Плацкарт (Глава 2)

— Сдаем белье! — трясла меня проводница. Проснулся с похмельем. Посиделки в кабаке у Людочки с наставлениями ее нерадивого мужика не прошли даром.
Я сел на полке. Всегда катаюсь наверху, исключая просьбы поменяться. Иногда подушка падает, но это мелочи.
Протер глаза.
— Мужчина, — обратилась ко мне проводница. До чего же она страшная и потасканная. — Через полчаса пребываем. Стоянка всего пять минут, так что поторопитесь.
Слезаю с полки и топаю в вечно мокрый, зассаный и вонючий поездной туалет.
Уехал вчера ночью. Вспомнил вечер. Интересно, как там Денчик? Осмелился подойти, или все также боятся?
Выхожу из туалета. Встречаюсь в проходе с этой страхолюдиной. Что ты такая страшная, проводница горемычная моя? И как тебя угораздило такой родиться? «И когда делали родители меня, был батя вуматину пьяный, как свинья». Ладно, что уж я прицепился…
Собрал постельное белье. Достал с верхней полки сумки и встал в проходе у окна. Жду остановки поезда. Оглянулся на своих соседей по купе. Все спали. Пожилая женщина, располневшая от невыраженной любви к внукам, храпела, разинув рот. Ее левая рука свисала к полу. На верхней полке спал пацан лет пятнадцати или семнадцати, свернувшись калачиком. Напротив бабульки спала мать тинэйджера, отвернувшись к стенке. Разведенка и мужененавистница. Один вид пацана чего стоит. Задавила его своей любовью, тот теперь пугливый и дерганый.
Помню, каким взглядом меня одарила, когда я качающейся походкой зашел в купе.
— Вы пьяны? — начала она.
— Конечно, — ответил я.
— А если вы упадете?
Я улыбнулся и поднял ограничитель.
Поезд затормозил. Я с сумками поплелся к выходу. Раненая ладонь заныла.
Бодро выпрыгнул из вагона. Поймал свободного таксиста. Помчались с ним в гостинцу «Берлога». Бомбила попался молчаливый. Остановились перед двухэтажным зданием, отделанным красным профлистом. Обычная среднестатистическая гостиница. Рассчитался с водителем.
— Игорь Владимирович Сайко, — представился я. — Номер бронировал.
— Номер двести семнадцать, — протянула администратор ключ.
Заныла царапина.
В номере оказалось не убрано. Его и покинули минут десять-пятнадцать назад.
— Ой, извините, — лебезила администратор. — Сейчас я горничной скажу, она быстро уберет.
Отчитала по-матерински горничную и вернулась ко мне:
— Вы извините, пожалуйста. Постоялец съехал буквально минут пятнадцать назад. Подождёте?
Подожду.
По телевизору показывали местные новости.
— По решению суда Пителину назначено наказание в виде пяти лет лишения свободы, его сообщникам — по три года колонии общего режима.
— Что за страсти у вас тут происходят? — ткнул пальцем в экран.
— Местная университетская мафия. Тут и заведующий кафедры замешан, и ректор, и директор небольшой типографии. Страшные люди.
Время тянулось медленно. Я всячески пытался себя отвлечь. Рассматривал интерьер гостиницы, потолочную плитку, часы, тумбу под телевизором, периодически посматривал на администратора. Красивая девушка.
— Все, Настя, номер чист, — появилась горничная. — Возьмите, — протянула мне ключ.
В номере развалился на кровати. Размышлял о предстоящем собеседовании. Помогут ли мне с квартирой на работе, хотя бы первое время? Было бы неплохо. Мечты…
Весь оставшийся день я просидел в номере. Никуда идти не хотелось, звонить в квартирные агентства тоже. Телевизор шумел, но я его не слушал. Думал о своем. О жизни, о женщинах, о друзьях. Бухгалтерша с завода вспомнилась. Хорошая женщина. Я ответственности испугался. Сбежал. Всю жизнь бегаю ото всех и от самого себя.
