А есть ли Дед Мороз на самом деле? Ёжка. (Гл. 3) (Глава 3)

Прошло несколько лет. Мы переехали на новую квартиру. Все это время каждый Новый год дед Мороз преподносил какие–нибудь сюрпризы.
Ну, вот очередной Новый Год! Как всегда, в 12 часов все сели за стол, отметили встречу Нового Года по местному времени. Потом, прогулка по городу, к городской ёлке. Снегу и в этот год выпало прилично буквально накануне праздника, поэтому было весело. Народу на улицах много: смех, песни, хороводы вокруг ёлки. Время проскакивает быстро. Вот уже народ стал куда-то деваться. Понятно. Дело к трём часам: надо спешить домой, встречать Новый Год по московскому времени. Всё как всегда. Побаловались, повеселились, все поставили свою обувь под ёлку и разошлись по своим кроваткам. Наконец-то можно отдохнуть!

Для нас с Серёжей этот праздник был с одной стороны радостным, весёлым, дружным; с другой – как бы тяжёлым, утомительным, что ли. Надо было найти подарки детям, маме и друг другу. А это с каждым годом становилось всё труднее и труднее. Дети выросли, и подарки нужно подбирать посерьёзнее или поинтереснее. Иногда за год ничего не попадается стоящего. Хорошо, если случается командировка: в Москве или в Ленинграде почти всегда можно было что-нибудь подобрать. Особенно стало сложно придумывать, находить и обыгрывать подарки от Деда Мороза. Но и традицию нарушать тоже не хотелось: ребята всегда ждали Дед Морозов сюрприз.

Однако Дед Мороз решил так просто не сдавать свои позиции: и, пусть маленькое чудо, но всё-таки чудо в виде ёжика нам подкинул. И вот утром пробираются дети к ёлке забрать свои подарки: в эти дни они просыпались рано, несмотря на то, что спать легли поздно. «Любознательные» ребята.

— Сашка! Смотри! Живой ёжик! Это от Деда Мороза что ли? – громким шёпотом, чтоб не разбудить родителей, подзывает Андрей брата.
— Ой! Настоящий! Какой смешной! А носик, носик! Смотри, что он им вытворяет? — шепчет Сашка в восторге.
— Принеси, что-нибудь, Сашка, чтоб накинуть на иголки, хочу попробовать взять его.
Тут я, якобы только что проснувшись:
— Что за шум? Чего так рано вскочили? А, подарками интересуетесь? Ну и как? Есть, что-нибудь интересненькое? Покажите.

Но ребята про свои подарки уж и забыли: их заинтересовал ёжик. Я же побоялась, что, накинув на ёжика какую-нибудь тряпку, они его испугают: он ведь не пуганый, людей не боится. Не пришлось бы вновь приручать. Тут Сашка обратил внимание, что на ёжике была бумажка, которая свалилась с колючек. Он подобрал, повертел и прочитал: «Меня зовут Борис Николаевич, можно – Борька». Сразу в два голоса ребята закричали: «Борька, Борька!»
Каков же был их восторг, когда ёжик, который уже начал было от них убегать, остановился, обернулся и нерешительно стал к ним приближаться. Они затихли. Пришла бабушка:
— Ну, что вам Дед Мороз подкинул»
-Тише, тише – почему-то шёпотом накинулись ребята на бабушку.

Мама ахнула:
— Господи! И, что это за чудак, ваш Дед Мороз. Опять учудил. Ну, и что с ним делать? Даже не поиграть, хуже черепахи. Ну, всё-всё, идите завтракать, я уж всё разогрела. Вставай, Серёжа.
Но Сергей уже давно наблюдал за ребятами. Он встал, подошёл к ёжику и стал осторожно протягивать руку к иголкам.
-Папа, осторожно! Говорят, кончики иголок ядовитые!
-Первый раз слышу,- откликнулся Сергей и осторожно дотронулся до ёжика.
Ёжик, который стоял, как по команде «замри», весь в напряжённом ожидании, конвульсивно вздрогнул и сильнее прижал свои иголки. Тишина. Серёжа спокойно стал гладить иголки, ёжик расслабился и смешно засопел, как бы вынюхивая что-то. Серёжа подсунул руки ему под брюшко и поднял. Прижал к груди, чтоб он не упал, переложил в одну руку, второй продолжал поглаживать. Андрей осмелел и тоже стал гладить колючки.
-Папа, а дай мне, попросил он. – И ёжик перекочевал к нему. – Ой, какое тёплое, мягенькое, пушистое брюшко! Не ожидал! Ёжка, Ёжка! Запоминай, ты теперь не Борька: так свиней кличут. А ты у нас будешь Ёжка, понял?»

