Жалость аргентинского актера и ролики (Глава 6)

Я спиной подперла железную дверь подъезда, словно стараясь закрыть ее еще плотнее. Свист колес. Надеюсь, он не попадет в аварию. Почти ночь, мое время на исходе. Я посмотрела вверх на лестницу. Всегда все заканчивается примерно в это время. Я вызвала лифт. Что я наделала? Но я пока здесь, все еще. Когда все закончится? Когда я вернусь? Всегда возвращалась, когда попадала домой… Вроде бы… От чего это зависит? Может, когда я засыпаю? Открываю дверь. Дома была мама.

— Почему так поздно? Ты же болеешь, — мама, моя мама… Она, наверно, грустит одна… Опять это чувство… Как будто я…

***

Так, где это я? Пол холодный, щека замерзла, плечо болит, будет синяк. Что я делаю на полу? Я отключилась? Офис, туалет офиса. Сколько я здесь? Посмотрела на часы. 11:55. Планерка закончилась где-то полчаса назад. Что это было?

Я вышла из кабинки. В зеркале меня ждала женщина средних лет с очумевшим взглядом. Я поправила одежду и волосы. Юбка мне идет. Надо ее чаще носить. Свою белоснежную блузку вроде бы даже не испачкала, у нас тут чисто. Можно валяться в обмороке хоть весь день. Я повернулась боком, чтобы посмотреть и спину. Нет, вроде все в порядке. Помыла руки. Ворвалась Ольга, посмотрела с ненавистью на меня через зеркало и ушла в кабинку. Настучала. Но почему тогда такая злая? Ладно, пойду доложу, что сроки мы провалим.

Олег Петрович стоял у своего панорамного окна и говорил по телефону. Рукой указал мне на кресло и жестом показал, что ему нужна еще минута.

— Да, хорошо, я вас услышал, хорошо, … Все, до связи. Так что там у вас с Ольгой? — Он был хмурый, продолжал рыться в телефоне, не отрываясь от него.

— Я хотела сначала про проект поговорить? — Ну, если он меня сейчас уволит, мне даже легче станет. Я воинственно на него посмотрела. Терять мне было уже нечего.

— С проектом… — Он посмотрел на меня, его глаза мне показались, не знаю, странными, — Да, у нас изменения: один акционер нас покинул, финансирование будем урезать, нужно запустить то, что есть, побыстрее и подготовить презентацию. Займетесь?

Я никогда не видела такой его взгляд. Если честно, он вообще никогда на меня не смотрел, не больше чем на фикус при входе.

— Но нужно будет существенно функционал порезать… — Почему он так внимательно на меня смотрит?

— Да, понимаю, нужно подготовить промоверсию приложения и урезанный функционал добавить в презентацию, — глаза продолжали смотреть на меня.

— Хорошо, можем тогда на неделю раньше уложиться. — Почему я вечно вспоминаю сцены из сериала, глядя на него? У него аргентинские корни?

— Это было бы отлично. — Он улыбнулся, глядя своими угольками. Да, блин, я краснею?

— Что у вас с рукой?

— С рукой? — я посмотрела на нее, там был пластырь, выглядывающий из под браслета. — А, обожглась вчера.

— Нужно быть осторожнее, может остаться шрам.

Выйдя из кабинета, была немного в шоке. Почему так мягко со мной разговаривал? Ольга же должна была что-то рассказать. А-а-а… Я выдохнула, наверное, она рассказала про мою маму… И он, видимо, меня пожалел? М-да… Раньше со мной разговаривали ласково, когда я вызывала симпатию, а теперь, когда вызываю жалость. Такой мужчина даже не будет рассматривать меня как что-то женственное.

Я дошла до своего кабинета. Может, пройтись по магазинам после работы? Так, мне нужно сделать много звонков, чтобы согласовать функционал и новые сроки. Ладно, приступим. Я прокашлялась, настраиваясь на деловой тембр голоса.

