А помнишь?

Риту я встретил случайно, она медленно шла и о чём-то думала. Выражение её лица было печальным, и я подумал, что с Женькой что-то случилось.

— Здравствуй, Рита, — тихо произнёс я.
— Здравствуй, Артур. А мы думали, что ты уехал в Германию.
— Нет, не надумал. Как Женька?
— Плохо, у него онкология.
— Лечиться начали?
— Прошли все круги, но слишком поздно. Евгений долго отшучивался вместо того, чтобы обследоваться.
— Я могу помочь? Деньги? Лекарства?
— Спасибо, с этим проблем нет. Лучше навести его, он будет рад.
— Что ему можно есть и пить?
— Теперь всё. Купи карамельный торт и шампанское. Раньше Евгений меня часто баловал.
— Вы живёте на Декабристов?
— Да, в Жениной квартире.
— Когда удобнее зайти?
— В воскресенье, в одиннадцать часов.

Догадываясь, что и Женьке, и Рите нужен позитив, я решил обойтись без расспросов и сочувствия, и устроить встречу старых знакомых в стиле: «А помнишь?» Купив большой карамельный торт и две бутылки самого дорогого шампанского, я стоял перед знакомой с юности дверью. Я лихорадочно вспоминал домашние заготовки, но дверь неожиданно открылась, и Рита тихо спросила:

— Почему не звонишь?
— До одиннадцати ноль-ноль ещё четыре минуты! – прошептал я.
— После некоторых твоих поступков, мне кажется, что ты немец. А после иных – что ты еврей. Где истина?
— Я немец, но сын одессита.
— Вот теперь всё понятно, — сказала Рита с сарказмом, — проходи, Евгений уже на часы засмотрелся.
— Отставить! Прикрой дверь, а ровно в одиннадцать ноль-ноль я позвоню. Женька услышит трель звонка и поймёт, что пришёл Буер.
— Гениально! МХАТ отдыхает, — улыбнулась Рита и прикрыла дверь.

Нажав кнопку и дождавшись, когда открылась дверь, я заорал:

— Там – тарарам! Там — тарарам! Вставай! Вставай! Штанишки надевай! Новый день для нас настал! Солнышко проснулось! Эй, Евгений, веселей! Будь готов встречать друзей!

Ритины глаза округлились, и едва я замолчал, она крикнула:

— Евгений Павлович! Фон хер Буер прибыли, собственной персоной. Просить?

Рита замолчала и приложила палец к губам. Неожиданно зазвенел звонок в ритме: «Тааа, тааа, та, та, та». Поймав мой вопросительный взгляд, Рита прошептала:

— Евгению трудно громко говорить, вот он и сигнализирует, мы ему кнопу со звонком у кровати повесили. Он меня так вызывает, если что.
— Прямо как барин, — прошептал я, и пошёл в комнату к Женьке.

С порога я поднял руку в пионерском приветствии и заголосил:

Да здравствует наука!
Да здравствует прогресс!
И мудрая политика ЦК КПСС!

— Пионер Буер, для поедания карамельного торта с напитком «Шампанское», прибыл. Будь готов!
— Всегда готов, — ответил Женька, и посмотрел на меня и с улыбкой, — а ещё что помнишь? – спросил он тихим голосом.
— Ничего, хотя отмотал три смены за одно лето, в пионерском лагере «Тополёк»! Наверно я разгильдяй! – отрапортовал я.
— Буер, рад тебя видеть! Присаживайся!

Я бросил взгляд на похудевшее лицо Женьки, и стал осматривать комнату.

— Сколько мы с тобой здесь провели времени в своё время! Какие пирожки жарила твоя мама! Как она? – спросил я.
— Она умерла, — ответила Рита за Женьку, и вкатила в комнату многоэтажный столик на колёсиках, на котором красовался торт, фужеры и бутылка шампанского.

— Бухнём? – спросил я.
— Обязательно бухнём! – улыбнулся Женька.

Прикончив по куску торта, в сопровождении тостов и шампанского, я приступил к реализации своего сценария.