Ёжик, крутил головой, смотрел удивлённо (так нам казалось) своими чёрненькими глазками-бусинками, и, что-то немыслимое, вытворял своим удивительно подвижным носиком с чёрным, блестящим кончиком. Кончик описывал окружности: то в одну, то в другую сторону; то восьмёрки, то просто водил им в стороны: туда-сюда, туда-сюда. Это было так комично, что все мы покатывались со смеху, кроме мамы, которая переживала за остывающий завтрак.
Папа скомандовал:
— Кончай мучить Ёжку! Дайте ему акклиматизироваться. Продолжение после завтрака.
За завтраком Сашка начал допрос.
-Папа, ну, что? Скажешь, опять Дед Мороз принёс ежа? Мы уже большие (Сашке было без недели пять лет), чего нам голову морочить. Ежа можно в зоомагазине купить.
Наступило молчание. Андрею явно этот разговор не нравился, но он молчал. Сергей задумался.

— Да. Действительно, вы уже взрослые. Вас не обманешь. Только вот что интересно: мы, пока вам подарки искали, головы чуть не сломали. Вы взрослые, а ничего интересного нет. Хорошо, что в командировке нашёл кое-что. Это, конечно, от нас. А вот относительно ёжика, честно сказать, я и сам жутко удивлён. Правда, правда. — Чуть помолчав, продолжал :– Между прочим, мы с вами недавно ходили за кормом для рыбок, но ежей там не было.
— А в прошлый раз, был ёжик – не унимался Саша.
— Когда это? А! А ты помнишь, как он выглядел? Вспомни. Большой, длинный, на высоких ножках. Бегать даже не умел, неуклюжий какой-то, привык через камни перелезать.
— И уши огромные – добавил Андрей.
— Во-во, и уши не такие, как у нашего Ёжки. Потому, что это российский ёжик, лесной, а тот горный, азиатский. Дед Мороз российский, и ёжика подарил лесного: кругленького, на коротеньких ножках, весёленького, доброго. Не нравится, что ли, Саша?

Вдруг, слышим из комнаты периодически, доносятся какие-то звуки, будто что-то шлёпается об пол. Потом к этим глухим ударам добавился Динкин лай, но, какой — то отрывочный и с какими-то высокими нотками. Похож на жалобный. Ой, мы совершенно забыли о Динке, и ей самостоятельно пришлось знакомиться с новым членом семьи.
Ребят из-за стола, как ветром сдуло. Пошли то ли Динку выручать, то ли — Ёжку. Перед нами предстала картина (надо сказать, что на наше появление не прореагировали ни ёжик, ни собака): ёжик стоит с поднятыми иголками, смотрит, выжидающе на Динку. А Динка какими-то рывками прыгает вокруг ёжика, странно падая, плюхаясь, на передние лапы: шлёп, шлёп. При этом, странно чавкая челюстями, жалобно гавкает. Да ещё с каким-то повизгиванием.

Мы стоим, смотрим, что дальше будет. Мама неуверенно говорит: «чай холодным будете пить». Дети цыкнули на неё и замерли в ожидании. Динка, тем временем, нисколько не обращая на нас внимания, решила действовать смелее. Она перестала «пугать» гостя, стала неуверенно поднимать лапу. Ёжик уже давно опустил иголки, может быть им – ежам это утомительно. «А это «пугало» всё прыгает и прыгает, надоело ждать, пока оно успокоится» — видимо, так рассуждал наш Ёжка (кстати, нам сразу понравилось его так называть). Итак, Динка остановилась в стойке с одной поднятой лапой и замерла. Потом, решительно, но осторожно, стала её опускать. Ёжик не реагировал. Динка стала смелее и нежно положила лапу на ёжика, да как отдёрнет с тонким таким визгом. Ёжик тоже стал смелее. Он решил, что знакомство состоялось и, как ни в чём не бывало, стал бегать вокруг Динки, приглашая поиграть. Но Динка явно обиделась и ушла в другую комнату.

