Печники

Матрена, накормив скотину, зашла в дом и села на стульчик возле буржуйки-печки. Мужа Василия вот уже третий день нет дома. Загулял…Матрена уже и привыкать стала к его частым загулам. Неделями дома не появляется, как свяжется «зеленым змеем».
В избе прохладно, в печке-буржуйке дрова прогорели, пока женщина управлялась со скотиной. Не держит тепло в доме такая печурка. Разобрали старую печь еще по весне. Совсем никуда не годилась: затопишь – а в избе полно дыма. Новую печь собирались класть: какая изба без настоящей русской печи? И глину, и кирпичи уже привезли. Месяц лежат уже возле крылечка, мешая женщине пройти с полными ведрами к телятам. А мужу все недосуг. Любит Василий веселую жизнь: гармошка, песни, пляски да самогоночка. За его веселый нрав и полюбила Матрена своего мужа в далекой юности. А вот в семейной жизни совсем не в радость разгульная жизнь мужа.
Вздохнула тяжело Матрена и начала дровишки подкладывать в печку-буржуйку. На улице ночами уже морозно. С каждым днем все холоднее и холоднее. В Сибири зима долгая. Уже в ноябре наступают морозы и держатся до конца марта. И снова мысли о новой печке. Матрена даже представила: вот стоит она такая большая посреди избы, свежевыбеленная, и дрова в ней потрескивают. И уже от этого треска становится тепло и уютно дома. А какие бы пироги пекла Матрена в ней! Ароматные, пышные, с разными начинками. Вон в погребе стоит целая бочка квашеной капусты. Любит его Василий пироги с капустой.
Ну вот, снова мысли привели к мужу. Где же он бродит? Здоров ли? Хоть давно уже ни ласки не видела, ни доброго слова от мужа не слышала, но все же душа болит за него. Столько лет уже вместе. Троих сыновей вырастили. Двое старших семьями обзавелись, внуки уже есть. Младшенький вот в армии, служит. Весной уже должен вернуться. Ждет не дождется Матрена сыночка Виталия. Как вернется — подыщут ему невесту, ладную да работящую. Не так одиноко и грустно будет в доме. В деревнях издавна так заведено: младший сын в семье приводит невесту в дом родителей, и живет молодая семья вместе с родителями. Об этом давно уже мечтает Матрена, надеется, что Виталий приведет в дом хорошую, скромную девушку. И заживут они большой и дружной семьей. Тогда и Василий, может, не будет так много пить, чаще дома будет. А вот Виталий любит пироги мясные, с картошкой. А у них печи нет. Неужели Василий так и не сложит печь к зиме? Как же они перезимуют без настоящей печки?
Так и кружились мысли у Матрены в голове, периодически возвращаясь то к печке, то к мужу, то к сыну. И так по кругу: будто кто-то крутил одну и ту же пластинку в голове у женщины.
Вдруг мысли прервал стук в дверь. Кто же это? Муж не стучал бы: в деревне двери не запирают. Или все же он? Пойти помочь ему подняться по лестнице? Наверное, пьяный да не может ручку двери найти. Открыв дверь, Матрена увидела двух незнакомых мужчин. Нездешние. Это женщина сразу определила по одежде: деревенские такое не носят. Мужчины одеты были не по погоде: в такую погоду фуфайку бы ватную, а не тонкие суконные пиджачки носить. Видно, сильно замерзли нежданные гости.
— Добрый вечер, хозяйка! Не пустите ли в дом согреться? Отдохнуть бы нам, издалека идем, замерзли очень, – вежливо обратились мужчины к женщине. Матрена, увидев исхудалые, уставшие лица незнакомцев, почему-то вспомнила своих сыновей, когда они после тяжелых полевых работ садились за стол. В груди что-то защемило, захотелось обогреть и накормить. Ведь это тоже чьи-то сыновья. Дома, наверное, родители ждут. Как же не помочь людям? Как говорится: голодного накорми, а озябшего согрей. Только вот что же скажет муж, увидев в доме чужих мужчин? Но не помочь тем, кто в этом нуждается, женщина тоже не могла. «Авось, не вернется Василий ночью. Пусть переночуют, а утром уйдут», подумала Матрена и пригласила в дом.
