3 желания

2.

Я снова вижу это, я снова здесь, на том самом месте. Парк аттракционов, с колесом обозрения, с каруселями и горками. Они обездвижены, безмолвны и кажется что все вокруг застыло в цементе или просто испустило дух, дожидаясь животворящего сезона. Сейчас зима и парк, естественно закрыт, но мне не составило особого труда попасть сюда. Охранник — пенсионер не очень-то тревожиться по поводу выполнения своих должностных обязанностей. Единственное что может выдать мое присутствие — это следы на снегу. Я закуриваю очередную сигарету. Сейчас 9:34 утра. Парк расположен на набережной озера, в самом излюбленном месте горожан в летнее время, но сейчас не лето и здесь пусто. Кажется что пусто везде. Статичный пейзаж. Я присаживаюсь на лавочку напротив колеса обозрения и лавки в которой продают сладкую вату, неподалеку виднеется тир. Я снова закуриваю. Мне кажется что она сидит рядом со мной. Со мной такое теперь часто. Ей не нравится что я курю, но я не выкидываю сигарету. «Выкинь сейчас же» — говорит она. Я не обращаю внимания. «Не лезь тогда ко-мне потом, я не намерена целоваться с пепельницей» — Продолжает она. «Ох уж эти интернет цитаты! Ты никогда не изменишься. Ты не поменялась даже сейчас.» — думаю, про себя, я. Я знал что она появиться если я приду именно сюда. Но это не всегда работает. Она не появилась в кафешке, в которой мы пили кофе как-то зимой, тогда мы здорово замерзли, она сидела напротив меня с алыми от мороза щеками и нежно холодной рукой. Не появилась и на прошлой неделе в кинотеатре, в котором мы как-то смотрели один очень паршивый фильм про любовь… Знаете такие фильмы про любовь, в которых все заканчивается хорошо, в них герои сначала страдают от разлуки, когда он или она уезжают далеко, страдают от разлуки и расстояния, а потом бросают все и приезжают к своей любви. Вот он — их «подвиг» — преодолеть пару тысяч километров! Вот он их — «хеппи энд»…
Я пришел туда один, я взял 2 билета, на тот же ряд и на те же места, но она не пришла, наверное фильм был другой. Зато она всегда оказывается рядом когда я забираюсь на крышу своего девятиэтажного дома, мы часто проводили на ней время, особенно в августе. В августе было довольно прохладно и уже темнело, от ненавистных нам белых ночей не оставалось и следа, почти всегда мы просто сидели и молчали, молчали разглядывая то звезды, то всматриваясь в панораму города. В августе она уже знала что ее ждет… А я ещё не знал… Она всегда рядом когда я сажусь внутрь того самого старого заброшенного москвиченка, оставленного умирать кем-то. В октябре мы гуляли с ней в одном парке, скорее это был даже лес, и выйдя на дорогу, наткнулись на брошенный давным давно москвич, мы сидели в нем и смеялись. Это было так по-детски, так в ее стиле. Теперь я сижу на водительском обхватившись руками за руль, смотрю вперед и молчу, а она на пассажирском, сидит и смеется, как и тогда, когда я уже знал…
Помимо этого здесь есть ещё нюансы — она никогда не появится если я буду не трезв, или на моей руке не будет того самого дурацкого девичьего браслета красного цвета. «Почему ты не смотришь на меня?» -Спрашивает она. Она всегда это спрашивает. Я молчу. Я еще никогда с ней не говорил с того самого момента, как она умерла. Как бы мне этого не хотелось… Что если она не ответит?.. Я почти не помню её лицо. Я ещё никогда не смотрел в ее глаза с того самого момента, как она умерла… Что если при взгляде на нее она раствориться как дым. Я видел её всегда только периферическим зрением, ощущал запас её духов, чувствовал ее тепло. Я даже выкинул все фотографии с ней и когда я это делал я изо всех сил старался не взглянуть на них, не заглянуть ей в глаза. Труднее всего было удалять фотографии с компьютера. Я не могу передать, насколько это омерзительное чувство — так часто находиться с ней рядом и в то же время быть так далеко от нее… Ведь я знаю что покойники не возвращаются с того света, с покойниками не возможно заговорить, покойники не сидят с тобой на скамейках, покойники не станут с тобой целоваться даже если от тебя и не разит как от пепельницы. Я снова закуриваю. Сегодня я пришел сюда как раз для того чтобы взглянуть на нее.

1.

