Любить хорошо взаимно

Новелла
«То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, есть нормальное состояние. Влюблённость указывает человеку, каким он должен быть».
А.П. Чехов
Посвящается моей землячке поэтессе Надежде Зябловой

В свободное от работы время я часто гуляла в сосновом парке, дыша напоенным смолистым ароматом воздухом. Однажды я встретилась там со своей хорошей приятельницей Женей, акушеркой районной больницы, с которой мы вместе продолжили прогулку. Тему для беседы мы нашли быстро. Ничто так не сближает людей, как воспоминания о прошлом. Евгения, симпатичная и общительная женщина, рассказала о своей первой любви, взволновав меня напоминанием о моих личных утратах и потерях. Ведь у каждого есть в жизненной копилке и счастливые случаи и, наоборот, — оставляющие незаживающие рубцы на сердце. Но не буду испытывать терпение читателя и приступаю к делу. Рассказ моей доброй приятельницы почти без изменения, литературно подкорректировав и дополнив, привожу ниже.
В канун Нового года мы всей семьёй готовились к поездке к бабушке, которая, в отличие от нас, деревенских, жила в большом областном городе. Мы с мамой, суетясь, укладывали вещи, продукты, подарки в сумки и коробки. Я настраивала себя на то, что никаких сюрпризов, неожиданностей, интересных встреч в ближайшее время уже не будет, но это никак не влияло на моё хорошее расположение духа. Меня томило предчувствие, смешанное с радостным ожиданием новизны и чего-то непредсказуемо прекрасного. Может, от того, что с нами едет мой жених – студент-заочник Юрий? Но я тут же отбросила эту мысль. Юра слишком скучный и приземлённый человек, лишённый всякого романтизма. Тем не менее по настоянию родителей с обоих сторон свадьба назначена на четырнадцатое января, на старый Новый год. Но так как старенькая бабушка приехать не сможет, мы решили исполнить её желание – встретить Новый год у неё, познакомить с будущим моим мужем. Натужно заскрипела, как это бывает в морозную погоду, входная дверь в квартире дома на двух хозяев, которую папа получил будучи колхозным специалистом, потом хлопнула так оглушительно, что мы с мамой вздрогнули. Это пришёл Юра – среднего роста, крепенький, плечистый, с унылым лицом молодой человек. По всему было видно, что он недоволен предстоящей поездкой. Парень уже несколько дней уговаривал меня остаться дома, хотя две недели назад с радостью согласился ехать с нами. Что же изменилось с тех пор? Вяло поздоровавшись, словно всю мощь своих мускулов вложил, чтобы с усилием открыть скрипучую дверь, а потом злобно захлопнуть её, вошёл в зал, сел в кресло. Я прошла мимо него, чтобы взять из шкафа почитать в дороге книжку. Юрий приподнялся с места, приостановил меня, нашёптывая на ухо: мол, давай отметим Новый год здесь, дома с друзьями. Родителей не будет, мы хорошо проведём время. Меня покоробило его предложение, тем не менее возразила я вполне миролюбиво.
– Уже поздно! – Боясь обидеть, нерешительно посмотрела на него, добавила: – Да и бабушка оскорбится, если отменим поездку…
Проходя обратно мимо трюмо, я остановилась на минутку, разглядывая в нём своё отражение. Стройна, круглолица, бела. Пышные светло-русые волосы от мамы Натальи. Она гордится этим и не велит мне стричь их согласно моде. Любуется, когда я, расплетя косу, распускаю их, ложившихся шёлковой извилистой волной по моим хрупким плечам. Ярко-голубые, почти синие глаза я унаследовала от отца Валерия. Я мамина и папина дочка, их единственное любимое дитя – они до сих пор опекают меня, хотя я уже взрослая. Даже жениха мне подыскали…
Мы пообедали, перед выходом присели на дорожку, и поехали на папином ярко-синих «Жигулях», предметом его гордости, за которым он старательно, как за невестой, «ухаживает» в свободное от работы время. Погода выдалась замечательная, как у Пушкина в стихах: «Мороз и солнце, день чудесный». Ослепительно яркое солнце, бодрящий свежий воздух, чистое прозрачное небо и искрящий, белый, как сахар, снег – всё располагало к хорошему настроению. Вскоре отец выехал из села на трассу, где нам предстояло почти шестичасовое путешествие и более четырёхсот километров пути. Я с Юрой восседала на заднем сидении, он продолжал молча дуться. Разобидевшись на его выходку, я тоже безмолвствовала и, немного почитав, погрузилась в воспоминания.
