Трудные дни

Слёзы уже давно высохли, но боль по-прежнему сжимала сердце. Мысли со скоростью света проносились в голове, но, ни одна из них не приносила облегчения. Везде был тупик, из которого она не находила выхода. Оксане не хотелось жить. Она посмотрела на часы: уже три часа она здесь, в старом городском сквере. Ветер обрывает с деревьев жёлтую листву. Она падает на дорожки, скамейки, шуршит под ногами, слово поёт прощальную песню. Серые тучи ползут по небу, закрывая и без того прохладное солнце. На улице царит полумрак, пахнет сыростью, неуютностью.
Оксана снова вспомнила вчерашний день и вздрогнула, поёжилась. Нет, ни за что на свете она бы не хотела вновь прожить его.
Врач медленно, целую вечность, протирал очки, наконец, взгромоздил их на свой большой нос и сказал:
— Поздравляю. Ваша дочь беременна.
Растерялась Оксана, растерялась её мать. В полном молчании они вернулись домой, где мать дала волю своим чувствам.
—Шлюха! — бросила она через плечо, уходя на кухню.
И Оксана убежала в свою комнату, упала на кровать и расплакалась. Она ждала от матери поддержки, понимания, в конце концов, равнодушия. Но только не этого оскорбления. Близился вечер, которого Оксана ждала в большой тревоге, в предчувствии неприятностей. И она не ошиблась. Пришёл с работы отчим. Они с матерью закрылись на кухне. Оксана приоткрыла дверь из комнаты, и до неё долетели приглушенные голоса.
— Ты только представь, что она вытворяет!
— Я же тебе давно говорил: отправь её в деревню, к матери.
— Опозорила меня! Что будут говорить на работе, соседи! Как я буду смотреть им в глаза? Моя дочь «принесла в подоле». О, Боже! Какой позор!
Они теперь не шептались, а говорили на повышенных тонах. Оксане уже и не стоило подслушивать у двери. Она вновь вернулась и села на койку, закрыв лицо ладонями.
Отчим никогда не любил её. Он с первого же дня своего появления в этой квартире искал любой повод придраться, накричать, упрекнуть. А мать молчала, лишь часто говорила:
—Ты уж потерпи, Оксана. Мне одной нелегко.
Но шли дни, месяцы, годы, и ничего не менялось. И мать уже не обращала на это внимания, махнула рукой. Оксана старалась реже бывать дома, не попадаться отчиму на глаза. Закрывалась у себя в комнате, где проводила вечера наедине с книгами. Мечтала окончить школу и уехать куда-нибудь на стройку, но жизнь распорядилась по-другому. Пришлось идти работать на завод.
От раздумий её оторвали мать и отчим. Они уже почти кричали. В их словах всё больше проскальзывали насмешки и грязные намёки.
—Кто же позарился на эту худосочную? — кричал отчим, явно принявший «на грудь». —Ни кожи, ни рожи. А может, она занимается проституцией? Может, спросить её?
Оксану бросило в жар, когда она услышала их шаги. Она вскочила, закрыла дверь на крючок, и вновь слёзы обиды брызнули из глаз.
— Открой. Открой! — мать дёргала за дверную ручку.
Оксана ничего не ответила. И что бы ни слышать их ругань и угрозы, легла на кровать, закрыв голову подушкой, и читала при этом стихи наизусть. Когда она очнулась, была уже ночь, и в доме властвовала тишина. Оксане не спалось в эту ночь, все мысли были о Славе.
Они дружили ещё со школьной скамьи. Он был из благополучной, интеллигентной семьи. Всегда аккуратно одетый, подстриженный. С ним всегда было хорошо, легко и весело. Он знал много интересного, рассказывал доступно и понятно. Из всех девчонок он выбрал почему-то Оксану, совсем не приметную, «серую мышку». Всё началось с того, что у неё в парте начали появляться свежие цветы, в которые были вложены листочки со стихами. Оксана смущалась, краснела, а в душе росла радость, рождались безумные слова и желания. Они встречались по вечерам, и каждый раз Слава был разным, новым. Оксана всё больше и больше восхищалась им. И Слава чувствовал, что их дружба перерастает в любовь, беспечную, трепетную, нежную, которой предстояло пройти экзамен на прочность.
