На ковре

Наконец-то часы с вертушкой показывали ровно два часа. Секундная стрелка уверенно перепрыгивала с одной чёрточки на другую. Дом поглотила тишина. Мирта смотрела на своё отражение в зеркале, встроенном в дверцу шкафа. Теперь она была предоставлена лишь самой себе.

Утро пролетело будто и незаметно, но каким же хлопотным оно выдалось. Она успела побывать в химчистке, местном муниципалитете и супермаркете. Сдав два пиджака мужа в чистку, она отправилась разбираться с проблемой, которая не давала ей покоя много дней подряд. Мусорщик, закреплённый за их участком, перестал забирать пакеты, которые лежали на самом дне бака. Естественно, это не могло не беспокоить такую чистоплотную домохозяйку, как Мирта. Мало того что пакеты со дна не забирались, так их количество ещё и росло. Они лежали там в зловонной жиже, превратившись в рассадник противных мошек. А всё из-за того, что муниципалитет назначил нового мусорщика. Этого долговязого паренька с сонными глазами и прыщами на лице.

Мирта, прождав в приемной полчаса, вошла в кабинет диспетчера участка. Им оказался молодой мужчина с круглым лицом и преждевременными залысинами. На нём была белая рубашка с короткими рукавами. Мирта сбивчиво, но в целом доходчиво объяснила суть проблемы.

Порывшись в своём доисторическом компьютере с длиннющим жирным «хвостом», диспетчер взглянул на Мирту.

– На ваш участок назначен Эдмунд Ройвиль. Он работает в муниципалитете недавно. Нареканий к нему пока не было. Если вам интересно, он устроился по квоте.

– По какой ещё квоте?

– По квоте для инвалидов.

– Что же с ним такое?

– Сейчас посмотрим… Эдмунд Ройвиль… Да! У него межпозвоночная грыжа поясничного отдела. Насколько я могу понять, в очень запущенной стадии.

– Ах вот в чём дело! Если хотите знать, мне жаль мальчика, и я вообще очень терпимо отношусь ко всем этим… квотам. Но что же мне делать с мусором на дне моего бака?

– Конечно, мы сделаем ему замечание, раз у вас есть претензия. Но, сами понимаете, если у него нет физической возможности нагнуться так, чтобы достать до самого дна…

– Так что же вы предлагаете? Зачем вы назначили на это должность того, кто не может… не может нагнуться как следует?

– Вы знаете, не могу не согласиться, что ваша претензия не обоснована. Возможно, в кадровом отделе что-то напутали. Вы можете написать жалобу на сотрудника, но вам следовало бы учесть всю нестандартность ситуации…

– Нестандартность ситуации?

Мирта начинала заводиться.

– Да, понимаете ли, написать жалобу на человека с инвалидностью сейчас не каждый решится. У нас был похожий случай. Всё закончилось судебным иском к заявителю.

– Так что вы, чёрт возьми, предлагаете?

– Я предлагаю вам написать запрос в исполнительный отдел муниципалитета, в котором вы опишете вашу проблему. Есть вероятность, что его сотрудники проведут проверку…

– Бланк! – рявкнула Мирта.

Около одиннадцати, нагруженная пакетами, она вернулась из бакалейной лавки и с порога услышала, что звонит телефон. Это была Доротея Плинт, учительница из школы танцев. Мирта недолюбливала её из-за полноты и неприятной привычки улыбаться краешком рта. Учительница заговорила резким, нетерпеливым тоном: видимо, её утро тоже выдалось не самым весёлым. Выяснилось следующее: Лиза на вчерашнем занятии ударила какую-то девочку, да так сильно, что у той пошла из носа кровь. Сначала Мирта обрадовалась, но затем до неё дошло – радоваться особо нечему. Лиза и раньше била других детей, но до крови дошло в первый раз. К тому же Плинт пожаловалась, что Лиза сказала ей «плохое слово» и убежала из студии, когда та хотела с ней поговорить.

– А какое слово она сказала?

– Разве… это важно? – вдруг замялась учительница, которую как будто застали врасплох.

– Мне бы хотелось знать.

– Лиза назвала меня «толстой курицей», – выпалила учительница и шумно задышала в трубку.

– Ясно. Всё-таки два слова. И по отдельности они не такие уж плохие. Но вместе звучат и в самом деле грубо. Я обязательно разберусь.

Повесив трубку, Мирта присела на детский стульчик, принадлежавший её младшей дочери, и задумалась.

