Тичер II часть

II часть

— Ну как пообщались со знакомым? — спросил я.
— Эхо из прошлой жизни, — ответил Кирилл, задумчиво глядя в окно.
— А нас тут Игорь задачками развлекал. Мы и вашу задачу с вёдрами решили, — отрапортовала Наталья.
— Ну молодцы, что не скучали без меня, — улыбаясь, сказал Кирилл.
Девушки тоже накупили конфет и сейчас занялись раскладкой их по сумкам. Закончив все дела, Наталья обратилась к Кириллу:
— Кирилл, а мы ждём продолжение вашего рассказа.
— Ну раз не наскучили мои россказни то слушайте… — Кирилл сделал небольшую паузу, вспоминая на чём остановился. — На следующее утро я проснулся с хорошим настроением, предвкушая начало новой самостоятельной жизни. Нина Дмитриевна накормила меня завтраком и к десяти часам я пришёл в школу оформляться. Эта процедура не заняла много времени, и директриса повела меня знакомить с моим кабинетом номер шестнадцать. Это был простой кабинет. Выглядел он не очень: некоторые парты были сломаны, не закрывалась створка окна, доска еле держалась,
вот-вот грохнется. На это она посоветовала обратиться к учителю труда Макару Прохоровичу. «Он всё починит, если договоришься», — сказала она и ушла по своим делам. Я походил по кабинету, прикидывая что надо отремонтировать. И тут зашла ОНА. Владлена Петровна Денисова. «Вся такая цветущая, к поцелуям зовущая», — это была моя первая мысль, когда её увидел. Мы мило поболтали. Я шутил. Она смеялась. Она тоже бросила меня, сославшись на дела. С Владой у нас получился большой красивый роман. Я влюбился в неё по уши. Она меня тоже любила, но было одно большое НО — она была замужем. Её дочка училась в третьем классе этой школы. Это и послужило причиной её устройства в эту школу. Это её муж, начальничек, пристроил её в школу на должность завуча. Ради объективности, надо сказать, что Влада имела педагогическое образование. С должностью завуча она справлялась хорошо. Надо понимать, что такое женский коллектив. Это постоянные мелкие склоки, это одни дружат против других, постоянная борьба этих группировок мешала работе и вредила климату в коллективе. Надо отдать должное Влада справлялась с этим прекрасно. У неё был талант решать конфликтные вопросы, так что все стороны оставались довольны. Недовольным оставался только я. Мы сильно любили друг друга, и я ей предложил развестись и потом пожениться, но она резко отказала мне и сказала, что наши отношения будут такими или никакими. Пришлось смириться. Мы снимали квартиру в Камнегорске и там периодически встречались. Так продолжалось долгое время… После того, как Владлена Петровна ушла по своим делам, я пошёл знакомиться с трудовиком. Макар Прохорович оказался наиприятнейшим человеком. Ему было около пятидесяти пяти лет. Школьное прозвище у него была Самоделкин. Он действительно оправдывал своё прозвище. Он мог делать всё что угодно. Он всему городу делал оконные рамы, изготавливал и устанавливал двери, перестилал полы. Особое восхищение вызывал буфет, который он делал на заказ какому-то партийному начальнику. На нём были резные дверцы, по краям были вырезаны из дерева фигурки мифических животных. Это было настоящее произведение искусств. Он целый год потратил на этом комод и, как он говорил, получил за свою работу хорошие деньги. Макар Прохорович встретил меня приветливо. «А, это ты новый учитель, ну тогда давай выпьем за встречу», — и на стол была поставлена бутылка самогонки. Я не стал отказываться, и мы выпили по сто грамм. Затем Самоделкин сказал, что завтра придёт и всё починит. Надо сказать, что Макар Прохорович почти всегда был поддат, но никогда не был пьяным. Действительно он пришёл с утра ко мне в кабинет и всё починил: и доску прикрепил как следует, и окна все закрываться стали как надо, и кучу других мелочей, которых я сам сразу не заметил. Ещё я спросил у Александры Ивановны для кабинета портреты исторических личностей. Она посоветовала обратиться к преподавателю рисования Светлане Николаевне. Она по фото или по портрету в книге в течении года нарисовала графикой портреты Ломоносова, Кутузова, Ивана Грозного, Петра Первого, Екатерины Второй и даже Сталина. Под каждым портретом я прикрепил изречения этих исторических личностей. В общем школа мне понравилась. В ней было довольно уютно. Там не было голых стен, везде весели портреты разных личностей, начиная с Гагарина и закачивая политическим деятелями. По углам стояли кадушки с цветами. Педагогический состав состоял в основном из женщин сорок плюс. В школе вместе со мной работало четверо мужчин: учитель физкультуры Геннадий Ильич. Прозвище у него было Гимнаст. Он в молодости занимался спортивной гимнастикой. Я видел, как он в свои пятьдесят пять крутил «солнышко» на турнике. Ещё один мужчина — это преподаватель физики Владимир Иванович Снегов. У него прозвище было Ньютон. Но, а про Самоделкина я рассказывал. Настало Первое сентября. Было очень волнительно, так как впервые первое сентября встречал по другую сторону «баррикад». В начале года директриса меня «обрадовала» сказав, что мне придётся преподавать физику в шестых и седьмых классах. У меня чуть шок не случился. Где история и где физика?.. Она сказала, что учителей не хватает и надо часть нагрузки снять с учителя физики, а то он чрезмерно загружен. Я негодовал, но делать было нечего. Я пришёл к учителю физики Владимиру Ивановичу. На вид ему было лет сорок-сорок пять. Он всегда был опрятен и в школе всегда ходил в костюме-тройке. Он послушал мои сопли по поводу преподавания чужого предмета, улыбнулся и сказал, чтоб я не дрейфил. Он мне объяснил физику шестого и седьмого класса так, что я всё понял. Если бы мне так в школе объяснили физику, я бы одни пятёрки имел бы по этому предмету. Потом с видом знатного учёного объяснял физику шестиклашкам. В последствии мы сильно сдружились. Как-то раз возвращаясь в субботу со школьных занятий, он пригласил