После работы решила пойти в ближайший торговый центр. Пробки пережду и, может, что-то новое куплю себе, не серое. Бродя между витринами, вспомнила как с Надей мы ходили шопиться. Было весело. Сейчас что, опять в моде бохо? Все в рюшах, воланах, кружевах. Интересно, в таком можно в офис прийти? Что скажет Олег Петрович? Сомневаюсь, что он заметит разницу, что кто-либо заметит. Ой, есть хочу. Сегодня без обеда. И дома есть нечего. Фастфуд? Я и так в этой юбке кое-как помещаюсь. Может, заказать еды, пока еду уже привезут. Померяю вот эту блузу, если подойдет, беру и домой.

Курьер оставил продукты около двери. Забрала их и вошла в дом. Приготовлю побольше, чтобы завтра не готовить. Обморок в туалете — это не шутки. Хотя, может, я просто уснула, мне даже сон снился. Такой приятный, о Боже! Он был… Поцелуями там не обошлось. Но Леша, почему он? Почему мне снятся такие сны с ним? Как он сейчас выглядит, интересно…

Я нашла его соцсети достаточно быстро. Они были заброшены уже много лет, но он женился и стал отцом большого семейства, судя по последним фото. Как он выглядит сейчас, непонятно. Узнала бы я его? А он меня? Может, он преподает в нашем ВУЗе? Да, его фамилия есть среди преподавателей, но фото нет, у него есть ученая степень. Его семья, наверно, горда за него…

Моя семья, мама… Она не помнит меня, не узнает, кричит и срывается. Говорят, что это нормально при ее диагнозе. Альцгеймер. Врачи говорят, что вроде замедлили болезнь, но что разрушено, уже не поправить. Она меня забыла. Меня больше никто не любит, даже она. Помешивая гречку в кастрюле, понимаю, что не хочу есть. Может, и к лучшему, похудею. Может, пройдут отеки.

Я убрала еду в холодильник до лучших времен. Пошла в душ. Долго текла ржавая вода. Что за район? За окном бомжи на каждой лавке, в доме текут помои вместо нормальной воды. Почему все наваливается на меня, не давая передохнуть? Почти уснув от ожидания, я все-таки помылась.

Открыла соцсети — опять этот Леша, не закрыла страницу. Уйди уже с глаз со своей идеальной жизнью! Я бы все равно в нее не вписалась. Была бы паршивой овцой, пятном на репутации. Даже если была симпатичной в юности, сейчас и этого нет. Все, что могу вызывать, — это жалость. Вот есть же люди: у них все по полочкам, и образование лучше всех, и карьера выше всех, и дома ждет тебя любящая семья…

А что есть у меня? Дрянная работа, коллеги — враги, подруга — предательница и мама, которая меня не помнит. Она не специально, конечно, но так это все… Хочется к… в свой сон, пусть мне приснится мой любимый сон… опять… любимый… сон…

***

Открываю глаза — лето. Такое свежее утро. Мой старый телефон. 10 сентября 2004 года. Встаю, тянусь за тетрадкой с расписанием. Мне сегодня ко второй паре. Так, у нас английский сегодня. Давно им не занималась. Может, вспомню что-то. Мама уже ушла. Когда я выходила, то споткнулась о сумку с роликами. Я раньше каталась… от дома до парка, а потом к набережной — мой любимый маршрут. Повторить бы как-нибудь.

В автобусе все было залито солнечным светом, город был еще сонный и неспешный. Сейчас бы кофе с собой.

Нади почему-то не было. Обычно мы встречались на остановке перед универом. SMS от нее тоже нет. Странно. Я побрела одна ко входу. Мне было не по себе без Нади в прошлом. Хотя я беспокоилась за подругу, но случись что-то серьезное с ней, я бы запомнила.

На английском нам раздали текст, и мы начали его разбирать. После его нужно было кратко пересказать. Так как Нади не было — ее место пустовало. Ко мне сел Леша. Обычно он сидел со своим другом, но его тоже не было.

Леша спрашивает у меня слова, которые он забыл, я подсказываю. Когда нужно отвечать мне, он делает то же самое. Мы как будто стали союзниками. Он очень удивлялся и радовался тому, как я выкручивалась, когда слов не знала: придумывала, как сказать по-другому, но сохранить смысл. Аня выступила идеально, без ошибок, без запинок. Ко мне прокралось смутное сомнение: Леша мне подыгрывал?

