А есть ли Дед Мороз на самом деле? Часть 1 Гурами (Глава 1)

У нашего старшего сына Андрея этот вопрос не стоял. Он был абсолютно уверен, что есть, и сбить его с этой точки зрения было отнюдь непросто.
Надо сказать, что в нашей семье к этому празднику относились как-то по- особенному. Мы – дети войны только этот праздник и помнили. Моя семья жила на юге Таджикистана, где и елки — то не растут, но под чем-то я прыгала в неизменном костюме зайчика. Удивляюсь, как маме удалось сшить костюмчик, в который я влезала все четыре года, Вместо елки, вероятно, привозили из какого-нибудь дальнего ущелья туйку или просто наряжали какое-нибудь тутовое дерево. Кроме того, что я была постоянным зайкой, я еще и очень быстро бегала, высоко задрав голову, за что и была прозвана «зайчиком». Надо сказать, что здесь, на краю Советского Союза (бывшего теперь) на границе с Афганистаном, до приезда русских, этот праздник не отмечали, т.к. у мусульман его просто нет.

Сергей жил в оккупированной немцами Белоруссии. Там отмечали Рождество. Поскольку для немцев это тоже святой праздник, то отмечали совместно с врагами. В Сережиной семье была традиция: дети под елку ставили свою обувь, куда дед Мороз ночью клал подарки: чулочки, носочки, книжки, цветные карандаши или еще какой-нибудь дефицит – время–то было ведь очень трудное — война, и мама Сергея Елена Александровна старалась для деда Мороза приготовить что-нибудь практичное. После завтрака детей одаривали конфетками и печеньями, которые снимались с елки – это очень нравилось детям. Мне понравилась традиция Сережиной семьи, и мы ее взяли на вооружение.

К Новому Году мы готовились задолго до его наступления, исподволь создавая праздничное настроение. Придумывали и делали какой-нибудь костюм для школьного утренника. Особенно нам и Андрею понравился костюм мушкетера в моих красных сапожках на каблуках-шпильках, к которым Сергей приделал ботфорты. Как Андрей в них весь утренник выдерживал, трудно себе представить. Терпеливый мальчик: «искусство требует жертв». Кроме того, из шляпы торчали два замечательных пера, выдернутых из хвоста попугая и самый главный атрибут – шпага — настоящая шпага, дореволюционная, как позже выяснилось, представляющая собой значительную ценность. Впоследствии один коллекционер раритетного оружия выменял его у нас на добротный кинжал, с которым мы ходили в горы, делая вид, что теперь никакой кабан нам не страшен.

Ностальгируя по своему трудному детству, мы сами делали игрушки на елку. Покупали мы в основном шары. Изредка прикупали пару каких-нибудь стеклянных птичек или снегурочку. Нам с мужем нравились бумажные, чуточку дутые, игрушки нашего детства. Их уже не делали, и мы с ребятами их делали сами. Находили в книжке какого-нибудь красочного петушка. Тогда было много тоненьких больших книжек – сказок с красочными иллюстрациями на всю страницу, под которыми располагалось немного текста. Книжки портить мы не могли, поэтому Андрею вменялось через копировальную бумагу перенести картинку на ватман. Вырезалось в двух экземплярах. Занимались этим Андрей с папой; раскрашивали акварельными красками с добавлением золотого и серебряного порошка и склеивали две половинки, прокладывая между ними слой ваты, чтоб создать в серединке небольшое утолщение. Игрушки получались замечательными. А я, с еще совсем маленьким Сашей, делала бумажные цепи и цепочки. Сергей купил много цветной бумаги, как плотной, так и тонкой гофрированной, которую мы использовали много лет для разных целей.

Уже нет нашего папы, а бумага еще осталась, выдержав все переезды. Саша старательно пытался разрезать бумагу по карандашным линиям на мелкие полосочки. У него не очень еще получалось. Приходилось много выбрасывать, отрезая только те, что были поровнее. Потом он наворачивал их на какой-нибудь пузырек (бутылек), и склеивал кончики клейстером. Потом я эти звенья соединяла между собой более мелкими звеньями. Эти цепочки развешивал Саша сам в пределах своей досягаемости. Еще мы с ним делали месяц из ваты, наклеенной на картонку. Сверху очень аккуратно обмазывали жидким клейстером и посыпали блестками. Так же делали морковку, виноград, снежную бабу и другое. Делали понемногу в каждый Новый Год; во-первых потому, что было мало времени, во-вторых, чтоб ребятам это не надоедало, ну и, чтоб было чем занять их перед следующим Новым Годом. Во всяком случае, эти вечера были очень долгожданными и самыми любимыми в нашей семье.