А Ира страдала. Я же напился в ближайшем кабаке. Что оставалось делать? Не помню, как до поезда добрался, и проспал всю дорогу. Единственный плюс вечера.
Позвонить ей?
Набираю номер.
— Алло, — ответила после третьего гудка. Я молчал. — Говори, Игорь, чего хочешь?
— Ира, я просто звоню узнать, как ты там…
— Плохо, Игорь, и все из-за тебя, — отключилась.
Из-за меня… Обнадежил ее, что все у нас серьезно, а потом струсил и убежал. Сказал, что не могу быть семьянином. Вряд ли Ира мне поверила.
Уже и не помню, как заснул перед телевизором. Проснулся от звонка будильника.
День собеседования.
Приготовил себя ванными процедурами, надел чистым костюмом, Перед выходом присел на дорожку. Вызвал такси. Опять попался молчаливый водитель. Что за город? Поговорить не с кем.
Приехали к проходной. Показал удостоверение охраннику и объяснил ему, зачем пришел. Тот сказал:
— Проходите.
Электронный замок пикнул. На турникете появилась зеленая стрелочка. Охранник рассказал маршрут. Я пошел. На двери нужного мне кабинета висела табличка «Инспектор отдела кадров Комова Любовь Дмитриевна». Стукнул легонько в дверь.
— Войдите, — донеслось с той стороны.
Зашел. За высоким столом сидела девушка. Такая молодая и уже начальник отдела кадров.
Я представился.
— Мы вас ждали, — улыбалась она. — Меня Люба зовут. Трудовая книжка у вас собой?
Я подал документ.
С каждой перелистанной страницей ее глаза все расширялись и расширялись.
— Это же сколько вы должностей сменить успели за… за не большой такой срок. Я немного удивлена, честно.
— Это плохо?
— Да как сказать. Двоякая ситуация, понимаете?
Я кивнул.
— Давайте лучше побеседуем. Расскажите немного о себе, — она взяла блокнот и ручку.
Я повторно представился. Рассказал о предыдущем месте работы. Естественно, я не женат и детей у меня нет. Первое время планирую жить в съемной квартире.
— Хорошо, — сказала Люба. – Теперь вам нужно к директору. Сейчас узнаю, примет он вас сегодня или нет.
Комова позвонила.
— Жанна, главный у себя? Отлично. Соедини, будь добра. Михаил Андреевич, тут на собеседование пришли. Я уже с ним поговорила, но все… Хорошо, я передам, — она положила трубку. — Вам в приемную. Налево до конца коридора.
Пошел.
Приемной оказался просторный кабинет с диванчиком и журнальным столиком. В углу из большого горшка торчало комнатное дерево. На окне стояла кофеварка. Возле окна — стол с сексапильной секретаршей, одетой в белую обтягивающую блузку с вырезом.
— Добрый день! — улыбнулась она. — Михаил Андреевич сейчас разговаривает по телефону. Вы пока присаживайтесь. Чаю или кофе?
— Кофе, — сказал я. — Черный и без сахара.
Секретарша сварила кофе. Налила его в чашку и поставила передо мной на столик. Улыбнулась мне и продолжила работать.
Не успел сделать глоток, как вызвал главный. Перед входом дважды стукнул в дверь.
Кабинет директора оказался еще больше, чем приемная. В его центре — тяжелый длинный стол для переговоров. По бокам стола было по четыре кресла, с торца — еще два. С правой стороны от входа огромное окно, напротив окна книжный шкаф со стеклянными створками и плотными рядами книг подарочных изданий.
Директор оказался любителем бодибилдинга. Дорогой костюм подчеркивал объем бицепсов.
— Добрый день, — он протянул массивную руку. — О, у вас очень крепкое рукопожатие. Вы занимались армрестлингом или чем-то в этом роде?
— Вроде того, — ответил я.
