Право сильного (Глава 2)

Две недели прошли, растворяясь в рутине, выстроенной в точный механизм: подъём, завтрак, тренировки, уроки, тренировки, ужин и сон, если удастся заснуть. Мои навыки росли с пугающей скоростью. Аргус впервые бросил взгляд, лишённый презрения:

— Восьмой ранг. Редкость для новичка.

Прочие неофиты держались на девятом и десятом. Наш куратор всё ещё не объяснил нам, что значат ранги. Насколько я понял, чем ниже цифра, тем больше привилегий. С седьмого ранга открывался доступ к лучшей пище, мягким койкам, особым зонам для привилегированных.

Но мысли мои кружили не вокруг этого, а вокруг Шанти. В последние ночи он почти не спал, а когда удавалось задремать, его мучили кошмары. Я слышал, как он вздрагивал во сне, сжимал простыню и плакал, уткнувшись лицом в подушку. Я хотел ему помочь, но не знал как.

Аргус день ото дня умножал свою жестокость. Сперва хлестал нас стальной указкой по пальцам за малейшую оплошность, затем — удары кулаком. Его костяшки, твёрдые как болты, вминали плоть в суставы с глухим хрустом, будто дробили скорлупу. А руки жертв распухали в сине-багровые мешки. Он не орал, не грозился, просто работал — как мясник, разделывающий тушу.

Нас с Шанти это пока миновало, но тревога о том, что это может произойти с ним, пугала меня.

Сегодня Аргус милостиво даровал мне возможность подняться на верхние этажи, словно бросая кость псу, дабы усмирить его рвение. Это был всего лишь временный пропуск — редкий шанс для кого-то вроде меня.

Закончив очередную тренировку и получив разрешение, я прошёл через коридор и поднялся по винтовой лестнице. Вверху меня ждала массивная дверь с тяжёлыми латунными петлями. Я открыл её, шагнул внутрь и тихо закрыл за собой.

Здесь воздух был другим — тяжёлым, пропитанным ароматами миндаля, специй и ланолина, смешанного с запахом тёплого воска. Позолоченные стены отражали свет витражей, изображавших ангелов в смертельной схватке.

Не зная, куда именно податься, я решил просто следовать за остальными учениками, шагая по коридору. Холод стальных стен украшали развешанные картины в позолоченных рамах и безмолвные статуи нимф с пустыми глазницами.

Выйдя из коридора, я спустился в небольшой холл. Он поразил меня контрастом: после ржавых стен и тусклого света — обилие зелени. Вокруг меня тянулись заросли растений, перемежающиеся уютными уголками для отдыха, почти все из которых были заняты.

Впервые за две недели я ощутил тепло солнца на коже. Оно проникало сквозь стеклянную стену, открывая вид на двор — настоящий райский уголок: деревья, кусты, цветы… Казалось, что за стеклом другая реальность. На улице тоже стояли столики, а в самом центре этого оазиса располагалось кольцевое здание – кухня.

Я подошел ближе, рассматривая окно приема заказов. За стеклом виднелись лишь смутные очертания. Рядом с ним было вывешено меню на сегодня. Передо мной предстало кулинарное изобилие: салат с перепелиными яйцами и анчоусами, идеально прожаренная утиная грудка под соусом из черной смородины, дорблю с инжиром и грецкими орехами. Но большая часть этих деликатесов была недоступна для моего ранга.

Скользнув взглядом по недоступным блюдам, я направился к секции десертов.

«Вот оно», – подумал я. Шанти, этот сладкоежка, в отличие от меня, всегда за обе щеки уплетал оба наших десерта, которые нам давали по пятницам в приюте. А я и не против был, глядя на его довольное лицо.

В глаза бросились сливочные трюфели – шарики в кокосовой стружке. Несколько штук в изящной упаковке казались отличным подарком. И я сделал заказ.

— Извини! — окликнули меня, похлопывая по плечу. Я обернулся. — Ты уверен, что хочешь взять именно десерт? Тут можно разные блюда выбрать, даже на низких рангах.