меня к себе гости. «Наташа таких вкусных пельменей наготовила! Мм...», — сказал он, заманивая к себе. Они жили в районе, где были двухэтажные дома. Это был экспериментальный городок. В шестидесятых молодые архитекторы разработали новые проекты домов. Их построили с десяток. Всем понравилось, но почему-то больше строить не стали. Он познакомил меня со своей супругой Наташей. Что сразу бросалось в глаза при знакомстве с Натальей это то, что она говорила на правильном русском языке. Даже было ощущение, что она из какого-то прошлого. Потом она рассказала историю своей семьи. Её бабушка была потомственная дворянка. Жили они в Санкт-Петербурге. Бабушка вышла замуж за офицера. Во время гражданской войны её супруг воевал на стороне белых. И она, как верная жена, влачила на себе все трудности военно-походной жизни. Она с пятилетней дочкой ездила всё время за своим мужем. Он погиб в этих краях, и бабушка осталась здесь жить. Она работала учителем русского языка и литературы в Камнегорске. Воспитанием внучки занималась в основном она. Вот оттуда у Наташи такая правильная речь. В последствии это стало традицией по субботам ходить в гости к Владимиру Ивановичу и Наташе. Только смерть или тяжёлая болезнь могли стать уважительной причиной почему я не пришёл к ним в субботу. Эти вечера проходили у нас в разговорах, спорах. Время тогда как раз было «спорное». Все и обо всём спорили: об истории, о политике. Единственное, что приятно вспомнить, что мы ни разу не поссорились в полемической борьбе. Вот тогда и произошло это, можно сказать, судьбоносное событие. Как-то раз под Новый 87-ой год мы смотрели передачу «Что? Где? Когда?» и не помню кто первый предложил, чтобы что-то подобное устроить в нашей школе. Весь январь мы провели в ожесточенных дискуссиях: как будет называть игра, как и по каким правилам будем играть, где и какие вопросы брать и т.д. В конце концов пришли к консенсусу. Игра будет называться «Ума Палата». Будут играть одновременно две команды, и они будут отвечать на один и тот же вопрос. Время на раздумывание сто секунд. Мы подумали, что для школьников одна минута это через чур мало. Свои ответы команды будут писать на листе бумаги и складывать в конверт, а затем озвучивать свой ответ. Балл будет присуждаться за правильный ответ. Если обе команды ответят правильно, то по баллу будет начисляться обеим командам. Участники команд будут именоваться Пытливыми Умами. Основным ведущим будет Владимир Иванович. К нему нужно будет обращаться «Уважаемый Профессор». Его решили одеть в профессорскую мантию и с соответствующим головным убором. Я же буду исполнять роль распорядителя: принимать ответы, следить за правилами, бить в гонг, следить за подсказками… Обращаться ко мне должны «Уважаемый Умник». Меня решили одеть в строгий костюм, а на голове котелок, шляпа такая. Вопросы решили разделить так: тридцать процентов из школьной программы и семьдесят из общих знаний. Команды Пытливых Умов будут сидеть за двумя разными столами (синим и зеленым), разделённых ширмой. Команда состоит из семи человек, но за столом играют пять человек, двое в запасе. Игра идёт до семи очков. И вот в начале февраля мы с Владимиром Ивановичем пришли к Александре Ивановне и пригласили Владу. Мы рассказали про нашу затею. Александра Ивановна очень обрадовалась: «На итоговом совещании всех песочили, что в школах не ведётся внеклассная работа. Вот мы и покажем им внеклассную работу!». Она только попросила выступить на педсовете перед всеми учителями, рассказать про нашу задумку, чтоб было без партизанщины. Владе идея тоже очень понравилась, только я получил от неё нагоняй за то, что ничего раньше ей не сказал. К педсовету мы тщательно подготовились: Наташа на листе ватмана нарисовала, как будет выглядеть сцена: на небольшом возвышении — кафедре будет восседать ведущий Уважаемый Профессор, где-то внизу под ним за небольшой стойкой будет располагаться Умник, два стола с Пытливыми Умами расположатся по сторонам от профессорской кафедры и будут разделены ширмой, чтобы не слышали друг друга. В назначенный день мы выступили перед учителями. Получили одобрительные возгласы, только был большой скепсис сможем ли мы это все потянуть. Мы твёрдо ответили, что не беда, справимся. Дело завертелось. С эскизами кафедры и столами мы пришли к Самоделкину, прихватив с собой бутылочку пятизвездочного коньяка «Арарат». Макар Прохорович с восторгом принял наше предложение. Мы потом решили, что и без коньяка он бы согласился. Через неделю он пришёл к нам со своими эскизами кафедры и столов. Это было гораздо лучше, чем мы рисовали. Самоделкин даже был согласен делать за свои деньги, так ему понравилась наша идея. А деньги у него имелись. Он работал считай на весь город, семьи у него не было. Можно про него сказать, что он был местным миллионером. А мы с Владимиром Ивановичем пошли по классам рассказывать про Интеллектуальную игру. Ребята тоже с радостью восприняли нашу идею. В общем, можно сказать, что процесс пошёл. После педсовета я про нашу затею рассказал Нине Дмитриевне. Она тоже вдохновилась и сказала: «Я Шурке подскажу, как правильно поднести эту идею в районо, так чтоб нам ещё и деньги выделили на игру». И она действительно это сделала и районо выделило средства. Их хватило на материалы для Самоделкина и ещё купили микрофоны. Надо сказать, что большую работу по формированию вопросов проделали Наташа с Владой, потом к ним подключилась Нина Дмитриевна. Позже, когда игра уже набрала ход, вопросы приносили преподаватели нашей школы. Профессор так и объявлял: «Вопрос от преподавателя русского языка Екатерины Львовны». В конце марта, во время весенних каникул, мы провели так называемые пробные игры, чтоб ребята поняли правила и привыкли к ним, да и сами мы должны были понять, как всё должно происходить. С первых же минут мы поняли, что у нас проблемы: мы