Когда Андрюшке было лет 6 или 7, и он уже ходил в музыкальную школу, мы взяли его в Оперный театр. Сама обстановка его потрясла: попал в сказку. Да еще давали «Лебединое озеро». Он был просто заворожен балеринами. Вместо постоянных самолетиков и машинок, которыми он всегда украшал обложки своих тетрадок, он стал рисовать балерин. Потом поостыл. Но тут мы его повели на оперу «Фауст» Гуно. Там он, конечно, мало что понял, но Мефистофель в своем черно-белом плаще его сильно впечатлил. А так как это было незадолго перед Новым Годом, то появились две новые замечательные игрушки; балерину он сделал довольно легко из удачной веточки в основе. А вот над Мефистофелем они с отцом помучились. Зато получился замечательный чертик с рожками, устрашающей мордочкой, сам весь черный и в красном плаще. Он тоже дожил до наших дней, как приятное напоминание о тех светлых годах нашей юности.

Как-то перед очередным Новым Годом Андрей подошел к нам огорченный после ожесточенного спора с ребятами о существовании настоящего Деда Мороза и спрашивает;
— Ну, мама, папа, я же прав? Конечно, на утренниках не настоящие деды Морозы – это и козе ясно. Настоящий — то приходит ночью. Ребята говорят, что подарки под елку кладут родители. Я тоже считаю, что кульки с конфетами, книжки и другое – это вы кладете, а мы делаем вид, ну как бы играем и верим, что это от Деда Мороза. Ну а другие подарки, которых в городе не купишь, или те, о которых тихо мечтал и никому не говорил? – Это откуда?
— Ну, конечно, от деда Мороза настоящего, — говорю я одна за двоих, ибо отец сидит, улыбается и молчит. — Просто, он ведь не ко всем приходит и не всегда. Он приходит к тем детям, которые хотят быть хорошими, стараются, потому, что верят. Да еще, если у них есть мечта. Трудно же угадать, кому чего хочется, а так ему легче. Помнишь, я тебе много раз рассказывала стихотворение про снегиря? Мальчику ужасно понравилась эта птичка с ярко розовой грудкой, с блестящими крылышками. Просил у мамы, но тщетно – она вроде бы и не слышала. Тогда он стал лучше учиться, перестал драться с ребятами, стал вежливым, и тогда мама купила ему снегиря, хотя он уж давно перестал просить. Понял? Так что, одни не стараются, другие – не верят: вот он к ним и не приходит. А еще есть такие, к которым тоже приходит, но они стесняются в этом признаться. Я так думаю, а ты Сережа, как считаешь?

— Все правильно, — говорит отец, встряхнувшись от дремоты. — Вот откуда взялся в прошлом году аквариум с рыбками? Вот, то-то же.
— Я все равно им докажу, – решительно заявил Андрей, явно что-то надумав.
Кстати, об аквариуме. У нас на работе в вестибюле как-то появился аквариум. Кто-то из сотрудников привез: надоел что ли. Женщины из электроотдела взяли над ним шефство, и аквариум долго украшал наш вестибюль. Особенно радовались дети, которые часто приходили из школы и ждали родителей, с которыми после работы разъезжались по домам в микрорайоны. Аквариум был большой: 100-120см в длину, 50см в ширину и 70-80см высотой с красиво оформленным камешками дном, с замечательными водорослями и чудными рыбками. Величаво плавали золотые рыбки – основное украшение аквариума. Вокруг сновали стайки стремительных полосатых рыбок, барбусы, гурами, меченосцы разных мастей и совсем мелкие рыбешки – гуппи. Вода в аквариуме аэрировалась и подогревалась — все по науке.