«Толстая курица. Надо же было так… прямо в яблочко», – размышляла Мирта, представляя Плинт с клювом и красным гребешком. – «Но кровь – это плохо. Как же она её ударила – кулаком, что ли? Если бы ударила ладошкой, то кровь, наверное, не пошла бы. И ведь заехала прямо в нос – нужно было ещё попасть».

Она решила серьёзно поговорить с Лизой, когда та проснётся.

Разбирая пакеты, Мирта вдруг осознала, что с самого утра не съела ни крошки. Жутко хотелось выпить кофе, но на веранде ждал таз с мокрым бельем, о котором она совсем позабыла. Марк, собираясь на работу, попросил завязать ему галстук, и Мирта оставила постиранные вещи на полпути.

– Как здорово у тебя это получается, – восхищался Марк, пока жена ловко работала пальцами. – Нужно будет тоже научиться, когда выдастся свободный часок.

– Ты это говоришь последние семь лет.

На веранде стоял удушливый запах. Лучи раскалённого солнца падали на пыльный серый ковролин, давно требующий чистки. Мирта взяла тазик, надела тапки и резво спустилась по деревянным ступенькам. По узенькой дорожке, тянувшейся вдоль стены дома, она вышла на задний двор.

Между двумя Т-образными стойками в несколько рядов была натянута бельевая верёвка. Мирта энергично встряхивала хлопковые рубашки мужа и детские футболочки, успевшие наполовину высохнуть, и ловко набрасывала их на шершавую верёвку. Солнце обжигало Миртин затылок настолько, что очень скоро её начало подташнивать.

Когда вещей в тазике не осталось, она на пару мгновений замерла, в упор глядя на чёрную футболочку с блестящими бусинками. Казалось, они были разбросаны по материи хаотично. Мирта гладкой стороной ногтя прикоснулась к одной пластиковой бусинке, осторожно погладив её. Затем движением, которым обычно ставят щелбан, смачно щёлкнула по ней. Произведенный звук заставил её резко отдёрнуть руку. Мирта встала на носочки и посмотрела через верёвки с бельём. Небольшая щель в бревенчатом заборе, казалось, хранила тайну.

Она щёлкнула по другой бусинке, потом ещё по одной, потом – по третей, четвёртой. Мирта старалась сохранять последовательность, всякий раз ударяя ногтем по соседней бусинке. Постепенно эти щелчки приобрели выверенный ритм. Ей вдруг показалось, что сейчас сентябрь, а вовсе не разгар лета. Тёплое сентябрьское утро – такое, в какое она много лет назад собиралась в школу. После летних каникул распорядок её дня кардинально менялся, но погода всё ещё оставалась летней. Мирте всегда казалось, что в тот год погода в начале сентября была особенно жаркой.

Перед школой они с бабушкой заходили в старенькое здание, выкрашенное в розовую краску. Доктор Петерсон всегда очень ласково с ней беседовал, расспрашивая об успехах в школе, друзьях и о том, какой сон ей снился накануне. В его кабинете пахло шоколадом, потому что доктор любил пить какао, а из окна было видно детскую площадку и лавку мороженщика. Скрип качелей напоминал крики какой-то неведомой птицы. На столе у доктора всегда стоял странный предмет – небольшая чёрная подставка с перекладинкой, на которой висели серебристые металлические шарики. Два крайних поочередно стукали по остальным, от чего все они раскачивались из стороны в сторону. Сидя на стуле перед доктором Петерсоном, Мирта подолгу не могла отвести взгляд от этой диковинной штуки.

Воспоминание растворилось, как только она перестала щёлкать ногтем по бусинкам. Осталось только томящее чувство неопределенности: ей показалось, будто её разум застрял где-то между двумя временными пространствами. Мирта смотрела на чёрную футболку с блестящими бусинками. Она напоминала ночное небо, полное звёзд. Холодная волна пробежала по всему телу и разбилась у её ног.

Закрыв глаза, она прикоснулась к футболке носом и схватила одну из бусинок зубами. Медленно вдохнула влажный воздух. Летнее утро моментально померкло, и Мирта погрузилась в бесконечную глухую темноту. Солнце, спустившееся с небес, превратилось в крошечный шарик и остановилось на уровне её груди. Она почувствовала его приятное тепло; по шее молнией пробежали мурашки.
В то же время она не переставала ощущать этот страх – пугающий неопределённостью и поглощающий всё хорошее, что есть в её жизни. Искать источник страха – бессмысленно, будет только хуже. Избавиться от него в один момент тоже не получится. Лучше переждать, и неважно, сколько времени это отнимет. Разжав зубы и выпустив бусинку изо рта, она практически сразу схватила другую. Довольно долго Мирта витала в зыбком пространстве, стоя у бельевой верёвки. Если бы кто-то наблюдал за Миртой в эти минуты, наверняка подумал бы, что она чересчур щепетильно относится к развешиванию постиранных вещей.