путались с текстом, не понимали, что, кто и когда мог говорить. Перебивали друг друга, забывали текст. Вот здесь свою роль сыграла Наташа. Она, увидела этот сумбур и взяла дело в свои руки. Наташа выступила как режиссёр. Она быстро расставила нас по местам, определила очередность произношения текста, и игра пошла. Выявилась другая проблема: ребята, «Пытливые умы», не умели грамотно обсуждать вопрос, искать правильный ответ. Они быстро выдавали кто что знал и замолкали. Тут подключилась учитель математики Галина Яковлевна. Она выступила в роли наставника ребят. Объяснила им как надо искать ответ, как выдавать версии. Потом к ней присоединилась Влада. Мы провели несколько тренировочных игр и остались довольны. Наташа предложила взять музыку, которая будет звучать перед началом игры из кинофильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Получилось торжественно и величаво. И вот в начале апреля мы провели первую игру. После режиссерского вмешательства Наташи получилось следующее: звучала музыка из кинофильма, затем выходил Профессор и торжественно произносил: «Здравствуйте уважаемые друзья (от товарищей в приветствии мы решили отказаться). Мы начинаем интеллектуальную игру «Ума Палата». Уважаемый Умник пригласите команды Пытливых умов». Я, Умник, приглашал команды. Они выходили и садились за свои столы. Я представлял команды за синим, затем за зелёным столами. Далее обращался к Профессору и говорил, что команды готовы ответить на наши вопросы. Тогда Профессор говорил: «Раз готовы, то прошу передать мне вопрос». Все вопросы находились в конвертах, а те лежали в небольшой плетенной корзинке. Я доставал из корзины конверт с вопросом и передавал Профессору. Он вскрывал конверт и торжественно произносил: «Внимание вопрос!» и зачитывал его. Я говорил: «Вопрос задан. Команды могут начать обсуждение». Бил в гонг и запускал время. За пятнадцать секунд до окончания обсуждения я говорил: «Время на исходе». Это означало, что они должны были записать ответ на листе бумаги и вложить в конверт. Потом по сигналу гонга, который извещал об окончании времени обсуждения, передать мне конверт с ответом, а я его передавал Профессору. Писать вопрос на бумаге надо было из-за того, что команды слышали ответы друг друга и могли в последний момент изменить свой ответ, услышав ответ противника. Вдруг он бы им показался правильным. Чтоб этого не случилось мы и придумали такую процедуру. Далее капитаны озвучивали свои ответы. Профессор их выслушивал и объявлял правильный ответ. Он так же давал подробное объяснение почему такой ответ. Игра, как я говорил, шла до семи очков. Игры решили проводить по пятницам после уроков. Набралось пять команд. Сначала мы сильно стеснялись и робели, но затем решили снять напряжение и перед игрой тяпнули по пятьдесят грамм и игра пошла. Игра получилась. Она стала популярно у школьников. Даже родители приходили поболеть за своих детей. Конечно, обязательно была комиссия из районо. Они остались довольны и даже не придирались ни к чему, что было удивительно. Мы сыграли в неё два месяца — апрель и май, можно сказать, что только поняли, как надо проводить эту игру. В июне начались экзамены и игры мы решили перенести на следующий учебный год. Летом, во время каникул, мы всей компанией, я, Костя, Шустрый и двое из ларца, поехали в Крым в Судак. У близнецов какой-то родственник там строил дом, ну и вот предложил им поехать помочь. Они меня с Костей и Шустрым позвали. Работали мы за еду и нас это устраивало. Работу начинали в шесть утра, пока не было жары и работали до двенадцати. Потом шли на море купаться, загорать. Только вечером с часов с семи до девяти еще немного работали. Квалифицированной работой такой как кладка кирпича, установкой стропил и т.д., занимался родственник, а мы в основном были подсобными рабочими. Там мы познакомились с девушками из Брянска. Они отдыхали после окончания института. Одну из них звали Лена. У меня с ней возник роман. Мы гуляли ночами, целовались, но не более. Она после института распределилась в Ригу. В последствии мы все время с ней переписывались: пару писем в год, открытки поздравлениями с днем рождения, с восьмым марта, с Новым годом… В общем мы хорошо провели летний отпуск, и родственник остался нами доволен. В следующем учебном году мы со всей решительностью взялись за новый сезон «Ума палата». Нас приятно удивил Самоделкин. Он договорился с каким-то своим знакомым стеклодувом и тот сделал нам песочные часы. Это была большая стеклянная колба в один метр высотой. Самоделкин просеял песок, прокипятил его (чтобы мелких паразитов не осталось), убрал из него все примеси и закупорил в колбу. Мы засекали время: песок сыпался сто две секунды. В нашем случае это было не принципиально. Весь сентябрь провели в тренировочных играх для новых команд и в начале октября торжественно открыли новый цикл интеллектуальной игры «Ума палата». На торжественном открытии настояла Наташа: «Может вы не видели со сцены, как радостно и азартно воспринимают дети игру, а я, находясь в зале, видела. Поэтому это радостное событие должно как-то торжественно открываться». У нас набралось десять команд. Мы даже немного испугались, что не потянем, как мы считали первоначально, большое количество команд. Эти команды, по нашим правилам, должны были сыграть каждый с каждым и потом четыре лучшие сыграют полуфиналы, а затем финал. Но глаза боятся — руки делают. Мы с Владимиром Ивановичем чувствовали себя уверенно и расковано. Дошли до того, что позволяли себе легкую саркастическую перепалку между собой. Наши шутки, как говорится, пошли в народ. Хуже того, меня стали заваливать любовными записками. Это было чистый листок с отпечатком губ, рисунки с сердечками, анонимные признания в любви. Возле дома Нины Дмитриевны по вечерам прогуливались парочки девочек со школы. Тут один неосторожный шаг