Потом ребята притащили приличную коробку, сделали с отцом домик, т.е. вырезали дверцу. Половину «пола» застелили газетой, половину — тряпками: спальня и туалет. Рядом постелили газету и поставили миску с водой, миску с молоком и плоскую тарелочку с различной едой. Но Ёжка всё переиначил: газету для туалета он отволок под шкаф в детской комнате, еду из тарелочки регулярно перетаскивал в свой домик на газетку, так что потом мы и тарелочку туда поставили. Он не возражал. Чем кормить мы не знали. Саша позвонил своему другу Мише Айзиковичу, который вроде бы увлекался биологией, и поэтому мы ему на день рождения подарили замечательную энциклопедию в двух томах, именно по биологии. Сашка просил поискать там, чем питаются ёжики, Мишка обещал, но мы так и не дождались ответа. Вот такой друг, сразу не сделал, потом забыл. А я вот так и не вспомню, чем мы его кормили. Как-то не возникало проблем: что сами ели, то и ему давали. Помню только его пристрастие к сыру.

Потихоньку всё вошло в своё русло: Ёжка быстро понял и принял своё новое имя, быстро прибегал на зов, любил сидеть, у кого-нибудь, на коленях, или на руках. Ёжка был весёлый и общительный член нашего сообщества. С Динкой они тоже быстро подружились. Динка очень скучала по вниманию к себе, была в этом плане существом ненасытным. При малейшей возможности она подходила к маме, клала ей голову на колени и смешно так, снизу, смотрела ей в лицо, поднимая поочерёдно, очень подвижные, брови. Мама гладила её по голове не нежно и ласково, а с силой прижимая руку. Иногда, будучи в меланхолическом настроении, приговаривала:
— Да, Диночка. Сиротки мы с тобой, одинокие. Тебя то хоть любят, с тобой играют, гуляют. А со мной и поговорить им некогда. Всё: то — работа, то — ещё какие — то дела. Народу много, а словом перемолвиться не с кем. Хоть с тобой вот поговорить. Ты меня любишь, да? Ну, конечно, кроме меня, тебя ведь и покормить некому.

Когда были интересные передачи по телевизору, мы всем семейством усаживались на диван: мама в середине, около неё усаживался Андрей, брал бабушкину руку и гладил её, приговаривая: «Какая у тебя приятная и гладкая (или мягкая) рука, бабушка», а иногда и целовал. Я немного ревновала. Дальше садились остальные, кому, где удобнее. На всех коленях сразу устраивалась Динка. Она укладывалась так: основная масса её тела располагалась на маминых коленях, а голова — покоилась либо на Сашиных, либо — на Серёжиных, коленях. Мне же обычно доставался хвост. Она так вытягивалась, что как раз соответствовала длине дивана.

Теперь около дивана крутился Ёжка. Да, именно крутился. Ох! Что было! Где и когда он приобрёл эту странную привычку, нам неведомо. Но только нравилось ему подлезать под чьи либо ноги (ноги — то, обычно, босые) и волчком крутиться. Да ещё иногда иголки выпустит. Сразу, чьи — то ноги взлетали вверх, раздавался странный звук, в зависимости от того, чьи ноги защекотал Ёжка: визг, смех, вскрик или ещё какой-нибудь. Семейная идиллия была нарушена. Динка под общий хохот сваливалась на пол. Если попадала на Ёжку, то, тихонько поскуливая, обиженно уходила, на своё место.

В дальнейшем Динка с Ёжкой настолько подружились, что были всё время рядом. Динка любила лежать в коридоре или посреди комнаты, развалившись так, чтоб проходящие мимо вынуждены были переступать через неё, задевая её при этом, либо вообще толкали её, чтоб подвинулась, давая возможность пройти. Таким образом, она получала свою долю внимания и какого-то общения. Хитрая собачка. Теперь около неё крутился ёжик. Динка подпускала его очень близко, смотрела на него, смешно играя бровями. Набегавшись вокруг, ёжик успокаивался и, приблизившись на дозволенное расстояние, прятал мордашку поглубже и затихал.