Каждый раз, когда ехала по этой дороге, я снова и снова с какой-то особой радостью проживала тот далёкий праздничный майский день, свою первую самостоятельную поездку к бабушке. Я тогда чувствовала себя взрослой и даже гордилась собой – ведь я уже студентка медицинского училища. Было непривычно и волнительно оттого, что родители согласились отпустить меня одну, всю дорогу до вокзала успокаивала маму, которая беспокоилась за меня, словно я один из её маленьких воспитанников в детском садике. На вокзале мы расцеловались на прощанье и, войдя в Икарус, я заняла своё место. У окна рядом со мной сидел молодой человек с приятной внешностью, что меня обрадовало, так как я переживала по поводу соседа. Думала, сядет со мной какая-нибудь тётка, будет пыхтеть, сморкаться, елозя пышным телом, отодвинет меня на край сиденья, стеснит мою свободу, или, не дай бог, пьяный мужчина попадётся – этого я даже боялась. Почувствовав огромное облегчение, я устроилась удобнее, и автобус вскоре тронулся.
День был прекрасным, сквозь стёкла светило и грело яркое весеннее солнце, в автобусе было тепло, уютно, на радиоволне «Маяк» играла негромкая музыка. Дорога мне предстояла дальняя, я достала из сумочки журнал «Бурда», и начала перелистывать его. Но недолго мы, с соседом, ехали молча. Первым заговорил он, оказавшись при этом хорошим собеседником с приятным деревенским говорком, мягко выговаривавшим слова. Я по натуре тоже общительная – в школе была то председателем совета отряда, то комсоргом, а в медучилище выбрали старостой группы – и с удовольствием поддержала разговор. Правда, я раньше не имела опыта общения с парнями старше себя, а разница между нами была, как выяснилось, три года. Познакомились мы с ним, уже переговорив обо всём: кто, куда и зачем едет, о погоде, об учёбе. Зовут его также, как и меня, – Женя (он представился Евгением). Я ему не поверила, думала, шутит. Тогда он достал паспорт, и показал мне строку, где было написано его имя. Здесь же была вложена повестка с военкомата. Его призывали в ряды Советской Армии 19 мая, в День пионерии. Женя учился в сельскохозяйственном институте, но тогда ещё не было закона, предоставляющего возможность студентам доучиться и получить специальность до ухода в армию. Я тоже немного рассказала о себе, потом предложила угостить его пирожками, которые мама испекла мне в дорогу. Он весело улыбнулся в ответ и согласно кивнул головой. Улыбка у Евгения шикарная, она обнажала ровные ряды его белоснежных зубов. Лицо юноши становилось при этом ещё приветливее, зелёные глаза, направленные, казалось, прямо в сердце мне, сияли изумрудными звёздочками. Я невольно залюбовалась ими. Потом, спохватившись, достала из сумки пирожки, завёрнутые в старые газеты. Мы ели, шутили, чувствуя себя раскованными, как будто были знакомы много лет. Однако время и пройденные автобусом километры быстро сокращали нашу случайную, но такую приятую встречу. Мой попутчик стал готовиться к выходу, я встала с сидения, пропустила его. И вдруг мне стало не по себе: сердце всколыхнулось, стало тревожно, волнительно, словно с уходом Евгения теряю что-то очень дорогое и ценное для меня. Как будто между нами осталась какая-то недоговорённость – мы просто болтали, шутили. И всё-таки, о чём мы не сказали друг другу? О чём умолчали? Как же быстро пролетело время!
– Ну, Женька, пока! – обратился он ко мне перед выходом из автобуса. – Может, когда-нибудь ещё встретимся?
В его словах звучали вопрос и предположение. Но почему бы не спросить об этом раньше, а не в последнюю минуту перед расставанием? – мелькнуло у меня.
Он кивнул мне головой, подмигнул, улыбнулся нежно и трогательно. И это усилило моё беспокойство и даже некую обиду. Но на кого? На малознакомого парня? Зачем? Может, у него есть девушка… В ответ я, чуть не плача, сделала прощальный жест рукой, пролепетала: «До свидания!», вложив в это слово и надежду, и боль расставания, и неожиданное для меня самой отчаяние. Автобус тронулся. Было грустно и печально. Я не знала что делать, мысли разбежались, словно тараканы, которых случайно видела у неопрятной соседки в доме. Я не могла сосредоточиться, на глаза невольно набежали слёзы. Мне стало вдруг страшно, как будто я потеряла какую-то опору, – как же я теперь доеду? Сожалела о том, что поехала одна, зря не послушала маму, она же меня отговаривала.
