ЛУНА И МЁД

1
Мы медленно прогуливались в тени липовых аллей по почти безлюдному парку, двигаясь в направлении большого прохладного пруда, на котором нас заждались вечно голодные утки и огари. Высокая, длинноволосая, с ярко-зелёными глазами – она нисколько была не похожа на ту, мысли о которой на протяжении уже нескольких лет не покидали меня, то и дело обволакивая туманом воспоминаний моё измученное сердце. Тем не менее, всего за месяц общения она также умудрилась привыкнуть к моим внезапным приступам меланхолии и не обращать особого внимания на мои едкие и даже скабрёзные шутки, призванные отвлечь меня самого от монотонной внутренней работы по безжалостному гонению себя в тёмный и сырой угол собственных заморочек. Видимо, природное добродушие и диплом психолога (правда, детского) – всё же помогали ей в нелёгком труде общения со мной. Это, надо сказать, было вовсе не так-то просто по нескольким причинам: во-первых, нужно было подавлять в себе естественные женские ревность и обиду, невольно возникающие при упоминании других женщин, а во-вторых, она была ко мне неравнодушна, пожалуй, я ей очень даже нравился, ведь терпеть такого меланхоличного зануду возможно лишь при наличии явной симпатии.
– О чём ты всё время думаешь, глядя куда-то в даль? – вдруг спросила она, одернув мою руку.
Я многозначительно улыбнулся.
– У меня тут депрессулька подкралась, поэтому до уток можем не дойти, а то напугаем бедных птиц моей кислой мордой, – решил я сгладить углы таким образом.
– Такой неплохой день, – пожала плечами она. – Что случилось?
– Всё, в целом, хорошо. Просто у козерогов бывает, — отмахнулся я, будто оправдываясь перед самим собой.
Она выпустила мою руку, сделала два широких шага и демонстративно встала передо мной:
– Послушай, козерог, – приятно улыбаясь промолвила она, – гони свою депрессию прочь! Всё ведь, в целом, хорошо! – Немного подумав, она добавила: – У тельцов тоже бывает, я тебя понимаю. Но это не повод оставить уток голодными. – Она улыбнулась ещё шире и посмотрела мне в глаза с какой-то особой внимательностью.
– Ты прям психотерапевт от бога, ¬– рассмеялся я, не выдержав паузы и её напряжённой улыбки, она тоже залилась звонким смехом.
– Не, я не психотерапевт… Психология и терапия – это разные понятия, мой мальчик.
Я продолжил движение, увлекая её за собой.
– Точно. Покормим. А там пруд рядом… Вот в нём и утоплюсь, – решил не меняя репертуара подшутить я, но тон получился слишком серьёзный и грустный. Она вновь насторожилась.
– Ну не могла же на ровном месте депрессия случиться, – рассуждая, громко произнесла она. – Что-то же должно было не так давно или, наоборот, когда-то произойти, что послужило поводом для таких настроений.
– Тридцать один год, – выпалил я про свой возраст. – Хотя, признаться, я с шестнадцати лет пребываю в подобных расположениях духа. Как ещё до стольких лет дожил с такими-то настроями. – Посмотрев на проплывающие облака, задумчиво добавил на выдохе: – Всё женщины… Без вас никуда.
– Это из-за девушки? – хитро и недоумённо прозвучал её вопрос.
– Нет, наоборот, вы нам строить и жить помогаете, словно песня. Я про это.
– А-а… Ну да, наверное… Да, мы друг другу помогаем, – словно решив про себя какую-то теорему согласилась она. – Мужчины помогают женщинам, женщины – мужчинам… Главное, своего человека встретить, – вновь улыбнулась она широко, – и всё отлично будет.
Слова эти невольно нагнали на меня ещё большую тоску о том, что бывает один лишь раз, но, стараясь сбить это и не обращать внимания, я пробормотал, будто во сне:
– Вот снимаешь с вас трусики… И забываешь обо всём на свете.
Я демонстративно закатил глаза, выражая экстаз, а она звонко рассмеялась и немного покраснела.
– Ты в своём репертуаре, – сквозь смех произнесла она.
