Когда ждут
Дарья Возрастные ограничения 12+
В кабинете технологии, в котором девочки изучали основы домоводства, были огромные окна, практически во всю стену. Когда уроки выпадали на вторую половину дня, то весь класс был залит солнечным светом и серовато-зеленые стены смотрелись не так печально.
За окном открывался волшебный пейзаж, по крайней мере Вике, которая основную часть урока смотрела в окно. Этот пейзаж казался фантастическим. Несколько десятков сосен, посаженных ровными рядами, казалось, тянулись к самому небу, угрожая проткнуть это синее полотно насквозь. От них веяло прохладой даже в самый жаркий день, ну и конечно же, чем-то мистическим!
Особенно сказочным этот пейзаж казался, когда к концу второго урока на поляну приходила ее младшая сестра Полина. Пухленькая девочка с большими синими глазами. Конечно же, глаз Вика не могла с такого расстояния рассмотреть, но этот взгляд девочка знала очень хорошо. Не по-детски взрослый и наполненный печалью даже в те моменты, когда девчушка заливалась звонким смехом. Вике нравилось наблюдать за шестилетней девочкой, как она старательно раскладывала газетку и усаживалась на нее. Усевшись поудобнее и проверив, что подол юбки не помнется, большими синими глазами она пыталась отыскать сестру, а когда находила, то успокаивалась и начинала заниматься своими очень важными делами. Ну например, следить за муравьями или составлять маленькие букетики из весенних трав.
Иногда Вика специально пересаживалась на другое место, чтобы понаблюдать за тем, как сестра переживает. Тогда она сводила смешно брови, морщила лобик, а пухленькие ручки складывала на груди. В такие моменты Вика ее любила больше всего на свете, но Полина не должна была об этом знать.
Несмотря на огромную любовь, две сестры устраивали дома жесточайшие бои. Причём зачастую драки имели последствия: порванную одежду и разбитые носы. После очередной драки мама сказала, что если это не прекратится, то одну из девочек придется отдать в детский дом. В этот момент сестры хотели найти поддержку у отца, но тот как всегда ничего не ответил, а только пожал плечами. Не удивительно, в этой семье главной была мама, и уж если она принимала решение, то с ним никто никогда не спорил.
В ту ночь ни Полина, ни Вика долго не могли уснуть.
— Скорее всего меня отдадут в детский дом, – сказала Полина, забираясь на кровать к сестре.
В свои шесть лет у Полины была своя четко сформулированная позиция. Именно за подобные нестандартные высказывания она получала от сестры.
— Почему? – спросила Вика.
— Потому что ты старшая, – спокойно резюмировала младшая сестра.
— Вот именно! Я старшая, значит меня и отдадут в детдом, – дрожащим голосом прошептала Вика.
Она сказала это очень тихо, потому что ей не хотелось, чтобы сестра видела, как она плачет. Полина всегда говорила, что Вика плачет только тогда, когда совсем страшно, а ей очень не хотелось пугать ее.
— Да ты не понимаешь! – Полинка уселась на кровать и свесила ножки. – Я младшая, и мама меня любит всего 6 лет, а тебя 12.
— Не понимаю.
Вика специально говорила, что не понимает. Ей просто не хотелось, чтобы наступала тишина.
— Мама к тебе привыкла, а ко мне еще не успела привыкнуть. Ты знаешь, что Танька Сименчук не родная дочь тете Наде.
— Откуда ты знаешь!!!
— Слышала, как Гузиха маме рассказывала. Они ее в 4 года из интерната забрали. Маленьких берут охотнее в новые семьи. А ты уже взрослая.
Потом Вика и Полина долго плакали, и в ту ночь что-то произошло. Что-то такое, что не возможно объяснить. Но девочки уже не дрались четыре месяца. А Вика поняла, что безумно любит Полину.
Сегодня урок технологии тянулся особенно долго, то ли оттого, что сестра пришла немного раньше обычного, и Вике хотелось поскорее сбежать, то ли оттого, что Лера Кривченко села очень близко, и постоянно посматривала в ее сторону, и хихикала, поглядывая в ее сторону. Учитель технологии, грузная женщина лет сорока, монотонным голосом, периодически коверкая слова на свой манер, рассказывала классификацию тканей и пускала по рядам небольшие лоскутки. В этой учебной четверти девочки должны были сшить юбку.
Нина Алексеевна важно ходила по рядам, рассматривала ткань, принесенную ученицами, и давала экспертную оценку, а также давала название ткани. Периодически по всему классу разносились смешные, непонятные слова.
— Крепсатин, бязь, ситец…
Когда Нина Алексеевна подошла к столу, за которым сидела Вика, Лерка Кривченко громко выкрикнула:
— У Вики ткань дефективная!
Нина Алексеевна взяла ткань, долго ее рассматривала, а потом очень спокойно сказала, как будто не слышала Леру.
— Красивая ткань, – голос учителя не выдавал ни каких эмоций. – И цвет хороший.
Действительно, полотно было очень красивым. На светло-бежевом фоне в хаотичном порядке располагались продолговатые листочки красного и оранжевого цвета.
— Получится очень красивая юбка-солнышко! – продолжала учительница не обращая внимания на выкрики с места.
— Но она дефективная! – не унималась Лерка. – Значит, и юбка получится дефективная.
Остальным девочкам явно нравился разговор, потому что все притихли и улыбались. Ткань была и впрямь с небольшим дефектом — дырочкой в самом центре. Как ни выкраивай детали изделия, дыра в любом случае окажется на подоле. Спас Вику от гнобежки вовремя прозвеневший звонок.
Плакать не хотелось, хотелось поскорее оказаться по другую сторону окна. Там, где сидит девочка на газетке, которая тоже услышала звонок.