Пока гости грелись у печки-буржуйки, хозяйка хлопотала на кухне: согрела щи вчерашние, чайник поставила. А за столом пыталась узнать: откуда да куда идут нежданные гости. Удивили её коротко остриженные волосы (в деревне мужики так не стриглись). Да и пиджачки были какие-то странные, черного цвета, а на груди пришиты какие-то номера.
— Зачем такие волосы? Зачем так стригли? — на ломанном русском, вперемешку с чувашскими словами, расспрашивала за столом Матрена своих гостей. Но гости улыбались и благодарили хозяйку за гостеприимство, а о свих прическах рассказывать не стали. Не стала хозяйка настаивать, да и трудно было ей подбирать правильные русские слова: ведь в родном селе все на родном языке разговаривали.
Славится наш народ своим гостеприимством. Уложила гостей Матрена на свою кровать с мягкой периной, сама бросила тулуп мужа возле двери и легла. Боялась: вдруг среди ночи встанут и уйдут постояльцы, да и прихватят с собой что ценное. А что было дома ценного? Этого она не могла сказать, но знала: если в доме что пропадет, муж ей не простит. Вот и решила лечь возле двери и покараулить. Всю ночь гости спали крепко, чего не скажешь о Матрене. Как только начало светать, хозяйка стала хлопотать на кухне. Надо накормить гостей да проводить, пока муж не вернулся.
-Хозяйка, а что у вас кирпичи у самого крыльца лежат? Стройка какая намечается? — спросили за завтраком гости.
Тут у Матрены откуда только столько слов русских нашлось? Обо всем она рассказала своим новым знакомым: и о непутевом муже, и о печке-мечте, и о сыне, которого ждет из армии. Накопилось все, хотелось с кем-то поделиться. Женщина путалась, говорила то на русском, то на чувашском. Но гости слушали, не перебивали.
-А давайте мы вам печку сложим, -вдруг предложили гости после её путаного рассказа. Матрена сначала не поверила: как так взять и сложить печку? Правда, все приготовлено для новой печки, только рук мастера не было. То муж в загуле, то печник не просыхал. А найти хорошего печника нелегко. А если и правда сложат? Эх! Была не была!
И началась работа. Весь день и всю ночь работали постояльцы у Матрены. К утру в середине избы стояла большая красивая печь с четырьмя колодцами и высокой трубой на крыше. Глазам своим не верила Матрена. Как в сказке: не было печи, а теперь вот она, точь-в точь такая, о какой мечтала. Затопили – сразу загудела, весь дым в трубу, и дрова затрещали так, что у Матрены слезы на глазах выступили.
А новоявленные печники собирались в дорогу. И только перед уходом рассказали о том, что они беглые, сбежали из тюрьмы и идут в тайгу, чтобы скрыться от преследования.
— Поверьте, хозяюшка, ничего плохого мы не совершали. Так получилось. А сами мы издалека, с Волги., — поведал о себе тот, что постарше. Услышав о Волге, Матрена хотела сказать, что они земляки, что они с мужем приехали с Чувашии осваивать новые земли в Сибири. Да только слезы успевала вытирать.
Попросили гости у хозяйки кое-какую одежду ненужную. Матрена и сама хотела отдать зимние вещи сына (все равно малая будет вернувшемуся из армии сыну). Одежда, которая была на мужчинах не для Сибирской тайги. Принесла мешки холщовые, веревкой завязала уголки мешка, получились крепкие вместительные котомки. Вошло все: и одежда, старые валенки для наступающей зимы, ведро картошки, каравай хлеба. Немного подумав, положила Матрена и кусочек сала, припасенное для холодной зимы.
Деревня еще спала, когда по дороге вдоль речки появились три фигуры: двое высоких мужчин с котомками за плечами, а рядом маленькая женщина в фуфайке и в платке. Поднялись на горочку, и мужчины продолжили путь в сторону Аскиза, а Матрена осталась. Долго-долго она махала вслед уходящим, вытирая слезы на глазах.
Это был 1956 год…