— Женька, а ты ничего не слышал о Лариске Красновой? – спросил я.
— Которую ты по попе хлопнул на лестнице нового корпуса? – уточнил Женька.
— Да.
— Ничего не слышал, — ответил Женька, — тоскуешь?
— А что за Лариса? – оживилась Рита, — давай выкладывай!
— Рита, я единственный раз в жизни увидел краснеющего Буера! – усмехнулся Женька. Перемена, узкая лестница. Два потока студентов, один поднимаются, другой спускается. Я спускаюсь и вижу поднимающегося Буера, который с размаху хлопает по попе идущую перед ним девушку. Она поворачивается, и с удивлением смотрит на Буера, который остолбенел. Он ошибся! И наш болтун только выдавил из себя: «Ой!» и замолчал, густо покраснев. А девушка улыбнулась, и сдерживая смех спросила: «Обознался, шалун?» Буер молча кивнул головой в знак согласия. Честно говоря, я ожидал, что он ответит в своём стиле: «Это не я», но увы. А поток студентов, поняв, что скандала не будет, унёс меня вниз по лестнице. Буер, продолжай!
— Докладываю. Почему покраснел? Девушка незнакомая, могла в ответ мне лицо поцарапать и опозорить. А потом — прямиком в комитет ВЛКСМ. Когда мы вышли на этаж, я извинился, а она улыбнулась и пригласила меня к себе в общагу, чтобы вместе посмотреть на след от моей пятерни на её попке. Я согласил, купил тортик и к ней. Лариса достала бутылку вина, и мы её оприходовали с тортиком. Мы похихикали, а потом возникла пауза. Лариска пристально на меня посмотрела. Я всё понял, и, ушёл домой.
— Ну ты и гад! – не выдержала Рита.
— Почему? – удивился я.
— Настроил скрипку, а играть на ней не стал! – хохотнула Рита.
— И на след от пятерни не посмотрел, может быть его зелёнкой надо было смазать? — добавил Женька.
— А потом наверстал упущенное? – поинтересовалась Рита.
— А потом Лариска со мной не здоровалась, обиделась наверно. Вы лучше расскажите, как вы умудрились пожениться. Я только помню Риту мелкой пигалицей, бегала по двору, а потом исчезла. А в армии узнал, что Женька и Рита из второго подъезда поженились.
— Для справки, я младше вас на всего два года! Я просто миниатюрная, — оживилась Рита, — помнишь теннисный стол во дворе, над которым ты свет сделал?
— Конечно, — ответил я.
— С него всё и началось. Вышла я погулять во двор, и вижу Евгения. Стоит около теннисного стола с ракетками в руке и высматривает себе партнёра. Увидел он меня и предложил сыграть, но только на желание. Договорились, что проигравший будет мыть пол в квартире победителя. И Евгений проиграл.
— Да я специально! – сказал Женька.
— Рассказывай! – улыбнулась Рита, — как ты злился во время матча. Повела я его домой, выдала половую тряпку и ведро воды.
— А швабру забыла! – добавил Женька.
— Каюсь. Как он мыл полы! Фильм-ужасов можно было снимать. Намочил тряпку в ведре, не выжал, и начал возюкать по полу. Пыхтит, сразу видно, мальчик дома полы не моет. Мне стало ясно, что Евгений будет мыть полы до прихода родителей. Отправила его на кухню следить за чайником, а сама быстро удалила следы варварского мытья пола. Пока пили чай, договорились пойти в кино. Приехали, купили билеты, пошли в буфет, а там…
— Можно дальше я, — попросил Женька.
— Конечно, — улыбнулась Рита, и посмотрела на Женьку с нежностью.
— Монетки я вытряс из копилки, но бумажные рубли не смог. Денег впритык: на автобус, туда и обратно; два билета; два стакана лимонада, и два коржика. И ещё пару коробков спичек можно было купить. Автобусы третьего маршрута были забиты, пришлось ехать на сто третьем. А там билет стоит уже десять копеек, вместо шести. Пришлось отложить на обратную дорогу двадцать копеек. В буфете Рита заняла столик, а я в очередь. Сделал заказ, и нечаянно обронил монетку, которая закатилась под витрину. Отдал всю мелочь буфетчице, но хватило только на коржик и один стакан лимонада.
