Глава 3 (Глава 4)

Вокруг многоэтажного дома и череды обычных серых зданий, на фоне которых этот бежевый высокий многоэтажный дом с голубым фасадом на всю высоту здания смотрелся дорогим и красивым дворцом, росли зелёные деревья, отвевавшие свежестью и жизнью. Виолетта как раз, после своего очередного неудачного романа с Добрыней в светлой печали прогуливалась по этому красивому пейзажу и размышляла о смерти. Тем не менее она не обращала внимание на грязь, витавшую в воздухе из-за выхлопных газов, она не обращала внимание на витавшую в воздухе смертельную опасность о которой очень много знала и молчала, она лишь мечтала о новом романе и новых приключениях в своей жизни. Потому что в принципе в природе нет ничего лишнего, ничего вредного и ничего грязного – все зачем-нибудь да нужно и чем дальше это доказываешь, тем больше в этом только удостоверяешься, потому что это как тонко собранная многогранная мозаика или механизм – уберёшь винтик и все насмарку, все заново, как правило. Однако начинать заново – это тоже вид искусство, потому что в любом деле самое сложное – это начать, а когда уже начал, так или иначе пойдёт целая тенденция просто потому что ты начал что-то, а все будут желать и стремиться развить то, что существует, но при этом не факт, что самым успешным в новом деле будет тот, кто это начал. Однако случается по-разному, тем не менее все это просто мелочь этой жизни, из которых она и состоит. Виолетта поэтично гуляя между домами начала рассматривать эти деревья – большие и маленькие, такие разные в своей одинаковости, как ей это нравилось! Как ей было приятно видеть эту одинаковость и отвлекаться от своего неудачного романа, разбившего сердце очередного её возлюбленного, которому она искренне соболезновала, то он лишился такой прекрасной дамы, как она. Пройдя кружок, витая в этих мыслях она набрела на её строящееся здание, но обратила внимание, что прежнее снесено не до конца и ещё осталась клумба с завядшими кустами терновника и ещё какого-то колючего кустарника, напоминавшего шиповник. Она хотела было прикоснуться, но не стала – послушала глас опасности в остережении уколоться. Тем не менее она не сдавалась и все ещё продолжала прогулку уже с очень сложной, практически невыполнимой задачей современных бытовых реалий – найти в городе скамейку. И подобно тому, как переплетены и запутаны между собой ветви на деревьях и кустарниках, так и она по запутанным улицам и закоулкам бродила в практически экспедиционно-научных поисках, при чём, чем темнее и опаснее там казалось, тем больше она туда и забредала и никак вот ей не попадалось ни одной скамейки. Виолетта тем не менее не сдалась, она в конечном счёте добрела до парковой зоны, где, как на зло тоже не было скамеек, что вызывало откуда-то злую иронию, лучащуюся к ней нежной любовью этой жизни. Так она и забрела уже в непроходимую чащу где тоже не было скамеек, и ирония из неоткуда стала уже немного даже дикой и неконтролируемой, но все же Виолетта неоднозначно осуществила свою цель и увидела его, словно покрытый солнечным светом, одинокий пенёк. Она радостно села, расслабилась, достала пачку тонких сигарет и с наслаждением одиноко и мечтательно закурила, наслаждаясь свежим воздухом, природой и прохладным ветерком. Покурив, она думаете назад пошла? Нет, ей стало скучно, и она решила ещё поисследовать, что там дальше в лесу будет. Прекрасная брюнетка прошла чуть меньше километра через заросли всё платье увесив репейником и дошла до обрыва, выходящего на реку, откуда было видно скалистые горы и какой-то неизвестный комплекс:
«Там производство, интересно знать?» — подумала Виолетта.
