Секретарь

Жил-был Секретарь. С самого детства ему говорили, что это благородно: быть образованным, делать работу, которую дают, отлично, получать похвалу за это и от начальника, и от родных. А вот бабушка его была уверена, что важна похвала других, а не семьи, поэтому на праздники внуку она дарила простые вещи, а вот своей любимой внучке – красивые кофточки и платья. Секретарь не расстраивался: зачем ему все эти рюшки и кружева?

И так жил Секретарь: долгое время усердно учился, работал, писал. Его хвалили, знали, что он ответственный и всегда делает свою работу отлично. И постепенно отдавали Секретарю прочие задания. Он же гордился собой: «Вот, я лучший работник! Мне доверяют»,

А за окном в маленьком кабинете Секретаря проходило время, а недавно оно стало лететь и пролетать мимо него. Он не замечал ни осени, ведь тогда надо было писать годовой отчёт, ни зимы, когда составлял план для всей компании, ни весны, когда все уходили в отпуск, а Секретарь сидел в кабинете и писал, писал, писал… Лишь летом он давал себе время, чтобы почитать новости, погулять у здания компании, сходить домой за новым пиджаком, навестить друга Смотрителя, который часто не ходил на свою работу, предпочитая распивать чай на своей даче и рисовать открытки для детей, хотя начальству он никогда не попадался за прогулы. И часто Смотритель проводил время со своим директором, у него на даче, рассказывая про свои чайные наборы, которые он сам собирает в лесу.

Смотритель каждый раз, когда друг его навещал, учил его истинам жизни, по которым существовал сам. Секретарь всё запоминал, но никогда не применял на практике. До последней недели, когда он вдруг понял, что его работа не несет никакого толка. Кому нужен отчёт о проведенной уборке кладовой, в которой хранятся только ручки Секретаря и чернила? Он и сам прекрасно знает, сколько там чего: закупает же каждый месяц на остаток зарплаты. А кому нужен план работы по проведению чаепития во время перерыва? Секретарь помнил, как выводил строчки черным карандашом, укладывал все ровно, а нашёл свою работу у дворника, который крутил самокрутки из них. Сказал тогда, что сам начальник отдал, похвалился этим. Да кому ж было б неприятно, раз сам Владимир Занятой перебросился с вами парой слов!

И Секретарь перестал работать хорошо, не стал здороваться с коллегами, которые никогда не отвечали на его приветствие, перестал улыбаться каждому в компании. Он стал угрюм, но бабушке писал, что все отлично на работе, зарплату платят, хоть постоянно задерживают и много берут на капитальный ремонт.

Однако долго Секретарь так жить не смог: стал злиться, ругаться, работу задерживал. Но даже это не спасло его здоровья: он вдруг сильно заболел, кажется, сошёл с ума. Так утверждал врач, когда Секретарь в горячке кричал: «Да на что мне ваши письма к уборщицам, которые опоздали на работу? Не буду я больше писать отчёт годовой – все равно сгорит вместе с табаком у дворника!».

В больнице ему прокапали валерьянку, дали почитать устав компании, Секретарь переболел. Вернулся на работу. Снова писал, писал, писал… Только пил теперь кофе, без сахара, на сахар не хватало. А работы прибавлялось.

Секретарь терял свою жизнь, пока Занятой дегустировал новый ромашковый чай: «Успокаивает! Хорошо! То, что нужно после тяжелой работы! Эх… Красота!».