***

Домашние заботы замотали Мирту настолько, что она так и не успела поговорить с Лизой об инциденте в школе танцев. Марк приехал ровно без четверти два, наскоро перекусил и, как и обещал накануне, забрал девочек на представление с животными. Мирта немного удивилась тому, как охотно муж согласился везти детей в цирк и что ради этого даже отказался от похода с коллегами на футбольный матч.

– «Мускрон» плетётся внизу таблицы. Наши их разобьют без проблем, даже смотреть не стоит, – объяснял Марк.

Как бы там ни было, Мирта была довольна: ей удастся в тишине отдохнуть от домашней рутины. Она быстренько одела младшую дочку, и только когда с улицы до неё долетел звук отъезжающей машины, она вспомнила про скверный поступок Лизы.

Какое-то время Мирта просто стояла посреди зала, вслушиваясь в тишину. Потом посмотрела на своё отражение в дверце шкафа, найдя себя достаточно тощей и привлекательной. Сквозь белые кружевные занавески она могла рассмотреть соседний дом – захудалое строение с облупившимися стенами, которое принадлежало старому вдовцу по фамилии Плевик. Мирта побаивалась бородатого старика, который никогда не выходил на улицу без деревянной палки, и его мрачного на вид дома. В то же время она часто думала о Плевике. Например, о том, что он ест на обед и как коротает свободное время, которого у него, по всей вероятности, было в достатке. Мирта испытывала жалость к одинокому Плевику, но заговаривать с ним боялась.

Она уже хотела пойти на кухню, но, сделав пару шагов, резко остановилась. Попытка шагнуть ещё раз не увенчалась успехом: Мирта лишь занесла ногу и вернула её в исходное положение. Она попробовала сделать шаг в сторону и затем пойти вперёд, но и этот замысел провалился. Первое удалось ей без особых усилий, а вот второе оказалось невыполнимой задачей. Причина такой удивительной нерешительности таилась в том, что дальше заканчивался ковёр.

Мирта ещё накануне чувствовала, что тревожные ощущения возвращаются. Позавчера, когда она водила младшую дочку в больницу, им пришлось прождать какое-то время в коридоре. Внимание Мирты привлёк медицинский плакат, висевший около кабинета врача. Надпись на нём гласила: «Счастливое и благополучное завтра начинается сегодня: пройди плановый осмотр и будь счастлив завтра». Ещё там был изображён седой доктор, улыбающийся во все 32 зуба. Мирта тут же вспомнила о своих недугах. Она вспомнила, что по утрам её часто подташнивает, что на правой ноге появились какие-то странные высыпания, что волос при мытье головы стало выпадать как будто бы больше, нежели раньше, и что иногда ей просто не хватает воздуха. А кроме того, у неё время от времени кровоточат дёсны и побаливает родинка на шее. Конечно, имея подобные симптомы, нечего и рассчитывать на счастливое завтра. Мирта почувствовала, как её ладони вспотели. Примерно каждые 10 секунд она поворачивала голову и смотрела вглубь коридора, будто боялась, что кто-то опасный для неё появится оттуда. Она опомнилась, только когда услышала: «Мам, пошли!». Дочка тянула её за руку к открытой двери. Очень скоро она пришла в себя, но уже тогда ей стало ясно, что это навязчивое тревожное ощущение возвращается. Сейчас, стоя на краю ковра, Мирта испытывала лёгкую панику.

Медленной поступью она пошла к центру ковра. Солнечный свет, пробивавшийся между занавесками, длинной прямоугольной полоской рассекал ковёр почти пополам. Мирта предпочла бы, чтоб полоска лежала ровно посередине. Стоя к ней боком и глядя вниз, она перешагнула через неё. Затем сделала то же самое только в обратном направлении. Шаг вправо, шаг влево. Ускоряясь с каждым переходом, Мирта постепенно перешла на прыжки. Сейчас она была похожа на маятник какого-то механизма. Когда сил на прыжки больше не осталось, Мирта остановилась и, плавно откинувшись назад, легла на спину. Солнечный свет падал ей прямо на лицо – теперь полоска делила пополам не только ковёр, но и её.