– Прикасаешься к самому истоку, – быстро продолжил я, – становишься сопричастным тому, откуда жизнь взяла своё начало и плывёшь. – Облизнувшись и томно моргнув, я добавил: – И тут как в старой рекламе йогурта: и пусть весь мир подождёт. Чудесные вы создания, иными словами.
Она ещё была в краске, но продолжала смеяться. Рассмешил девушку – считай, добился её приятного к тебе расположения. Но мы уже знали друг друга, а потому цели такой не было, напротив, кто отпускает много шуток, того в глубине души, обычно, разъедает печаль.
– Исповедь кобеля закончилась, – разведя руками, прервал я ожидание очередного апломба от меня.
– Ой, – бросила она, стараясь подыграть, – а шо так мало? – и, спародировав украинский акцент, вновь рассмеялась. – Но мне понравилось очень, красиво сказал!
– Да, я же пишу стихи и прозу, – специально нескромным тоном произнёс я в ответ, – многим нравится читать. – И, продолжая ломать комедию, стряхнул невидимую пылинку с плеча, подкрутил невидимые усы и важным голосом добавил, подмигнув ей: – Поэты – похотливый народ, однако.
– Да, это я уже поняла. И некоторые стихи твои помню, очень красивые, надо сказать.
– Спасибо, добрая фея, – ухмыльнулся я, она засияла в ответ. – Да обрету я покой в грудях твоих знойных. Но сначала исполню волю божью, дело доброе сделаю. – Она старалась сдержать смех и вопросительно глянула на меня, столь серьёзно произносящего данный монолог. Я, подобно церковному служителю, изрёк: – Уток покормлю.
– Ну вот, молодец какой, думаешь об утках, – сквозь смех сказала она и ущипнула меня за ухо.
– И о шутках, – резко сменил тон я. – А это плохо. Обычно, кто много старается шутить, тому паршивей всего на душе.
– Да, это я знаю. Такая же ерунда бывает.
– В грозы, в бури, в житейскую стынь, при тяжелых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство, – задумчиво проговорил я, глядя себе под ноги. Предвосхищая её вопрос, я пояснил: – Так когда-то сказал Есенин в своей далеко не однозначной поэме «Чёрный человек».
Перистые облака украшали небо над нашими головами, вдалеке медленно растворялся журавлиный клин, темнота ещё не давала о себе знать, но внутреннее ощущение заката, казалось, подавляло не только меня. Деревья ненавязчиво шелестели листвой в такт лёгкому ветру, храня в себе полную готовность отзвенеть родной поблёкшей зеленью в преддверии студёной поры. Даже воздух вокруг словно был пропитан неуловимыми нотами угасающего праздника света и тепла.
– Значит, ты ничего не заметил, – нарушила наше молчаливое шествие к пруду моя собеседница. Поймав в моих глазах вопрос, она объяснила, взяв тонкими пальцами прядь волос: – Я окрасила волосы. Как тебе цвет?
– Ну, ты же и была светленькая.
– Господи, – удручённо произнесла она, вскинув брови, – я обновила оттенок. Точнее, освежила цвет.
– Знаешь, если бы ты стала рыженькой, – снисходительным голосом заявил я, пытаясь оправдаться, – то это бы я точно не пропустил. – Она как-то странно промолчала и уставилась в сторону, поэтому я решил разрядить обстановку шуткой на грани, но вполне в своих привычных рамках: – Ладно, придётся спать с блондинкой.
– В смысле – спать? – оживилась она наигранным возмущением. – И что значит «ладно»?
– Ну, если мы не переспим после этой прогулки, то я не пойду уток кормить.
Моя напыщенная невозмутимость, видимо, произвела несколько другой эффект. Отдать должное, она всё же сохраняла такт в этой игре.
– Знаешь, ты такой романтичный, прям слов нет, – она так натурально возмущённо и вместе с тем обиженно это заключила, что я не нашёл ничего лучше фразы:
– Не обижайся, это же юмор.
– Мм… я должна посмеяться, судя по всему.
– Ну прекращай. Понятно, что должна быть интрига, волнение, неожиданность, какая-то загадка… Я взрослый мальчик, знаю все ваши приколы.
– Какие «наши» приколы?
– Женские.
Лёгкая ухмылка коснулась её розовых губ, чтобы окончательно её развеселить я решил добавить тоном простачка:
– А мне кажется, я очень романтичный.