Мучимая сомнениями Виолетта отправилась ближе к этому зданию, пребывая в поисках способа обойти эту реку и спуститься безопасно с обрыва. Пока она спускалась с обрыва, она поглядывала на старое промышленное здание, назначение которого вызывало у неё недюжинный интерес, а позади него проходили железнодорожные пути, по которым изредка проносились электрички и Виолетта могла их лицезреть. Преодолев достаточно большое расстояние обходной путь к зданию она все-таки нашла и по пути к цели она невольно задумалась о главном своём недостатке – она хорошо умела наслаждаться любовью, этим высоким чувством, порывом, умела с этим играть искусно – страдать и наслаждаться этим, но по-настоящему Виолетта никогда никого не любила, она была никого не любящим человеком, даже себя эта девушка в глубине души ненавидела. Она жила с этим шрамом, не понимая даже откуда он у неё взялся и продолжала жить, наслаждаясь красотой этой жизни, потому и шла она в этот момент к этому старому промышленному зданию – что взбредёт в голову, то она непременно и осуществляла, если ей понравилась идея, а то и просто экспромтом, потому что для неё это был важный нюанс жизни с этим шрамом оторванного из груди сердца, которым она когда-то умела любить. С какой-то глубинной грустью от этих мыслей она дошла до здания, но подойдя ближе, она сразу почуяла неладное. Она зашла внутрь, преодолев это состояние смятения сквозь все страхи открыв старую металлическую дверь, которая явно давно не крашена и покрыта ржавчиной. Внутри. Осторожненько притаившись в углу, где потемнее и слившись с обстановкой она увидела группу мужчин в форме МВД и ними спокойно беседовали ещё какие-то люди.
— Та девушка очнулась от комы. Вы в курсе? – спросил один из мужчин в милицейской форме у типичного русского блондина с серо-голубыми глазами. Который что-то слушал в каком-то передатчике. Напоминавшем рацию, однако отличие было весомое – слишком крупный для рации, даже самая старая модель дистанционной рации была миниатюрнее. Виолетта тут же обратила на это внимание.
— В курсе я, но понимаешь, что не вяжется – этот случай с изнасилованием женщины, как видно, её и разбудил. Не говоря уже о недавнем идиотизме, когда мы все впали в панику. Кто это делает? – сказал мужчина в простой форме, пребывая в некоем замешательстве.
Мужчина в форме МВД невольно задумался, пока остальные обсуждали в жарком диспуте этот случай с изнасилованием и ответил:
— Ну, судя по тому, что они объясняют, это устроила какая-то женщина, при том с мотивом, чтобы та девушка не оправилась от комы, но явно в её отношении не было никакого предрасчёта, она на нас нацелена.
Виолетта тут же смекнула, что кто бы это не был, это молодец, раз зажала в угол этих уродов, но продолжила анализ этой ситуации. Если здесь идёт разговор о таких вещах, она явно поддерживают связь с кем-то влиятельным, однако технологического средства, способного ввести человека в состояние комы на Земле нету, а это означает, что у них передатчики-то явно непростые. Вопрос только в том, что они там слушают? Пока Виолетта наблюдала за их обсуждением и в воздухе в этот момент веяло словно величием и грозностью тех, с кем они общались через передатчики, при этом оттенок некого трагизма и кровавой каши из невинных людей веял сквозь это величие из чего можно было сделать вывод, что там на самом деле группа звероподобных садистов, а не понарошку, так как чувство истинности этого предчувствия посетило Виолетту. Тем не менее от этой группы мужчин веяло эмоциональной никчёмностью и трусостью, потому что было легко понять, что они боятся и лебезят перед теми, с кем они общаются и слова против им не скажут, то есть это морально угнетённые и запуганные трусы, существование которых ничтожно и самоунизительно, так как они не готовы противостоять тому что их убивает, а решили помогать этому уничтожать то, что для них дорого. Конечно, нет смысла отстаивать что-то эфемерное, но учитывая, что их собеседники устроили изнасилование, как они озвучили, то здесь просто было понятно, что речь об отстоянии собственной жизни, а прочее можно осуществлять и самостоятельно, если с тобой кто-то не согласен. Вопрос в том, что когда ты убил кого-то ради забавы, пожрав его мясо для игры, сможешь ли ты вообще жить дальше при осознании содеянного? Виолетту даже пугала эта мысль, что эти люди такое творят, но она, будучи чутким человеком это ощущала, атмосферу крови, неистовства и превышения всех пределов жестокости. Пока она слушала их разговоры и обсуждения