— А дальше, чур я! – вмешалась Рита, — ставит Евгений передо мной стакан лимонада и коржик, а сам типа не хочет, сытый. Я взяла у буфетчицы пустой стакан, вылила в него половину своего, и отдала Евгению, вместе с половинкой коржика. Покраснел Евгений, но начал есть. Тут к нам подходит буфетчица, молча доливает лимонад до краёв в оба стакана, и ставит мне пирожное «Корзинка», за двадцать две копейки, и говорит: «Корзинка от меня, ты хорошая девочка! А ты, если упустишь её, дураком будешь!» сказала она Евгению. Так мы и начали встречаться, то у меня, то у него дома. Ходить по улице постеснялись. А потом мы переехали в другой город. Я написала Евгению письмо, а он ответил, и признался мне в любви. Ему шестнадцать, а мне четырнадцать. Как только Евгений окончил институт, мы поженились. Буер, твоя очередь!
— Рита, а Женька тебе не рассказывал, как он едва Рамиля не зарезал? – спросил я.
— Нет, — ответила Рита, — Евгений, это правда?
— Правда, — улыбнулся Женька, — только нож был тупой, его отец сделал для знакомого, который рукопашным боем занимался. Лезвие тупое, а остриё полукруглое. Повздорили мы с Рамилем, а он ещё тем был хулиганом. Договорились о встрече, чтобы выяснить отношения. Мои дела тухлые, и я взял учебный нож. Позвал с собой Буера, чтобы было кому скорую вызвать.
— Давай дальше я, — предложил я. Встали они друг против друга, а Рамиль хитрый, предлагает Женьке бить первому, чтобы потом на самооборону сослаться. И тут Женька ему и говорит: «Может передумаешь?» Рамиль не передумал, и тогда Женька заорал: «К бою! Пленных не брать! Атака!» Выхватил из рукава нож и попёр на Рамиля. А Рамиль испугался и убежал. Женька, а ты помнишь, как мы тебя невинности лишали?
— Втроём? – поперхнулась шампанским Рита.
— Нет, конечно. Но пошли мы вдвоём. Женька познакомился с девушкой, и она пригласила его к себе в железнодорожную общагу. Он решил и меня прихватить. Купили бутылку вина, а я захватил из погреба трёхлитровую банку с помидорами и огурцами. Бутылку Женька спрятал под курткой, а банку я понёс в авоське. На вахте мы оставили свои студенческие, а целью визита записали: «Чаепитие в комнате 206». Стучимся, заходим. В комнате одна деваха, а на её лице читается: «Я такая, не простая!» Она с удивлением посмотрела на меня, видимо ждала одного Женьку, и…
— Дальше я! – прервал меня Женька, — слышу из-за своей спины голос Буера: «Меня зовут Эроген Оргазмович, прошу полюбить меня!» Девушка остолбенела, а потом выгнала нас из комнаты. На вахте, мы забрали студенческие, а Буер подарил вахтёрше банку с солениями, и попросил угостить всех девушек, кроме живущих в двести шестой комнате, у них якобы чай не вкусный!
— А чего испугалась девушка? Могла пригласить для Буера подругу, — спросила Рита, — ведь ясно, что он пошутил.
— Так Буер пришёл в костюме с галстуком, да ещё комсомольский значок на лацкане! Контролирующий моральный облик, не иначе! – тихо сказал Женька и прикрыл глаза.
— Буер, помоги отнести посуду на кухню, и чайник надо поставить, попросила Рита.

Женька приоткрыл глаза, улыбнулся, и снова их прикрыл.

На кухне Рита мне сказала:

— Евгений устал, пусть отдохнёт. Спасибо за визит, Евгений давно так не улыбался. Подождём немного, если он не позвонит, значит заснул.

Когда я уходил, мы договорились созвониться и повторить психотерапию. Но Рита позвонила после смерти Женьки, и пригласила на поминки.

— Почему ты не пригласила меня на похороны? – спросил я.
— Я хотела, чтобы ты запомнил улыбающееся лицо Евгения, а не мёртвую гримасу.

Долго я себя ругал, что сам не позвонил Рите, и не пришёл ещё раз в гости к Женьке. Живому…