Я видел чёрта!

Мне в ту пору было, наверное, лет десять – двенадцать. Трудно сейчас сказать наверняка, ведь столько времени прошло. В каком классе учился — уже не помню, предположу, что не в начальных, а постарше. Жили мы тогда еще на поселке, дворов на тридцать, в небольшом доме из двух комнат. Брат с сестрой были намного старше меня, учились далеко и я их редко видел, разве только что летом, когда возвращались на каникулы. Родители работали в колхозной бригаде, обычно до позднего времени, и мне, малому пацану, как сейчас видится, было чем заняться, благо окрестности представлялись невероятными для детского мироощущения. За околками, в километре, — небольшая станция и железная дорога, вдоль которой в поле строили военный аэродром.

За огородами начинались длинные и широкие лога с запрудами и водопадами, а в конце нашей улицы рос фруктовый сад, который, как помнится, никто не охранял, и в нем чего только не было. Сейчас, когда проезжаю товарным мимо станции, и название ее помню – Большой Лог, всматриваюсь в родные места и вижу только пашню, да засеянные поля. Поселка давно нет, как нет сада и больших прудов, только степь, да небольшие овраги, которые в детстве мне казались глубокими логами…

Наши детские забавы не имели границ, но мое повествование будет не о них. Располагалось километрах в пяти от поселка одно необычное и загадочное место. Так, по крайней мере, мы тогда себе его представляли. Рассказывали, что где — то перед войной, зимой в пургу, там заблудились и пропали два охотника, и забрал, мол их, сам черт. Эта история для нас, пацанов, была яркой легендой, в которую мы все верили и пересказывали от старших к младшим.
Место звали чертовым логом. Мы никогда туда не ходили в одиночку, да и скопом бывали редко – место как место, обычный крутой лог, заросший колючим кустарником, ничего необычного, но побаивались. Кто — то из старших, авторитет и командир, придумал, что только того возьмет в свой отряд, кто сможет один на самом закате пробраться в лог и закопать в нем свою самую дорогую вещь. Я не помню точно – все ли прошли этот обряд посвящения, но со страхом и ужасом ждал своей очереди. Кто туда ходил — рассказывали, что видели черта.

Несколько месяцев спустя, уже перед окончанием школы, брат раскрыл мне подробности моего похождения в чертов лог. Старшие пацаны обряжались в чертей и когда их жертва заканчивала прикапывать свою реликвию, начинали бегать по кустам и издавать пугающие звуки. Я все это, конечно же, видел и слышал, а после драпал домой без оглядки.
Бесценной для меня вещью была блестящая металлическая баночка, в которой хранил всякое детское добро: разноцветные камешки, гильзы, значки, и, конечно, дедову военную медаль. Никакого деда я не видел и не знал, но отец сказал, что медаль его. Она была тяжелая и красивая, на ней был изображен старый военный, я ее никому никогда не показывал, даже брату. Когда брат приехал на осенние каникулы, я ему все рассказал. Мы ходили с ним в лог, искали, копали, но тщетно, черти хранили свое добро хорошо. Брат со всеми чертями потом разобрался, они все выкапывали и там же хранили в укромном месте. Но еще раз сходить в лог нам так и не пришлось. Отец к весне срочно собрался переезжать в другой район, брата призвали в армию, а меня увезли в интернат…

В прошлом году, ближе к обеду, я высадился на знакомом полустанке. От станции не осталось и следа, да и поезда здесь уже давно не останавливались. Прошло более сорока лет, и чуть меньше я вожу по этой ветке поезда. Товарный поезд, по моей просьбе, только слегка притормозил, мешки с рюкзаком полетели в насыпь, а я приземлился поодаль. Машинист попрощался со мной сиреной и что то прокричал в окно. Наверное, пожелал удачи.

Как возвращаться обратно не загадывал – это пока не входило в мои планы. Вернусь потом, у меня целая неделя впереди. Собрал вещи, они оказались тяжелее, чем ожидал. Коллеги постарались! Самый большой мешок еле поднять. Недельный запас продуктов и разная походная всячина. В нескольких десятках метров виднелись развалины будки путевого обходчика – их я приглядел ранее, проезжая мимо. Здесь будет базовый лагерь!
На его обустройство ушел остаток дня. К вечеру соорудил какие никакие стены и крышу, оборудовал место для огня, натаскал несвежей соломы с пшеничного поля, и, конечно же, на видном месте приделал знак «Ст. Большой Лог», который нашел на складе в областном депо. Было договорено с товарищами: пока висит знак – я еще здесь. В округе не было населенных пунктов, только фермерские хозяйства, до ближайшего более двадцати километров. Аэродром давно заброшен. Если двигаться по железке пешком, то до первой станции пол дня пути. Так и собирался обратно, только вот за неделю нужно избавиться от своего привезенного груза. Пока не стемнело – обошел окрестности. Ни дорог, ни следов скота. Ну что ж – буду первопроходцем на этом пятачке неухоженной земли моей малой родины.