— Присаживайтесь, — жестом указал на свободные кресла. — Меня зовут Михаил Андреевич, я — исполнительный директор. Вы хотите устроиться на должность инженера по наладке и обследованию нашего оборудования? Работа связана с постоянными разъездами и командировками.
— Не страшно. Не люблю в офисе сидеть, стены давить начинают.
Шеф продолжил рассказывать: о планах завода, о моих обязанностях, о ближайшей командировке на две недели.
— Сейчас я начальника цеха приглашу, он расскажет подробно. Познакомит с бригадой, — Михаил Андреевич позвонил.
Пришел цеховик. Толстый усатый мужик по имени Петр Петрович в серой робе и белой каске. Пожал мне и директору руки. Главный отпустил нас.
Мы вышли из кабинета. Спустились на первый и этаж, свернули направо. Попали в еще один узкий коридор. Пока шли до цеха, Петр Петрович говорил:
— Выезжаете уже завтра, билеты куплены. Робу получите на складе, — мы вышил из коридорчика в просторный цех. Петр Петрович показал мне на синюю железную дверь слева от выхода. — Это склад. Там проблем не будет. Бригада на том участке, — показал в неизвестное для меня направление, — сейчас с ними познакомитесь. Вы будете мастером.
Мы пошли по цеху. Под потолком гремел мостовой кран, таща с одного конца цеха в другой металлические листы. С двух сторон пешеходной дорожки наставлены всякие разные станки. На одних вытачивали валы, на других фрезеровали замысловатые детали, назначение которых я при беглом взгляде определить не мог. За тремя сверлильными станками работали женщины. Возле кривошипного пресса один работяга материл другого. Стропальщик показывал место крановщику, куда опустить зацепленные листы.
Это был механический цех.
Петр Петрович повел меня на ремонтный участок знакомить с бригадой. Бригада состояла из четырех слесарей, двух сварщиков и одного газорезчика. Петрович представил меня в качестве нового мастера.
— А теперь пойдем дальше, покажу другие участки.
Участок сборки занимал основную часть завода. Большая площадь, забитая всевозможными стендами, зажимами, сварочными станциями и кассетами с баллонами. По углам располагались вагончики-бытовки. Под потолком катались три крана. Участок специально поделили на части, чтобы каждая бригада занималась конкретными изделиями. Одни собирают тягодутьевые машины, другие — мельницы и дробилки, третьи занимаются шнеками.
Вон, очередной дымосос отгружают, — показал рукой Петрович. Стропальщик в оранжевых жилете и каске маячил крановщику опустить груз на телегу. — Небольшой дымосос, производительностью в полторы тысячи кубов. Так, проходной заказ… Пойдем дальше, покажу, как шнека изготавливаем.
Подвел меня к стенду со специальными нажимными струбцинами, объяснил, каким образом они собирают шнека и как наматывают полосу на вал.
Потом забрели на окрасочный участок, Петрович меня всем представил.
— Вот наше производство, — подытожил он. — Ничего лишнего. Сейчас у руководства в планах парочку сварочных роботов установить. Сокращать штат хотят, Михаил Андреевич часто на планерке заикается по этому поводу.
А мне сказали, что хотят штат увеличивать. Странно.
— Что ж, давай на склад за робой. Сегодня уже не нужен. Завтра за тобой заедут. Отдыхай перед дорогой, — пожал мне руку.
Он пошел в свой кабинет, я — на склад. Выписал робу. Пофлиртовал с пышной бабой-кладовщицей, заглянул в отдел кадров подписать договор, и пошагал в гостиницу. Решил пройтись по городу, посмотреть, где же теперь мне предстоит жить и работать.
Обычный мелкий городок, с двумя крупными предприятиями, трамвайной линией и парочкой маршрутных автобусов. По дороге попалась два больших сетевых супермаркета, дешевые кафе, бильярдный клуб и дом культуры.
В гостинице решил позвонить Ире.