Тут автобус остановился на какой-то остановке, вошли несколько пассажиров. Сухощавая строгая женщина попросила меня подвинуться на место к окну. Я приподнялась и увидела Женин паспорт, лежавший на краю его кресла. В нём лежали повестка, шесть маленьких фотографий и молитва, написанная от руки на листке. Меня бросило в жар, горело лицо, необыкновенно сильно билось сердце.
Через час на городском вокзале меня встречала бабушка. Я рассказала ей про Женю, про паспорт, и мы с ней сразу же пошли на телеграф. Там выяснилось, что по месту проживания Евгения телефона нет, есть только в сельском совете, расположенном в соседнем селе. В конце концов, дозвонившись, попросили передать парню, чтобы он не беспокоился: его документы в надёжных руках и мы их сегодня же отправляем ценным письмом. На почте пришлось упрашивать работницу задержаться, так как рабочий день уже заканчивался. Бабушка догадалась выложить ей на стол шоколадку, которую приобрела для меня, – они в то время были большим дефицитом. Слава богу, документы удалось отправить в этот же день. Я осталась довольна – теперь у Жени перед уходом в армию не будет неприятностей из-за потери паспорта! Я тогда оставила себе одну маленькую фотографию с уголком – она лежала почти три года в обложке моего паспорта, и только сегодня утром, перед отъездом я, ещё раз посмотрев на уже безнадёжно исчезающего из моей памяти Евгения, выложила его фото в девичий альбом. И сегодня, быть может, в последний раз, снова вспоминала тот далёкий май, чувствуя себя предателем по отношению к будущему мужу.
Юра всю дорогу спал, мама с папой о чём-то говорили. Мы ехали уже около четырёх часов. Солнце закатилось за горизонт, и только пурпурное его отражение отцвечивалось в причудливых облаках. Наступил предновогодний морозный зимний вечер. Я продолжала сидеть в полудрёме со своими воспоминаниями. Вдруг – внезапный удар по машине, и нас понесло в заснеженный кювет. Всё произошло в одно мгновение. Слава богу, все целы, лишь мама ударилась головой о стекло двери, а мы с женихом просто испугались. Отец быстро вышел из машины, на кого-то начал кричать, возмущаться. Мама не могла выйти — заело дверь от удара и она не открывалась, Мы с Юрой оделись и вышли на улицу, маме пришлось выбираться из салона через водительскую дверь. Перепуганная и расстроенная, она плакала от обиды – машина дальше ехать не могла.
Виновником аварии стал, как потом выяснилось, парень из ближайшей деревеньки по имени Пётр, сидевший за рулём автомобиля «ГАЗ-69» и переезжавший трассу с просёлочной дороги, но не справившийся с управлением. Отец, конечно, тормозил, но тот всё-таки зацепил его правой стороной. Что делать? Все мы были на взводе, но проявляли сдержанность, даже папа старался взять себя в руки, не давать волю чувствам, одолевающим его. Юра оказался самым уязвимым — начал истерить, визгливо причитать: как неохотно поехал, что он прямо-таки предвидел: что-то случится. Я на него была так рассержена, что не хотела стоять с ним рядом.
С ГАЗика высыпались друг за другом паренёк, которому было от силу шестнадцать лет, и девушка. Они, обменявшись парой слов с Петром, быстро побежали в сторону деревни. Оробевший Пётр слёзно упрашивал моего отца не вызывать ГАИ, ссылаясь на различные обстоятельства, но главным аргументом было то, что брат Николай быстро отремонтирует поломки в машине, а к бабушке, если торопимся, отвезёт нас на своей «Волге». Убеждал, просил подождать брата: мол, друзья уже побежали за ним. Папа с мамой отошли в сторонку посоветоваться. Меня била дрожь не только от мороза, в этом было что-то нервное. Сели в машину (хотя там тоже было холодно), стали ждать.
Минут через сорок подъехала чёрная Волга, из которой вышел молодой человек и уверенной, энергичной походкой направился к нашему автомобилю. Папа с мамой вышли на переговоры. Минут через пятнадцать мы уже ехали на буксире в какую-то деревню, испытывая при этом вполне понятное недоверие и душевный дискомфорт. Было даже страшновато – а вдруг изобьют до полусмерти и выкинут где-нибудь в лесу или в прорубь засунут, чтобы утонули, а машину нашу присвоят. Шли лихие 90-е годы – мы всего наслушались и насмотрелись. Предпринимателя Киваева из нашего села, ограбив, убили и в муравейник засунули. Его обитатели до того изъели лицо человека, что только по экспертизе да по одежде признали в нём, кто он есть. А ещё у одного бизнесмена отняли деньги и лишили жизни после того, как он сообщил «друзьям», что едет продавать бывшую в употреблении машину.