— Что это было на английском? Ты забыл язык? — Яна, прищурив глаза, смотрела на Лешу.

— Текст был трудный, — Леша придерживался своей легенды.

— Ну-ну, — Яна перевела взгляд с Леши на меня и обратно.

— Я могу помочь с текстом, если кому-то нужно, — Аня смотрела на Лешу. Да, он магнит для девчонок, когда улыбается.

— Да чего тут помогать, его просто нужно выучить, — он перевел взгляд с Ани на меня, и мне опять показалось, что он — мальчик в магазине с кучей конфет: глаза разбегаются, не может выбрать. Меня так тянуло к нему, к его юности, легкости.

Больше чем уверена, что это не сон и не безумие. Все слишком реально. Вчера мы были так близки, он обещал все рассказать мне, если я вернусь, и был таким грустным. А теперь он стоит передо мной, улыбается, и кажется, что он счастлив. Я его несчастье? А этот монолог вчера — пустые домыслы? Ему лучше без меня…

Я отвела взгляд, навернулись слезы. Только не плачь, только не плачь…

Я схватила телефон и вышла из аудитории. Решила набрать Наде. Она не берет. Дошла до туалета. Слезы полились сами.

— Алло… Алло… Ты что там плачешь?

— Ой, да, привет, уже не думала, что ты возьмешь.

— Ты плачешь? С чего вдруг?

— Да, так, не знаю даже. Хотела узнать, где ты?

— У меня дома траблы с младшей сестрой, она ушла из дома, но мы ее уже нашли. Всю ночь ходили искать, а она у подруги была. Мелочь пузатая. Поэтому…- Надя зевнула, — …я дрыхну. Ты из-за английского что ли?

— Да, нет, хотя да, из-за него. Надо будет огромный текст учить. Я взяла тебе копию.

— Понятно. Ну ты не реви, выучишь свой страшный текст. Я — спать, пока.

Она повесила трубку. Беседа меня успокоила. Ненадолго. Я умылась и попыталась скрыть следы слез. Вздохнула. Надеюсь, никто не заметит. Вернулась в аудиторию. Все весело болтали. Значит, не заметили.

Наступил обед. Я стояла одиноко в середине длинной очереди среди голодных студентов.

— Можно с тобой? — Ко мне подошел Леша, почему-то серьезный.

— Да, конечно, — я подвинулась, чтобы он тоже встал в очередь.

— Почему ты плакала?

— Я не плакала… — заметил.

— Я же видел! Ты начала плакать, потом выбежала.

— Давай не будем об этом, — все это время я прятала взгляд. Он смотрел на меня с какой-то невыносимой нежностью в глазах. Ему меня жалко?

— Это из-за меня? — меня как током ударило. Как он понял?

— Да… — я подняла на него глаза.

Он, видимо, не ждал такой честности. И тут я поняла, что, наверно, он имеет в виду мое фиаско на английском и его игру в поддавки.

— Прости, я не хотел тебя задеть, просто хотел поддержать. Тебе же обычно подруга помогает, а тут ее не было. Хочешь, я помогу тебе с текстом? — Это было так мило.

— Его же надо, просто, выучить, сам сказал, — я улыбнулась.

— Ну да, — он, видимо, не понял, чему я вдруг так обрадовалась.

— Мне Надя помогает, так что все схвачено. Знаешь, я иногда завидую тебе. Просто выучить текст, просто подготовить блестящий доклад, просто… Вот мне не просто. Я этот текст, скорее всего, буду учить недели две. А в твоей голове, как в ней столько помещается и ничего не выветривается? — Я посмотрела в его глаза, пытаясь найти в них опять утешение, как будто я опять раздевалась перед ним.

— Но ты же хорошо учишься, только английский хромает. — Он задумался, нахмурился и смотрел с истинным недоумением, будто я говорила на другом языке. Я отвела глаза.

— Не хмурься так, морщины будут. Наша очередь.

— Аа, нее, я на самом деле уже взял еды, — и он ушел.

Без него я опять была одна, посреди толпы людей. Может зря на него все вывалила? Он тут ни при чем, это моя память с дыркой.