Родители Славы узнали об их отношениях и не одобрили выбор сына. Каждое утро начиналось с нравоучения и нотаций. Слава был хорошо воспитан и слушал эти монологи, где часто высмеивалась Оксана, молча. Он только слегка бледнел, прикусывая губы, когда слова становились язвительными. Но зато по вечерам, в очередное свидание, он был более внимателен к ней. Он обнимал и целовал её так нежно, словно она была из хрупкого стекла. Всё чаще приглашал её в кафе, на дорогие дискотеки. Всё чаще дарил цветы и сувениры. Оксана смущалась, повторяла: «К чему всё это? Ты не слишком много на меня тратишь?» А в ответ он только улыбался и повторял: «Я люблю тебя». Хотя так же часто он становился грустным и задумчивым, молчаливым. Оксана понимала, что это неспроста, терялась в догадках. Единственный правильный ответ, по её мнению, — предстоящая разлука. Ведь ему скоро предстояло уйти в армию. Она как-то призналась ему:
— Я боюсь с тобой расставаться. Мне кажется, что я не смогу прожить без тебя два года.
— Я тоже, — грустно ответил он. — Может, сбежим куда-нибудь в горы, поселимся в пещере? Я буду охотиться, а ты – поддерживать огонь и воспитывать ребятишек.
Он всегда находил слова утешения. Но тайное становится явным. Оксана и не представляла, что всё узнает от матери, которая давно потеряла интерес к дочери. Оксана сидела у себя в комнате и заполняла дневник, когда к ней зашла мать, села рядом и посмотрела на неё. И были в её взгляде давно забытые доброта и забота.
—Что с тобой? —Оксана не смогла спрятать удивление.
—Просто, решила узнать, как ты живёшь? Чем занимаешься? С кем дружбу водишь?
—Ни с кем я не встречаюсь, — Оксана ответила лишь на последний вопрос.
—Какая же ты скрытная. Разве Слава Николаев не твой парень?
Оксана смутилась и не заметила довольной улыбки матери.
—Ты откуда знаешь?
—Я говорила с его родителями. Очень образованные, приятные люди. Я рада, что ты окрутила такого парня. Держись за него. Жених он богатый.
—Они, значит, против? — Оксану осенила догадка. И стало всё понятно: и задумчивость Славы, и льстивые слова матери. На душе в одно мгновение стало противно и гадко.
—Не важно. Он же тебя не бросает.
—Мы расстались, — зло ответила она.
—Давно? – Губы плотно сжались.
—Давно. И не он, а я разорвала отношения. Просто надоел. Так что радость твоя запоздалая.
— Дура! — вскипела мать. Вскочила и ушла, громко хлопнув дверью. Глаза Оксаны наполнились влагой.
Славе она так и не решилась рассказать об этом, глядя в его карие, с грустинкой глаза. Просто не хватало смелости. Но уже не могла принимать его подарки и нежность. И Слава заметил эту нерешительность и понял всё. Он с трудом уговорил её пойти в ресторан, где заказал французское вино и деликатесы.
— Ты всё знаешь, — тихо сказал он и замолчал. Молчала и Оксана, глядя отсутствующим взглядом в тарелку. Ей показалось, что он устроил этот шикарный вечер, чтобы он, как последний, надолго остался в памяти.
— Это прощальный вечер? — тихо спросила она и подняла глаза, в уголках которых появились слезинки.
— Нет! Что ты! — испугался он. Протянул руку и нежно пожал ей ладонь. — Я не хочу с тобой расставаться. Мне так хорошо с тобой. Очень-очень. Просто я не хочу, что бы ты страдала.
— Ты же тоже страдаешь. Я вижу, как ты изменился.
— Прости. Я обещаю, что стану прежним весельчаком. Только ты не бросай меня, — слова были полны мольбы и искренности.
— Я? Что ты? Я… люблю тебя, — яркий румянец залил её щеки.
— Правда? — на его лице вновь засияла улыбка. — Пошли танцевать?
