Арина - 1

Судьба – вещь загадочная
и разумом непостижимая.
/Плутарх/

Странное, хотя вполне и объяснимое было это противостояние: два совхоза, участвующих в соцсоревновании. Планы, проценты, обязательства. Надой молока, урожайность озимых культур, поголовье крупнорогатого скота и свиней. Приобретение техники, строительство зданий. Любые показатели шли в ход, лишь бы «утереть нос соседу». Даже название населенных пунктов словно подначивали жителей – Красный Яр и Зеленый Гай, и названия организаций вторили – совхоз «Заветы Ильича» и совхоз имени Ленина.
И всё бы ничего, да только эта «тихая вражда» невероятным образом заразила молодое поколение. Особенно усердствовали парни. Совершали от детских поступков, разрисовывая стены ДК обидными и матерными словами и карикатурами, до вполне криминальных дел – драками и разорением совхозных садов. Собирались толпой, вооружались арматурой и велосипедными цепями и совершали набеги на соседнее село, где устраивали бесчинства и разбой. А некоторое время спустя получали ответный визит. С теми же металлическими атрибутами и злостью. Ничто не могло остановить эту бессмысленную междоусобную войну. Ни родители с их запретами, ни комсомол с выговорами и угрозами исключения, ни милиция с постановкой на учёт и беседами. Вражда затихала, но только до очередной искры. Кто на девчонку заглядывался, кто на сенокос позарился. И всё повторялось с начала: ревели мотоциклы, гремели цепи, проливалась кровь. Девушки, конечно же, не принимали в этом никакого участия, но, следуя эффекту толпы, тихо ненавидели соседей и сочувствовали местным парням.

… Девочка, лет двенадцати от роду, обиженно махнула рукой и в гордом одиночестве отправилась за село. Её подружка наотрез отказалась составить компанию, ссылаясь на то, что мама приказала до обеда прополоть все грядки с огурцами. А так хочется тоже собрать большой букет цветов, заплести венок из полевых трав, побегать за бабочками. Но ослушаться маму совсем не хотелось. Пришлось Арине идти одной.
А дорога на цветущие луга была неблизкой. Через овраг, на дне которого бежал весёлый ручеек с ледяной ключевой водицей. Через «кладбище» сельскохозяйственной техники, где были хаотично разбросаны остовы тракторов, сеялок, борон и колёс. Через поле кукурузы, которое лучше было обойти, иначе заблудиться в нём было проще простого. И только потом окружённый берёзовыми посадками простирался влекущий луг, изобилующий разнообразием цветов. Задерживаться Арина не стала, было немного неуютно и боязно. Поэтому она торопливо заплела огромный венок из цветов и трав, нарвала для мамы букет голубоглазых васильков и поспешила обратно в село. Проходя мимо свалки техники, она вдруг услышала приглушённый стон. Страх мгновенно сковал её. Сердечко гулко забилось, холодок пробежал по спине. Остановилась, прислушалась. Тишину нарушали лишь шуршание насекомых в густой траве да щебетание птиц в небесной синеве. Арина, облегчённо вздохнув, уже собиралась продолжить путь, но стон, уже намного громче предыдущего, заставил её снова остановиться. Хотела убежать, сломя голову, да любопытство взяло верх. Арина на цыпочках подошла к ржавой кабине трактора, крепко вросшейся в землю, и заглянула внутрь. На траве лежал парень, чьё лицо напоминало отбивную котлету.
— Ой, — невольно вскрикнула девочка.
Парень шевельнулся и обернулся. Вид у него был ужасающим: нос явно сломан, губы разбиты, бровь рассечена, один глаз заплыл большим лиловым кровоподтёком. Да и второй с трудом открывался.
— Откуда ты, ангел? — с трудом ворочая языком, спросил он.
— С Яра, — ответила Арина. От страха не осталось и намёка. — Надо кого-то из взрослых на помощь позвать.
— Не надо, — поспешно попросил парень, и Арина поняла, что парень гайский. — Принеси мне водички, пожалуйста.
— Сейчас, — Арина уронила на землю букет и огляделась. Наконец-то заметила в траве пустую бутылку. Схватила её и бросилась к оврагу.
Парень жадно припал к горлышку. Арина, присев на корточки, с любопытством наблюдала за тем, как вода быстро исчезает из бутылки. Парень за минуту опустошил ёмкость и тяжело выдохнул:
— Спасибо. Ты спасла меня.