Вечером, слегка перекусив, долго лежал на остывающей от теплого дня насыпи. Мимо пролетали поезда, а в голове годы. Как я решился в одиночку на эту поездку? Не мое это было, семейного человека, не представлявшего себе свое бытие без родных и друзей. Но каждый раз, проезжая мимо, писал для себя сценарий посещения родных мест, не представляя зачем мне это нужно. Однажды, в архиве на сайте, по просьбе родственников, нашел своего деда, его боевой путь. Он с нами не жил, а лишь приезжал в гости, когда мне было несколько годков. Там же было указано – где похоронен, уже после войны. Сделал запрос в райвоенкомат, мне прислали справку о том, где воевал и чем награжден. Среди наград была и та самая медаль, которая загадочным образом оказалась у меня в детстве. Наверное, она и позвала меня в столь странное путешествие. Своего внука я сразу отказался брать с собой – мало ли что случится с малым. Друзьям сказал, что еду на турбазу порыбачить. Только деповским дал координаты несуществующей станции и они организовали мне эту поездку. От рации я отказался сразу – будет только отвлекать, а именной ТТ взял, не удержался, спрятал глубоко в рюкзаке. Это была награда за участие в одном транспортном инциденте, когда сверхсрочно остался служить в железнодорожных войсках. При переводе на гражданку в девяностые годы, в суете, никто меня о нем и не спросил.

Спал часа два. Еще с рассветом засобирался в путь налегке, взяв только немного воды, да рюкзак с личными вещами. Путь недалеким будет, но прямой дороги не было, пошел вдоль поля, ориентируясь только на еле улавливаемые ориентиры. Старый пруд встретил меня травой по грудь, но прилегающий ложок вывел напрямую к центру несуществующего поселка. Обломки кирпича на месте старого обелиска, глубокая яма, где была начальная школа – это было все, что напоминало о поселении, дальше начинались еще не убранные поля и редкие околки. На север, через несуществующую дорогу, стоял когда – то наш дом.

Путь обратно на стацию показалась короче и интересней – у пруда разглядел небольшую пасеку, а метров пятьсот правее от станции просматривалось какое — то строение. Придется менять лагерь, а вечером понаблюдать – есть ли там кто. Знак убирать не стал, а все остальное не спеша перенес в центр поселка. Так будет спокойней, да и не было желания пересекаться с кем либо без особой надобности. Возможное же присутствие поблизости людей вселяло некую уверенность и снимало напряжение.
Планы изменились, значит два дня жить и ночевать буду здесь. Если не три. На станции было бы проще, почти в родной обстановке, а здесь придется заново обустраивать место для ночлега. Но это оставлю на вечер. Вторую половину дня посвятил работе: разобрал остатки обелиска, кирпич и старую штукатурку скидал в яму. Она оказалась не такая уж и большая. Распаковал инструмент, первой собрал небольшую лопату. Что бы окончательно закидать яму и заровнять ее, ушло около часа. Получилась ровная площадка, как мне и представлялось ранее. Достал из рюкзака схему, сравнил с местом – сгодится, завтра с утра подравняю и можно будет начинать задуманное.
Ночлег поначалу решил сделать там, где стоял родной дом, но распаханная земля оказалась рыхлой и пыльной. Решил не марать свои вещи, а жилище устроить рядом с площадкой. Выкопал прямоугольное углубление на два штыка по длине своего роста и достаточное по ширине, сложил в него вещи, накрыл пленкой, а сверху поставил палатку. Темнеть стало неожиданно быстро. Наскоро перекусив и переодевшись, заполз обессиленный в палатку и даже не успев воспротивиться, вознесся к первым снам в краю своего детства.

Как и предполагал – ушел весь день, пока не наносил приличную кучу мелкого щебня с железки. Еще полдня выравнивал площадку и прыгал по ней, утрамбовывая. Получилась поверхность, отсыпанная щебнем, а по периметру выложенная ровным булыжником. Самая трудоемкая работа была выполнена и я позволил себе расслабиться под вечер – сходил помыться на пруд, первый раз развел костер и сварил себе кашу с консервами, пригубил коньяка из небольшой фляги.

К вечеру собрался дождь. Укрытие было вполне надежным и такая смена погоды была мне только на руку – смоет пыль с камней, да и хотелось отдохнуть, полежать, послушать невероятный шум уходящего лета… Завтра к обеду я собрался покинуть поселок, дождь не хотел заканчиваться, спать, спать — никогда в жизни еще не отключался так, как ребенок – крепко и беззаботно.

