Голос Берлина

Голос Берлина
Драматический этюд в одном действии.
Тусклое освещение. Берта в глубине сцены сидит на стуле, спиной к зрителю. Ганс сидит на авансцене, в углу, лицом к зрителю. Берта поворачивает шею.

Берта. Эти люди опасны, мои дорогие несмышленыши. Я давно живу с ними и успела изучить их довольно хорошо. Еще ребенком я начала замечать нездоровую атмосферу в нашем доме. Нет, моей отец не был алкоголиком, а мать не была шлюхой. Тут нет драмы. Но пытаясь понять, в чем все-таки дело я случайно… заговорила. Как это было не осторожно с моей стороны. Они потребовали еще слов. И еще. И еще. И еще и вскоре воздух пропитывался потом, стоило мне только открыть рот, для того, чтобы сказать какую-нибудь ерунду. Честно говоря, поначалу это довольно приятно. Мне это нравилось. Но очень скоро я наткнулась на факт, с которым не смогла мириться. Факт этот заключался в том, что все, что я говорю – никак не влияет на происходящее со мной. Тогда я начала петь, вместо того, чтобы говорить. Они начали аплодировать, вместо того, чтобы слушать. В 96-ом я побрилась налысо. Никто даже не обратил внимания. Как-то после выступления, ко мне приставал один француз. Я спросила его: неужели вас ничего не смущает? И знаете, что он ответил? (улыбается) Он ответил, подкручивая дурацкие усы: «elle ne savait pas» — она ничего не узнает. (смеется) Они опасны потому, что они знают куда больше вас. Они могут научить вас…
Ганс. Подлости.
Берта. (после паузы) Ты здесь?
Ганс. Безвкусице.
Берта. Мой дорогой брат, как давно ты приехал?
Ганс. Но самое главное…
Берта. Ты опять дурачишься…
Ганс. Они могут научить вас…
Берта. Хватит, Ганс, перестань.
Ганс. Смирению.
Берта падает в обморок, свет приходит в нормальное состояние.
Ганс. Каждый месяц я приезжаю в Берлин – навестить мою сестру. Мы с ней с детства близки и часто дурачимся, не обращайте внимания, Господа.
Он поспешно уходит, поправляя очки, в дверях встречаясь с господином в шляпе – это Освальд. Освальд берет Берту на руки и осторожно переносит ее на подоконник, где она начинает дремать свернувшись калачиком. Освальд смотрит на нее какое-то время, а потом осторожно будит.
Освальд. Проснись, любимая.
Берта. Это ты?
Освальд. Я.
Берта. Мне снился ужасный сон.
Освальд. Какой?
Берта. Не помню.
Освальд. Тебе всегда сняться плохие сны, когда ты засыпаешь на подоконнике. Пора бы уже прекратить это ребячество. Ты уже не девочка.
Берта. Я знаю.
Освальд. Пойду, приготовлю завтрак.
Берта. Нет. Побудь со мной.
Освальд. Если хочешь…
Берта. Хочу. Ты устал после ночной смены?
Освальд. Не очень сильно.
Берта. Как бы я хотела, чтобы ты меньше работал и больше времени проводил со мной.
Освальд. Ты, в сущности, такой ребенок.
Берта. Тю. (улыбается)
Освальд. Бог ты мой. Я специально это запомню. Потом у тебя будут концерты. Тебя позовут петь в оперу. Ты будешь собирать полные залы напыщенных идиотов, напишешь автобиографию и тут бабах! Сенсация! «Покорительница всех жанров, первый голос Берлина, несравненная Берта Зиглер говорила когда-то «ТЮ»! И скандал на всю Европу. Как тебе?
Берта. Тю. (улыбается)
Освальд. (улыбается ей в ответ) Ты совершенно несерьезна. (целует ее) Как тебя можно не любить?
Берта. У некоторых все же получается…
Освальд. Я все таки пойду что-нибудь приготовлю – ужасно хочется есть. (целует ее еще раз идет на кухню)
Берта. Ты думаешь мы удачная пара?
Освальд. (останавливаясь) ну конечно!
Берта. По статистике…
Освальд. Статистика не имеет ничего общего с реальной жизнью, сколько раз тебе повторять!
Ганс. (он неслышно появляется на пороге посреди разговора) Но вы все-таки попадаете под нее.
Освальд. (после паузы) пошел вон.
Ганс. Билеты на поезд были слишком дорогими, чтобы я вот так взял сейчас и ушел. Я же не на соседней улице живу. Мне нужно поговорить с сестрой.
Освальд. С чего вдруг?
Ганс. У меня к ней деловое предложение.
Освальд. Катись.
Берта. Нет, пусть скажет!
Освальд. Ты серьезно?
Берта встает подходит к Освальду и дает ему сильную пощечину
Ганс.(проходя внутрь) В сущности он – животное.
Берта. Он – мое животное.
Ганс. Довольно милая квартирка. Хорошо устроились! Какой чудесный диван! И занавески к нему подходят! А это, о Боже, что это?
Берта. Прекрати паясничать, иначе я тоже начну.
Ганс. Это Ван Гог? Или Ренуар? Все время их путаю, знаешь ли…
Берта. Ван Гог.
Ганс. Гм….
Берта. Мы недавно переехали.
Ганс. Стулья, как я полагаю, украли…
Берта. Да.
Ганс. Он не очень умелый вор, если в вашей квартире всего два стула.
Берта. Ты что-то говорил о предложении.
Ганс. Ну да. Предложение очень серьезное.
Освальд падает.
Ганс. Крайне серьезное предложение.
Берта. Какое?
Ганс. В сущности никакого.
Освальд встает.