Мирта смотрела, как крутится маленькая вертушка, встроенная под циферблат, и мысленно считала секунды в такт часам. Где-то на двухсотом счету она потеряла интерес к этому занятию и, закрыв глаза, увидела жаркий день, в котором были шумящие тополя и потрескавшийся асфальт. Тополиный пух летел навстречу, попадая в глаза, нос и рот. Своими маленькими ножками Мирта старалась не наступать на асфальтные трещины, но это удавалось не всегда, потому что за руку её держала бабушка. Они шли мимо «покусанных» бордюров, которые снизу были облеплены тополиным пухом. От старых домов тянуло сыростью и газом. Бабушкина рука была влажной. Впереди уже виднелся знакомый розовый дом, где их ждал доктор Петерсон.

– Как ты сегодня себя чувствуешь, Мирта? – спросил доктор, ласково глядя на маленькую девочку.

– Хорошо.

– А как ты сегодня спала?

– Хорошо.

– Голова не болит?

– Нет.

– А тебе что-нибудь снилось сегодня?

– Сегодня нет. А вчера мне снилась вышка.

– Вышка? Что за вышка, Мирта?

– Похожая на ту, которую мы видели в Эстере, когда ездили на озеро. Только в Эстере она была маленькая, а у меня во сне большая.

– Ты хочешь сказать – высокая?

– Да, высокая. Там была лесенка, и я поднималась по ней прямо до самого неба. Сначала мне было не страшно, но потом стало страшно. Потому что я посмотрела вниз и увидела, что земля о-о-очень далеко. А ещё лесенка внизу исчезла. Можно было лезть только вверх, и я полезла. Долго лезла.

– Наверное, страшно, когда поднимаешься так высоко по лесенке.

– Нет, я ведь говорю: мне было не страшно лезть вверх. Было страшно, когда я останавливалась.

– Что же произошло дальше?

– Я залезла высоко. Там росло много зелёных деревьев. Как в джунглях. Ещё там были горы. Но я не могла перелезть туда, потому что боялась упасть вниз. Поэтому я полезла дальше. И потом проснулась.

Лёжа на ковре с закрытыми глазами, Мирта принялась водить ладонями по его мягкой поверхности, как будто желая сделать снежного ангела, и вызвала тем самым хаотичный танец пылинок. Отведя левую руку немного выше, Мирта нащупала какой-то мелкий предмет и зацепила его пальцами. Не поворачивая головы, она поднесла находку к глазам. Оказалось, это был крошечный пластиковый меч: такие обычно используют при приготовлении канапе. Цвет мечика – ярко-зелёный – очень понравился Мирте.

Она держала маленькое оружие за эфес, как и положено, слегка шевеля пальцами и ощущая его ребристость. Мирта прикоснулась остриём мечика ко лбу и, не отрывая его от кожи, медленно повела вниз – по виску и щеке к подбородку. Затем она сделала тоже самое в обратном направлении, а когда достигла центра лба, повела мечик по другой стороне лица. Так она водила им по лицу, иногда меняя маршрут и «заезжая» на веки, нос и область под носом. В конце концов мечик достиг её губ. У Мирты вдруг мелькнула мысль, что даже таким смешным оружием можно пораниться. Это заставило её отдёрнуть руку. Однако уже через пару секунд она осторожно коснулась мечиком нижней губы. Круговым движением перешла на верхнюю и через другой край вернулась обратно. Мирта думала о представлении с животными, на которое Марк повёл девочек. Ей почему-то казалось, что в этом цирке с животными обращаются непременно плохо. Она представила грязные, неубранные вольеры, тошнотворный запах нечистот и толстого дрессировщика с закрученными усами и тонким хлыстом в руках. Мечик тем временем, «погуляв» немного по губам, вдруг оказался зажат между зубами.

Мирта чувствовала себя уставшей. Тело казалось ей ужасно громоздким. Она почти что спала, но слышала всё слишком отчётливо. Как на кухне щёлкнул диспенсер, начавший нагревать воду. Как вдруг залаяла соседская собака Тара и ребёнок крикнул что-то визгливым голоском. Как в комнату влетела муха и, покружив немного под потолком, уселась где-то около шкафа. Как шаркала по циферблату стрелка часов с вертушкой.

Мирта подумала о долговязом мусорщике, которого звали Эдмунд Ройвиль, и это вызвало у неё неприятные ассоциации. Она представила дырявый мусорный мешок, стоявший на дне бака в зловонной жиже. Мирта вообразила, как опускает голову в бак и вдыхает тошнотворный запах. От этого у неё закружилась голова, глотка сжалась от приближения воображаемого потока, и она закашлялась так, что из глаз потекли слёзы. Мирта сделала несколько глубоких вдохов, и ей стало значительно легче. Она всё ещё не могла избавиться от худощавой фигурки Ройвиля, которая засела в её голове. Мусорщик с жалобным лицом стоял около бака, время от времени то заглядывая внутрь, то беспомощно озираясь по сторонам. Он мог бы уже просто уйти, как всегда оставив пакет на дне, но почему-то не уходил. Ройвиль то переминался с ноги на ногу, то водил указательным пальцем по краю бака, то чесал нос. В конце концов он уставился на окно веранды, из которого за ним наблюдала Мирта. Ей казалось, что этот кошмар будет продолжаться вечно.