На четвертый день не хотелось особо спешить, тем более день начинался пасмурно, с ветром, в стороне станции начиналась гроза. Что не взял с собой, так это резиновые сапоги, но можно и босиком, ходить никуда не нужно, а там будет видно. Есть тоже не хотелось, еще чувствовалась усталость, тело с опозданием напоминало о вчерашних похождениях. Поговорить бы с кем. Или позвонить. Не думал, что может случиться такая хандра.

Понемногу распаковал свертки с уголками и пластинами из нержавейки, достал инструмент. В мастерской я не раз собирал обелиск, засекая время. Знал, что потребуется несколько часов на все. Золотая пластина со списком из десяти бойцов лежала отдельно, что бы не поцарапать. Мне говорили в депо, что затея эта напрасная – первый же залетный утащит его на цветмет, но я отнекивался и даже, кажется, немного поссорился с коллегами. Фамилии погибших все мне были знакомы. Жаль, что на даты не нашлось места, зато буквы были четкие и крупные. После того как все собрал и прикрутил пластину, поставил обелиск в центре площадки, утопив ребра глубоко в землю. Почти как в городском парке получилось. Кто только придет посмотреть и поклониться? Сегодня кланяться буду я, а там как…. Лампадок оказалось только две, но целых и заправленных. Решил, что разожгу перед самым уходом.
Уходить собрался налегке. Ненужный инвентарь, лишние продукты и мешки прикопал в своей ночлежке, обложил дерном. Налил из фляги сто солдатских, остальное разлил рядом. Флягу со звездой на боку тоже решил оставить. Жаль, что не взял фотоаппарат – была бы память, не подумал.

Налетевший ветер разогнал последние тучи. Верхняя одежда, которую с утра немного промочил, почти подсохла. Сложив все самое необходимое на два дня, по солнцу прикинул свой дальнейший путь, а он лежал к чертову логу! Не спеша примостился на рюкзак, мысленно прощаясь с окрестностями, ставшими мне вдвойне родными за эти дни, полюбовался бликами разгорающегося огня на обелиске и попробовал напеть мелодию знакомой военной песни…

Путь лежал вдоль старого пруда. На том берегу у воды стояли два мужика и смотрели в мою сторону. Не знаю почему, но снял кепку и помахал им. Наверное, соскучился по живому общению. На берегу лежала надувная лодка. Если додумают, то могут приплыть посмотреть – откуда вдруг взялся чужой. Это и к лучшему — если здешние, то место будет под присмотром. Пожалел уже, что поленился раньше разведать путь, теперь придется ориентироваться лишь на интуицию – места были совсем незнакомые, поросшие мелколесьем и высоким травостоем. За много лет лога почти полностью заросли. А были голые и крутые, пасли скот, косили в колхоз траву.

Решил идти верхом, между полем и длинным широким логом, иногда попадая на тракторный след вдоль кромки поля или проплешины, оставленные весенним палом. Чертов лог был отножком по этой стороне главного лога. Насколько помнил, он был нешироким, но крутым, а в центре были промоины от весеннего половодья. Два небольших отножка на пути показались непреодолимой преградой, уставший, присел передохнуть и напиться. Так воды может и не хватить, но в поселке оставил запас, на случай если придется возвращаться старой дорогой. Уже в который раз пожалел, что не взял фотоаппарат – такие виды вокруг, но не любитель я этого дела, как — то привык все хранить в себе, поэтому, наверное, почти нет ни детских, ни юношеских снимков.

Лог возник внезапно, как будто вдруг включили свет в темноте. Крутой склон вниз, почти голый от травы, заканчивался внизу зарослями малины, а в самом конце просматривалась круглая труба, напоминающая бочку для горючего. Туда я и спустился прежде всего. В бочке был родник, вода из него ручейком стекала вниз по склону, а вокруг были многочисленные следы животных. Наверное, приходят на водопой. Вода на вкус была приятной и прохладной. Впервые за много дней я был у воды, можно и помыться и пополнить запас. Метрах в пяти выше кто – то соорудил небольшой навес от солнца. Может пастух? Наверное, тем более, что несколько минут назад в отдалении слышался собачий лай. По следам и помету выходило, что скот поили ранним утром и вряд ли еще сегодня пригонят.

Времени у меня оставалось в обрез, солнце уже давно перевалило за зенит, но я был готов и к поискам в темноте. Разборная лопатка, фонарь и металлоискатель – это было все, что требовалось на заключительном этапе моего путешествия. Рюкзак с продуктами и личными вещами распаковал под навесом, другого ровного места поблизости не было, накрыл все одеялом и набросил сверху палатку. Сам лог внушал уважение. Долго всматривался в него снизу, представляя то в виде немецкой буквы v, изучаемой когда – то в школе, то в виде знакомого слова «объем». Он совсем не изменился с тех пор, наверное, и родник тоже был. Вспомнил, что родников в логах было множество, а по главному логу бежал ручей, в котором жили пескари и можно было искупнуться.