Я пожал плечами.

— Это подарок для друга.

Незнакомка слегка улыбнулась. У нее были каштановые волосы, аккуратно подстриженные в боб-каре. Ее кожа светилась нежным персиковым оттенком, а большие, широко распахнутые карие глаза смотрели с наивной открытостью.

— Ты, наверное, из новеньких?

— Да, — ответил я, кивнув.

— Меня зовут Эллис, — она протянула руку. — А тебя как?

— Эон, — ответил я и пожал ей руку.

— Не подскажешь, какие десерты тут лучше брать? Я тут впервые, и хочется что-то хорошее взять.

— Ну, сливочные трюфели, которые ты взял, неплохие. А вообще, если хочешь, могу тебе потом подробнее рассказать. Только тут уж больно шумно из-за людей вокруг.

— Пойдём присядем за столик ближе к стене. Там не так шумно, — предложила Эллис, указывая на уютный уголок у самого ограждения. Мы направились туда, минуя несколько занятых столиков. Она выбрала место, где почти никто не сидел. Я последовал за ней, держа в руках упаковку с трюфелями, которую мне выдали из окна кухни. Устроившись напротив, она внимательно посмотрела на меня.

— А кто ваш куратор?

— Аргус, — произнёс я, чувствуя, как внутри всё сжимается при одном только упоминании его имени.

Эллис на мгновение замерла, затем медленно кивнула, будто подтверждая свои догадки.

— Оу… — протянула она, чуть склонив голову набок. — Я слышала о нём. Он был чистильщиком: занимался избавлением от трупов на заданиях, расчленением и другими мерзкими вещами. Но потом, говорят, его эго взяло верх. Он начал лезть выше, хотя, конечно, обладал неплохими навыками. Но он всегда был нестабильным, плохо контролировал себя и никогда не мог сравниться с настоящими кураторами. Однако почему-то его признали достойным.

Она замолчала, словно давая мне время осмыслить её слова. Я невольно опустил взгляд на свои руки, вспоминая удары его кулаков и холодный блеск стальной указки.

— Сначала он казался просто строгим, — проговорил я, сжимая пальцы в кулаки. — Но с каждым занятием он становится всё более агрессивным и нестабильным. Я боюсь, что однажды он сделает что-то похуже, чем просто ударить.

Эллис кивнула, её лицо стало серьёзным.

— Я понимаю твои чувства. Мой куратор, хоть и кажется ангелом по сравнению с ним, всё равно внушает ужас. Само это место… — она сделала паузу, глядя куда-то вдаль, — ужасно. Я не хочу быть здесь. Хочу вернуться к своим родителям.

— К родителям? — удивился я.

— Да, — твёрдо ответила она, её голос стал увереннее. — Мои родители не мертвы. Они пропали. Но я уверена, что они живы. Где-то там, за пределами Сивиллы. И они ждут меня. Ждут, когда я их найду.

Я задумался. Возможно, мои родители тоже живы. Но воспоминания были размыты.

— Возможно, мои тоже, — произнёс я медленно. — Я не помню ни их, ни то, как они выглядели. Лишь помню, как попал в приют.

Эллис мягко улыбнулась.

— Надеюсь, ты сможешь вспомнить и сможешь их найти. Хотя для этого нужно уйти из этого места.

Над нашими головами начали пролетать стаи птиц, оставляя за собой лёгкие тени на земле. Эллис подняла голову, следя за их полётом.

— Хотела бы я, чтобы у нас были крылья, как у них, — тихо произнесла она, словно обращаясь к самой себе, — чтобы мы могли лететь куда пожелаем, смотреть на мир, на его красоту… Чтобы сбежать отсюда и встретить снова наших близких. Чтобы быть свободными… как Серафимы.

Я нахмурился, услышав незнакомое слово.

— Серафимы?

Эллис удивлённо вскинула брови.