мешающих осуществлению их планов обстоятельств, по их мнению, связанных с этой девушкой, вышедшей из комы. Хотя это ли было причиной? Поиск источника проблемы вне рамок своих действий с их стороны было сплошнейшим идиотизмом, который заставлял испытывать к ним только омерзение и некую предвзятость, так как мало ли почему они именно в этом ключе видели эти обстоятельства? Внимательно слушая эту беседу Виолетта понимала, что люди на Земле далеко не всегда видят реальную картину обстоятельств – это только действительность, только плацебо, правила игры – унизь товарища, будет тебе в жизни успех, уволь этого неудачника и наймёшь хорошего сотрудника, роди ребёнка и сдохни быстро, так как он все равно будет не жилец, зачем его обеспечивать? И прочие такие вот игровые площадки нашего психического восприятия, а что в реальности? В реальности мы все рабы этих иллюзий и не можем найти даже основные источники взаимопонимания даже на уровне уважения к существованию друг друга, хотя на Земле это было и доминировало в реальности, так как люди сквозь омерзение умели принимать чужое существование, потому что поняли, что красота – временное явление, которое необходимо поддерживать, обновлять и стремиться к этому, а также уметь это замечать в том, что само по себе красиво, а не выставлять это уродливым. По этой причине Виолетта в этих обстоятельствах просто играла в жизнь, она видела реальные по максимуму обстоятельства и с интересом уже планировала и наматывала на ус, как это использовать, так как у неё был неудачный роман, и она не понимала, почему Добрыня и она не ужились, вот и решила с головой удариться в эти приключения, а почему бы нет? Любовь то свела её хрупкое сердце в состояние краха, а значит надо отплатить за ненастоящий крах тем же приветствием. Затем, уже расходясь по делам, открывая Виолетте возможность смыться из этого здания, при том, что его местонахождение на ус женщина намотала, один из полицейских достал колбу с каким-то химическим состав тёмно-синего цвета и передал мужчине с радиопередатчиком в руке. Виолетта не поняла, что за вещество, но видно по реакции мужчины, что-то важное, интересно для чего он предназначен? Больше она решила пока не разбираться в этой афере, которая явно ещё её настигнет и поспешно покралась обратно к выходу. Тут-то они её и увидели, все ввосьмером повернули головы и взгляды устремили в её сторону, правда, легче ей от этого не стало. Особых надежд на спасение не было, и не мудрено, что она загрустила до такой степени, что в висках словно бы начала ощущать движение крови в сосудах и напряжение нервов. Ну а кто бы не занервничал, просто суть в том, что именно в этот момент женщина прозрела сильнее некуда и устремилась против воли самой судьбы и чего бы то не было прочь из этого здания, а мужчины, словно бешенные фанаты понеслись на ней следом, но она от них убежала, запутывая и меняя направление движения подобному тому, как сменяются короли и королевы в династиях своего правления – очень изощрённо. В этот момент Виолетта была прямо олицетворением властной женщины не обладающей властью и спасающей свою жизнь от заговорщиков – такой она себя видела в этот момент жёсткого экстрима, которым наслаждалась, ощущая адреналин в своей крови. Её удалось сбежать оттуда даже несмотря на то, что она обратила внимание на то, что когда она пытается понять состояние своего организма видит лишь 3D голограммы внутренних органов…
Веру мучило в больнице чувство, что мозг перемололо в фарш – мучала жуткая боль и омерзение до такой степени, что её хотелось вскрыть свою черепную коробку, вытащить мозги и аккуратно их продезинфицировать, однако она понимала, что это психически, такого быть не может. Врачи ей сказали, что это остаточное явление после комы и что это пройдёт – просто нейронная система долго спала и вдруг начала работать спустя столько лет, вот и возникает этот дискомфорт. Вера помнила преступления, которые видела, будучи в коме и знала, что в один прекрасный день так или иначе правосудие настигнет ублюдков, какой бы властью они не обладали, а правосудие – это проявление сильной воли самое природы через живых людей, потому что это люди, которые пресекают отход от основных природных принципов у себеподобных и это не зря столь чтимая во всех обществах и социумах профессия. Просто отход человека от элементарных в природе принципов и спровоцировал появление правосудия, как компенсацию проявленного генетического и психического дефекта, а в естественных условиях оно