— Пошли.
Они долго танцевали медленный танец. Он касался губами её волос, лба, щёк. Он, словно безумный, шептал ей нежные слова признания. И всё, что было вокруг, стало им безразлично. В этот миг и этот зал, и целый мир принадлежал только им. А потом была ночь, такая же безумная, так же пропитана любовью.
При следующей встрече Оксана смутилась, спрятала лицо в букете цветов. Но Слава своими поцелуями и словами о любви быстро развеял это смятение. И они снова были вместе. И они снова пили счастье.

Потом Слава ушёл в армию, а для Оксаны наступили тяжелые дни. Сплошной чёрный четверг. Только в дни разлуки осознаешь, как не хватает нежности слов, теплоты любимого человека. И ты живёшь от весточки до весточки, а когда получаешь их – и солнце светит по-особому, и вечера не такие пустые и страшные.
А потом.… Как-то закружилась голова, подступила тошнота и слабость. Мать сразу же потащила её в больницу. И вот: она – беременна. У неё будет ребёнок. Ребёнок от Славы! Мать и отчим весь день бушевали, оскорбляли. Но утром вдруг всё изменилось. Мама Оксаны захотела поговорить с ней. Оксана спешила на работу, и разговор пришлось отложить до вечера. Возвращаясь с завода, Оксана думала: «Неужели мама одумалась?» Ей так хотелось верить в это, но уверенности не было. Так оно и случилось. Оксана не успела укрыться за спасительной дверью. Мать вошла следом в комнату.
— Ты не хочешь поговорить со мной?
— Я устала, мама.
— Но нам необходимо поговорить. Ответь мне на один вопрос: это ребёнок Николаева?
Всего мгновение понадобилось Оксане, чтобы принять решение и выбрать одно из двух. Целый день она думала об этом, разрывалась между двумя полюсами. Но как не хотелось начинать жить со скандала, который бы мать закатила родителям Славы. А что она поступит так, не было никаких сомнений.
— Нет, — ответила она, не отводя глаз.
— Тогда чей? — голос терял слабые тона понимания и тепла.
— Я не знаю.
— Как не знаешь? Ты не знаешь, от кого ждёшь ребёнка?
— Я не знаю, — уже не так уверенно ответила Оксана. Но её мать, в которой уже закипал гнев, не заметила этого. И вновь:
— Шлюха! — и громкая пощечина разорвала тишину.
Оксана отошла к окну. Слёзы боли и обиды навернулись на глаза.
— Папа бы никогда не позволил ударить меня.
— Так иди к своему папочке!
Оксана резко обернулась. Ей только сейчас пришла в голову эта мысль, и она сгоряча бросила в лицо матери:
— Он и ушёл от нас только из-за тебя. С тобой невозможно жить. Ты всегда была чем-то недовольна. Ты всегда искала скандала. Это ты заставила его выпивать. Это ты выжила его из семьи.
— Убирайся вон из моего дома, — мать задыхалась.
— Уйду.
— Уходи! — она бросилась из комнаты, и Оксана поспешила закрыть дверь.
Это короткое слово «уйду» не покидало её весь день. Так легко сказать, но так трудно воплотить в жизнь. Оксана не спешила домой, где прожитые дни были кошмаром. Она в сквере уже больше трёх часов, не чувствуя холода. Мысленно писала письмо Славе: «У нас с тобой будет ребёнок. Может, тебе это не понравится? Да, скорее всего. Ты мечтал жениться на мне, в медовый месяц отправиться на море. А теперь я буду лишь матерью-одиночкой, с незаконнорожденным ребёнком. Только ты не подумай, что я хочу привязать тебя к себе. Ты сам сделаешь выбор. А от ребёнка я не откажусь. Ни за что! Пиши (если захочешь) по адресу…. «Где же я теперь буду жить? — уже вслух просила Оксана. — Мне негде остановиться. Я никому не нужна».
От жалости к себе слёзы были готовы вновь навернуться на глаза, но Оксана закусила губу, тряхнула головой. «Попрошусь к отцу переночевать, а завтра начну поиски квартиры». Она встала со скамейки и не спеша, пошла по жалобно поющим листьям.