— У вас что, не проводят уроки по Лиафийской доктрине? — спросила она. — Это крылатые помощники Лиафы, которых она создала. Они судят людей за их поступки и помыслы, направляя их на искупление.

— У нас нет таких уроков, — сказал я, пожимая плечами.

— Странно… — пробормотала она, задумчиво глядя на меня.

Один из голубей опустился на край забора прямо перед нами. Мы с Эллис замерли, наблюдая за ним. Птица склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то, её серые перья блестели в лучах солнца.

— Красивый… — прошептала Эллис, словно боялась спугнуть его.

Я кивнул. Несколько секунд мы молча любовались им.

Внезапно тишину разорвал свист арбалетного болта. Голубь вздрогнул, издал короткий, полный боли крик и рухнул за забор.

Обернувшись, мы увидели группу подростков чуть старше нас. Один из них держал в руках арбалет, его лицо расплывалось в самодовольной ухмылке. Их громкий хохот эхом разнёсся по двору, заполняя пространство жестокой радостью.

— А на земле лишь подобный мусор и грязь, — тихо произнесла Эллис, её голос был холодным, но в нём слышалась боль.

Она смотрела на тех ребят, как на что-то далёкое и чуждое. Я молча наблюдал за ними. Эти подростки были другими. Они словно находили удовольствие в жестокости этого места, принимали её как часть себя.

— Неужели Лиафа так жестока, что хочет видеть подобных в рядах своих воинов? — проговорила она, качая головой.

Её слова звучали скорее как размышление, чем как вопрос.

— Главное — не уподобляться им, — ответил я, чувствуя, как внутри нарастает злость.

Но вместе с тем я понимал, что мы всего лишь дети, запертые в этом месте. Тысячи таких же, как мы, блуждали по этим коридорам, и всем нам была уготована одна судьба.

Эллис вздохнула, её взгляд стал мягче. Она снова посмотрела на меня, и в её глазах появилась лёгкая улыбка.

— Ой, кажется, мы заболтались, — сказала она, поднимаясь со скамьи. — Прости, мне пора идти на занятие. Было очень приятно с тобой познакомиться, Эон.

— Мне тоже, — ответил я, поднимаясь следом.

Она помахала мне рукой и направилась обратно к зданию. Я смотрел ей вслед, пока её силуэт не растворился среди других учеников. Затем перевёл взгляд на забор, где только что сидел голубь. Теперь там осталась лишь пустота.

Я собрался уходить, как вдруг рядом со мной раздался голос:

— Наконец-то святоша ушла. Теперь мы можем поговорить наедине.

Я обернулся. Рядом стояла девочка с серо-голубыми глазами и фарфорово-бледной кожей, густо усыпанной россыпью мелких веснушек. Её длинные пряди иссиня-чёрных волос, кое-где тронутые зеленоватой патиной, были заплетены в две небрежные косы, обрамлявшие лицо. Девочка с зелёными волосами… Я вспомнил её. Она стояла позади Аргуса на вступительной церемонии в Колизее, что-то в ней тогда привлекло моё внимание.

— Меня зовут Тейра, — произнесла она, её голос звучал холодно и отстранённо.

Я вопросительно выгнул бровь. Что ей нужно от меня?

— Давай начистоту, Эон, — она прищурилась, словно оценивая меня.

— Ты заинтересовал меня… Я хочу узнать тебя получше. Познакомиться, пообщаться.

Она положила на стол свою карту ранга.

— Бери что хочешь. Считай это… авансом.

Взглянув на карту, моё дыхание перехватило. Третий ранг… Один из самых высоких. Как такая, как она, может быть заинтересована во мне?

— Авансом? Полагаю, вряд ли это можно назвать бескорыстной помощью?

Тейра усмехнулась, склонив голову набок.

— Я же сказала — хочу с тобой подружиться. Ты великодушно потратил свой пропуск на друга, а я даю тебе свой, чтобы компенсировать это. Разве не справедливо?