— Принести ещё?
— Нет, — покачал он головой и застонал, видимо это движение приносило ему боль. Прикрыл глаза, но через мгновение неожиданно попросил. — Подари мне что-нибудь на память.
— Зачем?
— Когда ты вырастешь и превратишься в шикарную красавицу, я обязательно найду тебя и по-настоящему отблагодарю. Ты же сейчас меня от смерти спасла.
Арина растерялась от столь нечаянного поворота разговора.
— А у меня ничего нет. Вот только простое колечко, — Арина сняла с пальчика тонкое, сплетённое из обыкновенной проволоки колечко, протянула парню.
— Спасибо, ангелочек, — с трудом он улыбнулся припухшими губами. — Ты вырастешь настоящей красоткой. Поверь мне. Парни будут восхищаться тобой, посвящая стихи и песни. А подруги завидовать. — Он перевёл дыхание. — Только я прошу тебя: не говори парням, что видела меня тут. Хорошо?
— Хорошо.
— А теперь ступай, — и парень устало прикрыл глаза, тихо погружаясь то ли в сон, то ли в тяжёлое забытьё.

˂ 1 ˃
Едва заканчивалась последняя лекция, как Арина спешила покинуть стены института и шла домой. В уютную двухкомнатную квартиру, где родители снимали для неё комнату. Хозяйка квартиры, Евдокия Аркадьевна, была настоящей аристократкой в пятом поколении. Жизнерадостная, добрая, с тонким чувством юмора. Но в последнее время стала часто болеть. Как сама отшучивалась: «года меня всё же настигли». Остро стала реагировать на изменение погоды. Давление скакало, требовалось постоянное внимание. Производить измерение артериального давления и пульса, вести «дневник самоконтроля». Участковый врач, приходящий на осмотр один раз в неделю, согласно показателям, назначал лечение. Под его чутким руководством Арина научилась даже делать уколы.
И все домашние работы теперь выполняла девушка. И готовка, и стирка, и еженедельные генеральные уборки. Евдокия Аркадьевна противилась такому развитию сюжета, пыталась в отсутствии Арины и обед приготовить, и бельё погладить. Арина ворчала, невольно подражая собственной бабушке:
— Баба Дуся, вы как малое дитя, — отбирала утюг и отводила хозяйку на диван. — Отдыхайте. Смотрите телевизор. Я сама всё сделаю.
— Да что там смотреть-то по этому ящику? Голливудские фильмы? Латиноамериканское мыло? Кстати, врач звонил, интересовался, когда ты приходишь из института.
— Зачем? — неприятный холодок прокатился по спине. Мысли сразу же окрасились в пессимистические тона.
— Не знаю, — торопливо ответил старушка, явно скрывая что-то.
До прихода врача Арина старалась загрузить себя домашними заботами, чтобы не дать фантазиям не на шутку разыграться.
Врача Арина встретила на лестничной площадке, где можно было переговорить с глазу на глаз.
— Арина, сегодня вы под моим присмотром сделаете инъекцию внутривенно, — спокойным голосом сообщил врач.
— Укол в вену? — испуганно переспросила Арина.
— Да. Евдокия Аркадьевна наотрез отказывается лечь в больницу, а для эффективного лечения ей необходимо проколоть курс из десяти инъекций. Я не могу приходить ежедневно, так что придётся тебе, девочка, научиться. — И засмеялась, глядя, как Арина переменилась в лице. — Не бойся. У тебя всё получится. Я вообще удивляюсь, почему ты учишься на юриста. Медицина – вот твоё призвание.
Трудно было что-либо возразить. Поступила именно туда, где были кое-какие связи у родителей, где шанс стать студентом был стопроцентным. Было тяжело, дискомфортно, но со временем Арина втянулась, и даже полюбила юриспруденцию. Времена пришли такие, когда призвание очень редко совпадает с возможностями. Да и потребность в дипломированных юристах сейчас была большая.
По дороге она заходила в аптеку, продуктовый магазин и киоск с газетами. И сегодня не изменила своим привычкам.
— Привет, — она заглянула в комнату бабы Дуни.
— Здравствуй, внученька, — как всегда с добродушной улыбкой ответила старушка.