С небольшими перерывами, что бы попить воды да похрустеть орешками, я приступил к обследованию склонов. Внизу практически не было сигналов, но чем выше в гору, они случались чаще и отчетливее. Поглядывая сверху вниз по склону, усмехался – как крот прошелся по земле. Находки были самые разные, но в основном ржавые детали каких – то незнакомых мне механизмов. К закату под навес натаскал небольшую горку из старых замков, ключей, ложек и другой мелочи, не закапывать же все обратно. Неужели все это натаскали пацаны из поселка? В верхней части лога стали попадаться монетки и даже блестящее колечко, которое при фонарном свете казалось вполне драгоценным. На самом верху, в кустах, обнаружил несколько обручей от старой кадушки, да заброшенный скотомогильник с костями и ржавыми цепями. Это было все, что мне попалось за один проход, второй же раз проделывать все с начала уже не было ни сил, не желания.

Было далеко за полночь, скоро начнет светать, а надо бы поспать хоть немного перед возвращением на станцию. Еще посидел у костра, заварил малиновый чай из подсохших плодов и листочков, собрал поплотнее рюкзак, что бы утром выйти пораньше, кобуру с ТТ пристегнул под мышку — так, на всякий случай. Расстелил палатку и просто укрылся одеялом…

К утру приснился сон, первый за несколько дней. Цветной. Конечно, из детства, про школу и про любимые мои уроки рисования. Я никак не хотел уходить с урока, но ребята тянули меня за руки, а звонок настойчиво все звенел и звенел. Под слабый звон в ушах я понемногу просыпался, чувствуя, что кто – то пытается помочь мне, потягивая за одеяло. Приоткрыл глаза – это был черт! Присниться же, но правая рука уже потянулась к пистолету. Не сон это – промелькнуло в сознании. Раскрыл глаза — черт с рогами, выпученными глазами, обросший шерстью и гладкой бородкой, зажевывал край одеяла и стягивал понемногу с меня. Рука не слушалась, а мой перекошенный рот пытался выдавить из себя какой – то звук. В чувство меня привел звон, исходящий от черта. Звонок, подвешенный к шее, в такт его движениям издавал плавную звенящую трель. Видимо, я напугал его и он, отпрыгнув в сторону на четырех ногах, поспешил к своему чертячьему стаду.

С умилением продолжал наблюдать за разворачивающейся передо мной картиной – с противоположной стороны спускалась разношерстная цепочка баранов с ягнятами и козлов с козлятами, а те, что уже успели напиться, безмятежно пощипывали влажноватую травку на склоне чертова лога. Свернув палатку и набросив рюкзак, побрел вверх по склону.

Не ожидал я такого финала от своего путешествия, оказывается иногда можно разглядеть черта в безобидном животном, но должен себе признаться – испугался невероятно! Как в детстве, закапывая свою металлическую баночку. Стоять! – прозвучала команда откуда – то сверху вниз. Ноги остановились сами, а сознание уже гнало наверх, к скотомогильнику из старых костей и сгнивших шкур. На бегу расчехлил лопату и у края ямы сбросил рюкзак. Упал на колени и лихорадочно начал руками вытаскивать чертячье — козлячье обличие, и копать — копать, пока лопата не уперлась во что – то твердое и металлическое. Это была такая же бочка – это был еще один знак, что подавал мне чертов лог еще вчера. Бочка была укрыта сверху полуистлевшей от времени клеенкой, а под ней, вперемешку с мусором, покоились несметные богатства пацанов нашего поселка.

Свою баночку сразу не узнал, та, из детства, была белой и блестящей, а эта была ржавая и мятая. Перевернув все вверх дном и не найдя ничего похожего, я взял ее в руки и бережно стал потряхивать. Что – то есть. Крышку открыть сразу не получилось, пришлось подцепить ее лопатой. Внутри, среди прочего детского добра, лежала моя медаль! Черт подери! – издало мое тело редкие за эти дни звуки и повалилось спиной вниз на край ямы. Это было невероятно, мне и в голову не пришло бы дома написать такой сценарий своей авантюрной поездки, ведь не поверит никто, да это было сейчас не так уж и важно. Вот и пригодился мне ТТ. Выстрелы вверх раздались эхом по логам и отножкам – тах – тах – тах –тах — …., распугав, наверное, надолго всех чертей и прочую нечисть.

Сложив все обратно в бочку и закидав как было, я держал путь к полустанку, на северо – запад. Нужно убрать знак, зачем ему там висеть без пользы. И обязательно отстучать булыжником по рельсу диспетчеру ближайшей станции, что я возвращаюсь – пусть готовят мне место в первом же проходящем товарном…