Я взглянул на лежащую передо мной карту. Всё это казалось странным. Почему я? Что ей нужно? Но в её глазах не было ни насмешки, ни скрытого умысла.

Я поколебался ещё мгновение, но любопытство взяло верх. В конце концов, я медленно протянул руку и взял карту.

— Ладно, — кивнул я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Тейра лишь хмыкнула, наблюдая, как я встаю и направляюсь к кухне.

Я пробежался взглядом по списку и сделал выбор: утиная грудка с соусом из смородины. Поднос с едой оказался тяжёлым.

Тейра не двинулась с места, лишь молча наблюдала.

— А ты сама не хочешь?

— У меня идиосинкразия к мясу, — спокойно ответила она, но всё же села напротив, скрестив руки. — Не переживай за меня, приступай к трапезе, не буду тебя отвлекать.

Я кивнул и опустил взгляд на тарелку.

Утиная грудка выглядела безупречно — тёмная корочка, тонкий слой растопленного жира, блестящий соус из чёрной смородины стекал по бокам. Я взял вилку, надрезал кусок и поднёс ко рту.

Сочный, мягкий, насыщенный вкус. Тёплый жир растаял во рту, оставляя лёгкую сливочную текстуру, а затем проявилась сладковатая терпкость смородины, чуть кисловатая, но идеально сбалансированная.

Я не помнил, когда последний раз ел что-то подобное. Или ел ли вообще. В приюте еда была простой, безликой, порой резиновой и безвкусной.

Я невольно закрыл глаза, ощущая, как тепло еды растекается по телу. Я ел медленно, осознанно. Надрезал очередной кусок, смазывал его густым соусом и наслаждался этим мгновением.

Когда тарелка опустела, я отложил приборы и сделал глубокий вдох.

— Ну, как? — раздался её спокойный голос, слегка насмешливый, но беззлобный.

Я посмотрел на Тейру. Она всё так же сидела, опершись локтем о стол, и с лёгкой усмешкой.

Я облизнул губы, чувствуя на них остатки смородины.

— После такого сложно будет вернуться к обычным пайкам. Я начинаю завидовать высшим рангам.

Я уже собирался убрать поднос, когда у стола остановилась группа подростков, которых мы видели с Эллис.

Я уже собирался убрать поднос, когда у стола остановилась группа подростков, которых мы видели с Эллис. Парень с арбалетом, тот самый, что убил птицу, стоял впереди с самодовольной ухмылкой, в то время как остальные оставались чуть позади, явно ожидая развития событий.

— О, так ты у нас щедрая? Может, и нам возьмёшь? — парень с арбалетом протянул слова, и его голос звучал как вызов.

Тейра спокойно посмотрела на него, её глаза сузились, выражая холодное презрение.

— Я отклоню это предложение, — её голос был тихим, но каждое слово звучало чётко.

Парень хмыкнул.

— Думаешь, это просьба? Худая, маленькая, даже без следов боевых тренировок на руках, — думаешь, можешь свысока смотреть на тех, кто сильнее тебя, лишь из-за того, что у тебя тут есть покровители?

Тейра наклонила голову, глядя на него с любопытством.

— Задержи дыхание, — прошептала она мне.

Я не успел спросить почему. Она достала что-то из небольшого рюкзака. Щелчок — и в воздухе рассыпались едва уловимые частицы, похожие на пыль, но с едва заметным блеском.

Дыхание парня сбилось, его зрачки расширились, словно он увидел что-то невообразимое. Через несколько секунд он рухнул на пол, его тело дёргалось в конвульсиях. Остальные пошатнулись, их лица исказились от ужаса, а затем они один за другим повалились, издавая рваные, сдавленные звуки.

Они начали кричать. Не просто от боли — от ужаса. Их глаза метались, руки судорожно скребли воздух, будто пытались отбиться от чего-то невидимого. Один из них дёрнулся, отшатываясь от стены. Другой забился в угол, обхватив голову, его пальцы сжимались так сильно, что ногти вонзились в кожу.