Так шли дни, месяцы и годы. Первое время я страдала от ещё одной Ёжкиной привычки: он любил с нами спать на одной постели. Ещё считается, что ежи ночные существа, и зимой впадают в спячку. Как бы не так! Не знаю, как другие ежи, только наш Ёжка за те годы, что жил у нас в спячку не впадал. Более того, только мы уляжемся спать, как он тихо-тихо заберётся к нам в постель, и через ромбическое отверстие, которое раньше было у пододеяльников для заправки одеял, проникал в пространство между пододеяльником и одеялом. Пока он находился сверху, всё было нормально. Но я сплю (если вообще сплю) очень неспокойно: кручусь как веретено. И, в один прекрасный момент, ёжик оказывается где-нибудь у меня под боком, я, естественно, его нечаянно придавливаю. Ёжка, что тоже естественно, мгновенно выпускает иголки. Моя реакция понятна. Я начинаю искать его, пытаться вытащить из пододеяльника, что совсем, совсем не просто, ибо он защищается. Просыпается Сергей, и мы общими усилиями выдворяем его на пол. Но, не успев, как следует разоспаться, мы вынуждены опять повторять процедуру. Серёжа быстро засыпает, так что на нём это не очень сказывалось, а я вообще перестала спать. Хронический недосып привёл к недомоганию.

Двери закрывать в комнату, тоже нельзя: у нас в комнате был установлен кондиционер и вентилятор, который гонял прохладу по всей квартире. Главное, мы никак не могли понять, как он к нам забирается. Наконец, я его выследила: он пролезал в щель между нашим диван-кроватью и, как профессиональный альпинист, поднимающийся в узкой щели «враспор», цепляясь лапками за постель, а иголками упираясь в стену, отлично взбирался на нашу кровать, быстренько бежал к дырке и, вот он уже на одеяле под пододеяльником. Слава Богу: всё ясно! Придвинули как можно ближе кровать к стене, в оставшуюся щёлочку засунули старенькое, свёрнутое в рулик одеяло, и жить стало легче, правда убирать постель стало труднее: приходилось каждый раз двигать диван туда и обратно.

Так и жили, забавляясь весёлым ёжиком, который всё время был рядом: бегал, сопел, смешно вертел носиком, щекотал нам ноги, веселил. Однажды, кто-то из наших сотрудников поймал в горах ежа и подарил Сергею:
— Я для вас ежа поймал, вы же любите всякую живность.
— Да, но у нас есть ёжик, подари, кому-нибудь другому – пытался отказаться Серёжа.
Но, товарищ настаивал. Сергей — человек, не умеющий твёрдо говорить «нет», как, впрочем, и другие члены нашего семейства, притащил ёжика домой. Теперь ребята могли сравнить ежей. Российский ёжик выгодно отличался от местного. Кроме внешнего отличия, он выглядел каким – то более интеллигентным, что ли. Новый ёжик не бегал легко и быстро, а передвигался, причём, несколько неуклюже. Я, как мне казалось, где-то слышала, что ежи однополые вместе не уживаются. В этом ли дело или в чём-то другом, но Ёжка накинулся на гостя явно агрессивно. Никакие оклики его не останавливали. Гоняет его по всей квартире и угрожающе сопит или шипит. Наконец загнал новичка в угол между стеной и пианино.

Там довольно узкое пространство, да ещё почти до пола спускается тюлевая занавеска. В этой занавеске своими иголками и запутался бедный ёжик. Дёргается, а иголки то ещё хуже вплетаются в занавеску. Слышим писк – звук на очень высокой частоте, но слух ещё улавливает. Ёжка никогда никаких звуков не издавал, а этот, оказывается, голосистый. Жалко его стало. Закрыли Ёжку в другой комнате и стали вызволять его из тюля. Понятно, каких это стоили трудов: щель узкая, иголки колючие, да ёжик ещё и зубки начал показывать. Всем миром кое- как справились с этой задачей, а основная – что делать с ежами — осталась. Решили подождать, сделать ещё несколько попыток познакомить их.