и можно получить обвинение в совращении малолетних. Дело было серьезное и я решил на помощь позвать Владу. Рассказал ей подробно, показал ей вновь поступающие любовные послания. «Я им покажу любовь неземную», — жестко сказала она. Сказала — сделала. В течении недели пропали гуляющие школьницы под окнами и любовные послания тоже. Она умела решать такого рода вопросы. Как она сумела их убедить я не знаю. Я же сам продолжал купаться в лучах славы среди городских жителей. Со мной абсолютно все здоровались, пытались заговорить и мне это было приятно. Наша игра приобрела большую популярность во всей округе. На игры съезжались зрители со всего района. Порой даже в актовом зале не хватало места для всех желающих посмотреть игру. Особенно было в восторге руководство районо. К нам на игры приезжали учителя почти со всей области. Мы с Владимиром Ивановичем даже проводили методические занятия для педагогов. На этом настаивало руководство районо. Ну и, конечно же, были в восторге школьники. Мы проводили игру в течении пяти лет. Каждый сезон по-своему отличался от предыдущего. Мы делали новогодние игры, даже участвовали команды из другой школы, что придавало дополнительный ажиотаж игре. Можно сказать больше: это была моя вторая жизнь, в которой мне было комфортно, и я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Нас, с Владимиром Ивановичем, распирала гордость, что мы сделали такую прекрасную игру, которая имела необычайный успех, хотя и местного масштаба. «Всё хорошее когда-нибудь заканчивается», — народная мудрость. И это коснулось и нас. Произошёл развал Союза и начались проблемы: пошли задержки зарплат, инфляция… И вот наступил злосчастный девяносто третий год. Посыпалось всё. Дочка Влады окончила десять классов. Влада увольнялась, и они уезжали в Свердловск, теперь ставший Екатеринбургом. Расставание было тяжёлым. У обоих катились слёзы. Учителя стали увольняться из-за маленьких зарплат и постоянных задержек их выплат. Я уже преподавал все предметы, которые были в школе: географию, русский язык с литературой и природоведение. Учителей стало сильно не хватать. Я уже был на гране истощения. Игру пришлось закрыть. Тут ещё близнецы подкинули подработку: у них тётка в Камнегорске на рынке торговала мясом. Она предложила нам ездить по районам скупать там свинину и привозить ей для продажи. Мы попробовали и дело пошло. Вот только мне пришлось уйти из школы. Это было тяжёлое и вынужденное решение. Жить надо было на что-то, а с учительской зарплатой и постоянными задержками не прожить. Наш бизнес пошёл. Даже можно сказать развился. Уже тётка близнецов работала на нас и ещё три продавца. Мы же колесили по районам в радиусе двести километров и скупали свинину и говядину. Вскоре вообще треть рынка была наша. Мы сами уже перестали ездить, а нанимали работников, которые ездили по деревням. Тут появились конкуренты. Два брата Пензиных. Мы их называли Пензюками. Им было уже по сорок лет. Они вместе со своими родственниками тоже занимались продажей мяса. Они начали прогонять наших парней из некоторых районов, заявляя, что это их территория. Даже кого-то побили. Мы с Костей и Шустрым им надавали поджопников в профилактических целях, и они вроде успокоились, но не на долго. Как-то забегает к нам в контору, в которой мы обычно собирались, весь возбужденный Глеб и сказал, что Захара избили и он в больнице без сознания. Мы не знали, что думать. Через три дня он пришёл в себя и сказал, что это были Пензюки. Мы всей командой бросились их искать. Это нельзя было так оставлять. Мы искали их по всему городу и нам подсказали, что они гуляют в шашлычной «Ала Верды». Это была довольно известное место. Один местный грузин открыл на трассе шашлычную и готовил отменный шашлык. Мы сами часто бывали у него. Когда мы подъехали к кафе два брата Пензюков и ещё трое парней сидели там. Мы решили не устраивать там драку, а подождать пока они выйдут. Уже стемнело пока мы их ждали. Минут через сорок они вышли из кафе. Как только они подошли к своей машине мы их тут всех и накрыли. Хоть их было больше, но они в драке нам не ровня. И тут в один момента кто-то крикнул: «Стойте, стойте!» Мы все остановились. Один из братьев Пензюков лежал с открытыми глазами и не подавал признаков жизни. Мы сильно испугались. В наши планы не входило кого-то убивать, так проучить, не более. Мы пошли сели в машину и уже хотели уезжать, но тут Шустрый сказал: «Это тюрьма. Нас всех закроют». «И что делать?» — спросил Костя. «Не надо оставлять свидетелей», — был ответ Шустрого. — Я больше на зону не пойду. Кто со мной?». «Я с тобой», — вызвался Глеб и они ушли в темноту. Мы с Костей остались в машине. Минут через десять Глеб подошёл к машине и позвал нас. Когда мы подошли все пятеро тел лежали в кустах. «Давай грузи в их машину», — распорядился Шустрый. Мы закидали тела в их грузовичок. Ехали по трассе минут тридцать, затем свернули в лес и ещё по лесным дорогам полчаса ехали. Наконец остановились. «Здесь закопаем», — скомандовал Шустрый. Мы вырыли яму и покидали туда тела. Затем всё ровно закопали так, чтоб не было видно. «Место глухое. Их здесь никогда не найдут», — садясь в машину, сказал Шустрый. Их грузовичок мы с Костей отогнали к заброшенной свиноферме, облили бензином и подожгли. На следующий день на рынке было спокойно. Пензюков никто не искал, всё было буднично. Только через неделю начали их спрашивать. Ещё через месяц к нам подошёл участковый и расспрашивал о Пензюках. Мы сказали, что ничего не знаем, ничего не видели, ничего не слышали… После этого к нам перешёл весь рынок. Вот тут мы поняли, что значит монополия. Ещё мы начали сдавать места для торговли промтоварами, также сдавали ангары под складские помещения. Деньги потекли рекой. Мы ездили в Пермь менять их на доллары. У нас в Камнегорске не было обменных пунктов. Я купил себе машину, оделся