Арка

После полутора часов смакования ароматного дыма и «Балтики-семерки» за шестьдесят рублей я вышел из кальян-бара на Московский проспект. Слишком много времени я в этом году провел в подобных заведениях, а уж о деньгах я вообще молчу. Но я не видел другого выхода. Легкое головокружение от сладкого табака и хмеля заставляли меня на минуту почувствовать себя живым. Иногда даже бывали моменты, когда я казался себе эдаким Тайлером Дерденом, стремящимся к саморазрушению. Особенно часто они случались в самом начале — год назад. Со временем подобные настроения стали понемногу отступать.
Сегодня эти мысли, по всей видимости, так же решили обойти меня стороной. Ну и слава Богу! Хороший признак того, что все по крайней мере перестает катиться под откос.
Первая декада августа — начало конца лета. Закат похож на такие, про которые часто пишется в текстах для школьных диктантов по русскому языку. Одним словом, восхитительный.
Домой идти не хотелось, поэтому я решил сделать неслабый такой крюк. С Московского я свернул влево по Фонтанке и пошел в сторону верфей, изгибающихся темными стальными ручищами на фоне неба. Глядя на них, я почему-то размечтался. Представил, как я буду показывать нашей дочери свой любимый город. И, проходя мимо верфей, она непременно испугается их. А я обниму ее и ласково шепну на ушко, что, когда папа рядом, у нее нет причин для страхов. Осталось только перетерпеть несколько лет, пока папа далеко.
В таких раздумьях я прошел с десяток уютно обшарпанных кварталов, до которых никогда не добираются толпы забугорных болтливых туристов с айфонами, за что я и обожаю эту часть города. Главной целью моей прогулки была арка над Новой Голландией. Я вдруг подумал о том, видела ли ты ее несколько лет назад, когда приезжала в Питер. Наверное, нет. Надо ее для тебя запечатлеть. Жаль, что на моем дряхлом телефоне такая никчемная камера. Ну ничего.
Я не успел дойти пару сотен метров до арки. Начался ливень. Нужно было любой ценой сделать фото. Хоть я и понимаю, что это нисколько не изменит твоего ко мне отношения, мне все же иногда хочется сделать для тебя что-нибудь. Тем более, я знаю, как ты любишь такие красивые места. Я достал телефон и включил камеру. Сумерки сгущались. Включили уличное освещение. Фонарь на набережной светил крайне неудачно для меня. Дождь густыми струями заливал мои глаза и объектив. В кадре было видно лишь размытое зарево на темно-сером фоне. И я понял, что ничего не выйдет.
Я понял, что никогда не вернуть то время, когда ты писала мне стихи. Черт, зачем ты их мне писала?! Все из-за них! Говорят, что нельзя ни о чем жалеть. Вот только как этому научиться?
Дождь не заканчивался. Мимо меня весело проскакала с зонтиком и в резиновых задорная барышня лет двадцати, наслаждаясь каждым моментом своей молодой и, как может показаться, беспечной жизни. Я поймал себя на мысли, что завидую ее зонтику, сапогам и беспечности. Нужно было идти домой. Мне предстояло пройти еще два километра под проливным дождем.