Но все наши опасения, слава богу, оказались напрасными. На прозрачном вечернем небе были видны редкие пушистые облака, освещаемые молодым месяцем, когда мы подъехали к пятистенной избе, из трубы которой возносился к небу столб дыма. Николай, распахнув дверь в сени, пригласил нас войти – мы гуськом последовали за ним. В избе с нашим приходом стало многолюдно. Кроме нас и хозяев здесь были старшие сыновья, уже знакомый нам Николай и Анатолий с жёнами, приехавшими из города встречать с родителями Новый год. Николай представил нас, как самых дорогих гостей. Тётя Маруся, хозяйка дома, сочувственно заохав, раздала нам тёплые шерстяные носки, а её муж, Дмитрий Васильевич, предложил сходить в баню, от которой мы с мамой тотчас отказались. Я присела на диван, укрывшись большой тёплой шалью, согрелась, задремала, слыша какую-то возню и глухие голоса, что нисколько не помешало мне через несколько минут уснуть крепким сном. Юре было предложено залезть на печку, и он, как и я, прогревшись, уснул. Папа же с Николаем, загнав наши «Жигули» в гараж, съездили куда-то, чтобы позвонить бабушке и сообщить, что мы приедем только завтра.
Когда я проснулась, в теле была необычайная лёгкость и спокойствие, хотя я не сразу поняла, где нахожусь. Придя в себя, вспомнила приснившийся сон. Мне снилась моя свадьба. Я была в белом платье и искала где-то затерявшиеся туфли. Женихом почему-то был не Юра, а незнакомец, кого-то мне напоминающий, – он был таким родным и милым моему сердцу! Юноша подал мне белые туфли на высоких каблуках, и я, обув их, почувствовала себя безмерно счастливой. Я осмотрелась – всё было как в старинном кино: под образами, в переднем углу, теплилась лампадка, на стене между окнами тикали часы-ходики с изображением картины Шишкина «Утро в сосновом лесу» и с двумя гирьками на цепочках. Я обратила внимание на время: до Нового года оставалось ещё три часа. Как потом выяснилось, комната, где я спала, называлась задней, а стол накрывали в передней. В доме было тепло и уютно, стоял аппетитный запах сдобной выпечки. Я почувствовала голод. Мамы рядом не было, её голос был слышен в передней – она помогала хозяйке и снохам накрывать праздничный стол. Женщины суетились, ходили из комнаты в комнату, носили посуду, разносолы, табуретки. Я встала, подошла к иконостасу, посмотрела на тёмные лики и несмело, украдкой перекрестившись, попросила: «Господи помоги мне поступить правильно!». Я имела ввиду моё замужество – Юра в очередной раз меня разочаровал. Заметив, что я проснулась, молодая беременная женщина – хозяйка звала её Леной – сказала, как бы констатируя: «Вот и Женя проснулась». Я, как акушер, для себя, определила срок беременности Лены – не меньше тридцати двух недель, она уже ходила тяжело. Когда ко мне вышла мама, я шепнула ей, что хочу есть, и спросила, где папа и Юра. Папа был в бане, а жених мой продолжал почивать на печке. «Вот лежебока! – подумала я неприязненно. – Сколько можно спать сном праведника? В машине всю дорогу пребывал в объятьях Морфея, сейчас дрыхнет, а ночью что будет делать? На ум пришла вычитанная где-то фраза: «Много спят низкоинтеллектуальные люди». Но маме, болезненно относившейся к критическим замечаниям в адрес жениха, не стала ничего говорить. Она предложила мне зайти в переднюю комнату, шепнув на ухо, что скоро сядем за стол. Я пошла за ней. По телевизору шёл фильм «Ирония судьбы или с лёгким паром». Стол уже был накрыт щедро и красиво – я полагала, не без помощи мамы плюс продуктов, которые предложены ею из наших запасов. Были салаты, солёности, грибы, мясная и рыбная нарезка, жареная рыба и много, как оказалось, с разными начинками испечённых пирожков. Я села на табуретку возле стола, и чтобы унять обострившее чувство голода при виде праздничного изобилия, окинула взглядом комнату с нарядной ёлкой в углу. Над диваном на стене в рамках висели фотографии. Я обратила внимание на фото солдат – двух красивых, похожих друг на друга парней, почему-то с очень знакомыми мне лицами. Вскоре пришли из бани распаренные и довольные папа с Дмитрием Васильевичем, вслед за ними вошли братья Анатолий и Николай. Тётя Маруся созвала всех к столу, напомнив о традиции проводов старого года. Когда уселись по местам, кто-то позвал Юру. Николай налил спиртное. Дмитрий Васильевич, которого я стала звать просто дядя Митя, обнаружив отсутствие младших сыновей, остался недоволен, но тётя Маруся заверила, что они в клубе, подойдут ближе к двенадцати. Показывая на фото парней в солдатской форме сказала:
– Вот они, наши красавцы-молодцы, Петя и Женя! – Помедлив, добавила с нежностью: – Они у нас младшенькие, двойняшки, служили вместе. Женя должен привести невесту на смотрины. Она городская, приехала к бабушке. Вот и поглядим! Будут у нас две пары молодых, – намекая на нас с Юрой, женщина бросила в нашу сторону добрый, улыбчивый взгляд.
