Самые памятные юбилеи. Люсин юбилей

Люсин юбилей уже был без Лоры. Мы собрались, как всегда, на даче у Люси. Собственно, это не совсем дача. Это частный двухэтажный родительский домик с участком — наследство. После смерти мужа Юры, Люся переехала сюда и вся отдалась работе на участке. И чего только она не сажала, какие эксперименты не проводила: всё у неё росло и плодоносило. На зиму она закручивала огромное количество разнообразных салатов и заготовок. Варений, компотов, соков и разных вкусностей. На её днях рождения стол ломился. Вот и сейчас стол был накрыт обильно и красиво. Красоту навёл Коля Горохов. Кажется все собрались, пора за стол. Но Люся чего то всё тянет и тянет время. Тут сообразили, что Риты К. нет. Рита З. не выдержала.
— Давайте садиться за стол. Рита у нас девочка своенравная, может в последнюю минуту передумать.
— Нет, она звонила, сказала, что едет. Судя по времени должна вот-вот подъехать. Думаю рассаживаться можно, только её стул не занимайте.
И правда, подъезжает к воротам такси. Люся шепнула что то Славе, и они побежали к такси. Таксист вышел из машины и пошёл к Люсе со Славой. Рита что то привезла? Какой то громоздкий подарок?
— Мужчины, на помощь! — раздался резкий голос Люси.
Оба Коли побежали к машине. Наконец появилась и Рита. Но, что такое? Мужчины приспосабливаются её на руках нести. Но годы! Годы! Чёрт бы их побрал. Никак не приспособиться. Наконец, у них стало получаться. Люся вбежала в комнату.
— Ну ка, быстро расселись по местам, проход должен быть свободным!
Открыла вторую створку двери.
— Так, сюда, сюда, осторожно! Рита, держись за них крепче. Осторожнее, ребята!
Ребята итак всей гурьбой поддерживали Риту, пытаясь усадить её на стул. Никак не получалось. То она заваливается на одну сторону, то — на другую. Как ни странно покажется, но эта возня вдруг стала вызывать у них смех. Какую то шутку отпустил Слава, его поддержал Коля. Они смеются, смех отнимает последние силы. Рита, которая сначала была недовольна их неопытностью, не сообразительностью, тоже стала смеяться. Смеясь, она как то ёрзала, ёрзала и наконец уселась достаточно прочно.
Недавно она перенесла инсульт. Речь у неё не пропадала, рука, хоть и была парализована, но ею Рита худо ли, бедно ли, как то управлялась. А вот ноги! Ноги болтаются как верёвка в проруби. Дома она ездит в коляске по комнатам. Одна! Дочь и внучка живут в соседнем подъезде этого же дома. Это — спасение, хотя приходят они вечером после работы. Днём она приловчилась сама себя обслуживать, хоть это очень не просто. Рассказывала с юмором, красочно показывая как она что то достаёт, то есть как не просто достаются простые действия. она была в ударе. Я её такой давно не видела.
Наконец слово взяла Люся.
— Первый тост я предлагаю выпить за тех кого с нами нет и уже не будет. Светлая память нашим ушедшим друзьям: Лоре, Фиме, Жене.
— Юры. Он тоже наш. — добавил кто то.
— В наших сердцах они будут жить вечно! — закончила Люся.
Выпили, не чокаясь, как положено, но никто не закусывает. Сидят, чего то ждут.
— А мне можно теперь сказать слово? Во первых, Люсенька, поздравляем тебя с юбилеем! Будь здорова. Будь, как всегда, весела, деятельна, хлебосольна. Счастья тебе! «Поднимем бокалы, содвинем их разом!.. Да здравствует Люся! Да здравствует Разум!!!
Теперь все выпили и накинулись на замечательное тушёное мясо, которое у Коли Г. получается космически вкусным. К нему и картошечка, и рис на выбор с ароматным соусом. Да ещё с Люсиными приправами и салатами. Стало веселее за столом, тем более, что у Риты и тоже было приподнятое настроение.