***

Сквозь пелену раздался мерный и глухой удар часов, такой неожиданный для Мирты. Ей потребовалось усилие, чтобы разомкнуть потяжелевшие веки. На неё напала вязкая сонливость, виски сжимались от спазмов, действовавших, как слабый разряд электрического тока. Голову, казалось, наполнили мутной водой, а в ушах стоял шум, подобный пронзительному рокотанию, какое часто слышится за окном морозными ночами.

Внезапно Мирта осознала, что думает о девочке, которая издаёт визгливый, жалобный крик и запрокидывает голову, чтобы кровь затекала обратно в ноздри. Стоящие в передних рядах дети поворачивают свои головки и с любопытством смотрят на плачущую девочку. Они напуганы и одновременно рады. Ведь скучное занятие, проходящее к тому же в душном классе, прервалось и произошло что-то по-настоящему интересное. Пока дородная Плинт подбегает к девочке, осторожно протискиваясь сквозь ряды детей, несколько капель крови успевает скатиться на белую водолазочку. Лиза стоит сложив руки на груди и внимательно смотрит за тем, как учительница подводит девочку к столу и, порывшись в сумочке, прижимает к её носу влажную салфетку.

Мирте стало труднее дышать, а плечи начало покалывать из-за выделяющегося пота. Очень скоро зуд перекинулся на грудь, живот, руки и тыльную сторону ладоней. Острием пластикового мечика она стала усиленно скрести по всем чешущимся местам, параллельно пытаясь выгнать из головы навязчивый образ рыдающей девочки с разбитым носом, кровь из которого хлестала, как из ножевой раны.

На мгновение у Мирты получилось утихомирить своё воображение и даже представить улыбающуюся девочку, стоящую посреди учебной студии с прекрасным здоровым носом, без единого намёка на кровотечение. Но как только ей это удалось, она увидела тонкую красную струйку, стекающую на детский ротик. Мирта вновь и вновь заставляла себя представить довольную девочку с чистым личиком, но моментально, вопреки её желанию, появлялся злосчастный кровавый ручеёк.

– Доктор Петерсон, что не так с этой девочкой? Почему у неё из носа постоянно идёт кровь? Как её остановить?

– У детей, насколько я знаю, кровь из носа идёт часто. Сосуды ведь ещё не успели сформироваться как следует. Или она слишком долго гуляла на солнце. Ну а если бить по нему кулаком, то тем более не стоит удивляться кровотечению.

– Но как же её всё-таки остановить?

– Для начала можно запрокинуть головку.

– А если она всё равно будет опускать её?

– А ты держи крепче, чтобы не опускала. У тебя есть платок или полотенце?

– Да, кажется, где-то есть.

– Намочи его холодной водой и приложи к носу. И, Мирта, вытри ей лицо наконец: оно же всё в кровавых разводах.

Солнечная полоска давно исчезла с ковра, но Мирта заметила это только сейчас. Она приподнялась, оказавшись в сидячем положении. Равнодушно огляделась по сторонам. Окружающий мир остался прежним. На оконный карниз с царапающим звуком приземлилась птица. Сделав пару шажков и ударив клювом по металлу, она улетела. Часы с вертушкой показывали без двадцати пять.

Она встала; её удивила ясность разума и лёгкость, которая ощущалась во всём теле. Мирта подумала о шторме, только отбушевавшем, мерной корабельной качке и ровной глади воды. Она подошла к окну, быстрыми перехватывающими движениями подняла занавеску и бросила её себе за спину. Перед ней открылся вид на невзрачный домик Плевика – сейчас он показался ей не таким уж мрачным, даже уютным. Мирта взглянула на бревенчатый забор; затем на грядочку, где она на прошлой неделе посадила листья салата. Повернув голову направо, она увидела большой клён, росший вдоль дороги. Машинально Мирта опустила руку в карман трико и нащупала зелёный мечик, непонятно как там очутившийся. Закрыв один глаз, она посмотрела на улицу через крошечную дырочку на навершии. Мир оставался прежним. Она усмехнулась и положила мечик на подоконник. Женщина чувствовала себя счастливой.