осуществляется самой природой для баланса и соблюдения, а также развития собственных законов. Сам появление правосудия случилось тогда, когда человек пересёк все мыслимые и немыслимые пороги проявления зверства как к себеподобным, так и к существам других видов, а кто-то из людей с этим не смог смириться и появилось первое правосудие – убийство за проявление дикого зверства. И у львов даже есть правосудие – если один самец проявляет агрессивное отношение к стае он изгоняется или львицами, или более сильным самцом, при том если львицами, значит это уже генетическая ошибка у льва – он ведёт себя, пересекая принципы природы, это очень редкий случай, но это было, когда один самец изгонял из стаи другого и тот начал убивать львиц, не имея сил победить самца и львицы стали от него отбиваться в результате ими он и был убит. Проявление правосудия – это природные ограничения даже по пищевой цепочке, определённых плюсах и минусах животных относительно друг друга. То есть сама суть правосудия – соблюдение определённых правил и осуждение за их нарушение, коррекция человеческого поведения, восстановление того, что должно быть в естественных условиях жизни. Но вопрос лишь в том из-за чего вообще возникают эти нарушения? Не воле ли самой природы? Ведь эти ошибки есть процесс развития, но и есть то, что неестественно в этом процессе – повторение таких ошибок, которые повторяться не должны. Одно дело – повторение конфликта за положение, деньги, власть и т.д., но, если постоянно люди умирают от одного и того же – это уже совсем другая история и тут нужно задуматься, почему не происходит адаптации к генетическому дефекту. Это есть и доказано выживанием японцев после атомного взрыва, так, как если бы смерть одного не помогала выживать от того же ущерба другому в народе, то вымерли бы все без исключения. Поэтому и нужно уважать инвалидов и слабых – на их месте могли бы быть и мы, но их дефекты должны вызывать у остальных адаптацию к ущербу, а он, хоть и с некоторым относительным спадом, повторяется, как будто технологически людей кто-то убивает. Кто же это? Бог? Да что за Бог стал бы собственных созданий убивать? И Вера это понимала – она впала в кому не из-за Бога, а её просто пытались убить, но вот причина её выживания видимо из-за Бога. Так или иначе Вера поставила цель разобраться, как ей выживать в этих условиях и уверено терпела все эти муки только чтобы снова увидеть свою маму. Тем не менее она понимала, что нынешние правители не замечают эту тенденцию, списывая все на течение природы, а это не так – природа создала в себе жизни и имеет лишь одно стремление – развивать в себе разнообразие этой жизни, но желание уже существующих доминировать над более младшим и убивает обычно в природе. Потому давно следовало бы обратить внимание на то, что это вероятно делают или люди, или более технологически развитие существа иного вида, но тем не менее с неким совпадением генетического кода, учитывая проявление физически. Эта мысль её искренне пугала, а также её пугало массовое равнодушие ко всему этому, словно так и должно быть, это в порядке вещей, что нас заживо съедает и уничтожает то, что мы даже увидеть не можем против воли самой природы. И это явно несверхъестественное – Вера понимала, даже если это призраки, они будут стремиться защитить живых, потому что они их нить к реальности и их продолжение существования, тогда кто и чем убивает людей? Она видела этот мир на Земле просто площадкой для чьей-то мясной охоты, просто чтобы убить и жить дольше, а также сломать жизнь человека и ещё получить от него добровольный отказ от своей жизни, выжав все соки его существования. И обычно люди держали зло на правительство или государство, но нет это на Земле уже тысячелетия и это не государство, общественная система может не устраивать, может быть тяжело, но при чём тут стандартный сценарий жизни человека, после успеха обязательно Судьба? Судьба – суд Божий, а кто же этот Бог? Это точно не природа, просто потому что лишение разума в природе не существует, а Вера слышала от священников, что в определённых обстоятельствах «Бог» лишает человека разума и задумалась, как вообще человека можно лишить разума, если в природе даже животных разума ничто не лишает? Тогда и у кошек были бы помешательства, шизофрении, галлюцинации и т.д., но у них же этого нет, у обезьян нет, у нас бывает будто бы. Не бывает, Вера понимала, что это просто конспирация человека, его психический слом и запугивание, а иногда и доведение до суицида.