— Прошу слова, — вдруг неожиданно раздался громкий голос Рэны. Вообще она не любитель говорить тосты, речи. — Хочу сказать!
— Говори, говори!
— Помните, борода ( это Миломедов) говорил, что такого курса как наш не было и больше не будет. А ведь мы, действительно уникальные! Ну, не все пока себя проявили, и это хорошо, что не было повода, а у кого он был, тАк нам его преподнесли, что можно диву даваться. Лора лежала на банкете на животе. Кто на такое способен? Теперь вот Рита сидит практически без ног. Кто в инсульте поедет к подруге на день рождения? Сказать кому, так не поверят, а нам их поступки понятны. Смелые, мужественные наши подруги. Рита, за тебя. Выздоравливай скорее! За здоровье Риты!
Все старались дотянуться до неё, чтобы чокнуться, кто то встал из-за стола и подошёл к ней. Рита вежливо улыбалась, гордо держа голову. Действительно, „Железная леди“ как её иногда называли. Снова вспомнили Лору, как мужественно она боролась с раком. Не хватило сил. Вспомнили, как она сняла парик и как она без него выглядела. Развеселились ещё больше. Мне захотелось рассказать, как я валялась в грязи, но тут меня остановила Рита, грубо оборвав меня на полуслове. Это многие заметили. А я не понимала почему в последнее время она и смотрит на меня зло и не даёт слова сказать, а народ привык к тому, что я расскажу какую ни будь смешную байку. Ну, да Бог с ней. „На обиженных Богом не обижаются“.
Итак, стало тихо. Тут Слава, как будто понял о чём я хотела рассказать, начал свою историю.
— Мне нужно было в город по делам. Я с дачи доехал до метро. По городу я ещё плохо водил машину. Возвращаюсь опять же на метро, иду к выходу, а там большая скользкая лестница на выходе из тоннеля. Я поскользнулся и упал на ступеньку. А встать не могу. Я уже давно с трудом поднимаюсь с земли. надо на что то упереться, а ничего нет. Поручней нет. И никто не подойдёт, не предложит помощь. Вроде я на пьяницу не похож, одет, что называется с иголочки. Лежу на ступеньках, кувыркаюсь. Вдоль парапета сидят бабульки — торгашки: с цветочками, с грибочками. Наблюдают. Я уж весь вымазался. Бабульки что то стали меня раздражать, и я из последних сил напрягся, изловчился, встал и направился к машине. Слышу: „глянь ка, на ступеньках валялся как алкаш, а оказывается, он ещё и с машиной!“ И хохот!
Тут и мы все покатились со смеху. Правда, жена его Татьяна смотрела на нас сначала с некоторым удивлением, но потом коллективный смех заразил и её.
— Да, — смеялась Рита З..- Это тебе не крест на кольцах делать.
Новый взрыв смеха, ибо все знали, что крест у него не получался, так как в коленках ноги всегда чуть-чуть разъединялись, и судьи ему за это снимали баллы.
Рита З. или Марочка, смеялась так заразительно, что удержаться было трудно. Голубые глаза под пушистыми рыжими ресницами просто брызгали искрами, рыжие кудряшки золотились и как будто тоже смеялись. И вся она источала какой то искрящийся свет. Только хохот приутих, как Рэна говорит:
— Ритуля, а можно я расскажу, как попала впросак?
— Валяй!
— Значит, я приехала в Ленинград. Задача: повидаться с как можно бОльшим количеством друзей. Удобнее всего оказалось зайти к Рите. Позвонила. Пожилой мужчина открыл мне дверь, сказал, что Риты дома нет, но скоро должна придти. Я спросила, могу ли подождать. „Конечно, проходите, пожалуйста“. Прихожка огромная — зал просто. Я села на диванчик. Мужчина прошёл вглубь, встал за конторкой и стал продолжать работу. Ну, я же молчать долго не могу. Вроде бы и от работы неудобно отвлекать, а зуд…
— Извините, а можно у вас спросить?
— Да, пожалуйста.