Знать бы какого они пола: может, и не стоило связываться. Итак, вечером, когда собиралось всё семейство, мы выпускали ежей на «ринг». Ёжка сначала не очень уверенно, а потом стремительно кидался на пришельца. Тот научился быстрее бегать, и теперь быстро ковылял к уже знакомой щели, полагая, что там его хозяин не достанет. Раздавался писк, уже на немного разных тонах. Писк Ёжку останавливал, он занимал позицию около пианино и терпеливо ждал. Как только ёжик начинал шевелиться, раздавалось шипение, и Ёжка начинал пробираться к противнику. Снова писк! Ёжка, понимая, что запутываться в тюле неприятно, отступал. Надо сказать, иголки он не вздыбливал, а потому и не запутывался. Проходили дни, недели. Вот уже и месяц пролетел и второй, а наши ежи общего языка так и не нашли. Правда, азиат приспособился и находил возможность и время, чтоб поесть, попить и в туалет сходить. Для туалета он тоже выбрал место под шкафом, другим, конечно, куда мы тоже постелили газетку. Он не всегда ею пользовался, но мы не теряли надежду, что со временем поймёт, для чего она предназначена. Динка просто не замечала нового ежа. Но Ёжка категорически его не признавал. Нам стало бедного ёжика жалко.