Женя? Я снова вскинула глаза на фото, поняв вдруг, почему эти лица показались мне знакомыми. Это же Евгений! Вернее, один из них – он. Тот самый, с которым познакомилась в «Икарусе!» Теперь я его узнала! Это точно он – сомнений не было. У меня участился пульс, сердце сильно забилось, отдавая в висках… Я с трудом справлялась со своим волнением и ещё с каким-то непонятным чувством, внезапно обрушившимся на меня. За столом тем временем был предложен первый тост, провожающий год уходящий. По словам дяди Мити, он был добрым и славным – за это грех не выпить. Мне тоже было налито красное вино, я отпила и, не стесняясь, принялась за еду. Но мысли путались, я была в смятении и вдруг почувствовала головную боль. Женя! Скоро придёт Женя, которого я уже не надеялась увидеть! Что делать? Как быть?
А застолье после первой выпитой рюмки оживилось, активно застучали вилки, ложки, ножи – все принялись за салаты и холодные закуски, весело подшучивали друг над другом, кто-то прислушивался к телевизору. Время приближалось к двенадцати. Николай не пил и мой папа тоже – они собирались после встречи Нового года делать машину в гараже. Он у них, как я поняла из их разговора, отапливается. Когда речь за столом снова коснулась аварии, нас, как могли, успокаивали, уверяли, всё будет хорошо. Как знать, может, эта мелкая авария – не случайность, а спасение от чего-то более опасного и печального! Я тоже про себя подумала: да, это не случайность и не беда – это судьба сталкивает нас с Женей! Но ради чего, если у него уже есть невеста, а у меня – жених. Люди за столом между тем разгулялись не на шутку! Пили за здоровье гостей, за нашу семью и даже за отсутствующих жениха с невестой. Я же не находила себе места, не понимая, чего я больше хочу: увидеть Женю или вообще не встречаться с ним. Быть может, он меня даже не узнает. Я не могла справиться с собой, ругая себя, уводила мысли от желанного мне образа парня, но он никак не уходил из головы. Я уже не могла больше сидеть, шепнула маме, что наелась. Вышла из-за стола и пошла в заднюю комнату. Села на диван: тут свет был не такой яркий, как в передней. Задумалась. Женя… Итак, он тоже женится, у меня через две недели свадьба. Тогда зачем судьба подстроила эту встречу? – в какой уже раз я спрашивала себя и не находила ответа. Мне стало плохо. Хотелось плакать: громко, навзрыд, не понимая зачем. Но состояние было, как будто я теряю что-то важное, а по сути, мы же только ехали вместе в автобусе три года назад – и всё! Но какое сильное впечатление оставил в моей памяти Женя! Сколько эмоций, чувств вселил в душу – мне никто не нравился после него также сильно, как он, – и надежд, которые непонятно будут ли оправданы…
Вдруг открылась дверь, друг за другом вошли братья – Петя и Женя. Завершая оживлённый разговор, бросили на меня быстрые, короткие взгляды. Но вот, сняв и повесив на вешалку куртку, Женя подошёл ко мне.
– Здравствуйте! Какие у нас гости-то, давайте знакомиться! – он протянул руку, было видно, парень навеселе. Я внезапно успокоилась, и с лёгкостью подала ему руку. Он представился в шутливой манере: – Евгений, метр семьдесят два, шестьдесят пять кило, русский, в меру упитан, неплохо воспитан, морально устойчив, холост.