— Скажите, как Вы — отец могли Рите, такой умнице, красавице разрешить выйти замуж за старика? Вроде в деньгах вы не нуждались?
— Простите, как вас? Рэна? Так вот Рэна, я и есть тот старик, то есть её муж. Я что то пробормотала и выскочила на улицу, где и встретила Риту. Ей я, конечно, тогда ничего не сказала. К ней „на чаёк“ я не пошла. Поговорили о том, о сём, и я пошла навещать других.
Опять хохот! Марочка, как её часто называли друзья, чтобы не путать с Ритой К., смеясь рассказала, что муж после визита Рэны стал как то меняться. С одной стороны стал более внимательным, что её уже раздражало, с другой — более нервный, стал опускаться до ревности.
— В общем, девчонки, не ходите замуж за стариков, это когда ни будь плохо кончится.
— А сама то чего выскочила?
— Я влюбилась! Он был папиным другом и частенько бывал у нас. Красивый, умный. И комплимент красиво скажет и что то всегда очень интересное интересно расскажет. Он меня просто обворожил. А тут ещё книга попалась Джйен Эйр. Я, видимо, и возомнила себя Джйен Эйр! Только, если Джейн полюбила грубого вначале книги человека, но потом, когда он ослеп, она не могла его оставить. А тут! Уважаемый всеми профессор, обаятельный, внимательный. Папа отговаривал, они чуть было не рассорились, но я была как зомбированная. Собственно, мы жили хорошо: в любви и согласии несколько лет. Я от него родила чУдную дочку, которую он обожал. а потом как то всё развалилось. Я ушла и долго одна воспитывала дочку. Материально, он хорошо помогал, так как обожал её. Причём, что странно, у меня ведь не было другого мужчины, и я не стремилась его найти, пока не попался мне на дороге Коля.
— Марочка! А расскажи нам, как ты его соблазнила? — попросила Рэна.
— Да, если возможно, расскажи — поддержали её другие.
Рита З. посмотрела на Колю вопросительным взглядом. Тот улыбался своей скромной улыбкой и вроде как бы, не возражал.
— Ха, ха, ха! — рассмеялась Рита. — Смешная история! Помните, я ещё в глубокой юности была представительницей модного тогда молодёжного движения „Стиляги“. Мы носили короткие юбки, иногда не одевая трусиков, очертания которых угадывались, так как юбки были ооочень узкими. Туфли — шпильки на высоченных каблуках. Ресницы, обильно смазанные китайской тушью. Я — не красавица. Это я понимала, но, если я себя преподам, как красавицу, то меня таковой и будут воспринимать. А потому к мужскому полу я относилась весьма пренебрежительно и всё мне сходило с рук. Я могла у метро спросить есть ли лишний билетик на оперу. Если был, я брала его, но денег не давала, то есть не покупала. Если молодой человек начинал выступать, я могла оборвать, его, пристыдить. „Молодой человек! Как вам не стыдно! Девушка, избавила вас от ненужного билета, а вы ещё и плату требуете вместо того, чтобы проводить до входа, да ещё и мороженным угостить! Ну и мужчины пошли!“ Ну, как то так! Я не очень задумывалась, что есть люди, у которых нет денег на городскую булку. У меня папа профессор, мама доцент. Квартира роскошная, которую большевики полностью не отобрали. Мы даже блокаду перенесли довольно легко. Короче, я была избалованным ребёнком. А помните, в нашем альбоме как раз отражён факт, когда я на Невском обращаюсь к юноше а требованием. не с просьбой, а с требованием перенести меня через лужу. Так вот, однажды, поднявшись из подземного перехода я попадаю на улицу, всю залитую водой, с огромными лужами, видно из-за засорения дождевых люков. Народ бочком, бочком проходит по краю лужи, огибая её. И стоит у лужи молодой мужчина скромный и размышляет, видимо, как лучше перейти лужу. Я обратила внимание на новые туфли, видимо только что купленные и сразу же надетые. Старые, он, видимо выбросил в магазине и теперь ему не во что переобуться. „Надо помочь человеку принять решение “ — с внутренней ухмылкой подумала я, и вспомнив молодость, обратилась к нему: „Мужчина, перенесите меня через лужу!“ К моему удивлению, абсолютно не задумываясь, мужчина подхватил меня и перенёс через огромную и довольно глубокую лужу. Осторожно поставил меня на ноги, и я уж было пошла прочь. Мужчина ухватил меня за плечо: „А благодарить вас не научили?“. „Благодарю“ — резко сказала я и опять намылилась уйти.
