Пуся

Между бровями образовалась ложбинка. Натирая ее, она думала, что может она так выправится. Но казалось, что пальцы уже скоро провалятся внутрь этой морщины. Цифры на экране начали перескакивать с места на место, а на часах еще только 17:21… до конца рабочего дня еще 2,5 часа, а может и больше… Искусственный свет напрягает глаза.

— Светлана Рудольфовна! – донесся почти крик от двери в кабинет.

Она подняла глаза над монитором. Старший менеджер вздрогнула от ее взгляда.

— Сс…Светлана…Рудольфовна… – Алиса уже тише и осторожнее обратилась к начальнице.

— Я очень хорошо знаю, как меня зовут Алиса. Ближе к делу, — обрезала Светлана.

— Ну…у нас…тааам…беда… — еще осторожнее продолжила Алиса, уже готовясь прятаться, бежать, искать запасной выход.

Такого громкого вздоха Алиса и боялась. Она приготовилась к низкому старту.

Начальница упала на спинку стула и закрыла ладонями лицо. В тишине было непонятно, что она делает. Плачет или смеется… А потом она резко откинула ладони, выпрямилась, пригладила волосы и посмотрела уставшим взглядом на менеджера. Для нее она оказалась такой глупышкой: глазенки выпучила, с ноги на ногу переминается. Ребенок ребенком. Не ругаться же на нее сейчас. А так хочется…заорать. Кричать, ругаться. Разнести весь свой отдел. Но усталость подыграла ее подчиненной.

Она встала. Цифры и буквы заскакали уже в голове.

— Света, возьми себя в руки…- сказала она сама себе. – так, ладно. – выдох.

Перед глазами бегали менеджеры. Подсовывали бумажки. Их лица казались похожи на мультяшные. Глаза большие, молящие, уголки глаз опущены, подбородочки трясутся. Ну, дети, ей богу. Самому старшему тут ну лет 25. А ей …уже 36…Сильная, волевая. Серьезная на столько, что порой директор боится к ней заглядывать с очередной идеей, но так хочется, ведь она такая красивая. Бывает заглянет, она на него как зыркнет, а у того мурашки пробегутся по телу так, что бегать хочется уже ему самому. Ни одно совещание не пройдет продуктивно, если Светы там не будет. Все начальники- мужчины будут «ковыряться в носу», потому что никто не будет будоражить их головы. При одном только ее виде, у них появляется энергия, идеи. А когда злится, ругается, то они краснеют как мальчишки, и не от вины и не от стыда, а от банального возбуждения. Половине присутствующих после очередного заседания приходится выкидывать свои ручки при выходе, потому что они были сгрызены до половины и уже не были пригодны для использования. Почти весь коллектив держался за ее «стройный стан», потому что даже другие отделы начинали усердно работать (или показывать вид), когда она пролетала по коридору. А специалист по работе со СМИ Антон всегда начинал читать строчки из «Мастера и Маргариты»: «Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима…»

***

Последний звонок. Она ненавидела, когда не выполняли условия по любым причинам. Абсолютно любым. Сейчас ей нужно было просто услышать, что другая компания доставит материалы за еще быстрый срок. Сравнять с землей тех, кто заставил сейчас стоять на ушах весь ее отдел, который она берегла, как свое дитя, ото всех невзгод и опасностей, ей не составит труда.

Она любила порядок. Когда работа налажена, как на конвейере. Ей бы работать в бухгалтерии, но Света ненавидела распивать чаи и болтать.

Когда она возвращалась в свой кабинет, то в коридорах уже было тихо. Она не знала сколько времени сейчас, потому что каждый день у нее все по расписанию, а тут – форс-мажор, который не вписывался в ее день.

20:32. Комп уснул. На телефоне мигает пропущенный. Мама тоже живет по расписанию. Она включила экран. 4 пропущенных от мамы и смс: «Пусечка дорогая ответь я очень волнуюсь мама», «Пусечка что случилось ответь»,«Уже полчаса как закончился рабочий день я волнуюсь мама»

-Она так и не научилась расставлять запятые….ох…

Света отключила звук телефона (Что не свойственно было ей. Потому как мама начнет звонить по всем моргам и больницам. Но почему то сегодня она решила, что не хочет отвечать) и кинула его в свою стильную коричневую сумку под крокодила. Сняла с вешалки бежевое длинное пальто, одев, не стала застегивать, накинула шарф Burberry и направилась уверенным шагом к выходу. Она носила исключительно высокие шпильки. Ни одного раза ее не видели в туфлях без каблука или же на устойчивом каблуке. Только шпильки, только хард-кор.

Она вышла из дверей здания. Ветер встретил ее так, будто ждал ее весь день у порога как пес. Локоны разлетелись в стороны, пальто как плащ всколыхнулось волной, а шарфик развивался как листочек на ветке березки. Охрана так и застыла:

— Она божественна…

— Злая шутка — эта природа… Создать такое совершенство… и с таким…характером…

***

Света подошла к машине. Она посмотрела на ручку двери и поняла, что забыла как водить машину. Она отряхнула эти мысли. Но садиться за руль не стала. От парковки через сквер шла тропинка. Света направилась туда. Зачем, почему — она не подумала. Как странно и не свойственно ей – не думать. Шпильки попадали между плиток. Ее это раздражало. В один момент она каблук застрял. Света дернула раз, второй, и на третий…каблук остался между плиток. Она отошла. Посмотрела на каблук в плитках. На свои ноги, которые не хотели стоять на разной высоте. Потом сняла лодочку от сломанной туфли, кинула ее подальше, а потом полетела и вторая туфля.