— Чего тебе? — ответила она после третьего гудка.
— Узнать, как ты.
— Ты вообще где?
— Я далеко, — назвал ей город.
— Что же я такого сделала, что ты от меня в другой город убежал? Чем я тебя испугала?
— Наверное, рутиной, Ирочка. Я панически боюсь рутины.
— А нельзя было поговорить? Не хочу я больше тебя слушать, — и бросила трубку.
Я не убирал телефон от уха, пока не прекратились гудки. Что я хотел получить от этого звонка? Сочувствие и понимание?
По телевизору показывали очередной российский сериал-детектив.
Я переключил на следующий канал. Ничего интересного. Пролистал еще шесть каналов, и на всех каналах показывали мыльные оперы или же дешевые детективы. Выключил телевизор. Нужно было с собой книгу взять, на вокзале в киоске купить.
Настроение испортилось. Все начало раздражать: телевизор, кровать, тонкие стены, эта дешевая гостиница, командировка. Хотел кататься по стране — получай в первый же день! Отлично просто. Еще эта бригада мужиков. Косились так на меня, придирчиво разглядывали.
Спустился к администратору.
— Пиво есть?
— К сожалению, нет, — ответила администратор. — Завоза еще не было. Но у нас тут магазин за углом, там на розлив есть.
Магазином оказалась одноэтажная постройка. Продавали в нем все: от хлеба и сладостей до мыломоющих средств и отверток. Отдельно стоял кран для розлива пива. Заказал себе два литра. Напиваться перед дорогой нет смысла.
Вернулся в номер. Включил телевизор и открыл пиво. Бутылка зашипела, начала пениться и брызгаться, и я облился. Вот еще и этого не хватало до полного счастья. Сообразил, что не купил себе стакан под пива. Хорошо, в номере оказались столовые приборы и чайные чашки. Налил в одну из них до краев пиво. Залпом осушил ее и налил повторно. Только потом пошел мыть руки.
Налил еще одну порцию и снова залпом осушил ее. Решил пить из горла. Так и провел вечер: лежа перед телевизором с бутылкой в руках. Чуток захмелел. Захотел спать. Ворочался, наверное, часа два, пока не погрузился в полудрему.
Очнулся от звонка будильника. Не выспался. Принялся собирать сумку. За два дня жизни в гостинице я не успел толком распаковать ее. Брюки и рубашку, в которых был на собеседовании, аккуратно свернул и положил в сумку, сверху накрыл их новой робой. Белая каска не давала нормально закрыть сумку, пришлось нажать на нее ногой. Застегнул замок. У сумки появился горб. Сам же оделся в спортивный дорожный костюм.
Позвонили с работы. Приедут через пятнадцать минут. Сижу просто перед телевизором, слушаю утренние новости. В Японии произошло землетрясение, в Бельгии совершили теракт, против России пытаются ввести очередные санкции. Все как обычно. В мире что-то происходит, но это никак не затрагивает обывателей.
За мной приехал микроавтобус. Вся бригада была в сборе. Один сидел рядом с водителем, остальные шестеро расселись по одному в салоне.
— Теперь все, — сказал сосед водителя. Машина тронулась. Поехали на вокзал.
Мужики изредка обменивались короткими фразами. Все они, как и я, не выспались и не хотели ехать в другой город.
— Мужики, а у кого билеты? — спросил я.
— У меня, — ответил сосед водителя. — В этот раз контора продешевила, плацкарт купила. Обычно в купе катаемся.
— А места какие?
— Одна секция полностью занята, все шесть мест, включая две боковушки, и рядом две верхние полки.
— И кто на боковушках поедет? — поинтересовался я.
— Вовка у нас штрафник, и ты, как новенький, — ответил тот.
— Я так-то главный…
— Раз главный, то можешь ехать на нижней боковушке, — сказал другой.