— Э, нет! Так не пойдёт!
— Может вам заплатить как носильщику?
— Может.
— И сколько же?
— А какой у вас телефон?
Я сказала номер. — Цифры сложить или перемножить?
— Нет, написать на бумажке. Спасибо, — сказал он, забрав бумажку. — А имя? — Мара — сказала я. Он приписал имя. Потом ещё чего то. Сложил бумажку вдвое, разорвал и подаёт мне.
— Здесь мой телефон. После дождя звоните, я перенесу вас через лужу к автобусу.
И пошёл прочь. Прошло время, я забыла про тот случай. Как то целый день лил дождь. Звонок. На улице очень мокро.
— Если вам нужно куда то выйти, скажите адрес и я буду у вашего подъезда. Уж не знаю почему, но я сказала адрес. Жду звонка. И точно, звонит телефон.
— Я вас жду!
Мы с ним дошли до остановки автобуса. По дороге он пару раз переносил меня через лужи, которые вполне можно было обойти. Так было почти в каждый ливневый день. Он стал заинтересовывать меня. Странный мужчина. Вот, посмотрите на него! Простой русский мужичок. Ни красотой, ни интеллигентностью не блещет. Что он озорной или юморной тоже не скажешь.
Мы как завороженные, уставились на Колю. Он сидел и спокойно улыбался. Ни тени смущения, ни грамма обожания жены. Ничего. Весёлая улыбка простоватого человека. Улыбка выглядела так, будто речь не о нём. Действительно, загадочная личность. Но это к нему не относилось. Он, как и мы слушал забавный эпизод из жизни Риты, никакого отношения к нему не имеющий. Так почему он должен смущаться? Рита продолжала.
— Как то мы попали в грозу, и я пригласила Колю подняться ко мне, согреться горяченьким чайком и немного обсушиться. Он воспринял это как обычное, частое явление. Вёл себя как хозяин, быстро сориентировавшись, где что можно взять. Пожарил яичницу, порезал овощи и пригласил меня к столу. В дальнейшем так и повелось. МЫ приходили к себе ДОМОЙ. А потом он остался ночевать. А потом мы пошли в ЗАГС. А потом он перестал переносить меня через лужи.
Тишина. Никакой реакции.
— Ну, чего вы? Как перестал переносить меня через лужи, я поняла, что это — мой муж!
Вот тут то и раздался жуткий взрыв хохота! Мы в принципе и не понимали, что нас так рассмешило. Но, как обычно бывает в коллективе — коллективный психоз. Остановиться невозможно. Только хохот начнёт утихать, как кто то что ни будь скажет или хихикнет и новая вспышка хохота.
— И что это вы все так ржёте? — прозвучал чей то раздражённый голос. — Собрались тут старые старухи и ещё ржут, как резаные!
Что это? Враз всё смолкло! В проходе стояла миловидная девочка лет восьми, взгляд её метал гневные искры. Кулачки сильно сжаты! У Люсеньки слёзы от смеха, а она всегда „смеялась до слёз“, сменились другими слезами. Может быть от стыда, так как это была её внучка, может ещё из-за чего. Она гладила девочку по голове и что то приговаривала, стараясь усмирить её гнев.
— Девочка, ты кто? — спросила Татьяна, жена Славы
— Я — хозяйка, — заявила девочка, а вы откуда явились?
— А, так ты внучка бабушки Люси? Только почему ты такая невежливая?
— Таня, умоляю, не вступай в спор. Остановись. Я всё объясню.