хорошо. Часть денег закатал в трехлитровую банку и закопал в огороде Нины Дмитриевны. Я тогда себя чувствовал миллионером на фоне той нищеты, которая тогда царила в Великореченске. Прошло чуть более года и к нам подкатили братки, мол делиться надо. Мы послали подальше и ещё на дорожку морды им поправили. Через неделю приехала целая колонна из десяти джипов. Мы знали об их приезде и были готовы к встрече. Началась неслабая сеча. Дрались на битах, кастетах, ножах… Во время этой битвы мне хорошо попали по голове, и я потерял сознание. Когда очнулся уже начало смеркаться. Голова гудела и меня сильно тошнило. Левая рука не работала и всё тело болело. Я из последних сил дополз до кустов и там притаился. Вскоре увидел, как бегают братки и кричат: «Где Тичер?» Это они искали меня. Я, пользуясь темнотой, пробрался к дому одного из наших водителей Виктору. Он жил неподалеку от рынка и супруга у него была медсестра. Они меня приютили и оказали квалифицированную помощь. У меня оказалось сильное сотрясение, трещина на плечевой кости, сломаны два ребра и ещё куча мелких ушибов и синяков. У них я провалялся три недели. Позже Виктор мне рассказал о результатах этого побоища. Главное — убили Шустрого и ещё двоих наших парней. Костя в реанимации. Глебу и Захару удалось уйти и их, как меня, ищут. У них были следующие потери: двое убитых и пятеро в реанимации. Милиция рвет и мечет. Всех допрашивают. Отлежавшись три недели и почувствовав себя лучше, я попросил Виктора отвезти меня в Великореченск. Я подошёл к дому Нины Дмитриевны. Возле дома стояла машина и там сидели двое. Братки ещё надеялись меня выследить. Я огородами пробрался в дом. Нина Дмитриевна бросилась к мне со слезами. Еле успокоил её. Выкопал в огороде банку с деньгами. Нине Дмитриевне оставил пять тысяч долларов и так же огородами ушёл к Владимиру Ивановичу с Наташей. Они тоже мне были очень рады. Я у них погостил один день и на следующее утро Владимир Иванович вывез меня из города в багажнике своей машины. Я им тоже оставил пять тысяч долларов и десять просил передать Виктору. Владимир Иванович довёз меня до трассы и там, поймав попутку, поехал в сторону своего родного города. Родители очень обрадовались моему приезду. Они сильно соскучились по мне. Но, прожив с ними три месяца, я понял, что нужно жить отдельно. Я купил себе двухкомнатную квартиру и занялся её ремонтом. Когда закончил ремонт встал вопрос: чем заниматься, где работать? В школу категорически не хотел. После той школы в Великореченске я уже не смогу вновь начать другую педагогическую деятельность. У меня всё ассоциировалось только с той школой и в другую я не мог прийти и начать преподавать по чисто психологическим причинам. Я пребывал в растерянности: куда идти и чем заниматься… Вот тут я повстречал Беса, Колю Бессонова. Мы с ним тренировались в одной секции дзюдо. Он предложил мне пойти работать к ним в охранную фирму. Уж надо было прямо называть в бандиты, хотя пытался завуалировать под охранную фирму. Я согласился, просто уже надоело болтаться без дела. Только Бесу я сразу сказал, что, если дело дойдёт до мокрухи, чтоб на меня не рассчитывал. Он заверил меня, что уже не те времена и все вопросы решаются мирно. Так я стал бандитом. На этой бандитской работе мы в основном ездили на разборки с другими бандитами, где подраться, где договориться… Так прошёл почти год, и вот наш босс Матвей где-то у кого-то отжал три фуры меди и решил их толкнуть в Таллинне. Снарядил команду сопровождения под руководством Беса. И, естественно, я при нём. Бес дал мне должность казначея. Я всё время ходил с поясной сумкой, набитой деньгами: рублями, долларами. Матвей сделал нам всем эстонские визы. Ну вот отправился наш «обоз», как мы его называли, через всю страну в Эстонию. В группу сопровождения входила три джипа с вооруженными бойцами. Я, как казначей, должен был за всех и за всё расплачиваться: заправился — заплати, покушали — заплати… Так без приключений мы добрались до эстонской границы. Бес пошёл разбираться. Появились какие-то перцы в костюмах. Они долго что-то решали и вот спустя два часа Бес собрал у нас паспорта и отдал их погранцам. Вскоре нам их вернули, и мы без досмотра пересекли границы и российскую, и эстонскую. Я ехал в одной машине с Бесом и ещё двумя бойцами: один был водитель, второй сидел рядом со мной на заднем сидении. Мы проехали по Эстонии не более двух часов. Дорога шла по лесу. По краям стояли корабельные сосны. Наша машина шла в конце обоза и вдруг впереди мы услышали выстрелы. Бес скомандовал, чтоб быстро поехали посмотреть. Проехав метров двадцать, по нам открыли плотный автоматный огонь. Наша машина сошла с дороги и уткнулась в кювет. Я сидел на заднем сиденье за водителем. Только что успел вжаться в проём между передним и задним сиденьями. Было жутко страшно. Я боялся пошевелиться. Спустя некоторое время я нашёл в себе силы оглядеться. Бес, водитель и парень, который сидел рядом со мной на заднем сидении, были мертвы. Меня охватил ужас, всё тело начало трястись от страха, но я собрался и выглянул, чтоб осмотреться, надо было понять, что происходит вокруг. Между машинами сновали какие-то парни с автоматами. Вдруг один из них отдал команду, чтобы проверили нашу машину. Двое парней направились в мою сторону. Они шли меня убивать. Других вариантов быть не могло. Я, пытаясь быть незамеченным, осторожно забрал автомат у соседа. У меня самого был только пистолет ТТ. Проверил магазин, он был полон. От дороги до леса было метров двадцать. Я должен был пробежать эти двадцать метров, только там моё спасение. Я затаился. Когда до машины оставалось метров десять, я открыл огонь по этим двоим парням. Они рухнули, а я, стреляя на ходу в стороны нападавших, со всех ног рванул в сторону леса. Магазин опустел ещё до того, как я добежал до леса. Я бросил автомат и продолжал бег. По мне