– Женя! – воскликнула я, теряя над собой контроль и чуть было не прерывая его на полуслове от избытка нахлынувших чувств.
Юноша насторожился, крепко сжал мою ладошку. Зелёные глаза его, как и тогда в «Икарусе», вдруг распахнулись, засияли изумрудными звёздочками. Он импульсивно притянул меня, словно готовясь прижать к себе. Но тут, так некстати, из передней выплыла тётя Маруся, приглашая всех к столу, – время было почти двенадцать. Мы уселись за накрытый стол, но Жене не хватило табуретки. Николай, открыв шампанское, разлил его по бокалам.
– Ну что же ты невесту то не привёл? – подняв бокал, спросил дядя Митя Женю. – Обещался, вроде, познакомить…
– Перебьётся! – ответил Женя негромко, глухим голосом. – Поругались мы с ней! Ну, давайте, с Новым годом! – Под бой курантов по телевизору все подняли бокалы, поздравляя и перебивая своими пожеланиями друг друга, пили шампанское.
– Женька, с Новым годом! – последней, с кем Евгений чокался, была я. Он воскликнул восхищённо: – Тёзка, с Новым Счастьем!
Наши взгляды сошлись на мгновенье – в них были восторг обоюдного душевного расположения и счастье обретенья светлой радости. Но я почему-то тут же засомневалась в своих предположениях относительно его взгляда. Может, это просто плод моей неуёмной фантазии? Да, узнал! И наверняка думал обо мне! И что это даёт? Столько времени прошло с тех пор. У него новое увлечение, а вдруг их настоящая любовь объединяет? Теперь, когда всё почти решено… Поругались – помирятся! А у нас с Юрой и ссоры то не было! Как ему объяснить мой отказ без размолвки? – снова начали терзать меня непрошенные противоречивые мысли. Евгений почти не изменился, только возмужал и окреп. А глаза какие добрые, ясные, притягивающие в обрамлении густых чёрных ресниц! Ну почему всё так? К чему всё это? Я люблю его, а не Юру! Я люблю! Что делать? Я не знала как себя вести. Меня как будто рвали на части, голова трещала. Сейчас бы в снег головой или в ледяную воду, чтоб остыть. Я не испытывала таких глубоких чувств, такого сильного волнения и тревожности даже на экзаменах.
Пора подавать горячее блюдо – решили женщины и принялись варить пельмени на газовой плите в маленькой кухоньке между печкой и голландкой. Тётя Маруся зажгла свечку на маленьком столике под образами, крестилась и молилась шёпотом. За столом потеснились, и Женя присел около меня. Он сказал, что был в курсе, как мы оказались здесь. Но не предполагал, что встретит меня. По его словам, не было бы счастья, да несчастье помогло. От этих слов у меня ещё больше загорелось лицо. Юноша был не меньше взволнован – ведь у него тоже что-то произошло с невестой, но, в отличие от меня, умело сдерживал свою нервозность. Юра, надувшись, как индюк, сидел напротив, изредка бросая на меня кислые, обиженные взгляды. А мама смотрела на меня озабоченно, спросила, не заболела ли я, и тыльной стороной ладони дотронулась до моего лба. «Женя, да ты вся горишь! А лоб холодный – странно», – в недоумении сказала она. Её замечание было некстати – я и так находилась в паническом состоянии. Посмотрев на недовольного Юру, мама спросила, как он себя чувствует. Тот, раздражённо взглянув на неё, вздохнул тяжело, ещё крепче сжал зубы и скривил рот.
– Пойдём, поможем носить пельмени, – позвал меня Женя, когда первая порция была принесена снохой Леной и поставлена перед главой семьи. Валентина накладывала из большой кастрюли на тарелки пельмени, а мы с Женей подносили их на стол. В ожидании следующей порции он тихо прошептал:
– Женька, я так признателен тебе за документы, которые посеял в автобусе. Почему не написала своего адреса в письме с паспортом? Мы бы переписывались с тобой, пока я служил. Столько времени с тобой потеряли! – Он брал меня штурмом, а я не знала что ответить на его справедливый упрёк. Действительно, почему я не додумалась до этого тогда? Пока я собиралась с мыслями, он продолжал: – Я тебя почти сразу узнал. Только ты повзрослела, и… стала ещё красивей.