— Мы — гости. Нас пригласила твоя бабушка. Мы приехали, чтобы её поздравить с днём рождения. И ты должна с нами поздороваться. Может быть, познакомимся?
— А ты кто такая? Я с тобой не хочу здороваться. Ненавижу! Всех вас ненавижу, старых старух!
В голосе послышались слёзы. Она вошла в Люсину спаленку, села на её кровать и стала толкать приоткрытую дверцу шкафа, стоящего напротив. Дверца захлопывалась с шумом и скрежетом. Звук резкий и неприятный очень понравился девочке, и она стала стучать и толкать дверцу с каким то остервенением. Вся комната дрожала, посуда звенела, дребезжала. Люся сидела, опустив руки на колени и молчала. Остальные тоже сидели молча, не зная как поступить. Я не выдержала и пошла в спальню. Люся ухватила меня за руки. „Не ходи, не надо. Пусть немного перебесится, я потом постараюсь с ней поговорить“. Я выдернула руку и вошла в спальню. Села рядом с ней и стала вместе с ней толкать ногой дверцу. Она удивлённо посмотрела на меня и отвернулась.
— Тебе сколько лет?
— Восемь.
— А бабушке восемьдесят. Чувствуешь разницу? Да, она старенькая. Её надо пожалеть, помочь ей. А ты поставила её в неловкое положение. Сейчас ей стыдно, и она не знает, что делать.
Девочка молчала и только ещё сильнее стала бить по дверце.
— Ты уже школьница, умница, возможно, отличница. Поэтому ты знаешь, что все стареют: и люди, и звери, и букашки, и таракашки. И даже простые вещи: твои платьица, брючки, вот этот шкаф. И ты постареешь.
— Я не постарею.
— Так не бывает. Постареешь и очень быстро. Совсем недавно ходила в садик, а уже в школу.
— Мама говорит, что она не постареет, потому, что не успеет, не доживёт. И я тоже.
— А знаешь, в этом она, возможно и права. Сгоришь раньше, чем постареешь.
— Что, пожар будет?
— Нет, изнутри сгоришь. Вот ты видишь, какая худенькая! А, небось кушаешь нормально. Вот и я была худенькой. Бабушка мне говорила, когда я начинала злиться. „Не злись, злоба сжигает твои внутренности. Чем больше будешь злиться, тем быстрее они будут сгорать и вонять. И от тебя будет вонь идти.“
— Как это?
— А, так! А возьми подожги мокрую тряпку, особенно, если она в молоке или масле. И понаблюдай, как она горит. Огня почти нет, а тепло есть и плохой запах тоже.
Во время разговора я перестала колотить в дверцу. Незаметно для себя и девочка стала стучать в дверцу больше по инерции, без приложения усилий.
— Вот так, моя дорогая! А мама у тебя толстая, как бабушка?
— Нет, она тощее меня.
— Э! Так она сгорает!?.. Маму надо спасать. Ты ей так, между прочим, скажи, чтобы меньше злилась. А знаешь, постарайся не очень заметно сказать ей, чтобы она больше не злилась. А ты чего сразу, как вошла. вдруг закипела?
— Да у меня здесь своё место за столом, всегдашнее, а эта тётка колончёвая его заняла.
— А ты предупреждала её, говорила, чтобы твоё место никто не занимал?
— Нет, я же только сейчас пришла.
— Так она же просто про это ничего не знала. Вот что. Давай не будем огорчать бабушку. Сейчас выйдем, и я объясню Татьяне, что она заняла твоё место. Она пересядет и будет всё в порядке. Ты не волнуйся, мы чайку попьем, дождёмся такси, посадим нашу больную старую старуху и уедем. У этой старушки ноги отнялись, но она, чтобы не огорчать твою бабушку всё таки приехала. Ну, пошли!
Мы вышли из спаленки. Я всем объяснила, что произошло недоразумение. Таня заняла место хозяйки дома, не зная об этом. Сейчас постараемся всё утрясти.
— Давай всё таки познакомимся: Я — Татьяна. А тебя как звать?