Ожидая, что она ответит «тебе кажется», я приготовился заряжать новую шуточку, но она сказала, ласково взглянув мне в глаза:
– Не спорю. Но я пока не почувствовала этого.
– Так ты пока ещё не разделась, – всё же съязвил я и улыбнулся, – как ты это почувствуешь?
Она вновь немного покраснела и рассмеялась. Почему-то в эту минуту очередной приступ меланхолии накрыл меня, словно призрак прошлого мелькнул за её плечом, быть может, зелёный цвет её глаз или игристая улыбка заставляли вспоминать о той, которая была не похожа ни на кого при общности некоторых моментов. Незаметно для себя я на глазах помрачнел, а потом застыл в какой-то отрешённой задумчивости.
– Ну, твоя романтичность, надеюсь, не только в сексе проявляется, – не замечая мой резкий уход в себя, весело огласила свои надежды она.
Я присел на одну из череды деревянных лавочек, она тихо расположилась рядом, пытаясь понять, в какую невидимую точку устремился мой взгляд.
– Да, не только… Это проявляется во взгляде моих тёплых карих глаз, в необычности мышления и мимолётных интересных фразах, в каждой вене на больших и крепких руках и моей доброй улыбке, брошенной встречь солнцу… Но это только для ценителей, для той, кто не особо любила цветы, конфеты и «прочую ванильную тривиальность», кто называла и наслаждалась всем вышеперечисленным во мне, кто давно погибла при неизвестных обстоятельствах весенним проливным дождём.
– Она любила тебя, – то ли ощутив это из процитированных фраз про романтичность во мне, то ли поняв это по всё нарастающей грусти в моих глазах во время слов о её гибели, заключила моя подруга. Увидев, что я погрузился в туман воспоминаний и неожиданно замер, она подвинулась ко мне ближе и голосом, полным любопытства и сопереживания, предложила: – Расскажи о ней.
Красновато-серебристое небо заполонили густые облака, в будний день в парке было совсем не людно, птицы будто взяли обет молчания на время и даже ветер мгновенно затих, словно стараясь вникнуть в суть человеческих слов.

2
Если бы дьявол выбирал себе невесту, а Всевышний – дочь, то это, безусловно, была бы она. Даже будучи до той трагедии, обстоятельства которой остаются невыясненными до сих пор, абсолютно земным существом, – при жизни она всё равно являла собой нечто потрясающе внеземное. Я звал её «Персик» – за рыже-красный оттенок краски, что была окрашена помпезная корона её нереально густых и пышных волос, за потрясающую фигуру, которую невозможно создать ни одними фитнес-программами и новомодными диетами, ибо такое в человеке мог воплотить лишь сам Бог и не иначе, за свежесть, которую она несла в себе, несмотря на все тяготы её жизни (о них я узнаю после трагедии), и дарила это божественное веяние тому, кого искренне любила. Имя ей было Алиса. Своим присутствием она невольно вгоняла толпу даже самых недурных женщин в депрессию, – казалось, что те на фоне Персика начинали чувствовать свою скрытую ущербность, словно под действием проявки, их глубоко запрятанные комплексы будто выползали наружу и вставали у них же перед глазами, – и вызывала какой-то щенячий восторг в глазах даже у самых искушённых жизнью мужчин. Я не помню, чтобы на кого-то она пыталась произвести впечатление или просто кому-то понравиться, как это часто стараются сделать большинство красивых женщин. Это представлялось лишним. Роскошество Всевышнего было воплощено в самой её сути. По знаку зодиака она была Лев и, думаю, звёзды воплотили в ней истинную львицу в человеческом обличии. Её природные красота, изящество и шарм стали настоящим проклятием: каждый мужчина видел в ней апофеоз любовницы, иначе никто не воспринимал. Для меня (но, признаться, и я это осознал позже) она была и навсегда останется воплощением той самой, библейской женщины, которую создатель сотворил для мужчины как лекарство от грусти и жизненных невзгод. Ради неё и только с ней можно было перенести любое выпавшее испытание; погрузившись в лоно её объятий, становилось возможным полное забвение о земном и новое обретение потерянного когда-то рая. Столько волшебной и целительной женской энергетики я не чувствовал больше ни в одном существе женского пола. Каждое элементарное движение необычайно выразительных и умных зелёных глаз Алисы содержало