Ностальжи.

Катерина родилась и выросла в Сибири. Не важно где, Сибирь огромна и сурова, там много очень разных уголков, среди которых каждый найдёт себе место по вкусу, при единственном условии, если он любит снег, морозы и долгую зиму. И в каждом таком уголке есть берёзы — молчаливые спутницы русского человека, хранящие в себе образ родины, образ беззаботного детства и много чего ещё, но это личное, это у каждого своё.
Катерина выросла и уехала, навсегда, как ей показалось. И не важно куда, в жаркую Испанию, пьянящую Францию или строгую Германию, может быть даже в почти родную, но скорее двоюродную Чехию или в неведомую Австралию, затерянную где-то на краю земли. Возможно её новым домом стал ортодоксальный Израиль, возможно Скандинавия распахнула перед ней двери одной из своих стран, возможно Канада, такая же снежная зимой и с почти такими же берёзами.
Всё это не важно, всё это лишь географические названия. Важно то, что внутри, в душе, в своей сути, Катерина так и осталась русской женщиной. Она пишет на родину письма, звонит оставшимся здесь родственникам, иногда даже приезжает, не часто, как получится. И, казалось бы, чего ей может не хватать там, где её новый дом, новые друзья, интересная работа, и пусть не огромные, но всё-таки перспективы? Но нет, периодически у Катерины щемит сердце и перед глазами встают картины из её детства. То она катится со снежной горки, по падает с велосипеда «Лёвушка», то в белом фартуке поверх коричневой школьной формы, с огромными бантами на голове и букетом георгинов шагает с мамой в первый класс. А перед школой склонила к земле берёза…
Катерина долго сопротивлялась своему желанию купить альбом и краски, считала евро, шекели или доллары, отговаривала себя, доказывала, что это было давно и рисовать она уже разучилась, но всё же сдалась. Дома, под тихий шёпот кондиционера она вынула из пакета свои неожиданные приобретения и волна чего-то непонятного, не испытываемого раньше словно вынесла её обратно в детство, под ту самую берёзу возле школы, которой, может быть, давно и в помине-то нет, ей вдруг показалось, что воздух комнаты наполнился теми же самыми, давно забытыми запахами и звуками, со звонкими голосами школьников и первым звонком, роль которого поручили большому медному колокольчику.
Руки Катерины словно никогда не забывали чему научились за десять школьных лет и несколько лет занятий в художественной студии. Мазки акварели с каждым движением ложились всё ровнее и уверенее, а потом пелена в глазах вдруг скрыла альбомный лист, он исчез и Катерина больше ничего не помнила.
Она потеряла счёт времени, она снова находилась там, среди суеты своего первого «Первого Сентября», не обращала внимания ни на звонок телефона, который тарахтел тут же, в сумочке, висящей на стуле, ни на пришедший вдруг вечер.
Когда она пришла в себя, то увидела на альбомном листе ту самую берёзу перед школой, но не сентябрьскую, весеннюю, с совсем ещё маленькими листьями и едва начавшими распускаться серёжками, единственное, что портило картину — два расплывающихся пятна, растворяющие собой краску, одно под самыми корнями, второе чуть в стороне и пониже.
Катерина поняла, что эти пятна её собственные слёзы, которые она не в силах была сдержать. Просидев молча и неподвижно, откинувшись на спинку стула, несколько долгих минут, она встала и пошла умываться.
Русский человек, где бы он не находился, куда бы не занесла его судьба, какие невероятные повороты не совершились бы в его жизни, всегда останется русским человеком, пока в его памяти хранятся снежная горка, маленький велосипед со смешными колёсиками и берёзы. А их он не забудет никогда, потому что так устроена душа русского человека, потому что родина в его душе это часть его сути, и такие берёзы как наши, есть только у нас, другие хоть и похожи, но не родные.