Выбрасывать на улицу, у нас духа не хватало, а тут как раз подоспел день рождения Григория Михайловича, Андрюшкиного учителя по музыке, скрипача. Мы с ним уже давно сдружились, приглашали его с нами в горы, даже один из отпусков проводили вместе на озере Иссык-Куль. Вот мы и решили сделать ему подарок-сюрприз. Гриша — человек добрый, холостой: будет ему забава. Пришли в гости, сели за стол и с поздравлениями поставили на стол кулёк, из которого под наш жизнерадостный смех вылез ёжик. Гриша немного оторопел, но мы тут же выложили кусочек сыра, который бедненький, голодненький ёжик стал с удовольствием уплетать, несмотря на такую необычную для него обстановку. Ёжик так забавно чавкал, что Гриша сразу умилительно рассмеялся. Мы обрадовались, ибо побаивались, что он обидится такому сюрпризу. Гриша сразу засуетился, налил в блюдечко молочка, постелил под шкафом с краю газетку. Все успокоились. Ёжик юркнул под шкаф, а мы теперь уже в спокойной, дружеской обстановке продолжили празднование. Гриша время от времени поглядывал в сторону шкафа, но ёжик так и не выглянул.
У Гриши он прожил недолго: выходить из своего убежища он упорно не хотел, так что Гриша его и не видел. И надежды, что он приживётся и будет таким же домашним как наш Ёжка, не сбылись. Зато, игнорируя газету, он загаживал всё подшкафное пространство. Грише – человеку крайне брезгливому, приходилось ползать и отдирать присохшие экскременты, которые при размокании начинали ещё и дурно пахнуть. В коробку он его сажать не хотел: «любое живое существо любит свободу». Изрядно намучившись, он передарил ёжика друзьям, у которых были дети.
И потекла жизнь по-прежнему. Но, почему-то, спокойная жизнь долго длиться не может, и эпопея с Ёжкой стала приближаться, увы, к трагическому финалу. Нет, с ним пока было всё нормально, просто Саша принёс маленького ежонка: оказывается, у нас во дворе жила ежиха, но никто из ребят никогда её не видел. А увидели её уже мёртвой, а рядом копошились ежата. Дети раздали ежат, а одного дали Саше: «ведь у вас же есть ёжик, он маленького выкормит». Так у нас появился снова второй ёжик. Мы поначалу боялись за ежонка, но Ёжка мгновенно к нему привязался: ходил за ним следом, научил кушать из мисочки. Нам показалось, что он даже подлизывает за ним. Оберегал его от Динки, не разрешал брать ежонка на руки, начиная бешено крутиться вокруг собственной оси как веретено. Ежонок стал подрастать. Они с Ёжкой стали выбегать на веранду: лето, ведь, в разгаре. Ежонок оказался шустрым малышом, бегал по веранде, Ёжка за ним. Динка в это время на веранду старалась не выходить, а мы наблюдали за ними, стоя в дверном проёме. Больше всего малыш бегал вдоль балконного ограждения. Как-то прибегает с веранды Ёжка какой-то странный, непонятный. Мечется по всем комнатам, потом снова на веранду, опять к нам. Сопит, дышит учащённо и всё бегает и бегает, как неприкаянный. Что с ним? Что случилось? «Ёжка, да постарайся объяснить, что с тобой?» И вдруг, Андрюшу, кажется, осенило: « А где малыш?» Кинулись искать. Ни на веранде, ни в комнатах его не было. Пригляделись к Ёжке. Да он, ну прямо ясно дал понять, что малыш свалился вниз: он всё пытался подлезть под нижнюю обвязку решётки. Он-то не пролезал, а малыш пролез, ну и свалился. А Ёжка всё бегал около решётки и всё старался протиснуться. Саша стремглав спустился вниз и через пять минут вернулся с ежонком. Малыш был едва живой, изо рта шла пена: отшиб, верно, внутренности. Саша крикнул: «Я — в ветеринарку». Больница была недалеко, и мы стали ждать. На Ёжку было жалко смотреть. Он то подбегал к дверям, то к решётке. Саши что-то долго не было, и мы стали потихоньку заниматься своими делами. А вот и Саша. Весь в слезах, зарёванный, злой. Еле поняли, в чём дело. Итак, ветеринар осмотрел ежонка, сказал, что положение тяжёлое, но поправимое, если приложить заботу, и выписал рецепт. Аптека по дороге. Саша зашёл, подаёт рецепт, а там микроскопическая дозировка указана и приписано: «для ёжика». Тётка не разобралась, отругала его, причём, как мы поняли, очень грубо и обидно, сказав: «Какой это олух такие рецепты выписывает, издевается, что ли. Как это можно развесить? Соображать же нужно. Иди, иди, мальчик, не мешай». Как Саша расстраивался, даже не описать. « Всё, ежонок умрёт! Доктор сказал, что можно вылечить! А, как?» — горько всхлипывал Саша.
Мы стали его утешать, уговаривать.
— Подожди рыдать, успокойся, что-нибудь придумаем. Дай-ка рецепт — спокойно и уверенно заговорил отец. – Э! Да тут и думать нечего – всё просто, как ясный день. Глупая аптекарша, надо будет ей высказать наше «фе». Лора, посмотри, что у нас есть в аптечке?