Я смотрел на это, не в силах оторвать взгляд. Их крики становились всё громче, пронзительнее, искажаясь страхом. Будто каждый из них увидел нечто настолько чудовищное, что разум просто не мог это вынести. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки. Что она сделала? И что, если бы я не задержал дыхание?

— Что это?

Она отвечает ровно, почти академично, будто излагает формулу:

— Это Фобоксин — моё экспериментальное психотропное вещество. Его состав включает нейротропные алкалоиды, скополамин, Би-Зет и производные ЛСД, что создаёт у вдыхающего эффект «разрыва реальности»: мгновенная дезориентация, панический ужас и яркие, пугающие галлюцинации.

Я невольно сжал руки, ощущая, как холодок отвращения и любопытства пробежал по спине.

— То есть, оно может полностью изменить восприятие?

Она слегка наклонила голову, и в её голосе звучала смесь решимости и понимания:

— Эффект наступает через 15–30 секунд после вдыхания, пиковое состояние — через 2–5 минут. Жертва испытывает яркие зрительные и слуховые галлюцинации.

— И эта галлюцинация безопасна? Или это может окончательно разрушить разум?

— Относительно. Фобоксин нарушает нейрохимический баланс центральной нервной системы. Жертва почувствует, как адреналин, кортизол и острая дезориентация сливаются в единое целое. Головная боль, тремор… но ничего смертельного.

Шум столовой стих. Я взял упаковку с десертом для Шанти, а Тейра, не теряя ни минуты, схватила меня за руку и повела по тускло освещённым коридорам школы.

Мы мчались, пока не оказались перед неприметной дверью, за которой скрывалась просторная лаборатория, где холодный свет отражался от ряда аккуратно расставленных пробирок, колб и книг.

Мы остановились у длинного стеклянного стола, за которым Тейра сразу начала объяснять:

— Слушай, Эон, у нас совсем немного времени до начала занятий. Но если ты согласишься, я могу договориться с Аргусом так, чтобы сегодня вечером, когда ты освободишься, мы могли продолжить обсуждение здесь, в лаборатории.

Я почувствовал, как напряжение вновь сжимает сердце. Вспомнив о Шанти, чьи кошмары не давали ему покоя, я произнес:

— Я не могу оставить своего друга одного… Он не может заснуть по ночам и нуждается в поддержке сейчас.

— Я бы очень хотела провести с тобой больше времени здесь, чтобы показать тебе все детали исследования и обсудить наше сотрудничество. Если нужно, я найду способ, чтобы он быстрее уснул и не мучился.

— Я сомневаюсь в том, насколько безопасны твои методы. То, что ты делала с теми ребятами, вызывает тревогу.

Тейра сделала глубокий вдох и, понимая, что времени на споры нет, мягко сказала:

— Ладно, Эон, давай пока оставим это. Занятия уже начинаются, и тебе пора возвращаться. Сегодня вечером, если ты решишься, мы сможем всё обсудить подробнее. Я обещаю найти способ помочь и тебе, и твоему другу.

Её слова повисли в воздухе, когда я спешил вернуться к уже обычной рутине. Каждый шаг отдавался эхом в тихих коридорах, а мысли о том, что ждет меня вечером, тревожно перемешивались с чувством надвигающегося урока.

Быстро добежав до нашего с Шанти барака, я спрятал там сладкий десерт и побежал на занятие.

Я ворвался в тренировочный зал и быстро занял своё место за партой. Атмосфера здесь была напряжённой: каждый понимал, чем может обернуться ошибка. Через несколько секунд в зал вошёл Аргус. Его лицо было хмурым, а голос — холодным.

Он положил на стол кожаный чехол. Его пальцы, испещрённые шрамами, с металлическим щелчком расстегнули застёжки, и он вынул набор оружия для ближнего боя: короткий меч и тактический нож. Затем, обходя ряды учеников, он коротко объяснил:

— Сегодня мы отрабатываем навыки работы с холодным оружием. Вы уже знаете основы, теперь важно отточить скорость и точность. В бою нет места медлительности. Правильная стойка и равновесие — залог вашего успеха.