Ганс. Никакого экономически выгодного.
Освальд падает.
Берта. Выпьешь чего-нибудь?
Ганс. Чего например?
Берта. (улыбаясь) яду.
Ганс. Чуть позже. (после паузы) Неужели тебе нравится так жить?
Берта. Это называется жить честно.
Ганс. Он тоже живет честно?
Берта. Я говорю о другой честности.
Ганс. Ах ну да.
Берта. Ты меня уже утомил.
Ганс. Да плевал я. Мы должны успеть – иначе все места в лодке будут заняты!
Берта. Какая еще лодка?
Ганс. Так называется Кабак.
Берта. Я слишком хороша, для кабака.
Ганс. Я тоже.
Берта. Это все? Тогда я разрешаю Вам удалиться.
Ганс. Ты что тупая? Концертная программа начинается в десять, сейчас – половина десятого!
Берта. Я тебя сейчас ударю.
Ганс. Мое предложение — да или нет.
Берта. (после огромной паузы) ты ничего не предложил.
Ганс. Разве? По-моему я предложил даже больше, чем могу себе позволить. (после паузы) Я уже договорился. Тебя пустят на сцену на 15 минут, в перерывах между номерами. А потом мы хорошенько это отметим.
Берта. Как это понимать?
Освальд встает.
Ганс. (указывая на него) вот как. (кричит показывая на стены) ВОТ КАК! ВОТ! (толкает Освальда, тот падает) ВОТ КАК ЭТО ПОНИМАТЬ!
Берта. (поднимая Освальда) Какое твое собачье дело?
Освальд. Ты от меня уходишь?
Берта. Помолчи.
Ганс. Раньше мы всегда жили в неизвестном завтра – и нам это нравилось.
Берта. Все изменилась.
Освальд. Я ухожу. (остается неподвижным)
Ганс. Нам ведь может повезти сегодня. Именно сегодня мы можем вытянуть счастливый билет!
Освальд падает.
Берта. Освальд, мне надо выпить.
Ганс. Мне тоже не мешает.
Берта. Обойдешься.
Ганс. Пей и пошли. Сегодня там будет много французов
Берта. (Гансу) Но он такой красивый. Он столько для меня сделал. Я почти люблю его.
Освальд встает, достает из внутреннего кармана флягу протягивает ей, но в последней момент одергивает руку.
Освальд. Берта, ты не должна уходить.
Берта. Я не уйду – Мне некуда идти. Дай мне выпить.
Освальд. (после паузы) ХРЕНА ЛЫСОГО, СУКА! (выпивает все до дна, падает)
Ганс. Ну что? Теперь легче?
Берта. Это уже не первый раз. (Подходит к Освальду) Помоги мне.
Ганс. Мы выбросим его из окна? (Берта бросает на него гневный взгляд, Он помогает ей положить Освальда на подоконник)
Берта. У него просто не было других слов.
Ганс. Таким как он не положены монологи.
Берта. Там будет кто-то особенный?
Ганс. (Пожимает плечами) Откуда мне знать?
Берат. У меня давно уже нет голоса.
Ганс. Мы идем не ради того, чтобы преуспеть. Мы – вымирающий вид мечтателей, не сумевших перестроится под окружающий мир.
Берта. А я просто хотела петь… И никогда… НИКОГДА Я БЫ НЕ СВЯЗАЛАСЬ С ЭТИМ СБРОДОМ!!! (плачет) Я тебе наврала. Он никакой не вор. Он работает на заводе.
Ганс. Тем лучше. Пошли.
Берта. Я вспомнила, что за сон снился. Мы были в каком-то странном месте, кругом темно и накурено. Я рассказывала о себе и тут появился ты и все испортил.
Ганс. Ты свалилась в обморок.
Берта. Потому что ты говорил такие ужасные вещи!
Ганс. Ничего другого я обычно и не говорю.
Берта. (останавливается) Подожди. Откуда ты знаешь, что я упала в обморок?
Ганс. Потому что это было прошлым месяцем, в кабаке в Кройцберге.
Берта. Как?
Ганс. Давай не будем нарушать наш привычный ритуал всякими глупостями. Сегодня у нас должно все получится. (уходит)
Свет приобретает свой первоначальный вид, Берта садится на стул в глубине сцены. Освальд на тот, что ближе к зрителю.
Берта. Мой брат еще ни разу не упускал возможности напиться в конце месяца. Каждый раз, после того, как в конторе им выдадут зарплату, он снимает галстук и мчится на вокзал стремясь покинуть свой никчемный, провинциальный городок. Он приезжает ко мне, сорит деньгами, убеждая меня поступать так же. Мы уговариваем владельца какого-нибудь заведения пустить меня на сцену. Я пою. Он аплодирует. После мы проводим ночь в кабаке, мы очень любезны и обходительны. Мы знаем себе цену. Мы – Надеемся на удачу, ведь вдруг в куче мусора, которую мы так щедро поим, нечаянно окажется человек, способный оценить нашу тонкую игру. Но человека нет…
Освальд. И не будет.
Берта. Мой дорогой муж… Как давно ты здесь?
Освальд. Его никогда не будет.
Берта. Опять ты дурачишься, мой милый…
Освальд. И Я снова уведу тебя в наш дом.
Берта. Прекрати пожалуйста…
Освальд. И мы будем жить там, пока не состаримся.
Берта. (кричит) Нет!
Освальд. Тебе уже хватит – идем. (встает и уводит ее прочь)
Берта. Еще только один бокал, дорогой. Еще одна, последняя песня… (к зрителям) Вы ведь хотите послушать? Кто-нибудь хочет послушать? Хоть кто-нибудь?
Свет гаснет. Конец.