— Виктория, Вика. Между прочим, Виктория означает „победа“.
— Вика, Виктория, у меня предложение. Я не могу в торец пересесть, не помещаюсь. Мы скоро уедем, вот только чаю попьём. и из-за нескольких минут начинать двигать столы, которые могут разъехаться, что-то прольётся, что то разобьётся. Да и тебе не очень удобно будет сидеть между мной и дедом Славой. Может быть ты сядешь сегодня в торце, рядом с Марией Михайловной. Только на сегодня. Я в будущем никогда не займу твоего места. А?! Что скажешь?..
— Ладно, давай так.
И она села в торце.
Это придало Наташе уверенности.
— Вот и умница. Приятно общаться с умным понимающим человеком. Ты не стесняйся, скажи, что бы тебе хотелось покушать? Я высокая, руки у меня длинные, я всё для тебя достану.
— А что там?
-Там мясо по-таджикски. Дед Коля сготовил. Вкуснятина! Дать тебе?
Она наложила девочке разных разностей, которые пришлись по вкусу проголодавшейся девчушке. Коля убрал лишние и пустые тарелки, салатницы и прочее. Расставил посуду для чая, торт Люсин, конфеты, соки. Ох, какое всё вкусное! Пили чай почти в полнм молчании. Настроения не было, шутки не лезли в голову, да и казались как то не к месту. Девчуха с аппетитом всё поела, запила бабушкиным соком, от чая отказалась, положила себе кусок торта на блюдечко, сползла под стол, вынырнула с другой стороны и удалилась. За столом раздался вздох облегчения.
— Люсенька, как тебе с ней живётся? Трудно? — вопрос шёпотом.
— Да когда как. Иногда нормальный ребёнок, а иногда что то ей под хвост попадает, тогда… — Она притихла. — Кто то пришёл. Никак, Максим!
В комнату вошёл… Илья Муромец. Ленинградцы то его знали, шумно поприветствовали. А нас с Сергеем и Колю Горохова он потряс своей внешностью. Молодой, красивый, статный мужчина огромных размеров. Богатырь! Рита Зенгбуш вышла из-за стола, взяла под руку Максима и вышла с ним. Потом они вернулись У Максима в руках была небольшая коробочка. Он протянул её Люсе.
— Мам, поздравляем тебя с днём рождения. Будь, пожалуйста здоровой крепкой, чтобы могла баловать нас своими закрутками. Это от нас небольшой подарок. Инна купила. Выйдем на минутку!
Через минуту входит Люся и идёт к Рите К.
— Ритуля, Максим предлагает не ждать такси, да там дочери трудно будет тебя выгрузить. Максиму надо возвращаться в город, так он тебя и отвезёт прямо до кровати.
Все захлопали в ладоши. Рита согласилась. Люся засуетилась, собрала ей целую сумку различных солёностей, мариновостей, варений. Максим буквально на ходу что то покушал, подошёл к Рите, осмотрел со всех сторон, как бы прицеливаясь Наклонился, аккуратно взял Риту, как ребёнка и понёс к машине. Вика держала двери, чтобы не закрылись. Максим нежно посадил, потом положил Риту на заднее сидение, под голову подушечку, прикрыл шалью, что когда то Люся связала из шерсти своего любимого пса. Шаль получилась тёплая красивая, уютная, пушистая лечебная. Рита натянула её до подбородка и весело рассмеялась. Все кинулись целоваться, прощаться. Дочери Максим велел сесть на первое сиденье, пристегнуться и смотреть почаще на тётю Риту, если вдруг надо будет ей помочь. Ну, поехали! Мы проводили их взглядом до поворота. На душе стало как то тоскливо. Щемило чувство, что мы прощаемся уже навсегда. Вернулись к столу. Почему то захотелось выпить по рюмочке на посошок. Так и сделали.
— Девчонки! Какой богатырь то вырос?! Люся, чем ты его кормила? Как он Ритку то: взял да понёс. Как пёрышко! Слушай, мы же тогда все чуть не перессорились, когда вы с Юрой в лес отправились Новый год встречать.