Дети могли часами наблюдать за рыбками, спорить о чем-то друг с другом, подкармливать их крошками от печенья (хотя рядом висел плакат, просящий их этого не делать, чтоб не закисала вода). Но трудно устоять, глядя, как рыбки тычутся носиками в стекло и будто, просят, чтоб им что-нибудь кинули, ловят падающий корм, отгоняют друг друга, дерутся – все это очень забавно и увлекательно. А главное – дети не мешают родителям работать,
Андрей тоже иногда заходил в институт: либо перед перерывом, либо к концу работы, чтоб вместе идти домой, хоть до дома надо было всего-то перейти сквер. Он всегда с удовольствием любовался рыбками, так что я даже купила книжку «Занимательный аквариум», чтоб он больше узнал о рыбках. Однако понять, хотел ли бы он, чтоб дома был аквариум – было сложно: Андрей никогда ничего не просил: ни игрушку, ни книжку, ни краски, ни мороженное. Единственно, что он мог попросить, так это газированной воды. Если нам казалось, что сын чем-то заинтересовался и не прочь бы иметь, то спрашивали:
— Тебе это купить?
— А это дорого?- всегда задавал он встречный вопрос.
Так и тут: мы видели, что ему нравится аквариум, но вопросов не задавали.

И вот на Новый год появился у нас в доме замечательный аквариум, правда, не такой большой, но вполне приличный – раза в полтора больше стандартных, продаваемых в магазине. Это дед Мороз постарался. Как? Откуда мог появиться аквариум? Это можно объяснить только чудом. А кто на чудо способен? Дед Мороз! И Андрей лишний раз убедился в существовании настоящего деда Мороза.

Радости было очень много. Особенно приятно было наблюдать, как гурами мечут икру. Зрелище — трудно описуемое.
Когда на поверхности воды появлялось гнездо из воздушных пузырьков, сделанное папой-гурамом — это означало, что пришла пора. В такой вечер мы всей семьей садились перед аквариумом, даже если у кого не были доделаны уроки (рыбки ведь ждать не будут), и следили за интереснейшим действом.
Гурам шоколадного цвета начинал обихаживать свою гурамиху, которая
была из голубых гурами. На брачный период окрас их становился более ярким, а соответственно, и зрелище красивее. Итак, гурам начинал ласково тереться о подругу бочками. Потом гладил ее своими длинными и толстенькими усиками, лаская, как настоящий мужчина, даже забываешь, что это — рыбки. А еще они тыкались носиками – целовались. Очень мило и забавно. Так продолжалось минут 10. а может и больше. Затем, он обвивал ее своим тельцем. Образовывался шоколадно-голубой клубок, вращающийся под гнездом. В момент, когда гурамиха находилась брюшком кверху, он быстро отпускал ее, она выбрасывала икринки, которые он тут же поливал молоками. И сразу грубо и резко загонял свою любимую в угол, в кусты водорослей. Быстро возвращался назад и начинал собирать икринки, не попавшие в гнездо, и выплевывал их туда. Не забывал он и про подругу, следя за тем, чтоб она не высовывалась из кустов, периодически пугая ее.

Когда все икринки были водружены в положенное им место, гурам приглашал гурамиху. Снова объятия, ласки и снова мама трусливо прячется в кустах. Так повторяется трижды. Концерт окончен. Мы обсуждаем бедную женскую долю. Мы уже знаем, что заботливый отец пару недель будет держать свою подругу в изгнании, моря ее голодом. Правда, и сам он в это время почти ничего не ест, находясь в постоянной заботе о своем потомстве.
Сначала он собирал икринки, а потом все осложнилось, т.к. стали вылупливаться мальки, расплываться все дальше от гнезда; все веселее резвились они, не думая, что их могут съесть другие рыбки. Папа это знал и пытался уберечь их. Он ужасно измотался в погоне за своими отпрысками, которые все в большем количестве отплывали от гнезда. Забрав а рот нескольких сорванцов, он мчался к гнезду, и, не успев их выпустить, гнался за другими, нечаянно проглотив предыдущих. Тут следовало не пропустить этот момент и отсадить папу-гурами в заранее приготовленную банку с водой: пусть отдохнет, пока ребятки подрастут.

Постепенно наш аквариум наполнялся новыми рыбками: тут были и барбусы, и нейлоновые рыбки и много других. А вот золотые рыбки почему-то гибли, и мы от них отказались. Всё лето ребята заботились о рыбках, носили из арыков: живой корм – червячков. Выращивали инфузорий на высушенных банановых корочках, которые особенно полезны малькам. К осени ребята поостыли, и нам с Сергеем пришлось самим ими заниматься. Однако Андрей частенько проводил время у аквариума. Он говорил, что рыбки его успокаивают, когда он расстроен и придают сил, когда он очень устаёт от занятий музыкой.