Когда отец ушел от матери, для Оксаны это было просто трагедией. Она не понимала его, не понимала, как можно бросить дочку, с которой так любил играть по вечерам. Обида была такой сильной, что переросла в ненависть. Отец часто встречал её на улице, пытался поговорить, но она была дерзка и холодна, избегала встреч. И хотя с отчимом были напряженные отношения, говорить об этом отцу казалось ей слабостью. Гордость не позволяла ей сделать это. Но теперь от этой раздутой гордости не осталось и следа.
«Стало трудно — вспомнила меня», — Оксане чудились укоризненные слова, которыми встретит её отец. И, по её мнению, это было справедливо.
Она долго не решалась нажать кнопку звонка. И лишь усталость, холод и обречённость заставили сделать это. Дверь открыла женщина.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, Оксаночка, — вторая жена отца назвала её так, как всегда звал он. — Заходи.
Оксана не смело переступила порог.
— Ты раздевайся, у нас тепло. Я тебя сейчас напою горячим чаем. Отец приедет завтра, он в командировке.
— Вы знаете меня?
— Конечно, — она улыбнулась, но улыбка почему-то была грустной. Она провела Оксану на маленькую, уютную кухню, усадила за стол, а сама стала суетиться около газовой плиты. — Отец всегда ждал, когда ты придёшь. И я очень рада, что это случилось. Жаль, что его нет дома.
Оксана смутилась, не ожидая такого тёплого приёма. А она даже не могла вспомнить имени женщины. Краска стыда залила её лицо. Женщина видела, что Оксану что-то терзает, мучает. И за ужином старалась развлечь её рассказами о школе, где она работала. Много интересного, смешного, а порой и нелепого происходило с её учениками. Они вместе смеялись. Оксана на время забыла о своих проблемах, за что была благодарна этой доброй и чуткой женщине.
— Поздно уже. — Оксана увидела, что за окном стало совсем темно, и невольный вздох вырвался из её груди.
— Может, переночуешь у нас?
— А можно?
— Ну, конечно, Оксаночка. Для тебя всегда приготовлена комната.
— Комната?
— Да. Пошли, посмотришь. Бог не дал нам детей. Так Коля сильно хотел, чтобы ты иногда приходила к нам.
Они прошли коридором, и зашли в большую светлую комнату. Оксана остановилась на пороге, не веря своим глазам: обои, мебель, лампа под светло-зелёным абажуром, и даже игрушки на книжном шкафу были такими же, как в детстве. Какая-то нежная грусть обволокла Оксану.
— Что ты встала на пороге? Проходи.
Оксане стало неловко и безмерно стыдно перед этой женщиной, перед отцом. Глаза наполнились слезами. Она уткнулась женщине в плечо и дала им волю.
— Ну, что ты, Оксаночка. Отец тебя не винит. Он очень любит тебя. Пойдём, посидим. Я вижу, что с тобой что-то происходит. Расскажи мне, я умею слушать.
Она обняла её за плечи, провела в комнату, усадила на диван. И Оксана рассказала ей всё. Женщина не перебивала её, не торопила. По-прежнему обнимала за плечи и гладила по волосам. Она слушала её по-матерински.
— Я не знаю, как Слава будет теперь относиться ко мне. — Оксана за весь вечер впервые посмотрела ей в глаза.
— Он будет рад.
— Не знаю, — неуверенно сказала Оксана.
Если он любит тебя, то будет рад. Поверь мне. А на счёт жилья нечего думать. Жить будешь с нами.
— А как же вы?
— Мы будем только счастливы. Тебе нужна поддержка и забота и ты найдёшь их здесь. А когда родится ребёнок, то он найдёт любящих его бабушку и дедушку.
— Спасибо вам. Вы так добры ко мне.
— Давай перейдём на «ты».
— Хорошо, — улыбнулась Оксана.

Николай приехал уже после обеда. Поцеловал жену, внимательно посмотрел на неё и спросил:
— Ты что-то скрываешь от меня, Наденька? Больно уж цветущий у тебя вид. Неужели так соскучилась?