в себе столько чарующего магнетизма, столько неги и очарования, что при взгляде на неё ты словно погружался в бездну океана, а потом неожиданно оказывался на земле с желанием жадно хватать воздух и продолжать жить, от этого чувства могла кружиться голова. Тогда это казалось естественным и даже обычным. Сейчас это кажется нереальным… Мелодичный, очень приятный и потрясающе женственный голос так исключительно сочетался с каждым движением чувственных, будто постоянно зовущих к поцелую, алых губ, что всё это в совокупности обязательно производило во время её разговора с кем-то некий гипнотический эффект на дружелюбного случайного собеседника или даже злобно настроенного оппонента. Никакая Джоконда или голливудская актриса не смогла бы конкурировать с ней по обворожительности лучистой улыбки, обнажающей в минуты искреннего добродушного смеха от природы ровные и белоснежные зубы. В ней буквально завораживало окружающих каждое движение изящных линий её без преувеличения идеального тела, казалось, что создателем всё было продумано и воплощено в ней до самых мелочей, даже сочетание медленного движения густых бархатистых ресниц с плавным движением грациозных длинных пальцев во время невольной жестикуляции при разговоре. Сколько неги, тепла, женского начала и загадки таили её внимательные глаза, сколько страсти, веселья, доброты, самоотверженности или мудрости мог выражать её масленый проникновенный взгляд, пожалуй, выразить словами невозможно, ибо реально это навсегда оставалось в области чувств и неописуемых ощущений.
Несмотря на всё великолепие, торжествующее в её сути, она никогда не задирала кверху свой аккуратный ровный носик, не пыталась казаться очень гордой или архиважной. С ней было легко, комфортно, душевно и необычайно приятно, стоило лишь набраться решительности и найти нужные слова, избавившись от гипнотического флёра, дабы пересечь границу между землёй и небом, то есть отважившись подойти к ней с выражением своих симпатий. Собственно, именно этот шаг и приблизил меня когда-то к лучшему из божественных созданий, воплощённых в этом бренном мире.
Наша встреча произошла жарким летним вечером в одном из дорогих и уютных ресторанов, в котором я плотно ужинал, пребывая в гордом одиночестве, а она находилась в компании крепких кавказских мужчин, пытающихся завоевать её трепетное сердце. Сейчас уже трудно сказать, что именно привлекло моё слабовидящее внимание – кипенно-белое платье Алисы, подчёркивающее её сочную упругую грудь и обтягивающее изящную фигуру или же шелковистые густые рыже-красные локоны, нежно обрамляющие правильные черты лица обладательницы столь яркой короны, да только поймал я себя на мысли, что взгляд оторвать не могу и пытаюсь разглядеть, что называется, каждую деталь. Я плохо вижу вдаль, но ответный взгляд был ощутим мной также, как ощущаются лучи ласкового тёплого солнца на лице в погожий день. Пребывая в состоянии ступора и какого-то экстаза, я и не заметил, что изрядно взбесил своим неподкупным вниманием к прекрасному явлению в белом платье одного из её самых ярых ухажёров, который не преминул тут же подойти ко мне и заявить об этом. Две горячих крови столкнулись друг с другом, продолжив напряжённый разговор уже на крыльце заведения, конфликт нарастал и прервать его смог только неожиданный уход красавицы от двух разгневанных друг на друга чудовищ.
Он метнулся и прошёл за ней несколько метров, пытаясь остановить, но мудрая девушка неумолимо направлялась прочь от компании кипевших мужчин. Закурив и успокоившись, друзья принялись что-то обсуждать, а я, оплатив свой счёт, быстро прыгнул в свой перламутрово-белый джип и поехал в ту же сторону, в которую и начала своё шествие прелестная особа. Естественно, в скором времени я увидел её грациозно шагающую по дороге, так непринуждённо сохраняя необычайно величественную осанку. Наш первый диалог до сей поры частенько всплывает у меня в памяти в особо грустные моменты.
– Девушка, – весёлым уверенным тоном начал я, поравнявшись с ней и опустив полностью боковое стекло, – а я из-за Вас шашлык не доел, – увидев, что края её нежных пухлых губ коснулась лёгкая улыбка, тут же добавил: – а я, между прочим, очень люблю мясо… и вообще был довольно голоден.