Могу характер проявить, объяснить им все, но ругаться не было настроения. Да и какой смысл, еще даже на объект не приехали. А там уже посмотреть, кто из них что представляет. Старших тут два, тот, что с водителем рядом сидит и тот, что ехидничал передо мной. Не проблема.
— Игорь Владимирович, а ты выпиваешь? — спросил один сзади.
— Только в особых случаях, — повернулся к нему. — Праздники, корпоративы, дни рождения, — врал ему безбожно.
Машина остановилась.
— Приехали! — сказал водитель.
Я вышел первым.
Знакомый вокзал.
— Пятнадцать минут до отправления, — сказал мужик с билетами. — Можем уже садиться в вагон.
— Мужики, представьтесь все еще раз, — попросил я. — А то вчера Петр Петрович как-то бегло познакомил, я запомнить не успел.
Те стали наигранно возмущаться, подкалывать, шутить. Билетер вытащил из рюкзака папку с документами, достал оттуда табель и подал его мне.
— Это Вова Маслак, тот самый штрафник, — показал на первого мужика. — Сварщиком работает. Витя Маркин, слесарь. Паша Клянов, слесарь. Брат его Макс Клянов, газорезчик. Алексей Зергин это я, тоже слесарь. Юра Арефьев, слесарь, и Саша Корниченков, сварщик. Запомнил?
— Запомнил, — ответил ему. Так, значит Зергин и Арефьев главные.
Зергин раздал билеты. Прочитал место назначение. Возвращаюсь туда, откуда уехал. Ирония судьбы. Может, с Ирой увижусь…
Загрузились в вагон. Я с Вовой на боковушке, Зергин с Арефьевым на нижних полках, остальные — на верхние. Поезд выдал гудок и тронулся.
Проводница раздала белье.
— Девушка, а в какой стороне вагон-ресторан? — спросил Корниченков.
— Туда через три вагона, — показал она в сторону головы состава.
— Кто со мной? — спросил он.
Вызвались братья Кляновы, Маркин и сам Зергин. Арефьев стелил себе постель, мы с Вовой сидели за столом. Они ушли.
— Юра не пьет, — шепотом сказал Маслак. — Закодировался год назад. На три года, представляешь.
— А ты чего не пошел? — спросил его.
— Да они пить не умеют! Прошлый раз ехали впятером, перебрали чуток. Я пару ласковых высказал Зергину, тот взревел, чуть не подрались. Сказал потом, что больше я с ними никуда не поеду. Как будто он это решает. Ты подожди, еще не вечер. Придут из ресторана, обязательно что-нибудь выкинут.
— Ты нас алкашами не делай! — крикнул Арефьев. — Нормально все будет. Ты за собой смотри, а то нашелся тут самый правильный. Выпьют, закусят и спать лягут! — он отвернулся к стенке.
— Увидишь, Игорь Владимирович, увидишь, — сказал мне Вова. — А теперь я посплю, — и в один прыжок оказался на второй полке.
Я тоже решил вздремнуть. Убрал столик, раскинул матрац, застелил его и завалился. Посмотрел на Арефьева. Тот уже спал, похрапывая в подушку.
Легкое покачивание и равномерный стук колес убаюкали быстро.
Меня разбудили. Надо мной стояли двое полицейских:
— Игорь Владимирович? — спросил один из них.
— Да, это я. А что случилось? — я сел. Сонным взглядом обвел плацкарт.
Проводница заполняла какую-то бумагу, Зергин и Корниченков сидели с поникшими головами. На обоих надеты наручники. У Саши рассечена губа и бровь, у Алексея опух нос. Напротив них сидел хмурый Арефьев. Сверху меня появились ноги. Вова спрыгнул в проход.
— Ваши работники? — показал полицейский на Зергина и Корниченкова.
Я кивнул.
— Они устроили драку в вагоне-ресторане. Побили посуду, зацепили проводницу. Один их них разбил губу бригадиру поезда.
— Так, — я потер глаза возле переносицы. Соображал туго. — А от меня-то что хотите?
