически эфемерно. Поэтому приходится усыплять бдительность золотоносных минут реального труда во благо всяческих комфортных личностных пластов принятием ванночки для ножек с солью, наслаждаться кристалликами многогранного удовольствия, остриё – драгоценность, и не идти по нему – становиться дряхлым, бросаться на прошлое. Целесообразность пребывания на земле мною давно поставлена под угрозу фатальной утраты; вот она входит в голову сквозь опасность повреждения никчёмностью, мой вес приобрёл нулевой концентрат. Однажды пробка от шампанского разбила лампу и сказала инстинктивное «прости, я больше не буду», не намерен и я разрастаться в убийцу проявленных сил в их пустых лабиринтах.