Выйдя из сквера, она увидела рядом остановку. Подошел троллейбус. Знакомый маршрут. Она зашла, села. На колготах пошли уже стрелки. Ноги мерзли. Все-таки конец сентября. Она их сжала поплотнее рядом. Слава богу, ввели бесконтактную отплату. Она уже забыла, когда держала наличные в руках.

Перед глазами проплывали вечерние фонари. Они сливались в какое то волшебное полотно, как из сказки про Царевну- Лягушку, когда она ткала Царевичу ковер.

Магазин «Заря». На следующей выходить. Когда двери открывались, с улицы шла прохлада по ногам, и Света поёживалась.

«Остановка «Березовая роща», следующая…»

Двери открылись и Светлана направилась к улице слева, где шли старые двухэтажные деревянные домики. Те дома, которые еще почему то не скупили для сноса. Дороги тут были никакие. Под ступни то и дело попадались камешки. Поворот направо. Дом. Второй этаж, первое окно слева. Свет не горит. Она развернулась. Обошла дом с другой стороны. За домом был небольшой заросший стадиончик. За ним заборчик, который закрывал мусорные баки от двора. Она направилась к ним. От баков шел шум. Кто-то рылся. Она встала сбоку от баков. Что-то вытаскивая, просматривая, тряся мешками старый мужчина разбирал мусор из баков, что-то бубня под нос.

Светлана просто стояла. Молча. Не шевелясь. Мужчина так бы ее и не заметил, если бы не дружок- ветер. Он подул с ее стороны на него. Он вдохнул этот воздух, аромат духов, закрыл глаза. Медленно повернулся, посмотрел на нее и снова отвернулся. Затем взял мешок и пошел от баков прочь в другую сторону от нее.

— Рудольф! – строгим голосом окликнула она его.

Он приостановился. Но потом снова уже быстрее пошел в сторону деревянного дома.

— Отец! – он продолжал бежать.

— Папа!..

Сделав еще несколько шагов почти на бегу, он остановился.

— Я просил тебя не приходить!...- спиной к дочери говорил мужчина.

— А я не спрашивала разрешения… — она догнала его, но не встала вровень с ним, а чуть позади.

Когда он пошел снова, то уже медленнее, Света шла рядом.

У дома он сел на скамью. Она села рядом.

Они просидели в тишине минут 5, потом Света не выдержала:

— Почему ты называл меня Пусей?

Мужчина явно не ждал такого вопроса. Он ждал, что его будут в чем то обвинять, высказывать, но не это.

— Почему?… Почему ты это спросила?

— ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ НАЗЫВАЛ СВОЕЙ ПУСЕЧКОЙ? – с вызовом она взглянула ему в лицо.

Он испугался ее взгляда. Глаза матери. Один в один.

Он помолчал, а потом заикаясь начал:

— Ты была милым… ребенком… — спустя паузу же смелее продолжил — маленькой принцессой с золотыми кудряшками…настолько милым личиком…а когда ты просила конфетку, то ты была такая хорошенькая! – он улыбался воспоминаниям. Смотрел куда то вдаль. – Ты любила носить мамин махровый халат… и такая мааааленькая Пуся в боооольшоом махровом халате….

Молчание. Теплое молчание.

— А на новогодний утренник ты попросила сделать тебе хвостик и ушки как у кошечки и сказала, что у тебя будет костюм Пуси. – он хрипло рассмеялся.

Он засмеялась. Ее смех был точь-в-точь как и у отца.

— Прости меня…Дочь…- он отпустил глаза себе в ноги.

Наступило молчание. Света смотрела на свет, что горел в окнах в доме. Кто-то пил чай. Курил. Ходил за шторками.

— Эээто что-за новости! – вдруг воскликнул отец, напугав ее. – Да, ты же босая!

— А…это…- она посмотрела на ноги, — каблук…сломался… — она и забыла уже об этом.

— Ну, Светааа! Вставай!

-Зачем? – она непонимающе смотрела на отца.

— Домой пойдем, дома теплее. У меня в комнате батарея теплая. Носки дам!

-Ну …пойдем…

Он подобрал мешок, что нес от баков. И они направились к покосившейся двери дома.

Света шла за ним. По обшарпанным стенам. С окурками на лестнице. Разбитым окном.

Он открыл дверь в рыже-коричневый коридор. Ногой отпнул чей-то тазик. Отодвинул старый велосипед, чтобы она не запачкала свое пальто. Место в коридорчике хватало пройти только очень аккуратно и боком. Мужчина отвязал веревочку, которая была на двери вместо замка и пустил ее внутрь своего жилища. Маленькая комната. Скрипучий деревянный пол с дырами. Кровать аккуратно заправлена.Окно закрыто шторкой из какой то цветастой ткани. Шкаф. Он положил рядом со шкафом свой мешок со словами: «Потом разберу». Она была уверена, что в шкафу идеальный порядок, не смотря на то, что там вещи с мусорки. Стол чистый, книжечка и фото, которое придерживала гипсовая статуэтка в виде лошадки. На фото она…

У ёлки…с ушками…в одной руке подарок…в другой хвост…

Пуся…