— Как что? — удивился полицейский. — Они утверждают, что вы их начальник и все вопросы мы должны решать с вами.
Я думал.
— По бумагам — да, я старший, — согласился с полицейским. — Я вчера только устроился в эту контору. Мне сказали, что еду в командировку в качестве мастера. По факту же ни табелей, ни командировочных удостоверений, даже билетов мне никто не передал. Это все у Алексея, — я показал на Зергина.
— Чего? — взревел Зергин. — Что ты мелешь? А еще мастер, называется! У него все документы. Юра, скажи ты им, — обратился он к Арефьеву.
— Да, он мастер и у него все документы, — подтвердил тот.
— Покажите вашу сумку, — попросил меня полицейский.
Я вытащил ее из-под сиденья. Открыта, и внутри нее сверху одежды лежала злополучная папка с документами. Там было все: командировочные удостоверения, «корочки», табеля, письмо от завода, билеты, копии паспортов.
— Так вот же документы, — сказал полицейский, перелистывая папку. — А вы говорите, что они должны быть у Алексея.
— Я же сказал! — влез в разговор Зергин.
Я переводил взгляд с одного работяги на другого. У всех в глазах, кроме Вовы Маслака, читалось одна выражение: «И что дальше, мастер?» Я потер ладонью лоб.
— Гражданин начальник, — сказал Вова, — а вас не смущает, что такую важную папку не возят в обычной дорожной сумке? По-хорошему должна быть специальная, небольших размеров.
Полицейский посмотрел на него, потом на меня. Спросил:
— Вы что на это скажете?
— А то, что у меня только эта сумка, — я пнул ее, — а другой нет. У кого-то есть сумка поменьше, — многозначительно посмотрел на Зергина.
Тот сощурился.
— Нет, Игорь Владимирович, ты вопрос решай, — вмешался Арефьев, — а не стрелки переводи.
— А я и решаю, Юра, — спокойно ответил ему и поднялся с места. — Так, а теперь каждый из вас покажет всю свою поклажу, — приказал я.
— У меня руки скованы, — сказал Зергин.
— А ты своего дружка Арефьева попроси! — сказал я.
Проводница тем времен закончила писать и подала бумагу второму полицейскому.
Мужики стали доставать сумки. Самым первым показал Вова, за ним братья Кляновы, Маркин, Арефьев. Он же достал из-под сиденья сумку Зергина. Маркин снял с верхней полки сумку Корниченкова.
— Подождите! — остановил Арефьева полицейский. Тот пытался быстро опустить сиденье. — Подержите… Так, а это что за рюкзак? — спросил он.
Зергин побелел, Арефьев покраснел, Вова и я с любопытством наблюдали, остальные опустили головы.
Молчание.
— Леха, сука, не молчи! — не выдержал Вова. — Твой же ведь рюкзак! Твое же ведь место!
Полицейский раскрыл его и вытащил еще одну такую же папку с документами. Там оказался график работы бригады и еще парочка пустых экземпляров табелей, паспорт на имя Зергина Алексея.
— Ваше? — спросил у Зергина полицейский.
— Нет! — тот замотал головой. — Не мое. Вообще первый раз вижу!
— Да что б тебя! — кинулся на него Вова.
— Тихо! — скомандовал полицейский. — Спокойно! Так, значит, не ваше? А можно билет посмотреть этого пассажира? — обратился он к проводнице.
— Сейчас, одну минутку, — она засеменила к себе в купе. Вернулась с кучей вкладышей. — Вот, — подала нужный.
— Так… А тут написано, что Корниченков на этом месте едет. А это вы, да? – обратился он к Саше. Тот кивнул. – Ага. Дайте-ка остальные билеты, — и принялся перебирать их, сверять фамилии и места.
Выяснилось, что я должен был ехать на верхней полке в соседнем отделении вместе с Маркиным. Зергин с Арефьевым на наших с Вовой местах. Кляновы на нижних полках, Корниченков и Маслак на верхних.
