Мой счастливый черный кот.

Когда выпадает первый снег, в душе словно щелкает переключатель, и уже точно знаешь: лета больше не будет.
Зимы в наших краях студеные, и только редкие оттепели вселяют надежду на чудо. Проталинки, солнце, похрустывание шагов на дорожке от дома к калитке, и вот уже вера возвращается.
Я жила на окраине коттеджного поселка в полном одиночестве, пытаясь осознать себя свободной, новой, вопреки всему, веселой. Состояние полного обмана, но иногда мне удавалось облапошить скептика, свернувшегося комочком иронии в моей голове.
За окном валил снег. Судя по сугробам, росших прямо на глазах, никак не первый; когда это он успел так преобразить пейзаж?
И как теперь ко мне проберутся пациенты с хвостами и усами, если автомобили их хозяев утонут по дороге в бело-серых вихрях?
Где-то по двору должен был бродить Душка – черный, огромный котище, оскорблявшийся поначалу на мое фамильярное обращение. Хозяин звал его Душманом, приодел в дорогой кожаный ошейник с настоящим рубином, а потом… подбросил мне под крыльцо, осознав вдруг, что не собирается больше нянчиться с больным зверем, прочищая ему зубы и подрезая когти. До состояния полной прострации и отказа от пищи животного он довел сам. По его словам, он «уезжал надолго по делам», оставляя несчастного кота без присмотра, а потом, вернувшись, находил мебель разодранной, чашки – пустые! – перевернутыми, на полу лужи. Если бы меня запирали в квартире на две недели в полном одиночестве без еды и воды, я бы тоже драла мебель!
Хозяин Душки, его имя я даже запоминать не стала, несколько раз предлагал мне купить кота за приличные деньги, но я отказывалась, уверяя его, что все еще образуется, и, может быть, человек одумается, и вернет себе расположение питомца, но напрасно. Я и в своей жизни разбиралась плохо, не то, что в чужих взаимоотношениях.
Итак, Душман разбудил меня громким, настойчивым мяуканьем, как раз в то утро, когда страшно похолодало, и небо на севере забыло проясниться. Возмущению моему не было предела. Бросили! Боже ты мой, прям, как меня когда-то! Вот ужас-то!
— И что мне с тобой делать? – спросила я кота, а он уютно мурлыкнул и потерся о ноги, словно говоря: возьми, не пожалеешь!
Две недели я вставала по ночам, подходила к окну и смотрела, как кошачья душа пытается примириться с предательством. Я по-человечески сочувствовала коту, и днем пыталась облегчить его страдания, долечивая антибиотиками пораненные десны, вычесывая шерсть, на глазах становившуюся не просто пушистой, а шикарной.
Когда привозили очередного пациента, Душка уходил в дом, прятался под кресло и не показывался до тех пор, пока калитка не щелкала замком, и мои шаги переставали скрипеть на дорожке. Стук входной двери, вздох, звонкий голос, мой:
— Эй, стеснительный, вылезай, гости уехали! — и чёрная морда показывалась из-под кресла с написанными на ней удивлением и подозрением.
Я привыкла к Душке и часто разговаривала с ним, жалуясь на одиночество, собственную глупость и недальновидность, а он фыркал тихонько и словно отвечал:
— Я вот тоже доверял моему хозяину, он меня вырастил, даже причесывал иногда, блёсточку вот на шею купил, а теперь! Теперь мы вместе, и я присмотрю за тобой.
Однажды я потеряла ключи от дома. Кто-нибудь терял ключи? Прегадкое ощущение! Я выронила их в сугроб, который сама же и сгородила накануне, расчищая дорожки. Мне снова захотелось поплакать, и я села в снег, с раздражение отбросив сумку с лекарствами. В городе меня ждал хорек, проглотивший резиновый мячик. По подозрениям хозяев, он был еще и в положении, а оценить его состояние в данном случае они попросту не могли.