Аргус подошёл к одному из манекенов, установленному в центре зала, и назначил упражнение одному из учеников.

— Покажи, как ты наносишь удар, — сказал он, не скрывая недовольства, когда тот сделал несколько попыток.

После первой попытки Аргус резко ударил его по локтю — оружие выскользнуло из рук и с грохотом упало на пол.

— Ты недостаточно быстро проводишь удар. Если противник успеет защититься, ты упустишь момент. Повтори и сделай это быстрее.

Мальчик повторил движение, и Аргус кивнул, удовлетворённо отметив улучшение.

Подойдя ко мне, Аргус сказал:

— Эон, твоя очередь.

Я направился к манекену в углу, где вместо бронежилета была надёжная кожаная защита. Взяв тактический нож, я внимательно изучил схему, нанесённую на манекене и обозначающую уязвимые места. Собрав всю концентрацию, я нанёс удар в точно указанное место.

Аргус подошёл и внимательно осмотрел мой удар.

— Хорошо, но нужно больше силы. Следи за равновесием и не теряй концентрацию, — строго сказал он.

Урок продолжался. Под его наблюдением мы выполняли серию упражнений: отрабатывали быстрые удары, блоки и смены позиций. Каждое движение повторялось до тех пор, пока не становилось автоматическим — ошибок в бою быть не может.

Наконец, Аргус собрал оружие и, посмотрев на нас, сказал:

— Сегодня вы закрепили основы работы с холодным оружием. Завтра перейдём к отработке тактики групповых схваток. Помните: в бою каждое мгновение на вес золота. Работайте над скоростью и точностью.

После занятия мы с Шанти пошли в сторону нашего барака. В комнате, тускло освещённой лампой, царила безысходная атмосфера. Я заметил, что Шанти сидит на краю своей койки, уставившись в пол.

Я присел рядом.

— Шанти, я слышал, как ты плачешь последние ночи… Что с тобой?

Он не сразу ответил, словно пытался собрать в себе силы. Я знал, что Шанти носит в себе болезненные воспоминания, но сейчас он решился поделиться ими.

— Я был старшим сыном, но родители всегда отдавали предпочтение моему младшему брату. Всегда казалось, что его любят больше, чем меня. А мой младший брат… Он всегда пытался играть со мной: бегал за мной, тянул за руку, смеялся, искренне желая моего внимания. Но я его игнорировал. Мне казалось, что родительской любви достаёт только для него. Каждое его весёлое слово, каждый его звонкий смех напоминали мне, что я – лишний, ненужный.

— Однажды, когда он вновь стал приставать ко мне, я не выдержал. Вспыльчивость взяла верх… Я толкнул его. Это было мгновение, которое всё изменило. Он ударился головой о стол, и я услышал крики родителей, их лица были искажены от горя и гнева. Мама начала кричать: «Что ты натворил?! Он без сознания! Он же твой брат! Как ты мог? Смотри, что ты сделал! Если он умрёт, мы тебя… мы никогда не простим!»

Шанти замер, и я увидел, как слёзы начали течь по его щекам. Его голос задрожал, когда он продолжил:

— Потом случилось худшее. Пока его везли в больницу, наши родители, пытаясь добраться, попали в ужасную аварию. Брат, родители… Их больше не стало.

— После этого бабушка и дедушка отвернулись от меня. Даже не позволили прийти на похороны. Меня отправили в приют, где я остался один. Каждый раз, когда я ложусь спать, меня преследует мысль, что я виновен во всём этом. Я чувствую, что я… что я убил своего брата и родителей.

Сердце моё сжалось от этой боли. Я положил руку на его дрожащее плечо и, с трудом сдерживая собственные слёзы, прошептал:

— Шанти, послушай, — тихо сказал я. — Ты не мог знать, что всё так закончится. Ты был ребёнком, ты ошибся, как все мы. Ты не убил его специально, и ты не должен себя за это мучить.

