Салмындылык курге бешме.

Большинство граждан, а особенно гражданки очень любят загадочность. Что-то привычное и обычное очень быстро надоедает, особенно если повторяется это много раз подряд. Что-то новое, с потайными дверями и ходами, за которыми находится не известно что и представляет собой загадку, встречается почти с восторгом и вызывает несколько больше интереса. Причиной тому наверное может служить именно загадочность, неизвестность.
Михаил, больше известный в некоторых кругах как Мишаня долгое время ничем не отличался от окружающих. Обычная жизнь — школа, ПТУ, армия. Потом женился, родился ребёнок, развёлся и остался Мишаня один одинёшенек — утром на работу, вечером в съёмную квартирку на окраине города. Месяц шёл за месяцем, прошёл год, начался следующий. И как-то однажды утром Мишаня понял, что в его жизни мелькают одни и те же лица с одними и теми же выражениями. Ладно коллектив, в котором он трудился сварщиком, но и друзья-товарищи с их, и его, Мишаниными, подругами были постоянно одними и теми же. И интересы одни и те же — посидеть на скамейке, если подходящая погода летом или поторчать у кого-нибудь дома, Мишанино съёмное жилище, а по другому назвать это просто язык не поворачивался, подходило для этого идеально. Пару раз в неделю он выносил бутылки, которые накапливались от посиделок, постоянно проветривал прокуренное, почти полуподвальное помещение на первом этаже, вросшее в землю почти до половины окон, которые находились в приямках и были зарешечены.
Друзья-товарищи так и говорили — «Пошли к Мишане в КПЗ». И до того это КПЗ Мишане в то утро надоело, что он готов был бросить всё вместе с незатейливыми своими пожитками и уехать куда глаза глядят, хоть на другой конец города. Но почему-то не бросил. От недавних посиделок на полу остался валяться промоченный чем-то старый журнал, успевший подсохнуть.
Мишаня поднял его, полистал и отправился в уборную. Именно такое слово просилось для названия этого помещения, оборудованного по последнему слову техники позапрошлого века, когда чугуна не жалели и применяли всюду. Мишаня закурил, иначе это помещение посещать не рекомендовалось. Он открыл журнал и начал между делом его листать. Ничего полезного найти он не смог, кроме одной статьи о палеонтологических находках в далёкой пустынной Монголии, которая кроме своих юрт до сих пор кочующего народа, бескрайних степей и обилия советских автомобилей славилась огромным количеством скелетов в земле. Чтение Михаил продолжил в комнате, некоторое время спустя. Настолько сильно увлекла его палеонтология и сама Монголия. Чуть позже он включил телевизор и о чудо, на первом же попавшемся в процессе перелистывания канале он увидел передачу именно о далёкой бескрайней Монголии.
На работу Мишаня опоздал на час с небольшим — засмотрелся. Монголия покорила его, она звала и манила. День пролетел незаметно. Вечером Мишаня отключил телефон и уставший побрёл домой. Почему-то ему захотелось стать монголом — скакать по пустыне на низкорослой кривоногой лошади, жить в юрте, дышать постоянно свежим воздухом и чувствовать свободу.
Тут он неожиданно для себя понял, что свободы в его жизни нет почти совсем. Что вечером опять соберётся толпа друзей-товарищей, которые уже давно устали и друг от друга в частности и от компании в целом. Но так им было проще, они давно уже знали чего можно ожидать от любого, просчитывали действия на несколько шагов вперёд и в разных вариантах.
Мишаня порылся в карманах и вытащил на белый свет банковскую карточку, он как раз проходил мимо небольшого торгового центра, под который заняли бывший цех какого-то заводишки, выходящий прямо на улицу. Недолго думая Мишаня вошёл внутрь, нашёл банкомат и проверил баланс — оставалось около пяти тысяч. Три он сразу обналичил и толком ещё не понимая зачем они ему могут понадобиться, прошёлся по торговому центру. Первый этаж с продуктовыми магазинами его внимания не привлёк совсем. Винно-водочный отдел он почти пробежал, морщась и отворачиваясь от него, как от толпы прокаженных, протягивающих к нему корявые страшные руки.
А на втором этаже он сразу увидел его… Это был желтовато-зелёный костюм, состоящий иж шорт, рубахи с коротким рукавом, шейного платка и пробковым, а может быть и пенопластовым шлемом, обтянутым точно такой же тканью с кожаным ремешком. В голове Мишани тут же сложилась картина — в этом костюме он раскапывает монгольскую пустыню и достаёт из-под земли кости давно вымерших динозавров.
— Сколько он стоит?- ворвавшись в отдел спросил у удивившейся продавщицы Мишаня.
— Две с половиной,- ответила продавщица и тут же соврала,- берите, последний остался, может вам и чуть великоват будет, но это и хорошо, в жару само то.
— Беру!- согласился радостный Мишаня.
На самом же деле костюм висел не первый месяц, интереса ни у кого не вызывал. И продать его надеялись лишь к какому-нибудь карнавалу. Он только занимал манекен, стоящего в витрине между таких же пластмассовых чучел, ряженных в камуфляжи и образцы рабочей одежды.