Она занималась своим любимым занятием – вязанием, под мерное бормотание телевизора с новостным каналом. Вязала она удивительно быстро и, главное, качественно. «Зима в России приходит всегда неожиданно, — говорила она. — И надо быть готовым во всеоружии». И потому у Арины, у её родителей, и у доброй половины соседей уже имелись тёплые носки, варежки и шарфы. Арина иногда завидовала ей, но на вязание не хватало ни времени, ни усидчивости. Учёба отбирала почти всё свободное время, оставляя минимальные часы на хождение в кинотеатры и на дискотеки.
— Сейчас я ужин разогрею, — сообщила баба Дуня. — А ты, внученька, пока умойся, отдохни. — Она часто называла Арину внучкой. Своих детей у неё не было, внуков тем более, и потому нерастраченную любовь она выплёскивала на девушку. — Эх, и люблю же я давать дельные советы, хотя сама, бывало, грешным делом, нарушала все запреты и наставления.
Арина прошла в свою маленькую, но очень уютную комнату. Кровать, письменный стол, шифоньер и небольшая козетка. На стенах – пейзажи местного художника, от которых веяло ностальгией по деревне, её широким лугам, густым лесам и ленивой речке. На столе она увидела лист бумаги, вырванный из блокнота. Знакомый корявый почерк отца:
«Привет! Приезжал по работе в город, но тебя не застал. Ни дома, ни в институте. У нас всё хорошо. Когда приедешь? Уже две недели дома не была. Папа».
Арина усмехнулась своим мыслям. Учась на первом курсе, она каждую неделю спешила домой. Не смотря ни на что. Скучала сильно. На втором курсе поездки в деревню стали реже – два раза в месяц. А сейчас – лишь по большой необходимости: когда деньги заканчиваются, когда дни рождения наступают, когда праздник растягивается на несколько дней. Под запиской отец оставил деньги, что было очень кстати.
— Опять не приеду, — грустно улыбаясь, прошептала Арина.
Из кухни потянулся умопомрачительный аромат жареной картошки с грибами. Аппетит вмиг пробудился. Арина поспешила на кухню.
— Отец приезжал, — сообщила баба Дуня. — Ты записку нашла?
— Нашла, — Арина стала накрывать на стол.— Он заплатил за квартиру?
— Конечно, — поспешно ответила старушка, стараясь не смотреть девочке в глаза.
— Точно? — настойчиво переспросила Арина. В последнее время она стала замечать, что хозяйка не спешит принимать деньги за жильё. Всячески отнекивается.
— Точно, точно, — широко улыбаясь, ответила Евдокия Аркадьевна.
— Смотри, — шутливо ответила Арина и погрозила пальчиком. — А то обижусь и перееду в общежитие.
— Давай лучше вечерять. Сегодня у нас чисто деревенский ужин. Картошка с грибочками. Огурчики, помидорчики. Маринованные яблочки. Спасибо твоему отцу, привёз целый мешок провизии.
— Самая лучшая еда. А я и молоко топлёное купила, и кефир. Вам что налить?
— Потом чайку попьём с молочком.
Чаёвничать баба Дуня просто обожала. Могла пить чай в любое время суток и в огромном количестве. Потому и чайник был всегда горячим. «В состоянии войны» — так шутила старушка.
За ужином старушка рассказывала последние новости, почерпнувшие из телевизора. Кино она почти не смотрела, кроме старых советских картин. А вот новостной канал работал почти круглосуточно. И она была в курсе последних известий из мира политики, экономики, культуры и спорта. И каждый вечер просвещала Арину, давая свою оценку всем событиям. Ругала, хвалила, разбирая всё и вся аккуратно, хирургически осторожно и нежно. «Она могла бы у нас на кафедре вести ежедневные политинформации, — поймала себя на мысли Арина. — Было бы интересно и полезно».
После сытного ужина и обильного чаепития они перешли в комнату, где каждый занялся своим делом. Но сначала измерили давление, записали показатели, приняли лекарство. Баба Дуня принялась за рукоделие, Арина с книжкой удобно разместилась в большом кресле.
— А у твоего Ванечки, какой размер ноги? — неожиданно поинтересовалась старушка.
— Не знаю, — честно ответила Арина.
— Вот те на, — наиграно возмутилась баба Дуня. — Жених же?
— Не знаю, — повторила Арина и рассмеялась.