Все что я помню это крики детских голосов, звуки аттракционных горок, колесо обозрения, на фоне закатного июльского неба и ее рыжевато-золотистые волосы играющие с солнечными лучами. Тогда все и началось. Мы познакомились не в этот день. Мы познакомились за 2 недели до этого и в нашем знакомстве не было ничего романтичного, да это и не важно. Важно что мы познакомились. Тогда я ещё не знал… Тогда она ещё не знала…
В тот день в парке все было для нас. Вся эта жизнь, вся эта толпа, весь этот праздник — массовка в фильме где мы главные актеры и никогда не умрем. Нас разрывало на осколки и пускало по ветру. Я смотрел на нее, она на меня. Время как будто застыло в лучах солнца… Как будто застыло все… Отведя от своих рук сладкую вату она сказала — «Смотри! Там тир! Не хочешь попробовать?». И запрокинув голову немножко на бок, посмотрела на меня с прищуром, пряча глаза от солнца за рваной вуалью своих волос. Я закурил сигарету и ответил — «Че-то не охото, как-то!». Она резким движением руки вырвала сигарету у меня из губ и тут же бросила ее в урну. Раньше она так никогда не делала, и я опешил. «Ты боишься?» — продолжила наш диалог, как-будто ни в чем не бывало, она. «Что это было, только что?» — спросил я. «Ниче, просто!» — играючи ответила она, переключив свое внимание на сладкую вату. Потом снова повернулась и спросила «Ну так что? Слабо? На желание! Попадешь ты в мишень которую я выберу -я тебе должна желание, попаду я-ты мне должен.» Я убрал зажигалку в карман. «А ты не боишься проиграть?» — принимая вызов, ответил я. «Пфф! Мне есть чего бояться?» -она ответила. «Ах так! Тогда условия усложняются! 3 желания!». «Ты уверен?» -спросила она. Я кивнул. «Заметь, это не я предложила!» И резко вскочив со скамейки потянула меня за руку в направлении тира. 
Она выбрала самую сложную мишень, за которую, при условии попадания давали небольшую маленькую игрушку — зеленого зайчика. Это был «настоящий джекпот» этого тира. Наверное никто никогда снимал этот «куш». Я попытался прицелиться, Она стояла рядом, в руках со сладкой ватой и улыбкой на лице. Я долго целился, на кону было многое. Выстрел… Я не попал. «Ха! Мазила! Фууу!!» — вскрикнула она. Работник тира вскинул голову обращая внимание на нарушительницу тишины. «Ну на!.. На! Сама попробуй, я даже выберу мишень попроще — вон посередине!» — передавая ружье сказал я. «Да легко! Поддержи-ка.» Она передала мне сладкую вату, взяла ружье, наклонилась чуть вперед, вытянула ружье, и недолго прицеливаясь нажала на спусковой крючок… Она попала!
«3 желания говоришь?» — положив ружье, с ехидной, но невероятно милой улыбкой сказала она. «Это не честно!» — не очень-то расстроившись пошутил я. «Конечно не честно! Только вот теперь- ты мой раб! Держись. Я сейчас такое придумаю.» Она посмотрела вверх в задумчивости, прищурив один глаз. «Вот возьмите ваш выигрыш» — сказал работник тира, протягивая красный, яркий девчачий браслет. «Спасибо! О я придумала! Ты будешь носить этот браслет всегда, пока я не скажу что хватит.» — она протянула браслет мне. Работник тира заулыбался. «Нееет!!! Ты шутишь? Что за бред… Это вообще законно?» — я офигел. Я взял браслет в руку и сказал «Ты посмотри! Он же для девчонок дошкольного возраста! Подумай хорошенько! У тебя есть целое желание, и ты его тратишь вот так вот?» «Уговор есть уговор! Ты проиграл а я выбрала именно это! Так что одевай и носи!» — она с серьезным видом посмотрела на меня, который ей так шел, хотя и был наигранный до милоты. «ААА!!! Ладно! Не смог сопротивляться ее «серьезности» я.» И надел браслет. Она улыбнулась и поцеловала меня в щеку. Мороз приятным раскатом пробежал по моей спине. «Пошли теперь я хочу на те качели.» — она взяла меня за руку потащила вперед. «Это будет твое второе желание?» — ощущая себя в роли прицепа, спросил я. «Ну уж нет! Остальные два желания и я оставлю про запас.» 
В тот день мы еще долго гуляли в парке. На колесе обозрения, она взяла меня за руку. Открывался потрясающий вид на город и на озеро. И на нее… В самой верхней точке, колеса мы впервые поцеловались. Тогда я ещё не знал… Тогда она еще не знала…