— Ты тоже будешь улыбаться, когда я сообщу тебе новость.
— Какую же? Говори, не томи. Я сгораю от нетерпения.
Надя рассказала о дочери. Коля не улыбался, как ожидала она, он просто закусил губу. Отвернулся, стыдясь слёз, невольно выступивших из глаз.
— Где же она?
— На работе. Придёт вечером. А я готовлю семейный ужин. Поможешь мне?
— С удовольствием.
До самого вечера они говорили об Оксане, будущем внуке, строили планы. Казалось, что птица счастья наконец-то залетела в их дом. Время шло, а Оксаны всё ещё не было. Николай начал нервничать, волноваться. Это передалось и Наде. В доме повисла угнетающая тишина. А Оксане просто необходимо было побыть одной. Нелегко вот так резко сделать крутой поворот, перечеркнуть всё прошлое и начать с чистого листа. Трудно покидать дом, где прошла вся твоя жизнь, где всё до боли знакомое и родное. Всю дорогу она прошла пешком, под гнётом нерадостного настроения.
Раздался долгожданный звонок. Коля и Надя бросились в прихожую.
— Дочка моя, — Коля обнял Оксану, крепко прижимая к груди.
— Прости меня, папа, — прошептала она.
— Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо. — Оксана попала в объятья Надежды.
— Я думала, что ты не придёшь, — она чуть не плакала искренне, без капли напускных чувств.
— Ну что вы, тётя Надя. — Оксана вспомнила её имя и произнесла его с такой же неподдельной радостью.
Они прошли в общую комнату. Где был накрыт большой стол: шампанское, цветы, деликатесы.
— У нас сегодня праздник.
— Какой? — не поняла Оксана.
Отец вместо ответа вновь обнял её и поцеловал в щёку. Оксана была готова расплакаться.

Прошло две недели, как Оксана отправила письмо Славе, а ответа так и не было.
— Не волнуйся, Оксана, — часто говорила ей Надежда, — Напишет он.
— Раньше всегда письма приходили вовремя. Неделя туда, неделя обратно. И сегодня опять нет.
— Ну, мало ли что случилось. Может, на почте задержалось. Может, Слава на учениях.
— А может он раздумывает, — Оксана явно поддалась пессимизму. – Раздумывает – значит, не уверен в своих чувствах.
— Не терзай себя напрасно. Всё будет хорошо. Поверь мне.
— Если бы все ваши слова исполнились, я бы была самой счастливой на свете.
— Так оно и будет, — уверенно повторяла Надя.

Но прошло ещё две недели, а почтовый ящик так и оставался пустым.
Было раннее утро, когда кто-то позвонил в дверь. Надежда, на ходу надевая халат, прошла в прихожую. Ворчала:
— Кто же в такую рань, да ещё в воскресенье. Неужели Колю снова вызывают на работу?
Она открыла дверь, и сердце её учащенно забилось. На пороге стоял солдат. В шинели, с — чемоданом в руках. Было видно, что он прямо с вокзала.
Здравствуйте. Оксана дома?
— Она ещё спит. Заходите, Вячеслав.
— А вы, наверное, тётя Надя? — Слава вошел и стал раздеваться.
В прихожую вышел Николай. Они поздоровались, познакомились, и повисла неловкая тишина.
— Пойдёмте пить чай, — спасла положение Надежда.
— Спасибо, — согласился Слава. — Мне надо поговорить с вами.
— Вот за чаем и поговорим, — ответил Николай.

Оксана спала. Последнее время она почему-то не видела снов. Может, только счастливые видят сны? Слава присел на краешек кровати, любуясь спящей Оксаной. Легким воздушным движением провёл пальцем по её закрытым глазам, носу, неплотно сжатым губам. Оксана вздрогнула и медленно открыла глаза.
— Слава? — она села на кровати. — Ты?
— Я! — он обнял её за тёплые плечи. — Это я, девочка моя. Ты так обрадовала меня! И мне сразу дали отпуск.
Он целовал её глаза, губы, щёки, волосы.
— Это ты. Это ты, — заворожено шептала Оксана, и слёзы счастья текли по её щекам.