Она продолжала идти, я же, находясь в поле её бокового зрения, тащился рядом с ней на нейтральной передаче.
– Да, это печально, – вдруг промолвила она и моих ушей словно коснулись звуки небесной арфы. – Я приношу извинения Вам за то, что невольно испортила Ваш вечер.
– Я предлагаю познакомиться и подвезти Вас до дома, очень надеясь, что Вы не опечалите мой вечер ещё больше своим отказом, – как-то быстро нашёлся я.
Она не спешила с ответом, более того, продолжала молча шагать вперёд.
– Девушка, – снова начал я, спустя минуту, – ну в самом деле: уже скоро стемнеет, вы идёте почти по дороге, а я, правда, не могу позволить себе бросить красивую девушку одну тёмной ночью посреди трассы.
Пройдя ещё шагов двадцать в молчании, она остановилась, я резко нажал на тормоз.
– Алиса, ¬– представилась она, повернувшись ко мне и протянув свою гладкую точёную кисть ладонью вниз. Красивое имя, бархатный тембр её голоса и нежный взгляд заставили меня на какое-то время потерять чувство реальности. Она пристальнее посмотрела на меня и в её резко расширившихся зрачках выразительных зелёных глаз я будто постиг целую Вселенную.
Краски летнего вечера сгущались, воздух был преисполнен тепла, а я –ощущения необычайности, радости и невыразимого тихого счастья от всего происходящего. В дальнейшем все наши встречи будут пронизаны подобной аурой.

3
Я никогда особо не любил и не ценил жизнь. Но с ней начал. Если данное самим создателем имя первой женщины в переводе означало «дарующая жизнь», то равно, как и имя первой женщины, она полностью оправдывала своё предназначение. Злая игра судьбы заключалась в том, что детей она иметь не могла. Будучи подвергнутой насилию в возрасте семнадцати лет, она забеременела от полоумного маньяка; умирая от боли, неведения, страха и стыда, скрывая сей факт от родных и близких, на позднем сроке она сделала аборт в кустарных условиях, после которого чудом осталась жива, но репродуктивная система в отличие от нервной так и не восстановилась. Об этом я узнаю гораздо позже от одной из её подруг, это откровение дойдёт до меня совершенно случайно, уже после факта её загадочной гибели в возрасте тридцати трёх лет. При жизни, тайно мечтая любить и быть любимой, иметь крепкую семью и много детей, она никому не выдавала этих эмоций, объясняя отсутствие детей в тридцатилетнем возрасте тем, что не переносит детские крики и не представляет себя заботливой матерью. Имея всегда безупречно убранную квартиру, изысканный вкус в одежде и явные кулинарные способности, она постоянно говорила о том, что терпеть не может уборку в доме, у неё плохо получается следить за собой, а готовить она и вовсе не умеет. Излишне скромничая и всерьёз выдавая расхожую с реальным положением вещей информацию, она будто ещё раз подтверждала, на самом деле, больше стараясь убедить саму себя, что заботливая жена и многодетная мама – это совсем не про неё, хотя истина как раз-таки заключалась в обратном. Она даже состояла в официальном браке, в который залезла в двадцать один год, по всей видимости, с целью спасения себя от постоянно мучающих мыслей о сломанной жизни после того происшествия, так как муж явно не представлял собой достойную оправу такому бриллианту. Находясь в морях по полгода, на берегу он пребывал не более месяца, по большей части выпивая со старыми приятелями в гараже и мало интересуясь своей ненаглядной, которая на протяжении долгих лет совершенно честно ждала его из длительных рейсов, пока ощущение ненужности и формальности их брака окончательно не обрело физическое тому подтверждение.