На следующей паре он сидел с Аней за одной партой. Она весело лепетала, делая задание по семинару. Леша сидел, серьезный и сосредоточенный. Мое дурное влияние? Теперь, наверно, мне стоит извиниться? Почему я не могу просто оставить его в покое? У него будет жена и дети, а я… просто буду где-то не рядом с ним. Хотя… хотя, если мы переспали, но жена у него осталась, может, я ничего не меняю? Может, прошлое нельзя изменить? И что бы я ни делала, оно не поменяется?

В любом случае, если я извинюсь, то мне станет лучше, ему тоже. Только не хочу это делать прилюдно. Написать SMS? Какая Аня все-таки красивая. Интересно, почему он не выбрал ее? Может, сегодня на роликах покататься? Погода хорошая, второго шанса может не быть.

После пар я собиралась домой, но искала глазами Лешу, хотела попросить прощения.

— Бежишь домой учить ненавистный текст? — голос из-за спины застал меня врасплох. Он опять был с озорной улыбкой. Аня так повлияла?

— Нет, я искала тебя, хотела извиниться, не стоило вываливать так всякую ерунду из моей головы.

— Хорошо, принято. И что будешь делать, если не учиться?

— Погода хорошая, хотела на роликах покататься в парке.

— Отличная идея, нужна компания?

— Да, почему нет. — НЕТ, НЕ НАДО! ОСТАНОВИСЬ! Скажи, что ты передумала, скажи что хочешь одна проехаться, что компания тебе не нужна. — Я поеду за роликами, встретимся в парке через час примерно. — Зачем, зачем, зачем…

— Договорились.

В парке было много народу, видимо, все хотели взять от бабьего лета по полной. Листья уже начинали опадать. Тени становились длиннее, а его все не было.

— Ух… — я расставила фишки и стала вспоминать базовый набор элементов пока ждала Лешу. Интересно, он придет вообще? Уже на сорок минут опаздывает. Может, оно и к лучшему…

Не помню точно, сколько девушек у него было за все время учебы, но он редко был без пары. Девушки на него вешались. Помню, я шла на первом курсе к универу от остановки. Шел дождь с нарастающей силой. Вокруг были холодные лужи. Передо мной шел Леша под зонтиком. Вихрем меня обогнала какая-то девушка, догнала Лешу, юркнула к нему под руку и под зонтик со словами: “Леша, ты — мой спаситель”. До универа оставалось три шага, если что. Леша так же спокойно продолжил идти, галантно доведя спасение до конца: приоткрыв дверь на входе и пропуская вперед свою спутницу, и это в свои семнадцать лет.

— У тебя тут все серьезно… — я не заметила, как он подошел, видимо, он наблюдал за мной, как я пыталась вспомнить змейку и косичку.

— А фишки? Ну да, увлеклась, пока тебя ждала, решила вспомнить что-нибудь.

— Ты меня ждала? — он сделал искусственно изумленную гримасу. А ты, шутник.

— Ну да, мы же договорились, или ты забыл?

— Покажешь парочку элементов?

После второго падения интерес Леши к катанию между фишек резко упал.

— Так, все, с меня хватит, давай лучше кружок сделаем.

Я собрала фишки, и мы поехали по парку. Повисло молчание, неловкое.

— Ты же читала “Хроники Заводной Птицы”?

Помню, в юности любила философоподобную фантастику, читала книги, когда не нужно было ничего учить. Мураками я любила тогда, но эту книгу плохо помнила или плохо поняла.

— Да, но… плохо поняла сюжет.

Может, перечитать…

— Я напомню. Мне просто интересно с женской точки зрения. Там рассказчик говорит, что от него ушла жена, исчезла, ничего не объясняя. Почему она так сделала, как думаешь?

У меня была защита от падений на запястьях. Кончиками пальцев, выглядывающими из-под нее, я вдруг почувствовала его нежное прикосновение. Он взял меня за руку.

— Может, ей было больно уходить, — краем глаза я посмотрела на наши руки и на него.

— Так осталась бы… — он ехал и смотрел вперед.

— Наверное, оставаться было больнее, — он нахмурил брови, как будто эта мысль не приходила ему в голову. Я начала припоминать сюжет: — Там был потерявшийся кот, как символ их брака. Его жена плакала и говорила о его смерти. Наверное, она имела в виду их брак, их отношения.