Днём на светлом, чистом и голубом небе, немного пугающим своей глубиной и тем, что за ним сокрыто не было за белыми облаками видно солнца, но птицы летали и, как обычно, пели свои реферамбы этому миры, в котором они жили в отличие от толпы людей на Земле по-настоящему. Среди небольших тёмно-серых бетонных зданий и построек различного назначения виднелись три высотки с металлическим фасадом и голубыми пристроями по периметру построек внутри которых, между которыми и мимо которых кишели люди, кто безразличный, кто мечтательный, а кто стремящийся к познанию этого мира в поисках правды о нём – у всех свои увлечения, но объединяло их одно – никто эту правду не знал, все были уверенны в безопасности своего существования. В далеке виднелся густой дремучий лес в парковой зоне, как раз мимо которой проходила в этот же день Виолетта, прошедшая мимо Викторины Диковны, что гуляла в этом самом парке и любовалась этими деревьями, наслаждаясь ощущением атмосферы природного покоя. Она размышляла о состоянии дочери постоянно, не отпуская веру в её полное выздоровление и чувствуя, что она все равно в опасности. Внезапно ей стало не по себе, словно внутренности кто-то или что-то наизнанку выворачивает, ей стало смертельно плохо, и она согнулась, уперевшись руками в ближайшее дерево, словно прося у него помощи. Она не знала, что её убивает, но страх был невыносимым, ей хотелось кричать, из глаз потекли слёзы, словно в мольбе о пощаде, но у кого просить пощады? Никого же нет. Кто это делал? Естественным заболеванием это не было – никакой дефект не мог отдавать болью во всех внутренностях разом, потому что естественная боль зональная, она не может распространяться на все органы разом, и Викторина Диковна интуитивно понимала, что это неестественно, ненормально и ничего сделать не могла, кроме как осознать, что её кто-то убивает чем-то ей неведомым. Человеку стало искренне страшно, так страшно ей никогда не было, даже если бы ей приставили дуло ствола к виску ей было бы страшно в десятки раз меньше. Викторина Диковна в этой боли ощутила собственную беспомощность и ничтожность, она не знала просто что ей делать, как ей защитить себя и что это вообще такое. Она отпрянула сквозь дикую боль от дерева, словно каменная самофашистка и рысью понеслась в обратном направлении.
«Домой! Нужно обраться хотя бы до дома! Я не хочу умирать в этом парке! Как хорошо умереть хотя бы дома, хоть я не знаю, что это такое! – подумала бедная Викторина Диковна. – Но с моим ростом явно, что ы это не было ошибка, я чувствую, что будто стала выше, но это не так! Точно! Это же не так! Значит, что бы то не было это мне не указ, какие бы крысы это не осуществляли и чем бы не осуществляли. Зачем я только пошла в этот парк, почему это происходит со мной и моей дочерью?! И все же… все же… Мне почему-то уже сейчас это даже по душе, это приключение, это необычно! Я буду бороться с этим до конца! Я не умру от этого так легко! Интересно, что же со мной происходит и будет ли этой боли конец? Даже когда я в детстве читала сказки, я твёрдо понимала, что в реальной жизни такого не бывает. А теперь я сама угодила словно в кошмарную сказку. Обо мне надо написать книжку, большую, отличную книгу, роман ужасов и мистики, если останусь в живых. Вот доберусь домой и если буду жива сама напишу…»
В этой ситуации любой бы сдался, но Викторина Диковна проявила истинный героизм в борьбе за свою жизнь и сквозь эту агонию дошла до дома, открыла дверь своей квартиры и, хоть боль немного утихла, тело ещё словно кто-то истязал. Пройдя по красивому, дорогому светло-оранжевому деревянному паркету, смотря на белые стены с богатой отделкой и рельефными украшениями она мысленно поблагодарила своего бывшего мужа за остатки былой роскоши и легла на немного дырявый бежевый итальянский диван, после чего от болевого шока потеряла сознание…