— Смотри на ту сосну!
— Смотрю!
— Она растет на самой крыше. Она точно проткнет небо!!!
За окном открывался волшебный пейзаж, по крайней мере Вике, которая основную часть урока смотрела в окно. Этот пейзаж казался фантастическим. Несколько десятков сосен, посаженных ровными рядами, казалось, тянулись к самому небу, угрожая проткнуть это синее полотно насквозь. От них веяло прохладой даже в самый жаркий день, ну и конечно же, чем-то мистическим!
Особенно сказочным этот пейзаж казался, когда к концу второго урока на поляну приходила ее младшая сестра Полина. Пухленькая девочка с большими синими глазами. Конечно же, глаз Вика не могла с такого расстояния рассмотреть, но этот взгляд девочка знала очень хорошо. Не по-детски взрослый и наполненный печалью даже в те моменты, когда девчушка заливалась звонким смехом. Вике нравилось наблюдать за шестилетней девочкой, как она старательно раскладывала газетку и усаживалась на нее. Усевшись поудобнее и проверив, что подол юбки не помнется, большими синими глазами она пыталась отыскать сестру, а когда находила, то успокаивалась и начинала заниматься своими очень важными делами. Ну например, следить за муравьями или составлять маленькие букетики из весенних трав.
Иногда Вика специально пересаживалась на другое место, чтобы понаблюдать за тем, как сестра переживает. Тогда она сводила смешно брови, морщила лобик, а пухленькие ручки складывала на груди. В такие моменты Вика ее любила больше всего на свете, но Полина не должна была об этом знать.
Несмотря на огромную любовь, две сестры устраивали дома жесточайшие бои. Причём зачастую драки имели последствия: порванную одежду и разбитые носы. После очередной драки мама сказала, что если это не прекратится, то одну из девочек придется отдать в детский дом. В этот момент сестры хотели найти поддержку у отца, но тот как всегда ничего не ответил, а только пожал плечами. Не удивительно, в этой семье главной была мама, и уж если она принимала решение, то с ним никто никогда не спорил.
В ту ночь ни Полина, ни Вика долго не могли уснуть.
— Скорее всего меня отдадут в детский дом, – сказала Полина, забираясь на кровать к сестре.
В свои шесть лет у Полины была своя четко сформулированная позиция. Именно за подобные нестандартные высказывания она получала от сестры.
— Почему? – спросила Вика.
— Потому что ты старшая, – спокойно резюмировала младшая сестра.
— Вот именно! Я старшая, значит меня и отдадут в детдом, – дрожащим голосом прошептала Вика.
Она сказала это очень тихо, потому что ей не хотелось, чтобы сестра видела, как она плачет. Полина всегда говорила, что Вика плачет только тогда, когда совсем страшно, а ей очень не хотелось пугать ее.
— Да ты не понимаешь! – Полинка уселась на кровать и свесила ножки. – Я младшая, и мама меня любит всего 6 лет, а тебя 12.
— Не понимаю.
Вика специально говорила, что не понимает. Ей просто не хотелось, чтобы наступала тишина.
— Мама к тебе привыкла, а ко мне еще не успела привыкнуть. Ты знаешь, что Танька Сименчук не родная дочь тете Наде.
— Откуда ты знаешь!!!
— Слышала, как Гузиха маме рассказывала. Они ее в 4 года из интерната забрали. Маленьких берут охотнее в новые семьи. А ты уже взрослая.
Потом Вика и Полина долго плакали, и в ту ночь что-то произошло. Что-то такое, что не возможно объяснить. Но девочки уже не дрались четыре месяца. А Вика поняла, что безумно любит Полину.
Сегодня урок технологии тянулся особенно долго, то ли оттого, что сестра пришла немного раньше обычного, и Вике хотелось поскорее сбежать, то ли оттого, что Лера Кривченко села очень близко, и постоянно посматривала в ее сторону, и хихикала, поглядывая в ее сторону. Учитель технологии, грузная женщина лет сорока, монотонным голосом, периодически коверкая слова на свой манер, рассказывала классификацию тканей и пускала по рядам небольшие лоскутки. В этой учебной четверти девочки должны были сшить юбку.
Нина Алексеевна важно ходила по рядам, рассматривала ткань, принесенную ученицами, и давала экспертную оценку, а также давала название ткани. Периодически по всему классу разносились смешные, непонятные слова.
— Крепсатин, бязь, ситец…
Когда Нина Алексеевна подошла к столу, за которым сидела Вика, Лерка Кривченко громко выкрикнула:
— У Вики ткань дефективная!
Нина Алексеевна взяла ткань, долго ее рассматривала, а потом очень спокойно сказала, как будто не слышала Леру.
— Красивая ткань, – голос учителя не выдавал ни каких эмоций. – И цвет хороший.
Действительно, полотно было очень красивым. На светло-бежевом фоне в хаотичном порядке располагались продолговатые листочки красного и оранжевого цвета.
— Получится очень красивая юбка-солнышко! – продолжала учительница не обращая внимания на выкрики с места.
— Но она дефективная! – не унималась Лерка. – Значит, и юбка получится дефективная.
Остальным девочкам явно нравился разговор, потому что все притихли и улыбались. Ткань была и впрямь с небольшим дефектом — дырочкой в самом центре. Как ни выкраивай детали изделия, дыра в любом случае окажется на подоле. Спас Вику от гнобежки вовремя прозвеневший звонок.
Плакать не хотелось, хотелось поскорее оказаться по другую сторону окна. Там, где сидит девочка на газетке, которая тоже услышала звонок.
— Смотри на ту сосну!
— Смотрю!
— Она растет на самой крыше. Она точно проткнет небо!!!
Рецензии и комментарии 0