— По бумагам получается, что сумочка Клянова. А по факту? — спросил полицейский.
— Зергина! — сказал Вова. — Просто этот хрыч старый не сознается не за что. Даже, Лешенька?
— Вова, подожди, — я остановил его. — Сейчас мы разобрались, чья это сумка, и поняли, что мне эти документы просто подкинули. Как будто это наркотики какие-то. Дальше что делаем?
— А дальше делаем так, — сказал полицейский. — Здесь составлен протокол об административном правонарушении. Пострадавшие в драке проводница и бригадир поезда уже его подписали. Остается ваша подпись, и мы их снимаем с поезда.
— А если я не подпишу? Что тогда?
— Тогда вас всех снимут с поезда, — вставила проводница. — Машинист в курсе, уже передал на другие станции, что мы идем с опозданием. Так что выбирайте.
— Игорь Владимирович, да подписывай ты и пусть домой едут, — шептал в ухо мне Вова. — Тем более, у обоих рожи разбитые, кто их на предприятие пустит?
Мне ведь тоже достанется. От руководства нашего. В первый день залет. Ситуация веселая.
Я оглядел бригаду. Половина пьяная и злая, другая половина просто злая. Посмотрел на полицейских, на проводницу. И все ждут моего решения.
— А это недоразумение как-нибудь можно уладить? — спросил я. — Я думаю, можно будет выписать штраф на нашу фирму, и она оплатит причиненный ущерб. Поймите, мы ж на работу едем, нам всей бригадой надо на объект приехать.
Вова недовольно бубнил себе под нос. Полицейский молчал. Остальные ждали. Пассажиры возмущались. Требовали, чтобы весь этот балаган прекратился, и мы могли поехать дальше. Второй полицейский пытался их успокоить.
— Почему они еще в вагоне? — появился мужик с опухшей губой. Бригадир. — Снимаем с поезда и никаких разговоров! Вы чего стоите? — накинулся он на полицейских.
— Успокойтесь, — ответили ему. — Может, есть способ решить все это тихо?
— Нет! — крикнул бригадир. — Нет такого способа! Эти алкаши мне губу разбили, а Наденьке мозги стрясли. Еще и посуды побили на двадцать тысяч. Какие могут способы? Высадить и запретить этим… личностям ездить в поездах!
— Понимаете, мы в командировку едем, — начал я.
— Да хоть к Папе Римскому, мне без разницы! Этих двух снимаем с поезда и езжайте дальше! Где протокол?
Проводница сунула ему бумагу.
— Кто такой Сайко И Вэ? — спросил он.
Я представился.
— Почему не подписываете?
— Потому что не знаю всей ситуации полностью, — ответил ему. — И вообще, я спал, никого не трогал. Меня тут разбудили и требуют подписать какую-то бумагу! Вам в морду заехали, вы и разбирайтесь! Я хоть и мастер, но следить за ними вне объекта не обязан, они уже все мужики взрослые!
— Игорь Владимирович, ты заднюю-то не включай! — это был Арефьев.
— А ты не лезь! — урезонил его. Махнул рукой. — Давайте свою бумагу, подпишу. Деньги у вас есть, — я обратился к Зергину и Корченикову, — купите билет на ближайший обратный поезд. А тебя, Арефьев, если что-то не устраивает, можешь вместе с ними домой ехать, — взял ручку и подписал протокол. — Не умеете пить, не будете и в командировки ездить. Я еще докладную напишу на вас.
— Паскуда же ты, мастер, — сказал Зергин и пошел на выход.
— Еще какая, — поддакнул Корниченков.
— Сумки заберите! — остановил их полицейский. — Здесь носильщиков нет.
Зергин показал наручники. Их с Корниченковым освободили. Они забрали сумки, я всучил Зергину их документы. Полицейские, проводница, бригадир поезда пошли их провожать к выходу.
Через три минуты поезд поехал дальше.