˂ 2 ˃
— Так, мужики, — в общую комнату заглянула женщина. — Убирайте всё со стола, сейчас обедать будем.
Мужчины переглянулись, вздохнули: делать нечего. У них в доме царил неоспоримый матриархат. Хотя и завуалированный. Наверное, как и у большинства семейных ячеек. Мужская власть, по большому счёту, только видимость одна, напускной туман самолюбия. Всё равно последнее и решительное слово остаётся за женщиной. И если совсем уж углубиться в дебри этого философского вопроса, то такой расклад идеален для тихого семейного счастья. Со времён каменного века именно женщина поддерживала огонь в очаге, а это и было главным.
Потому мужики без особого сопротивления убрали шахматы, газеты с этюдами, блокноты с записями ходов. Поверх скатерти постелили клеёнку. Обедали они всегда в общей комнате, потому как для четырёх взрослых людей кухня была слишком уж миниатюрной.
Двухкомнатная «хрущёвка» не была хорошим вариантом для полноценной семьи с двумя взрослыми детьми. Да ещё и разнополыми: Иваном да Марьей.
— Ваня, тебе же сегодня во вторую смену?! Отдохнул бы лучше, а ты опять в шахматы играешь, — больше для проформы проворчала женщина, но на мужа глянула с укоризной.
Хотя прекрасно знала, что в их семье шахматы – приоритетное занятие мужчин. Не обсуждаемо, не осуждаемо. Глава семейства всю жизнь отдал этой игре, участвовал во все городских, областных соревнованиях. Имел разряд. И сын Ваня с детства прикипел к тавлеи. Тоже имел юношеский разряд, однако была реальная перспектива пройти дальше. На носу был чемпионат города, и они с отцом упорно готовились к нему.
— Мария, — крикнула женщина в сторону второй комнаты. — А ну-ка помоги мне накрыть на стол.
Через мгновение из комнаты выпорхнуло очаровательное восемнадцатилетнее создание. С голубыми как летнее небо глазами и копной пушистых волос цвета спелой пшеницы. Отец проводил взглядом дочь и заметил:
— Без царя в голове, — намекая на то, что дочь ничем серьёзным так и не увлеклась. То одно, то другое, то полное отсутствие какого-либо увлечения.
— Что ты, пап, — поспешил заступиться за сестрёнку Иван. — Даю голову на отсечение, что у Марии самая богатая коллекция филофонии в городе и его окрестностях.
— Что за зверь такой?
— Музыкальные записи, — пряча ухмылку, ответил сын.
— Это точно, — усмешку отец и не думал прятать.
Маша просто жить не могла без музыки. В комнате постоянно играл магнитофон, сама она не снимала наушники, едва успевая заряжать плейер. Ни один концерт по телевизору не оставался без её внимания. Ни одно выступление приезжающих на гастроли артистов не обходилось без её непосредственного присутствия.
Настроение девушки можно было с лёгкостью определить по музыке, в какой тональности та звучит. Когда она провалила экзамен в медицинский институт, то квартира погрузилась в минорные композиции и песни. Хоть самому вой на луну. А когда на семейном совете было принято решение о том, что ничего страшного не произошло, что годик девочке придётся поработать санитаркой в больнице, где кадрами заведовала мать. И за этот год она и опыта поднаберётся, и подготовится, как следует, то вновь мажорная музыка вспорхнула на олимп. И зазвучала ярко, звонко, искромётно.
После обеда, который, по традиции, прошёл в неспешной доверительной беседе, Иван стал собираться на работу. Здесь тоже обошлось без сюрпризов и потрясений – Ваня пошёл по стопам отца и работал на механическом заводе слесарем-наладчиком. Предстоящую неделю он работал во вторую смену.
— А ведь завтра придётся ещё и утром съездить на завод. Зарплату обещают выдать.
— Да? — встрепенулся отец. — А мы что-то не слышали.
— Губернатор же завтра приезжает.
— И что? Это ещё не повод выдать задолженность. Реализация продукции пока идёт с перебоями, — грустно покачал головой отец.
— Поживём, увидим. Я пошёл.
Мать в прихожей всё-таки настоятельно впихнула сыну пакет с бутербродами.
— Знаю я эти столовки заводские. Отец вон всю жизнь с гастритом мается. Кефир по дороге купишь. Деньги есть?