уже открыли огонь. Я добежал до первого дерева и укрылся за ним. Пули свистели совсем рядом и даже попадали в дерево, за которым я прятался. Я услышал очередную команды: «Догнать его. Он не должен уйти». В мою сторону побежало трое бойцов. Я достал свой ТТ и пару раз пальнул в их сторону. Они залегли. Этого мне хватило, чтобы перебежать за другие деревья и углубиться в лес. Было слышно, как начали стрелять в мою сторону и пули засвистели по листьям. Пробежав метров пятьдесят, я споткнулся о корень дерева и упал, больно ударившись коленом. Я залёг и решил перевести дух. Огляделся и сквозь деревья увидел свих преследователей. Один вырвался несколько вперёд и был ближе всех ко мне. Когда до него осталось метров двадцать я выстрелил в него. Он вскрикнул и упал. Остальные открыли беспорядочную стрельбу в моём направлении. Это продолжалось не долго. Видимо они пошли на помощь своему раненому товарищу. Я, воспользовавшись замешательством, бросился бежать в глубь леса. Болело колено и не давало выложиться во всю мощь. Пробежав метров сто, я залез под свалившиеся дерево. Это было хорошее укрытие на случай перестрелки. Надо было перевести дух и дать больной ноге отдохнуть, а заодно и глянуть, где мои преследователи. Пролежав минут двадцать, я никого не увидел и не было даже слышно их. Я решил, что они бросили преследовать меня и уже пешком пошёл в глубь леса. Пройдя метров двести, я забрался на небольшой холм. С него местность хорошо просматривалась. Немного выждав, я решил, что меня бросили преследовать окончательно. Я решил сесть и спокойно подумать, что делать дальше. Пересчитал деньги, которые находились в поясной сумке. Там оказалось в пересчете на доллары почти девять тысяч. «Это хорошо», — решил я. Теперь нужно было понять, что делать дальше. Эти бандюхаи меня точно будут искать. Так что из Эстонии нужно было уходить обязательно. Вот только куда? Обратно в Россию… Я помню, как пацаны пошли на какую-то разборку. Их там постреляли. Из пятерых вернулся один. Матвей его ножом зарезал, так как посчитал его предателем и трусом. Я понял, что меня ждёт та же участь. Как я им объясню, что все погибли, а я остался жив. Ну а что все погибли у меня не было сомнения. Ситуация была тупиковая. Я вспомнил, что мы проезжали заправку. Решил двигаться к ней в надежде поймать какого-то дальнобойщика и с ним куда-нибудь махнуть, потому что на автобусе меня быстро вычислят. Я долго шёл по лесу и к заправке вышел, когда уже начало темнеть. Я спрятался неподалёку и стал наблюдать. На заправку приезжали и уезжали разные машины. Вроде бандитов среди них я не обнаружил и мыслей что делать дальше не было. Так прошло пару часов. Уже совсем стемнело и тут я увидел фуру с рижскими номерами. У меня тут же созрел план. Я подошёл к водителю и договорился, что он меня перевезет через границу в Латвию. Дал ему денег. Он меня засунул под сиденье спального места, которое находилось за спинкой водителя. Закидал меня какими-то тряпками и сказал, чтоб я не издавал никаких звуков. Мы удачно пересекли границу. Он довёз меня до Риги. Остановился на краю города и высадил меня, сказав, что ему в другую сторону на погрузку надо ехать. «А ты садись на трамвай шестого маршрута и езжай в центр города. Там разберешься что и как», — сказал он напоследок. На том и расстались. На трамвае я доехал до центра. Рядом был Старый город — Вецрига. Деньги у меня есть, и я пошёл в гостиницу. Снял номер. Сполоснулся в душе и пошёл в магазин купить себе одежду. В этой старой одежде слегка смахивал на бомжа. Мне даже в гостинице не хотели давать номер из-за внешнего вида. Уже в новом одеянии я вышел прогуляться по старому городу заодно и перекусить в каком-нибудь приличном заведении. Зашёл в первый попавшийся ресторан. Заказал кучу еды и выпивку. Потом в гостинице зашёл в бар. Там народу было немного. Я разговорился с барменом. Спросил у него на счёт того, чтобы снять квартиру. Он говорит, чтобы завтра днём я подошёл в бар. Он сведёт меня с нужным человеком. На следующей день я встретился с человечком, и он показал мне квартиру недалеко от центра. Она меня устроила. На следующий день я переехал. Вот только тогда я решил навестить Лену, с которой познакомился в Судаке. Она жила в однокомнатной квартире с подружкой. Это было бывшее заводское общежитие. Она встретила меня хорошо. Мы начали встречаться. Как я попал в Ригу вначале ей соврал, что приехал по делам, только спустя год рассказал правду. Чтобы легально себя чувствовать надо было заиметь документ. При помощи того же бармена я сделал себе документы и потом гражданство. Стал заниматься недвижимостью. Пришлось выучить латышский язык. Без него в этом бизнесе никуда. Звонил в свой город брату. Он сказал, что пока всё тихо и меня никто не спрашивал. И только спустя семь лет я решился приехать в Россию. Про меня точно все забыли, так как Матвея прилюдно застрелили три года обратно. Власть поменялась. Погостив пару недель у родителей, я решил съездить в Великореченск. Автобус привёз меня как обычно к центральному универмагу. Я шёл по городу и всё было по-прежнему, но я чувствовал, что город уже чужой. Нина Дмитриевна была ещё жива, хотя были у меня сомнения на этот счёт. Она сильно постарела, но была ещё бодра для старушки. Она меня накормила ужином, потом долго сидели говорили. В темноте мелькнули фары и было видно, как в соседний дом въезжает машина. «Это Костя?» — спросил я. «Да, он», — ответила она. Я со всех ног бросился к нему. Мы долго стояли, обнимая друг друга. Потом пошли к нему в дом. Он познакомил меня со своей супругой и сыном. Сыну было девять лет. Мы сели за стол, выпили за встречу. Я стал его обо всём расспрашивать. Костя рассказал, что основал фирму. Занимаются электросетями. Монтируют электропроводку частникам, на промышленных объектах занимаются монтажом электросетей. Он рассказал про