— Не понимаю, почему прямо не сказать, — голос у него стал тихим и задумчивым, а выражение лица напоминало мне наш разговор в машине.

— Ну, это же японцы, у них говорить о чувствах неприлично. Они даже “Я люблю” не говорят, а говорят “Ты моя тишина…“ — немного пропела последнюю фразу.

Он улыбнулся, и мы переглянулись, не останавливаясь, все так же двигаясь вперед, обгоняя прохожих.

— Ты знаешь, ты Ане нравишься, — я посмотрела на него, мне была интересна его реакция.

— И что? — он ухмыльнулся, но расплылся в довольной улыбке.

— Просто интересно, почему она тебе не нравится? — мне всегда было это интересно.

— С чего ты взяла, что она мне не нравится? — улыбка стала не такой самодовольной, но он пытался не подавать виду.

— Ну, хотя бы с того, что ты сейчас тут со мной, а не с ней, — наивный, юный, глупый…

— То есть, по-твоему, ты мне нравишься? — наверное, он хотел смутить меня, наивно, юно, глупо.

— А это не так? — его лицо вытянулось, он не ждал такой прямоты.

— Так.

— Но я спросила про Аню. Скажешь?

Он резко затормозил. Я тоже остановилась.

— Да ну, эту Аню. Ты хочешь быть моей девушкой? — он выглядел немного рассерженно, но решительно.

— Как официально. Нет, не очень, — (“Прости за дерзость, но без меня тебе явно лучше”).

— То есть, я тебе не нравлюсь? Зачем ты тогда меня сюда притащила, ждала, чтобы об Ане поговорить?

— Ты мне нравишься, но быть твоей девушкой для меня будет тяжеловато, — (“Я буду врать тебе, прости”).

— Что это значит? — его лицо опять смешно вытянулось.

— У меня нет времени на личную жизнь, нужно много учиться. Мы можем видеться, но это будет редко, и никто не должен знать. — (“Кто знает, сколько раз я еще смогу вернуться и куда”).

— Да кому нужны такие отношения?!

— Тоже верно, поехали, чего мы стоим.

Мы поехали в молчании и, не держась за руки, Леша смотрел вниз, перед собой. Откажет мне. Мне стало легче. Откажет, так откажет.

— На сколько редкими?

(“Леша, что ты делаешь?”)

— Может, раз в месяц… может, чаще. Но зачем тебе это?

— Ты как будто меня отговариваешь. Просто скажи мне “нет”.

— Я уже сказала, но ты его не принимаешь. Тебе никогда не отказывали?

— Нет, не в этом дело. Просто… и что мы будем делать в эти встречи?

— Наслаждаться общением, жизнью, что люди делают на свиданиях? Ты то в них ас — я улыбнулась.

— Ты очень странная.

— Да, беги от меня. — я ухмыльнулась.

Опять повисла пауза.

— Я не понимаю, ты что, сериал “С*** в большом городе” пересмотрела?

Помню этот сериал, тогда стали модны подобные отношения, свободные.

— Ты такой проницательный, — я улыбалась. Мне было хорошо в уходящих солнечных лучах, в его компании, в своем молодом теле.

— Чему ты улыбаешься? — он смотрел на меня непонимающим взглядом.

— Просто мне хорошо.

— А мне как-то не очень. — эти слова стерли улыбку с моего лица. Наступил вечер, и подул прохладный ветерок.

— Я хотела быть честной с тобой. Тот формат отношений, к которому ты привык, не для меня. Прости. А мой формат не очень устраивает тебя.

Мой диалог напоминал мем из интернета, где двое договариваются о совместной жизни за 30 секунд, и поняв, что не договорятся, жмут друг другу руки и расходятся. Я усмехнулась.

— Мне пора домой, увидимся на парах.

Сказав это, я развернулась и поехала к набережной, как хотела с утра. Мой любимый одинокий маршрут. Это все? Конец? А как же вчера? Не стыкуется ничего. Может, я опять поменяла прошлое и теперь вчерашнего вечера не было? Все исправила… Мама… Могу ли я исправить ее судьбу?