Дед.

Сегодня так и хочется начать свою историю в духе: «В одном небольшом провинциальном городе не настолько крошечном чтобы о нем не знали совсем, но и в не настолько большом чтобы в нем многие не знали друг друга произошла одна очень примечательная история..» Расскажу сегодня о другом. О том как пил я со своим дедом чай когда-то. А это начало которое и мне очень нравиться, и может быть первым кирпичом в очень плотной стене под громким названием «роман» оставлю пожалуй на другой раз. И пускай его прочитает не больше того количества людей в одном провинциальный городишке которые хорошо знают друг друга, с меня и этого будет достаточно. Не затягивая драгоценное время читателя отправляюсь в год 1990-й. Куда и вас всех приглашаю.
Однажды пил я с дедом чай. Он его и так мелкий, чёрный как уголь лист специально ломал теми пальцами что брал из бумажной пачки. Из двух чайных ложек делал три. Вспоминал байховый, крупнолистовой. Пил я его тогда не так как сейчас, конечно. Разницы особой я не видел между индийским чёрным чаем с сахаром или малиновым вареньем залитым крутым кипятком и потом уже из круглого, синего блюдца с позолоченными краями, причмокивая с блинами да оладьями. Можно было ещё и с мёдом. Теперь уж точно и очевидно, что разница между теми двумя, и этими чаями что есть у меня сейчас, и которые порой колеблются не одним десятком разных сортов была, есть, и будет. Тогда пили чай который особо не выбирали. Не обращали такого внимания и не предавали значения. В конечном счёте качество и сорт чая не отвечают за слова и действия людей которые собрались за столом и пьют его. Сидели. Пили. Говорили. Главное посидеть. Главное говорить. А чай как сало которым лыжню мажешь чтобы по снегу хорошо шла. Есть это и у Достоевского. Есть у Толстого. Есть что-то очень тонкое и еле уловимое. Не чужое. Не заимствованное. Что-то наше! Чай по-нашему! Когда появляется чай чтобы согреться. Когда кто-то угощает кого-то. Когда в конце концов он просто появляется в фокусе внимания. На столе. В руках. В чайнике. Дед пил чай и курил самокрутки. Заваривал себе в пол-литровой банке, потом переливал в гранчак. Воду грел кипятильником. Рабочая обстановка без прелести, эстетики и откинутого мизинца на бок. Так не спеша выпивая стакан чая, а тот что стоял в банке крепчал как мороз в зимнюю ночь с чистым звёздным небом и наливал следующий. Садился и пил потихоньку дальше. Курил. Думал. Потирал свои сухие намозоленные руки. Переводил дух. Жизнь была такая что сахаром не назовёшь и ничем сладким уже не поможешь. Только что-то терпкое, шершавое с горечью было близкое. Товарищеские отношения с табаком и чёрным чаем, не иначе. Качество крепости – залог правильного состояния. А потом в домино вместе с такими же шестидесятилетними парнями. Так, что после слова «рыба» я думал стол просто разломиться пополам, а от треска и эхо волны вылетят стекла из соседних домов и слетят деревянные ставни с петель. Ласточки что летали низко над землёй, к дождю как говорили, после этого разлетелись кто куда. Оставляли всех без осадков, а воробьёв вынуждали и дальше купаться в придорожной пыли. А за столом под ободряющие возгласы ещё одна партия. Следующий «замес». И реплики одна за другой. И юмор страшно не понятный, но очень интересный. И виртуозно вставленный к месту мат который был точен и не резал слух как сейчас. Конечно уши закрывать по- наставнически всегда просили уже после. И прочее. И прочее… Под старым кленом почти каждый летний вечер такое бывало. Пока не стемнеет. А как стемнеет можно и лампочку незаметно повесить на провода электропередачи… А потом опять чай. Папиросы. Дым. Хорошо комары в нем не кусают. А ты в буквальном смысле пешком под стол ходишь. Отопьешь немного чаю, закусить хлебом и дальше бегаешь босоногий. От чая на языке горечь ещё долго остаётся… От хлеба- сила. Руки все в чёрной смородине. С мужиками сидишь пока бабушка не позовёт. А у бабушки совсем другой чай, тот что в самом начале был с малиной. У бабушки все сладкое и вкусное. У бабушки «спички детям не игрушки». Бабушка плачет иногда между домашними хлопотами и простой молитвой, и потом снова блины печёт. Вишню рвет и сушит её на крыше. У бабушки руки мягкие. Бабушка сказки рассказывает перед сном и истории из детства. Дед много не говорит. На войне все его слова закончились. Это я уже теперь понял. За деда потом другие скажут с уважением когда встретишь потом кого нибудь на улице и скажешь чей внук. Дед самокрутки крутит. Вечером перед сном радио слушает, или для того чтобы уснуть крепче. Пластинки не слушает, но Утёсова любит. Обычно что-то чинит во дворе или в гараже гайки затягивает. Руки в масле. И несколько раз в день на перекур #крепкий_чай делает. Никаких специальных приспособлений. Никаких специальных церемоний и практик. Сама жизнь какая-то специальная. Не пустотелая. Полная. Ни одной свободной минуты. Чай как необходимая прослойка между телом и духом. Между тяжёлым трудом и кратковременным отдыхом. Ну если уж присел, что ещё делать? Стаканчик чаю?