встречу с Владимиром Ивановичем: «Зашёл попить пивка после работы в нашу Харчевню. В зале никого не было, только один какой-то мужичок бомжеватого вида сидел в углу. Я заказал кружку пива, рыбки солёной. Пью, наслаждаюсь. Тут бомжик попросил пива, продавщица начала на него ругаться, мол и так кучу денег должен ещё и просит. Тот стал как-то оправдываться. Мне голос показался знакомы, и я узнал в бомже Владимира Ивановича. Он не был похож на себя. Его помню только в костюме-тройке. Только по голосу смог его узнать. Я его подозвал, взял ему пиво и расплатился с его долгами. «Костя я тебя сразу узнал», — сказал он. Потом помолчал и добавил: «Сегодня год как нет Наташи». Я знал, что она умерла от онкологии. Он начал рассказывать о том, как с ней познакомился, как вы играли в «Ума Палата». Рассказ его был сумбурен, не последователен. Он скакал по временам. Из его рассказа я понял следующее: что он с Наташей познакомился в Ленинграде. Они со студентами по Пединституту праздновали окончание сессии. Они с ребятами бежали по улице и что-то радостное кричали. Он нечаянно толкнул девушку. Она чуть не упала. Он перед ней извинился, но ему показалось, что этого мало и девушка его не простила. Тогда в зачёт извинения решил провести экскурсии по своему родному городу. Это была Наташа. Они гуляли до утра и любовались белыми ночами, именно для этого Наташа и приехала в Ленинград. Они влюбились в друг дружку. Наташа на следующей день уехала в Великореченск. Они переписывались. Владимир Иванович приехал к ней в Великореченск под Новый год. Познакомился с бабушкой и родителями Наташи. На утро пошёл в местную школу. Разузнал всё и по окончании Пединститута приехал работать учителем в местную школу. Они поженились. Но детей у них не было. Наташа не могла родить по какой-то женской болезни. Он с восторгом рассказывал про вашу игру. Он с нежностью говорил о тебе. Они с Наташей тайно представляли тебя своим сыном. Даже как-то она сказала: «Если б у нас родился тогда сын, то он был такого же возраста, как Кирилл». Потом я пошёл его провожать. Уже возле квартиры, прощаясь, он сказал, чтобы я передал привет тебе, когда встречу. Я тогда считал, что тебя нет в живых. Ничего не было о тебе известно. Я так ему и сказал, что ты умер. «Что ты, что ты, — запротестовал он. — Он жив. Я тогда после тех событий отвозил его на трассу и проводил домой». Ты не представляешь, как я был рад. Я же столько времени считал тебя погибшим и вот хорошая новость. Я его тогда так крепко обнял на эмоциях, что он даже заругался на меня. Я только через неделю смог к нему зайти. Долго стучал, но никто не открывал. Зашёл к соседям справиться о нём, а они сказали, что уже три дня как похоронили. Я там на лавочке возле подъезда сидел и рыдал». Мы с Костей договорились на завтра, что сходим на могилу Владимира Ивановича. Костя сказал, что съездит с утра к себе в контору даст задание и к часам двенадцати подъедет и мы сходим на могилу. На том и расстались. Утром Нина Дмитриевна накормила меня завтраком. И я решил, пока Костя на работе, прогуляться до школы. Ноги меня туда несли. Я зашёл в школу. Шли занятия. Я побродил по этажам. Школа была знакомая, но чужая. Что-то в ней изменилось… Да, были покрашены стены в другой цвет, в коридорах висели другие картины, но было ощущение более глобальное, что это чужая школа. Почему я так не смог понять. Может из-за пережитых моментов в жизни, может я изменился и все воспринималось по-другому. Не зря говорят, что, прочитав сказку Колобок в детстве и сейчас, то её по-разному поймёшь. Вдруг за спиной раздался строгий голос: «Мужчина, что вы здесь делаете? Посторонним во время занятий здесь находится нельзя». Я оглянулся. Перед мной стояла девушка лет тридцати пяти. Я уже хотел было начать оправдываться, а она как закричит «Кирилл Андреевич!!!» И ко мне обниматься. Я немного растерялся. Я понимаю, что я красавец-мужчина, но не да такой же степени. Она радостно кричит, радуется, что меня повстречала. «Вы меня не узнаете? Я Маша Золотницкая. Мы стали победителями первого сезона «Ума Палата»». Я стал припоминать эту девочку. Это была команда «Альтаир». Ещё девиз у них был: «Через тернии к звездам». Да, говорю, припоминаю. Она говорит, что расскажет всем, что вы живы. Ещё напросилась в гости к Нине Дмитриевне. Я уходил из школы со смешанными чувствами. Около двенадцати подъехал Костя и мы поехали на кладбище. Когда подошли к могиле Владимира Ивановича, то я увидел красивый памятник. На гранитной плите были написаны имена: Снегов Владимир Иванович и Снегова Наталья Владимировна. У меня подкатил ком к горлу и полились слёзы. Я положил цветы на могилу. Потом мы пошли на могилу Сереги Быстрова-Шустрого. Мы постояли так некоторое время и пошли к машине. По приезду я сказал Нине Дмитриевне, что вечером у нас будут гости. Она послала меня за продуктами. Вечером Маша и другие молодые люди ввалились в дом Нины Дмитриевны. Я почти никого не смог узнать. Они были уже взрослые люди. Парни уже начали лысеть. Девушки имели уже не детские прически. Гостей набралось человек десять. Мы сидели вспоминали школьные годы. Речь в основном шла про игру «Ума Палата». Ребята вспоминали такие вещи, про которые я даже не догадывался. В эти минуты я чувствовал себя счастливым человеком. Я никогда не думал, что это может быть так приятно. Они смотрели на меня как на кинозвезду, заехавшей к ним в провинциальный городок. Мы весёлой такой компанией досидели до двух часов ночи и с трудом расстались. Я помог Нине Дмитриевне убраться. И лёг в ту же панцирную кровать. Была та же оглушающая тишина…
На следующий день мы провели с Костей. Много разговаривали о жизни, о нас, о тех временах, когда мы были бизнесменами. На другой день я уехал». Кирилл замолчал. В купе повисла пауза. Все молчали: Кирилл весь был погружен в воспоминания, а мы не знали, что сказать.