— Имеются, — буркнул Ваня и вышел из дома.
Завод находился за чертой города, и дорога с пересадками занимала больше часа. Это единственный минус, вызывающий досаду. А в остальном Ваня был всем доволен. Работа доставляла удовольствие, несмотря на то, что вот уже больше двух месяцев не выплачивали заработную плату, но надежда дышала несомненной уверенностью. Ведь в последнее время появились инвесторы, вкладывающие большие деньги в развитие и модернизацию завода. Косметический ремонт цехов, новое оборудование, благоустройство прилегающих территорий. В отличие от общегородских пейзажей завод выглядел оазисом благополучия.
На автобусной остановке Иван столкнулся с одноклассницей.
— Дана? Привет!
— Привет, — девушка мило улыбнулась. — Как твои дела?
— Нормально. Как жизнь?
— Течёт. Вальяжно и лениво.
— Как Данила? Что-то его давно не видно.
— В Москве.
— В Москве? — искренне удивился Ваня.
Про крепкую дружбу говорить не приходится, но общались они довольно-то тесно. Несмотря на разницу в возрасте в шесть лет. Познакомились они в клубе «Витязь», где вместе «тягали железо». Первое впечатление буквально накрыло Ваню с головой. Данила казался эталоном мужества, авторитетом. Он прошёл школу российской армии где-то на Кавказе. Но об этом говорить решительно отказывался. Немногословен, суров, со своим изощрённым мировоззрением. И только со временем, в процессе общения, оценка кардинально изменилась. По большому счёту, Данила был беспечным, непредсказуемым, иногда угрюмым авантюристом. Трудно было предугадать его мысли и последующие действия. Уставший романтик, раб своих бредовых идей. Имея техническое образование, он перебивался случайными заработками. Жил одним днём и ничего не собирался менять. Ни дом построить, ни дерево посадить, ни сына родить. Без внутреннего стержня. «Беспозвоночное» — так бы категорично и жёстко охарактеризовал его отец. Иногда на Ивана нападала жалость, и он, как прожжённый прагматик, пытался повлиять на Данилу через Дану. Одноклассница только обреченно махала рукой: «Город и армия его сильно изменили. Окончательно испортили братишку. Зря родители так стремились покинуть деревню» — и тяжело вздыхала.


˂ 3 ˃
После встречи с Иваном, мысли Даны омрачились прошлым. Налетели жирными, свинцовыми тучами, выбивая почву из-под ног. Последние годы жизни их семьи – без боли и не вышепчешь. Всё началось с того дня, когда сбылась заветная мечта родителей. Они купили квартиру в городе, на которую копили всю сознательную жизнь. При этом жёстко экономили, отказывая во многом себе и детям. Аскетизм ввели в ранг культа и обязанности. Сбыли всю скотину, продали дом с большим садом, окончательно сжигая мосты. Просто разом перечеркнули прошлое.
И если дети достаточно быстро освоились в реалиях, заведя новых друзей, посещая дискотеки и кинотеатры, то родителям было очень тяжело. Отработав смену строго по правилу внутреннего трудового распорядка, вернувшись в пространство четырёх стен, они тосковали. Сидели в лоджии, попивали чай и молчали. Ни огорода, ни сада, ни скотины. Организм требовал физического труда, привычка быть всегда чем-то занятым просто выводила из равновесия. Они ворчали друг на друга, предъявляя претензии, вспоминая грешки давно минувших дней. Напряжение неумолимо возрастало с каждым новым прожитым днём.
Едва Данила с трудом окончил техникум по специальности «механик», как его тут же забрали в армию. И это обстоятельство, в разрез общепринятого мнения, принесло облегчение семье. Ибо Даня связался с плохой компанией со всеми вытекающими последствиями: курение, алкоголь, приводы в милицию. Да вот только Родина послала его выполнять долг. Вторая чеченская война. Слава Богу, что вернулся живой и даже без единого ранения. Но вот душевное состояние! Это был совсем другой человек. От прежнего весёлого, жизнерадостного, бесшабашного паренька ничего не осталось. Данила почти всё время молчал, сам разговоров не заводил, отвечал короткими однозначными фразами. И всегда о чём-то думал, прикусывая губу, хмуря брови, убегая от реальности.