— Но я знаю, что я его убил… Я виноват, Эон. Если бы я не завидовал, если бы любил его так, как должен был…

— Я знаю, что слова не смогут стереть то, что случилось, но я обещаю, что не оставлю тебя одного. Мы будем стараться идти дальше вместе, как бы сложно ни было.

Он обнял меня, и все мои сдерживаемые слёзы хлынули потоком. Я прижал его крепче к себе, пытаясь утешить.

Перед тем как уснуть, я тихо встал и протянул Шанти маленькую коробочку с десертом – сливочными трюфелями, которые я взял в столовой.

— Возьми, — сказал я, стараясь сделать голос ровным.

Шанти поднял коробочку, немного удивлённо взглянул на меня и, улыбнувшись, тихо сказал:

— Спасибо, Эон. Это очень приятно.

Он аккуратно открыл упаковку и стал есть трюфели. Его лицо немного смягчилось от сладкого вкуса, и я почувствовал, что, возможно, на мгновение боль утихнет.

В темноте двери нашего барака тихо открылись, и я услышал знакомый холодный голос:

— К тебе пришли.

Я поднял взгляд и увидел Аргуса, стоящего в дверном проёме, а рядом с ним — Тейру. Немного спустя я тихо вышел из комнаты, направившись в коридор, где меня уже ждала Тейра.

Я нахмурился:

— Я не пойду.

— Это не просьба, — холодно сказала Тейра, и я заметил, как Аргус смотрел на неё с едва заметным раздражением.

— У меня для тебя кое-что есть, — продолжила она сухим тоном.

Я почувствовал дрожь в сердце, понимая, что Тейра предлагает лекарство, предназначенное для Шанти. Я знал, что это может быть опасно, и последствия могут быть непредсказуемыми.

— Я не уверен, — сказал я, мой голос звучал сдержанно. — Это лекарство может навредить Шанти.

Тейра нахмурилась и ответила ровно:

— Оно поможет ему уснуть, чтобы боль и кошмары на время отступили. Это не эксперимент — я уже проверяла его действие.

Я задержался на мгновение, всматриваясь в её глаза, пытаясь понять, можно ли ей доверять. Страх за Шанти бился в груди, но я понимал, что сейчас нет другого выхода.

— Ладно, — сказал я, тихо соглашаясь.

Тейра вручила мне маленький пузырёк с лекарством.

Вернувшись в комнату, я подошёл к Шанти, который уже казался безмолвно спящим. Собрав все силы, я наклонился и прошептал:

— Шанти, выпей это, хорошо? Это поможет тебе…

Его глаза моргнули, и он слабым, но ровным движением взял пузырёк, выпил содержимое, и вскоре его дыхание стало ровным, а лицо смягчилось в безмолвном спокойствии.

Я остался на несколько минут, наблюдая за ним, прежде чем выйти из комнаты, оставив Шанти спящим. В конце коридора меня уже ждала Тейра.

— Эон, если ты хочешь защитить Шанти, тебе надо быть сильнее, чем Аргус.

— Если ты не станешь умнее и сильнее других, ты даже не сможешь прийти на помощь, когда на него нападут. Этот мир не прощает слабых: ты либо рождён гением, либо предназначен быть очередным трофеем для победителей.

— Тебе придётся отказаться от слабостей. Тогда ты будешь убивать без колебаний, не думая о чувствах. Если ты не изменишься, тебя легко могут уничтожить, и ты не сможешь защитить ни себя, ни Шанти.

— А что, если я рискну, и всё пойдёт не так? И я потеряю его навсегда…

Тейра сжала губы.

— Тогда, Эон, это будет твоя вина. Но лучше ты попробуешь изменить ситуацию, чем будешь стоять в стороне и смотреть, как его убивают.