Немного успокоившись и почувствовав облегчение, я решила, не препятствовать вниманию со стороны Жени. Когда наши одновременно протянутые к тарелкам руки соприкасались, оба мы покрывались «удушливой волной» смущения. Во мне при этом трепетала каждая жилочка. Если это не любовь, то что? И почему я не испытываю ничего подобного по отношению к Юрию? Думаю, будет большой ошибкой, если мы с ним поженимся по настоянию родителей…
Наконец, все получили по порции пельменей. Женя снова сел рядом со мной и начал ухаживать, как за своей девушкой: подливал вина, накладывал на мою тарелку закуску. За столом продолжало царить веселье, перебивая друг друга, шумно разговаривали почти все сразу, каждый со своим собеседникам. Юра же перестал смотреть на меня, на его лице отражались досада, неудовлетворённость и даже ненависть. После каждого тоста водку с рюмки выпивал до дна и заметно охмелел.
– Ну что, молодёжь, рванём в клуб? – вдруг громко произнёс Пётр, выходя из-за стола. – Надо друзей поздравить с Новым годом.
– Ты уже сегодня и поздравил, и подарок, вон какой, преподнёс к Новому году, надолго запомнится! – перебила его тётя Маруся, передавая пустые тарелки со стола снохе. И хотя эти слова были произнесены ею шутливым тоном, Петр тем не менее смутился, но с ответом не задержался, бросив на нас с Женей понимающий и одобрительный взгляд.
– Мам, может, и к лучшему всё это – под Новый год бывают же чудеса! – молодой человек улыбнулся виновато, уткнулся головой матери в грудь, как бы прося прощения.
– Чудеса… куда уж чудеснее! – протянула тётя Маруся, одновременно ласково обнимая сына и похлопывая его по спине. – Ладно люди попались незлобливые, а то сейчас не знай где и как бы встречал Новый год. Спасибо вам, Наталья и Виталий, дай вам Бог доброго здоровья! – женщина, расслабив объятия и отпустив Петра, низко поклонилась моим родителям.
– Женя, Юра, пойдёмте с нами, сейчас в клубе самый разгар веселья, – поддержал Петра воодушевлённый Евгений. Я посмотрела на Юру, тот никак не реагировал на приглашения братьев, затем вопросительно взглянула на маму. Моё волнение немного улеглось, мне очень хотелось продолжить общение с Женей в клубе.
– Что ты на меня смотришь? С Юрой договаривайся! — усмехнулась мама.
– Юра, пойдём?! – я не спрашивала, скорее, настаивала.
– Ну что, одеваемся? Мам, дай Женьке валенки, а то на улице мороз, – деловито обратился Евгений к тёте Марусе.
– И правда, сейчас подам, мои то, новенькие, в аккурат будут.
Я хотела отказаться от услуги доброй женщины, но Женя настоял. Померила валенки, действительно, в них было удобно и тепло.
Мужчины выходили из-за стола. Папа с Николаем пошли чинить машину. Парень уверял, что сделает её за два дня, но надо прикупить в городе запчасти. Заодно увезёт нас к бабушке на своей «Волге». Юрий сидел, опустив голову, и никуда не собирался идти. После уговоров Петра он с большим нежеланием, но всё-таки согласился на прогулку, оделся, и мы вчетвером двинулись в путь. На улице было морозно и ветрено, разыгралась метель. Дорогу переметала позёмка, снег местами ложился плотно, делая небольшие косые сугробины. Петр, что-то увлечённо рассказывая Юре, увёл его вперёд. «Какой же он молодец!» – подумала я о брате Евгения. Мы с ним, оторвавшись, шли позади них.
– Женя, у тебя всё серьёзно с Юрой? – вдруг спросил Евгений. Я не знала, что мне ответить, как себя вести. В голове была каша от избытка и смешения чувств, эмоций от последних событий.
– Я не знаю, что тебе сказать, – ответив удручённо, остаток пути я опечаленно шла молча. Женя больше не задавал вопросов, и мне показалось, он понял моё состояние.