А потом произошла ещё одна трагедия. В автокатастрофе погибли родители. Какой-то пьяный лихач на угнанном грузовике буквально размазал по асфальту их старенький «Запорожец». И остались одни вдвоём на всём белом свете. Близких родственников не было, новыми друзьями родители так и не обзавелись, старые остались в прошлом, и связи были давно потеряны.
— Надо работу искать.
— Не говори глупости, — тут же ответил Данил, видимо не раз уже думал об этом. — Родители мечтали видеть тебя дипломированным врачом. А значит, так и должно быть.
— А на что жить-то будем?
— Не твоя забота. Твоя задача – подготовиться и поступить в институт.
И пришло время доказывать состоятельность первой части незыблемого закона истории по Платону: «Тяжёлые времена рождают сильных людей». Данила старался, из кожи лез. Устроился сразу на две работы, с трудом совмещая их. При этом хватался за любые подработки. И всё равно, им иногда приходилось неделями сидеть на дешёвой китайской лапше и чае без сахара.
Дана видела, как сильно брат устаёт, как ещё больше он замыкается и удаляется, и несколько раз заводила разговор о том, чтобы бросить учёбу. И каждый раз нарывалась буквально на скандал: Данька ругался, кричал и даже хлопал дверями. Такой режим всё-таки начал давать сбои: то на одну работу опоздает, то на вторую проспит. В итоге ему пришлось в приказном порядке увольняться по собственному желанию. Но он не отчаивался и через пару дней укатил в столицу, на вахту. Вернулся через месяц с большими, а для их провинциального городка просто неприлично огромными деньгами.
Закрыли все долги перед соседями и по коммунальным платежам. Накупили продуктов, словно готовились к войне, и побаловали себя обновками. Жизнь начала налаживаться.
Мысли перескочили на Ивана. Дана чувствовала его пристальный взгляд, провожающий её. Иван был первым парнем в школе. Её гордость. Красавчик, спортсмен, победитель всевозможных олимпиад и соревнований. Все девчонки, начиная с шестиклассниц, были влюблены в него. И Дана не была исключением, хотя особых иллюзий не питала. Ну не мог такой красавчик обратить внимание на простую, серую девочку с типичной, не броской внешностью. Понимала, но всё равно подолгу стояла около зеркала, пытаясь тщательно отыскать хоть одну мизерную черту, которая могла заинтересовать такого эстета. Искала, но, к сожалению, не находила. Одно утешало: Иван иногда приходил к Даньке в гости, и у неё появлялась возможность проводить некоторое время в его компании. Но плодоносить такие встречи совсем не спешили. А однажды она случайно столкнулась с ним на улице, и Ваня был не один. Его сопровождала шикарная девчонка, словно сошедшая с рекламного плаката. Надежда окончательно растаяла под милым взглядом этой очаровательной девчонки.
Завернув на угол дома, Дана облегчённо выдохнула. Взгляд Ивана заставлял её вышагивать походкой модели на подиуме. А дома её ждала неожиданность: приехал Данила, на три дня раньше. По квартире плавал аппетитный аромат приготовленного обеда.
— Данька! — от радости Дана взвизгнула, бросаясь брату на шею.
— Привет, — он подхватил её и закружил. — А ты опять похудела. Что, совсем не готовишь себе? На бутербродах сидишь?
— Яблоки и кефир, — смеясь, ответила Дана. — Ты же знаешь, что я совсем не приспособлена к кулинарному искусству.
— А стоило бы учиться потихоньку. И ты далеко не Каменская, да и Чистяковы на дороге не валяются, — вспомнил он своих любимых героев.
Дана шутливо надула губки:
— Ну, Дань.
— Ладно, ладно. Так и быть. Буду тебя целый месяц откармливать.
— Вот, другое дело. Слова не мальчика, но мужа, — она выскользнула из его объятий и бросилась к газовой плите. Там в кастрюле кипело, в сковородке пыхтело, в сотейнике шипело.
— Ну-ну, — осадил её Данила. — Сначала мыть руки. Через несколько минут всё будет готово.
— А что ты раньше приехал? Всё хорошо? — уже из коридора спросила она.
— Всё хорошо. Просто объект сдали раньше плана. Вот начальство и отпустило нас.
Дана обрадовалась многословию брата, надеясь, что он начал «возвращаться с войны». Но, увы. За остаток времени он с трудом произнёс лишь пару ничего не значащих фраз.