Радостный Мишаня, выбегая из торгового центра, посмотрел на висящие над выходом часы — они показывали без пятнадцати шесть. Несколько кварталов, отделяющих его от жилища Мишаня преодолел, словно проскакав на монгольской лошади — не видя ни пешеходов, ни машин, ни автомобилей. Подходя к дому он сбавил шаг и спрятался в кустах, что бы осмотреться и не попасться на глаза надоевшей и надоедливой компании, с которой обычно проводил время. На удивление двор оказался чист от нежелательных граждан и гражданок, и Мишаня в миг оказался у подъезда, внутрь которого нужно было не просто войти, но ещё и немного спуститься по ступенькам вниз. В дверях его ждала торчащая записка с требованием зайти в пивнуху и присоединиться к друзьям-товарищам на берегу озера в нескольких трамвайных остановках от Мишаниного жилища. Мишаня с облегчением вздохнул — компания на сегодняшний, и видимо последующие вечера отменялась.
Дома он быстренько сбегал в уборную, она же служила душем. Из стены под потолком торчала труба с распылителем или как там называлась эта чугунная дождевальная установка, крайне неохотно поддававшаяся регулировке. Мишаня помылся, побрился и с нетерпением побежал примерять своё новое неожиданное приобретение.
Костюм сидел на нём великолепно — чуть шире в плечах, но это шло только на пользу, шорты скрывали колени и это тоже было здорово. Рубаху на выпуск он тут же подпоясал ремнём, нашёл в шкафу новые носки, которые он приобретал с запасом, что бы не заморачиваться стиркой старых по проверенной холостяцкой привычке. К костюму хорошо подошли кеды, а венчал всю эту конструкцию шикарный шлем. Что делать с шейным платком Мишаня не знал и завязал его как пионерский галстук, попутно вспомнив детство.
Немного покрасовавшись перед помутневшим от времени зеркалом, и пожалев что что потерял карманные часы, Мишаня вышел на улицу.
Летний вечер раскрасил облака в розовые тона, задержал на улице прогуливающихся граждан и гражданок, детей на велосипедах и самокатах. Никто никуда не торопился. Мишаня так же неспеша пошёл в направлении сквера неподалёку. Зачем он туда пошёл и чем руководствовались его ноги, выбирая это направление, он знал, да и не задумывался об этом. Пройдя пару сотен метров он вдруг это понял — мысль пришла сама собой.
По скверу на белом велосипеде ехала она — девушка чуть моложе самого Мишани, рыжая, как огонь, в велосипедках и футболке.
— Салмындылык курге бешме,- не задумываясь протараторил Мишаня, что он сказал не понял сам, возможно слышал что-то подобное от гастарбайтеров на работе, может быть что-то похожее прочитал на баллоне с освежителем воздуха в уборной.
— Что-что вы сказали?- притормозив спросила девушка.
— Салмындылык курге бешме,- сам удивившись повторил Мишаня и тут же пояснил,- вы великолепны как восход солнца в безбрежной пустыне. Это на монгольском.
Девушка слезла с велосипеда, оглядела Мишаню с головы до ног, улыбнулась и не попыталась даже скрыть этого.
— Спасибо,- поблагодарила она,- вы знаете монгольский?
— Нет, только учу,- соврал Мишаня, но даже не покраснел и не смутился.
— А почему вы так одеты?- спросила девушка,- несколько странно…
— Я палеонтолог,- снова не смутившись соврал Мишаня,- начинающий.
— Здорово!- восхитилась девушка,- сейчас это такая редкость.
Дальше они пошли пешком, оказалось что девушку зовут Ольгой, что она давно уже одна, потому что большинство парней ей не интересны по причине ограниченности интересов. В ответ Мишаня пересказал ей статью из промоченного спиртным журнала, передачу о Монголии, которую он посмотрел утром. И ещё несколько историй, которые родились тут же, сами собой. Гуляли он больше часа, обменялись телефонами и договорились встретиться послезавтра.
Мишаню в тот вечер не беспокоило ничего — ни факт того, что дети за его спиной несколько раз спрашивали у мам, откуда этот дядя и существует ли Джуманджи по настоящему. Ни его прежняя компания, которая возвращалась во двор по соседней алле сквера и громко орала. Мишаня в тот вечер понял, что он может быть интересен совсем другим людям, не тем, к которым привык и которые считали его частью своего мира, своим в доску, несколько ограниченным, как они сами, с такими же интересами, как у них самих. Мишаня в тот вечер понял, что может быть счастливым.
Что такое «Салмындылык курге бешме» он не знает, и существует ли у этого хоть какой-то перевод тоже. Но то, что Ольга действительно прекрасна как восход солнца в безбрежной пустыне он не сомневается. А ей никто никогда не говорил таких слов, приятных, красивых и идущих от души.
Ночью Мишане снился восход солнца, а утром он понял, что солнце в пустыне, в которую медленно превратилась его жизнь, наконец-то взошло и у него есть имя. А причиной тому стал странный и немного загадочный костюм, купленный по случаю и преобразивший его и вечер, проведённый не привычно, а с пользой.