Идти пришлось недолго. Клуб представлял собой большой деревенский дом. На сцене стояла нарядная ёлка, играла музыка из магнитофона. Народу было немного, в основном молодёжь, которая по установившейся традиции после 12 часов снова собиралась в клубе – продолжать празднование Нового года. Девушки и парни веселились, танцевали, шутили, а я сидела на стуле, погрузившись в свои запутанные в комок мысли, пытаясь распутать этот клубок. Горело лицо, трещала голова от боли. У противоположной стены на скамейке сидел, не сводя с меня глаз Женя. Юра, демонстрируя свой несносный характер, тоже пеньком сидел в стороне, пялился на местных девиц – ко мне не подходил. Мне было стыдно за него и за себя. Как могла я согласиться на эту злополучную свадьбу? Юру я знала с детства, наши родители дружили семьями, он был старше на 2 года. Парень начал за мной ухаживать после армии по рекомендации своей матери. У меня до него не было серьёзных и продолжительных отношений, а с ним мы уже встречались около 3 месяцев. И родители поторопились нас просватать, хотя любви не было, был просто интерес друг к другу, симпатия и то лишь в начале дружбы. А в последнее время Юра меня раздражал, иногда даже был неприятен. Я несколько раз заводила разговор с мамой о своих неприязненных чувствах, но та отвечала мне общими, ничего не значащими фразами: мол, не говори глупости, вы ещё молодые и это вовсе ничего не значит. Оказалось, очень даже значит…
Женя продолжал задумчиво сидеть по другую сторону зала. К нему подходили девушки, приглашали танцевать, пытаясь растормошить, смеялись, о чём-то весело щебетали, но он, оставаясь серьёзным, упрямо продолжал сидеть. И те отходили от него ни с чем. Я тем временем решилась сама подойти к Юре, сказала, что хочу домой. Он невежливо ответил: «Иди, я останусь ещё». И мы с Евгением пошли одни. Морозец и продолжавшаяся метель погоняли нас. Мы шли быстро. Когда дошли до его дома, остановились под лампой уличного освещения. Здесь, под прикрытием избы и гаража, было тише.
– Женечка, расскажи, кем тебе приходится Юрий? – тронул меня за руку парень.
– Женихом, – обречённо сказала я и меня всю затрясло.
– Похоже это тебя нисколько не радует? – Мой собеседник внимательно посмотрел на меня при свете неоновой лампы.
– Нет, не радует, – уныло согласилась я.
– Почему?
Я решилась на правду.
– Мы чужие друг другу – разве ты не заметил? – Из моих глаз, застывая и щипля веки, побежали слёзы.
– Но почему тогда вы вместе?
– Нас родители свели. – Я отвернулась, вытерла слёзы.
– Ясно! И что же теперь будете делать? – по щекам собеседника, как барометр его настроения, ходили желваки, дыхание участилось.
– Разбегаться, конечно, – силком мил не будешь!
– Но он, похоже, любит тебя – обижается, ревнует! – Евгений пытливо посмотрел на меня. В ответ я лишь пожала плечами.
– Я только сейчас поняла, что не питаю к нему никаких чувств, кроме раздражения. – Помолчав, спросила, чуть не задохнувшись от волнения, комком подступившим к горлу: – А у тебя как с невестой дела?
– Ты просто из любопытства спрашиваешь это? – Я отрицательно покачала головой, не в силах произнести ни слова. Не знаю, что он подумал при этом, но тоже заговорил глуховатым, севшим голосом: – Я предложил ей сегодня представить родителям как свою невесту.
– И что же она ответила? – побледнев, поторопила я его с ответом.
– А ты, мол, поедешь со мной жить в город? Я ответил ей вопросом на вопрос: а что мне делать в городе с агрономическим образованием? В селе мы с Петром оформили и создали фермерское хозяйство. Поля, взяв в аренду, засеваем, скот держим. Родители, пока не старые, помогают нам в этом. Мама коров доит, папа вместе со мной и Петром землю пашет, урожай убирает. А зазноба моя пренебрежительно махнула рукой: «Ну и копайся в навозе, а я и без тебя проживу!». Слово за слово – разругались в пух и прах!
Парень замолчал. Я тоже как воды в рот набрала. Будь я мужчиной, я бы, конечно, нашла что сказать, предложила бы: «Давай поженимся!». Евгений словно мысли мои прочитал. Предложил объявить родителям о нашей помолвке. Мол, мы друг другу очень нравимся.
– Согласна! – кивнула я головой, не веря своему счастью.
Родители Евгения, услышав о решении сына, предложили сразу назначить свадьбу. Мама воспротивилась было – ей, мол, неловко от Юриных родителей, но отец, узнав, что мы знакомы с Евгением давно, одобрил мой выбор. Так и решилась моя счастливая судьба. Я нисколько не жалею о своём выборе и решении. Любовь пламенная крепче каменной ограды! Мы в любви и согласии вырастили с Женей трёх сыновей-красавцев. А вот Юрий, к сожалению, спился, его уже нет в живых.