Она никогда не жаловалась, не сетовала на судьбу и никого не обсуждала, но всегда была готова выслушать твои чаяния и постараться тебя понять, искренне помочь тебе. В её глазах и безмолвной доброй улыбке содержалось гораздо больше смысла и теплоты, чем в красноречивости любого равнодушного психолога. До встречи с ней я считал танцы пустым кривлянием и не понимал медляки, но изменяя саму ауру вокруг, она обволакивала тебя своей внеземной энергетикой и меняла твоё представление о мире. Мы танцевали с ней под композицию «Мой рок-Н-ролл» группы «Би-2» на одной из высоких сопок, где фоном для нас также служило заходящее солнце. Один из кровосмесительных рассветов мы встречали с Joan Osborne и её композицией «One of Us», а под «Сто шагов назад» вообще произошла наша с ней встреча в ресторане. Много событий происходило под прекрасную Sia (к примеру, долгие поцелуи под песню «Elastic heart») с её печальным и неимоверно сильным голосом. Я мечтал станцевать с ней медленный танец на берегу тёплого моря под пронзительную Sherrie Lea c её потрясающим ремейком «No ordinary love», но… судьба распорядилась иначе. До сих пор, когда я закрываю глаза, – в моей голове то неугомонно шумит море, то ярко занимается заря, то на кристальном небе меркнет закат, игриво шелестит листва, слышится звонкий женский смех и звучат эти красивые медленные песни.

4
– Если бы её можно было представить в виде сочетания каких-либо веществ или элементов, то как бы ты её выразил? – спросила вдруг моя внимательная спутница, явно вспомнив что-то из курсов психологии.
Признаться, вопрос был в равной степени неожиданным и необычным, я никогда об этом не задумывался.
– Луна и мёд, – помолчав, ответил я, напряжённо глядя на линию горизонта.
– С ума сойти, – поразилась она, – это так необычно!
– Притягательна, прекрасна и непостижима, словно луна… и нежная, сладкая, мягкая, будто мёд. – Переведя взгляд на собеседницу, я добавил: – Пожалуй, именно так.
Ветер затих, а в воздухе ещё более явно проявился аромат липового цвета. Птицы о чём-то оживлённо рассказывали друг другу, ватные облака медленно продолжали своё небесное шествие.
– Чем же всё-таки завершился ваш роман? – на мгновение вопрос моей спутницы завис в липовом воздухе.
– Мы расстались, толком не попрощавшись. Она перевелась в головной офис крупной компании, в которой всё это время работала, таким образом я остался на Дальнем Востоке, а она уехала в Петербург. Через год с ней произошла автокатастрофа. До сих пор ходят разные версии произошедшего: кто-то считает, что она потеряла управление, её занесло и она врезалась в столб, кто-то полагает, что это было самоубийство и она направила автомобиль на столкновение целенаправленно. Дело в том, что в новом БМВ по неизвестным причинам не сработала ни одна подушка безопасности, сам столб находился слишком далеко от предполагаемой траектории заноса.
– Как ты думаешь, что же всё-таки произошло на самом деле?
– Думаю, нам не дано ответить на этот вопрос. Раньше ей злобно завидовали все женщины и пытались обладать особо дерзкие и смелые мужчины, у кого было меньше гонора просто мечтали в стороне. Теперь, когда Творец приревновал своё создание к земным и ничтожным, забрав её у них навсегда, она осталась в моей памяти самой искренней, мудрой, страстной и непостижимой женщиной, которая когда-либо была со мной.
Переведя усталый взгляд под ноги, я медленно поднялся и побрёл в сторону пруда. Моя спутница некоторое время следовала за мной в смущённом молчании, но в какой-то момент не выдержала и сказала:
– Мне кажется, твоя проблема в том, что ты живёшь в прошлом, а так нельзя.
– Знаешь, – сказал я ей, уже стоя у воды, – мы все живём в прошлом, хоть это многие и считают первым признаком старости. Настоящее с течением каждой минуты становится прошлым, буквально каждую секунду ускользает от нас, будущее туманно и вполне может не наступить, даже случившись, оно тут же превратится в прошлое. Мы смотрим когда-то снятые фильмы и передачи, пользуемся кем-то придуманными правилами и вещами, наслаждаемся светом звёзд, которые давно погасли, слушаем сочинённые и исполненные песни, говорим и рассуждаем о событиях, которые уже произошли… А если верить в то, что всё предначертано в нашей жизни, то и вовсе получается, что мы проживаем уже созданный сценарий. Настоящее заключается в том, что мы живём в прошлом, что есть только прошлое и всё неизбежно становится им.

7 МАЯ 2021 г.