3.
Она никогда не появляется, если со мной нет того красного девчачьего браслета, никогда и нигде. Она так и не успела сказать «хватит». Так же как я не успел с ней попрощаться. Попрощаться по-настоящему, так как должен был. Она умерла за день до операции. Она знала что умрет, не верила что может вылечиться. По правде говоря никто не верил, кроме меня. Я должен был встретится с ней после операции, она обещала сказать свое 3-ее желание. Но не успела… Я снова закуриваю. Сейчас уже 22:00. Уже давно стемнело и пошел небольшой снег. Я очень замерз. Кажется что все очень замерзло. Я здесь уже больше 12 часов. Сижу и курю, сижу и верчу в руках ярко красный браслет. Она все ещё сидит рядом. Все это время она почти всегда молчала, как живая, как будто мне это не кажется. Лишь изредка просит все таки заговорить с ней или повернуться. Я не откликаюсь и не гляжу на нее. Ещё обижается когда я беру очередную сигарету. Кстати говоря второе её желание было то чтобы я бросил курить. Тогда я уже знал… Тогда она уже только лежала…
«Повернись! Взгляни на меня! Пожалуйста!» — говорит она, как живая. Я не реагирую. Я не могу реагировать! Не могу! Что если, она не настоящая, что если она больше не придет, что если это не она! Я не могу. «Пожалуйста! Посмотри на меня!» — я чувствую в ее голосе дрожащие ноты. Я нервно достаю сигарету, она вырывается из пачки и падает. «Пожалуйста, не надо!» — все более дрожащим голосом говорит она. У меня комок в горле. Я убираю сигарету обратно в карман, и понимаю что все-таки должен повернуться. Секунд 30 я просто смотрю вперед. Она молчит. Потом я закрываю глаза и поворачиваюсь в ее направлении все так же с закрытыми глазами. Сердце бешено колотится. В висках стучит. Я не открываю глаза. Я не могу! Вдруг я чувствую на своих щеках нежно холодные прикосновения. Это её руки. Яркой вспышкой по моей спине проносятся тысячи иголок. Я так скучал… В мгновение мне становиться так спокойно и хорошо… Так тепло и не одиноко… И тут я открываю глаза. Мое дыхание пропало, будто бы это я умер, а не она.! Она прекрасна, она здесь! Такая юная… Такая живая… Я застываю камнем и не могу пошевелиться, не могу не дышать, не моргнуть, я просто смотрю на нее. Теперь мне не надо вспоминать ее лицо, вот оно! Вот оно прямо здесь, прямо передо мной, прямо сейчас. Она улыбается самой яркой и теплой улыбкой на свете, улыбкой цвета рыжего золота. Улыбкой июльского заката. Она медленно отводит руки от моего лица. Я не шевелюсь. И тогда, глядя мне прямо в глаза, своим живым, теплым голосом, голосом которого мне так не хватало все это время, на крыше, в парках, старом задрипанном москвиченке, на лестничных площадках, на пляже на колесе обозрения, голосом который я так люблю, голосом без которого я сам мертв, говорит. Она говорит — «Хватит.» Просто-«хватит»…
Она растворилась как дым. А я ещё долго сидел на скамейке в повернутом состоянии, ощущая холод на щеках то ли от ее рук, то ли от слез. Потом ещё долго сидел и смотрел прямо. Почти до утра. Сидел и почему-то было так легко и тепло. Наедине с дурацким красным девчачьим браслетом. Наедине с колесом обозрения, каруселями и горками. Наедине со статичным пейзажем, в котором кажется что все застыло в ожидании, в надежде что скоро придет животворящий сезон.
На утро старый сторож — пенсионер пойдет все-таки на обход территории. Он очень удивиться и расстроиться когда увидит на снегу следы ведущие к выходу, пройдя в обратном их направлении и, как будто опытный охотник наткнется на лежанку дикого зверя зимой, наткнется на скамейку на которой явно кто-то очень долго сидел. Сидел явно один. Он подумает что надо почаще делать обходы и уже станет возвращаться к себе в будку, как вдруг увидит, что на другой стороне скамейки, ту на которой нет снега, виднеется что-то красное. Что-то ярко красное. «Тот кто здесь был что-то оставил» — блеснет дедукцией он про себя. Подойдет поближе, смахнет рукой тонкий слой снега, и увидит почти полную пачку красного «Winston'a». Подумает — «Как жалко что я бросил курить.» — но уходя, пачку он все же возьмет с собой.