— Пойдём, Игорёня, покурим, — сказал он, нарушив молчание.
Мы стояли в тамбуре. Он курил молча и смотрел куда-то в окно. Я тоже стоял и молчал. Так длилось некоторое время.
— Вот есть такое выражение: всё отдал бы, чтобы прожить ещё раз то счастливое время. Я к этому готов. По прошествии времени, я понимаю, что это были самые лучшие мои года. Я хотел бы вернуться туда вновь, — промолвил Кирилл, не отрывая взгляда от окна.
Опять повисла неудобная пауза. Я не знал, что говорить. Да и надо было ли что-то говорить. Понятно было, что Кирилла накрыли воспоминания о годах молодости, когда он был безумно счастлив.
— Ладно, Игорь, пойдём к нашим девушкам, а то как-то неприлично надолго оставлять девушек без внимания.
Когда подходили к купе, то увидели Ольгу. Она стояла в коридоре и смотрела в окно. Кирилл прошёл мимо, а я задержался возле неё.
— Подышать вышли? — бросил я ничего незначащую фразу, чтобы начать разговор.
— Я решила вашу задачу, — сказала она и показала листок, где было начертано решение.
— Отлично, — сказал я.
— Вот заставили человека переживать. Может не надо было настаивать, чтобы он нам всё рассказывал. Для него это лишние переживания. Неудобно как-то получилось, — с грустью произнесла она.
— Знаешь, Оля, все эти переживания и есть жизнь. Если у тебя от прожитых лет остались переживания, то эти годы ты прожил интересно, значимо. Плохо, когда жизнь как кислый кефир — всё рóвно, без эмоций, без приключений. Вся жизнь как один день. Нечего вспомнить, нечего рассказать. В нашей жизни должны быть истории, которые можно и нужно рассказать детям, внукам… Я думаю, жизнь нужно прожить так, чтобы было что вспомнить. И желательно, чтобы эти воспоминания были приятные. Думаете у Кирилла тяжёлые воспоминания? Поверьте, он все это вспоминал с радостью и гордостью. Важен здесь только один момент — грустно то, что года эти уже прошли…
Ольга посмотрела на меня одобряющим взглядом и опять стала смотреть в окно.
— Пойдёмте в купе, а то они там без нас скучают, — решил я прервать эту напущенную тоску.
Когда мы зашли в купе, то увидели, что Кирилл с Натальей о чём-то весело болтали. От тяжёлого настроения Кирилла не осталось и следа. Я посмотрел на Ольгу, мол ну вот смотри всё хорошо. Она мне улыбнулась, мол хорошо, что вы оказались правы.
— О, вот и вы. Предлагаю перекусить, — бодро сказал Кирилл и полез в сумку за продуктами.
— Я пойду за чаем, — вызвался я и отправился к проводнице.
Тут все вывалили из своих сумок всю снедь, что не доели.
— Ну что, Игорёня, давай добьём коньяк.
В бутылке ещё оставалось где-то треть. Кирилл уже было хотел разливать, как девушки, не сговариваясь, подставили свои стаканы для порций коньяка.
— Ха! — радостно вскрикнул Кирилл и разлил поровну все остатки коньяка.
— Ну давайте выпьем за хорошую компанию. Ура! — сказал тост Кирилл.
Все чокнулись и выпили. Мы доели почти все остатки еды. Убрались со стола.
— Предлагаю сыграть в «дурака», — предложил Кирилл и достал колоду карт. — Как играть будем? Каждый за себя или по парам?
— Давайте каждый за себя, — предложил я. — Я как-то ехал с парнями. Они играют в дурака на профессиональном уровне. Да, да не смейтесь. Существуют международные турниры по игре в «дурака». Вот они мне рассказали правила, по которым они играют. Предлагаю присоединиться к международным правилам.
— Ну, рассказывайте, что это за такие правила, — заинтересованно сказала Наталья.
— Правила простые. Подбрасывать карты могут только крайние игроки. Начинает один и когда ему нечего больше подбросить, то начинает второй подбрасывать. Первый уже больше не имеет право играть. Другие тоже не имеют право подбрасывать. Это очень удобно. Тебя не завалят, так как в начале игры у всех есть карты и первого обычно всегда заваливают, а тут есть шанс отбиться и поиграть.
— Хорошо, мне нравятся такие правила. Давайте попробуем, — поддержал меня Кирилл.
Мы долгое время проиграли в карты. Потом, когда уже всем надоело, каждый занялся своими делами. Тут и подошло время ко сну. Все легли по своим полкам и заснули.
Поезд в Москву прибывал в шесть утра. Проводница уже задолго до станции ходила и будила пассажиров. Мы тоже, как и все пассажиры, поднялись, приняли утренние процедуры, собрали сумки и сидели ждали прибытия поезда на Казанский вокзал. Поезд остановился и все потянулись к выходу. Мы вышли вместе с Кириллом и не спеша шли по перрону. Девчонки, наши попутчицы, нас обогнали и весело попрощались. При выходе из вокзала мы пожали руки друг другу и каждый пошёл своею дорогой, а поезд пошёл своей…

конец