— Поверь, я сделаю всё, чтобы защитить Шанти, даже если для этого мне придётся отказаться от всего, во что я верил.

Тейра кивнула.

Мы молча продолжили путь по коридору, и я ощущал, как страх и решимость смешиваются внутри меня.

Тейра остановилась, бросив на меня холодный, пронизывающий взгляд.

— Когда ты избавишься от своей слабости, Эон, я сделаю тебе настоящее предложение. Но пока ты слишком привязан. Это твоя слабость, и она рано или поздно тебя уничтожит.

Я сжал кулаки, но взгляд не отвёл.

— Я понимаю, но сейчас мне нужно вернуться к Шанти. Я хочу побыть с ним.

На мгновение её глаза сузились, как у хищника, который оценивает жертву. Затем она кивнула:

— Хорошо. Возвращайся. Но помни: время не на твоей стороне.

Я кивнул в ответ и, не сказав больше ни слова, развернулся и направился обратно по пустому коридору. Мои шаги эхом отдавались по стенам, а в голове всё ещё звучали слова Тейры. Я знал, что она была права, но внутри меня всё ещё тлела надежда, что я смогу защитить Шанти, оставаясь собой.

Я открыл дверь и тихо вошёл в комнату. Шанти всё ещё спал, его дыхание было ровным. Я осторожно лёг на свою кровать, чувствуя, как напряжение постепенно покидает моё тело. В темноте я слушал его спокойное дыхание, и это давало мне временное утешение.

Но в глубине души я понимал, что время работает против нас, и вскоре мне придётся сделать выбор.

Наступило утро. Мы с Шанти проснулись одновременно, когда наш сон был прерван громким сигналом. Молча умылись, избегая взглядов друг друга. Он быстро собрался и направился на тренировку, не проронив ни слова. Я остался в комнате, чувствуя, как внутреннее беспокойство сжимает грудь. Не в силах справиться с ним, я решил подняться на верхний этаж, чтобы снова взять для него что-то сладкое. Возможно, это хоть как-то скрасит его день.

Вернувшись, я оставил десерт на столе, аккуратно завёрнутый в бумагу. На мгновение я задержался, глядя на пустую кровать Шанти.

Я направился в тренировочный зал. Коридор, ведущий туда, был пуст и холоден. Звуки моих шагов гулко отражались от старых металлических стен. Воздух был пропитан запахом ржавчины и сырости, а тусклый свет ламп мерцал, словно предупреждая о чём-то.

Когда я открыл массивную дверь зала, меня встретил резкий запах пота. В дальнем конце раздался крик — пронзительный, полный боли. Под тусклым светом ламп я увидел Аргуса. Он стоял над Шанти, его движения были быстрыми и точными, как удары машины. Шанти, сжавшись в комок, пытался защититься, но его сопротивление было бесполезным.

— Оставь его! — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

Я бросился вперёд, вставая между Аргусом и Шанти. Аргус медленно повернул голову, его губы искривились в усмешке, полной презрения.

— Ты не понимаешь, где находишься, Эон, — его голос был спокоен, но в нём чувствовалась угроза.

Прежде чем я успел что-то ответить, его кулак врезался мне в грудь. Воздух вырвался из лёгких, и я рухнул на колени, задыхаясь. В глазах потемнело, но я попытался подняться. Второй удар, на этот раз в висок, отправил меня в пустоту.

Когда сознание вернулось, я ощутил ледяной холод металла, сковывающего мои запястья. Руки были прикованы к массивной стойке в центре зала. Вокруг царила кромешная тьма, и только эхо моего дыхания, прерывистого и хриплого, отражалось от стен. Голова гудела, а в висках пульсировала тупая боль. Я попытался пошевелиться, но цепи натянулись, звеня глухим металлическим звуком.

Уставший и измождённый, я закрыл глаза, чувствуя, как тьма снова накрывает меня. Последнее, что я услышал перед тем, как погрузиться в беспокойный сон, — тихий шёпот, доносившийся из угла зала.