— Мария Алексеевна, миленькая, выберитесь к нам, умоляю, Неваляшка вся раздулась и пищит, как резаная! – Иринка, хозяйка хорька и сама недавно стала мамой, и теперь переживала все снова, с положенными случаю воплями и страхами.
— Приеду, Ирочка, — ни о чем не подозревая, спокойно пообещала я.
И вот, пожалуйста! Ключи в сугробе, сама в снегу. И реву, черт меня дери!
Из-за спины раздалось громкое « Мяу!» и Душка вылез из своей дверцы, специально для него выпиленной моим соседом Владиком. « Пролез бы еще», — с сомнением протянул добрый паренек, оглядывая габариты изрядно разъевшегося кота.
Шерсть чуть не заискрилась от соприкосновения с боковинами лаза, и толстенный Душ вышел на свободу, щурясь от слепящего солнечного света. Отражаясь от снега, солнце сияло и даже чуть-чуть грело. На душе у меня немного полегчало, только мучила совесть: ведь придется оставить Иркиного хорька без кесарева сечения, передав его на руки другому ветеринару. «Мяу» — снова сказал кот и переместился куда-то за мою спину. Я погладила его, а он, терпеливо заглядывая мне в глаза, начал вдруг орать, не переставая.
Я повернулась, пригляделась и вдруг между черных-пречерных лап увидела маленькую, блестящую серебристую точку: мои ключи! Черная морда, клянусь, не знала раньше поцелуев. И, кстати, хорёк благополучно разрешился от бремени тремя детенышами и одним мячиком.
Душка находил потерянные вещи, мешал дружить с плохими, по его мнению людьми, и оказывался прав, он будил меня по утрам, когда зимняя вьюга проглатывала звон будильника, и все сильнее привязывался ко мне. А я к нему.
И однажды под Новый год, я осталась с ним дома одна, отклонив приглашение одного очень назойливого поклонника. Душка заболел. Он лежал на мягкой подстилке, вырезанной из старой дубленки и стонал, поглядывая на меня. « я болен, Машенька, куда же ты попрешься, к какому-то мужчине, который опять обидит тебя и уедет, а ты останешься встречать Новый год с больным котом; и метель будет выть за окном.
Я не отходила от него ни на шаг. Он тяжело дышал, тихонько протяжно мяукал, и хотя в моем распоряжении было медицинское образование, десять лет стажа, и все нужные медикаменты, я почему-то ничем не могла ему помочь.
Он смотрел, как я наряжаю елку, которую мне подарил сосед Владик, и в воздухе перебирал лапой, пытаясь на расстоянии поддеть ленту мишуры.
Часы пробили двенадцать. Небо за окном посветлело, и в воздухе взорвались первые праздничные салюты. А через минуту уже весь наш посёлок выбежал под звездное новогоднее небо, прогоняя горе и одиночество фейерверками надежды. С котом на руках я тоже вышла на улицу. Детство словно вернулось: горело чудом небо, мигали звезды, и даже без шапки не было холодно. На руках, урча, лежал кот, хитро поглядывая на меня. « Вот сейчас-сейчас все случится! Хорошо, что ты в город не уехала! Меня слушай!»
— Маша! Маша! Вы здесь! Вот хорошо-то, а я все боялся, что вы…
Владик бежал ко мне, обвешенный мишурой, и нес на руках щенка. Поймав мой взгляд, испуганно метнувшийся к животному, он рассмеялся:
— Нет-нет, он здоров! Это мне друзья подарили, я их замучил просьбами. Я хочу вас пригласить в гости, не отказывайтесь, пожалуйста, — и взгляд его засветился нежностью и застенчивой ласковостью.
Прошел год. Наступила зима. Душка подрос и стал просто неприлично огромен. Он очень любит показывать превосходство на всякими загостившимися собаками, пусть и превышающими его размером, но благодушно делится кусочками мяса, если в самого не лезет. Зимняя сказка завершилась счастьем. Я жду малыша, Владик с ума сходит от предвкушения, а мой счастливый кот помуркивает себе в кресле и приговаривает: «Говорил я тебе, говорил?»