Люся захихикала. Это она так смеялась. Смех у неё был странный, но заразительный. Она не смеялась, вроде бы хихикала через нос. Получалось довольно громко, смешно и весело.
— Да уж! Было такое! Молодыми были, дурными.
— Зато есть что вспомнить.
Тут Рэна обратила внимание, что Татьяна и Коля — муж Риты смотрят не понимающе, дескать, что же тут особенного. Многие едут на дачу встречать Новый год в лесу.
— У нас не все знают эту историю. — И, обращаясь к Татьяне, — Эти молодые романтики: Люся с Юрой взяли палатку, рюкзаки, в которые уложили пелёнки, распашонки, тазики, плитку бензиновую, канистру бензина, топор, пилу и многое другое. Как донесли, не понятно. Юра ни ростом, ни силой не выделялся. Да, забыла самое главное: они взяли с собой сына, которому была неделя отроду.
— Не понял. — Это реакция Коли З.
Татьяна смотрела на Рэну широко открытыми глазами. Ну и рот, естественно, был широко открыт.
— Кого они взяли?
— Ребёнка, Максима, только имени у него ещё не было. Не придумали ещё
— Какого ребёнка?
— Какие вы не понятливые! Люся родила сына перед самым Новым годом. А когда она вышла из роддома, то они решили поехать в лес под Зеленогорск, там встретить Новый год, а заодно позакалять мальчонку.
— Они что? Сразу все рехнулись? И Юра, и Люся. Люська, ты же мать?! А куда смотрели ваши родители? Они же тогда ещё живы были? А вы? Вы? Друзья чёртовы. вы куда смотрели? — возмущалась Татьяна.
— Мы? Мы смотрели на них и восторгались их мужеством, их смелостью, их решимостью! Мы завидовали им. Это потом, когда у нас появились свои дети и мы не успевали стирать пелёнки, распашонки, сушить, гладить. Купать каждый день, подмывать после каждой смены мокрых пелёнок. После каждого кормления мыться до пояса, или хотя бы протираться спереди. Так вода бежит из крана. А там? Надо как то натаять воды. Где? Как? На чём? Где стирать, где сушить? Не было тогда трусиков впитывающих. Вот тогда мы удивлялись на них. И ведь прожили там целых десять дней, как и было запланировано. А зима была снежная и морозная. Температура доходила до -30 градусов.
— Ой, девчонки! Не усложняйте всё. Мы прекрасно справлялись. Никакой снег мы для купания ребёнка не натаивали. Воду же ещё и прогреть надо. На таком морозе она практически и не греется. Мы вышли из положения чудесно! Мы его не купали, а просто тщательно обтирали снегом.
— Аааа!- коллективный то ли выдох, то ли вздох. — Кааак!
— Да, очень просто. Обкакался, например, ребёнок. Разворачиваем его в палатке, тщательно обтираем грязной пелёнкой. Кладём её на снег и прижимаем веткой или просто комом снега, чтобы не улетела. Выносим голенького малыша и начинаем его обирать снежком, который помягче, чтобы кожицу не повредить. Попочку, ножки, животик, снова попочку, пока и запаха не останется. Потом, заворачиваем в простынку и лезем в палатку. Там меняем простынку на сухую и пеленаем. Потом, я его кормлю и укладываю в спальник. Там он спит, посапывая носиком. Очень всё просто.
— А сами где спали? Холодно ведь.
— Чего тебе не понятно? Они же костёр разжигали, и примус.
Люсенька весело смеялась своим носовым смехом и, по настоянию подруг, подробно рассказывала о радостях и трудностях того приключения. Оказывается они спали в спальниках практически голышом. В трусиках. Люся с ребёнком в одном спальнике, Юра — в другом. Юра говорил, что в одежде согреться практически невозможно. А, если ты голенький, то температура тела. никуда не расходуясь, согревает температуру воздуха в мешке до 30-ти градусов. Так что будет даже жарко. Но такой температуры не всегда удавалось достичь, так как спальники не были 100%-но герметичны. Костёр жгли днём на улице, в палатку вносили какую то плошку ржавую, которую они нашли. Видимо, от военных лет осталась. В неё насыпали горящие угли. Ну, в общем, мы получили всеобъемлющую информацию на случай, если захотим повторить их эксперимент. Только возраст уже не позволит.