Нашлось всё, что указывалось в рецепте. Сергей велел высчитать: на сколько частей нужно разделить таблетку, чтоб получить нужную дозировку. Саша с Андреем растолкли таблетки и аккуратно стали делить песок пополам, потом половинку ещё пополам и так до нужного процента. Началась борьба за жизнь ежонка: растворяли лекарство в водичке, пипеточкой вливали в ротик. Всё проделывали аккуратно и терпеливо. У ежонка уже перестала выделяться изо рта пена, стал потихоньку двигаться. На веранде мы оплели эту щель над полом, считая, что кризис миновал, и ежи будут снова бегать по веранде. Но, неожиданно, мама, которая вышла на веранду положить Динке еду, позвала Серёжу. Ну и я пошла вослед. У ограды лежал умерший ежонок. Мы растерялись: как Сашке сказать об этом? Однако, как ни странно, он даже не заплакал, ушёл к своему столу и довольно долго сидел, глядя в даль. Мы его не тревожили. Сергей категорически приказал маме пока к Саше с утешениями не подходить. Потом, Саша спросил, есть ли у нас пустая коробка из-под обуви. Такая нашлась, правда без крышки. Сашка взял её и ушёл. Потом пришёл за лопатой, взял ежонка и ушёл. Мы все пошли на веранду, смотреть, как он будет его хоронить. Его окружили дворовые ребята. Саша держал коробку с ежонком, а ребята рыли ямку. Всё. Первая серьёзная утрата коснулась наших ребят. «Ничего, молодые, быстро забудут» — говорила мама. А тут случилось нечто совсем необычное, как мы считали. Наш Ёжка перестал есть: приходилось менять еду, освежать. Пить понемногу пил, а вот, когда он спал, никто не видел. Целыми сутками он сновал взад и вперёд около ограждения, как челнок. В комнаты вообще не заходил, ни на своё имя, ни на Динкины заигрывания он не реагировал. Что делать, мы придумать не могли.
Оставалось только ждать: «время лечит»,- говорят. Но, Ёжка стал всё более прытко бегать челноком. У нормального живого существа уже давно бы закружилась голова. Мы с Серёжей, приходя с работы, не раздеваясь, сразу спрашивали маму: «Бегает?» Мама тихо кивала головой. И ребята с порога, первым делом, спрашивали? «Бегает?» И, получив утвердительный ответ, шли на веранду, пытаясь отвлечь его от этого ужасного занятия. Прошло довольно много дней, а он всё бегал. И откуда только силы брались? И вот однажды он изменил тактику. Набегавшись, он стал пытаться забраться на диван, что стоял у нас в торце веранды. Там, под цветущей ароматной липой, свисающей у изголовья, мы любили на нём поваляться, вдыхая этот божественный запах. Диван был достаточно высокий, правда, ограждение, примыкающее к нему, было ещё выше, сантиметров на двадцать. Однако мама говорила:
— Соорудите над решёткой что-нибудь, чтоб заграждение повыше было. А то я ведь уж несколько раз его снимала с дивана: сиганёт следом за своим приёмышем. «Эх! Мама, мама, как же ты была права» — поётся в одной из популярных некогда песенок. «Сегодня, завтра», а время шло, и однажды Ёжка изловчился, залез на диван, да и «сиганул» вниз. Мы не сразу спохватились. Когда поняли, что он всё-таки свалился вниз, то решили, что иголки самортизируют, и потому, ничего серьёзного с ним произойти не должно. Но тут прибегает к нам соседский мальчик со страшным известием: какие-то изверги убили Ёжку. Конечно, он приземлился живым, стал бегать в поисках ежонка. Его увидели два подростка. Ёжик людей не боялся, доверял и потому не свернулся, как все нормальные ежи, превратившись в колючий шарик. Он подбежал к ним, возможно в надежде на их помощь. Но один из них снял с газового баллона, металлический цилиндр, стал бить Ёжку по голове. Тая, соседка, видела, что ребята что-то разбивали, но не смогла предположить такого изуверства. Она собственно не видела, кого или что они бьют, но на всякий случай начала на них кричать. Они захохотали, бросили рядом этот цилиндр и убежали. Тая подошла к тому месту и увидела ёжика с раздробленной головой. Со слов мамы она почти всё знала о нашем Ёжке. Она-то и послала ребят, сообщить нам о новой трагедии. Мама успокаивала Сашу:
— Не переживай так уж. Конечно, обидно, гады, молодые фашисты. Сашенька, Ёжка всё равно уже был не жилец. Он ведь с ума сошёл, разве ты не понял? Сколько бы он ещё протянул без воды и без еды. Ну, подумай сам.
Андрея мы как-то и не видели. Почему-то, он на глаза не попадался. Поэтому, казалось, что он не очень переживает: всё-таки на пять лет взрослей Сашки. Но я много позже подумала: как мы мало знаем своих детей. Андрей, ведь очень эмоциональный, и переживал, может быть, сильнее Саши. Но, он скрытный, привык боли и неприятности переносить самостоятельно, «в гордом одиночестве».
Опять поиски коробки. Саша с ребятами вырыли ямку, завернули Ёжку в чистую тряпочку, уложили в коробку и, затем в ямку. Ямку сделали достаточно глубокой, ближе к поверхности её расширили. На образовавшийся уступ положили кусок оконного стекла и засыпали землёй. «Пусть лежит как спящая красавица в хрустальном гробу, — сказал Саша, и, как человек достаточно практичный, добавил: — опять же дышать ему будет свободнее, и собаки не раскопают».
Вот такие дела. Динка какое-то время бродила по комнатам, вынюхивая Ёжку. Мама всё удивлялась: «Как это в такой маленькой головке и такие большие мозги?» А я бы ещё отметила: «Как это, в таком маленьком тельце и такое большое сердце?»