In Vino Veritas

— Да где-што оно-што бы-што?!!! Шёрт его поберишто! — Старуха пришепётывала, сморкалась, плевалась, чесалась и всё глубже зарывалась в недра необъятного сундука.
Сундук был огромен. Почерневшего дерева, окованный по углам ноздреватым железом. Из уважения к почтенному возрасту сундука мне даже захотелось снять перед ним шляпу. Впрочем, шляп я отродясь не носил, а, посему, ограничился тем, что запустил пятерню в волосы и почесался.
Полагаю, что старуха была не на много моложе сундука. Одета она была в засаленную чёрную телогрейку. Из дыры на спине торчала вата. Задравшийся подол синей полотняной юбки являл миру огромные стоптанные кирзачи. Голенища сапог были коротко обрезаны. Седые патлы покрывал шерстяной платок в серо-коричневую клетку, завязанный под подбородком.
— Бабушка, что вы ищете? — спросил я. Не спросил, — проблеял.
«Боюсь я её, что ли?! Похоже на то…»
— Да шмышл-то жишьни. Сам жешь прошил жешь, — пробурчала старуха куда-то в сундучные глубины.
Между тем, гора извлекаемых старухой вещей росла с каждой минутой. Тут были: мятый самовар в медалях; ржавый чугунный утюг; пара атласных розовых туфелек; зубастая деревянная штука («рубель» – невесть откуда всплыло в памяти); катана в лакированных ножнах; какое-то парчовое тряпье; седой парик с буклями; малахитовый письменный набор с Чапаем и Петькой; школьный телескоп без линз…
Вытащив из чрева сундука очередную дрянь, истинное предназначение которой мне определить не удалось, старуха на минуту замерла, а потом, хрипло вскричав: — «Ага-га-што!» — с хрустом разогнула скрюченную спину.
Чёрный котище, до этого мирно дремавший на колченогом венском стуле, с мявом пырскнул в открытое окно. За окном мирно шелестели листвой тоненькие берёзки, по лугу, из края в край, шли косцы, дружно взмахивая косами. Яркое утреннее солнце весело сверкало на лезвиях их литовок.
В комнате, между тем, сеялись пылью сумерки. Радостный свет не проникал в мрачное царство, весенний берёзовый шелест-ветерок замирал на пороге.
Старуха обернулась, сжимая в руке склянку зеленоватого мутного стекла. На дне склянки плескалась тёмная маслянистая жидкость.
— Это и есть тот самый «In Vino Veritas»? В этом пузырьке, что ли, жизни смысл? — за ироничностью тона я пытался скрыть дрожь голоса. (Тщетно).
— На што, держи-што, раш прошил-што, — старуха внезапно оказалась рядом и ткнула пузырёк прямо мне в лицо.
От неожиданности я дёрнулся и проснулся. Потёр онемевшими ладонями лицо. Даже на ощупь лицо было морщинистым и комковатым. «Ужас, — со стоном, с трудом ворочая шершавым языком, промямлил я, — опять уснул, не раздеваясь». Хорошо хоть пиджак снял да избавился от удавки галстука.
А здорово я вчера нажрался! Всё шеф — терабайт ему в задницу — со своими тостами: за завершение проекта; за щедрого заказчика; за лучшего программиста конторы. И отказаться нельзя — «пей до дна, в глаза смотри».
И ладно бы пойло приличное выкатил бизнесменишка великий, а то так, бюджетненько: что-то мерзкое, похожее на «Каберне».
Господи, как же мне все это настоебитело! Бестолковые заказчики, двух слов в ТЗ связать не могущие, но требующие «чтоб было всё красиво, чтоб само работало». Шеф, готовый нет, не удавиться за копейку — подчиненных за копейку удавить.
Я прошел на кухню, пошарил в прохладном свете «Indesit`a». Вопреки названию, «Мягков» пошел жёстко, наждачно. Я икнул и с трудом сдержал позыв. «Делай два» — скомандовал я сам себе, и, раздевшись, забрался под душ.
«Контрастный душ — спасенье душ!» — скаламбурил привычно. Отпустило. Когда в третий раз переключил воду с кипятка на ледяную, припомнился давешний сон. «In Vino Veritas» — задумчиво повторил я. Закрыл краны, растерся полотенцем.
«In Vino Veritas»… И вдруг меня прорвало!
— Надо, к чертям собачьим, бросать столицу, — одеваясь, бормотал я себе под нос программу-максимум, — возвращаться на малую родину! Купить домик. Непременно чтоб с большим участком. Разводить виноград, делать вино. У папы когда-то, царство ему небесное, отличное вино получалось! Со временем можно будет еще землицы прикупить. Под виноградник… Жена, дети, всё пучком будет… Что я, как бобик — всё один да один. Пашу на чужого дядю, бухаю…
Мечты мои прервал телефонный звонок:
— Вован? Куда вчера пропал-то резко? Слышь, мы тут нового лопуха окучиваем! Проект обещает быть грандиозным! Ляма полтора поднимем, я думаю! Жду в офисе к тринадцати!
— Да, шеф, — хрипло промямлил я, натягивая мятые брюки.