— Между прочим, девочки, Максим никогда никакой простудой не болел: то ли мы его и вправду закалили, то ли он таким рождён. Только я ни разу не брала больничный по уходу за ребёнком. В садике все постоянно болеют. Вон у меня внучка постоянно из соплей не вылезает. На Максима даже садик не действовал.
— Да! Интересно! А вырос то, какой молодец? Здоровяк!
— Какой там здоровяк! У него болезнь — хуже не придумаешь. Пьёт он по чёрному. Сейчас опять без работы. Нигде не задерживается. Юра даже по праздникам не пил. Вот такая у меня беда.
— Да, неожиданная информация. Неутешительная. И давно?
— Да, как женился. Он влюбился намертво в ту вот Инну. Она, действительно, была хороша собой. Он её на руках носил и в прямом и в переносном смысле. Поженились. Вроде бы, жили неплохо. Родилась Вика. Он был счастлив. Носился с ней. Отцу подражал: закалял, обучал всему. Вика росла полудевочкой, полумальчиком. То ли это Инне не понравилось, то ли ревность к дочери — её не поймёшь. Начались скандалы. С каждым днём всё хуже. Оказалось, что она и злобная, и ленивая, и драчливая. Жить не живёт и развода не даёт. И Максим покатился под горку. Ко мне почти перестал ездить. Я старею, теплицы — тоже, дом стал разваливаться: то крыльцо, то крыша. А его не заставишь помочь.
— А по нему и не скажешь. Даже позавидовать можно, что такого сына вырастила.
— Да, сейчас появилась маленькая надежда, что он образумится. С женщиной познакомился. Она юристка. Говорит, что найдёт выход из положения. Беда в том, что Вика хочет жить с отцом, а суд приговаривает отдать ребёнка матери. Ну, ладно, посмотрим. Чего заскучали? — и вдруг… » Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем. Ах, зачем на просеке улыбнулась Костеньке. Ах, мамочка, зачем?" Ну, подхватывайте! День рождения у меня, али нет?
Все подхватили. Настроение поднялось! Коля предложил пойти к столу. Что то и кушать вновь захотелось. И выпить! Смели остатки еды! Пили уже не чай, а кофе, заваренного Колей. Поздно вечером стали, наконец, разъезжаться.
Больше мы такой большой компанией не собирались никогда. Прошло чуть больше года и мы похоронили Славу. Стало расти число вдовушек: У Вали от инфаркта умер муж — Лёва с нашего факультета. Умер во дворе, по дороге к заказчику. Упал, соседи думали поскользнулся на гололёде. С Люсей я встретилась несколькими годами позже в Калининграде, куда мы приехали на юбилей Рэны. Там Люся порадовала нас новостью о Максиме. С Инной они развелись. Вика живет с ними: она ушла от матери к любимой мачехе. Живут душа в душу. Девочку не узнать: спокойная, вежливая, любит книги, занимается музыкой.
Мы были рады за Люсю. Огорчал уход наших друзей с какой то необъяснимой регулярностью с промежутком чуть более года. Сейчас 2023 год! 19 января! — крещение и день рождения сына. А 26-го февраля — мой день рождения! 89 лет! Эти дни уже не приносят радости: нет близких друзей. Некому поздравить, не с кем повспоминать, как мы весело жили, как любили друг друга, какими смешными казались даже трагические эпизоды. Теперь нас осталось двое (хочется так думать): я и Рита З. Нет никого, у кого можно было бы узнать её судьбу, ведь она старше меня на два года! У неё был хороший характер и хороший молодой муж. Жива наша Марочка, жива!
На верхнем фото: Лора Шифрина, Сергей и я. «Меж двух Ларис расцвёл ирис!)

.