Зал суда, роскошное правительственное здание величественно стояло как неприкосновенная цитадель осуждения преступных деяний, откупа от своих преступлений и их оправдания. Однако, при том, что ожидалось бы увидеть огромный небоскрёб, похожий на гигантский космический шаттл с множеством окон и этажей на практике миниатюрненькое трёхэтажное здание с кирпичными людьми в кирпичных стенах, с кирпичными мечтами и твёрдой верой в правосудие – все как полагается в государственном учреждении. Все, кто находился в зале суда обратили внимание на ведомого в клетку для подсудимого Айрата Эриковича, похожего на всем лгущего, никчёмного предателя, участь которого быть уничтоженным собственным обществом, о чём кричало в этот момент все его существо, мучимое чувством вины и психологически-моральных мучений. В ходе судебного процесса каждый присяжный, судья адвокаты – каждый возглашал и утверждал то, что или просто вычитал в протоколе судебного дела или прочих документов, а то некоторые особо умные ориентировались на то, что услышали о других в коридоре за пределами зала суда ещё до начала процесса – вопреки правилам веяло какой-то праздностью и нечистотами в этом помещении правосудия, а карманы судьи горько пустовали, так как не было у Айрата богатых знакомы и сам он был небогат. За это изнасилование он был осуждён на три года тюремного заключения, условный срок ему не дали, так как на момент совершения преступления он был признан вменяемым, а тюрьма в которой он должен был отбывать свой срок ещё больше удручала мужчину, хоть и было ему безразлично где отбывать теперь срок. Так Айрат лишился своей свободы и за одно жизненных перспектив, и лишился он их безвозвратно даже сам не зная, почему и зачем так поступил…
Виолетта Евгеньевна очнулась этим днём и терпела боль и презрение к себе от окружающих. Одна из её сопалатниц преодолела эту стену непонимания и завела с ней разговор, а все женщины в палате с интересом слушали процесс их беседы. Сама Виолетта была родом с Украины, но уехала с родины, так как там ныне было неспокойно и опасно, однако документы удостоверения личности у неё были украинские и с работой она имела в связи с этим серьёзные затруднения. Бывает возьмут и увольняют или просто так, или по абсурдной причине, докопаются до мелочи и выгонят. И в процессе разговора, который был похож чем-то на исповедь Виолетта остановилась, замолчала и грустно добавила:
— Да, но ведь я уже пережила этот инцидент… Во всяком случае здесь мне делать больше нечего! Но и деваться отсюда мне пока некуда!
Её собеседница прояснила:
— Главное, чтобы ты понимала, что это все человеческие ошибки. Не бойся этих косых презрительных взглядов, потому что ты ни в чём не виновата, а являешься просто жертвой обстоятельств. Это нормальная проблема человека пережить сложные обстоятельства и стать из-за этого изгоем. Это не потому что с тобой что-то не так, а потому что люди боятся понять твои обстоятельства, бояться эту трудность, боятся не за тебя, боятся только за себя и ничего с этим не сделать.
Все женщины в палате тоже слушали и иногда что-то вставляли в этом разговоре, но все сходились на том, что, когда полиция собралась на месте происшествия в том районе где её, изнасиловали она была без сознания, а значит так или иначе с их точки зрения она слабый человек, который не смог дать сдачи и потерял самообладание – вот так осуждали её люди, просто за слабость, мол не смогла защититься, позволила с собой это сделать, сама и виновата, что ничтожество.

Добрыня открыл дверь палаты и зашёл внутрь очень неожиданно, при том ещё плавающий в своих мыслях об Айрате. Он никого не убивал физически – это правда, но тем, что он его сдал полиции он фактически убил человека морально, он сломал ему жизнь и он понимал это, даже несмотря на то, что он помешал садизму преступника. Он конечно не испытывал из-за этих сожалений, но понимал, что уничтожил по существу человеческое существование как минимум социально при этом самовозвысившись, как праведный защитник, но он знал, что в этом нет особенно ровным счётом ничего ни плохого ни хорошего, потому что он не вникал в обстоятельства самого Айрата, не знал как человек может докатиться до такого, а потому старался забыть об этом, потому что любой боится этого – потерять свою человечность переступив, как минимум, пределы безумия. Как Виолетта была удивлена его посещению! Ей рассказывали, что к ней приходил какой-то мужчина и оставил вещи, полотенца и продукты, но она и подумать не могла, что такой Добрыня. Она очень хотела сказать ему приветливое слово, но ничего на ум не приходило, отсекло слова и все, когда они так нужны человеку.
«А вдруг, если я с ним пофлиртую, то на этом не остановлюсь – думала Виолетта. – Пожалуй, это неплохо, тогда мы с ним оба можем помолодеть от начала нового романа! Правда если мы поженимся мне придётся всю жизнь ему этот долг выплачивать, как своему фактически спасателю из той ситуации. Нет, не хочу!»
И Виолетта, выбравшая защиту своей личностной амбициозности и свободы от морального долга, продолжила молчать. Добрыня тоже не стал долго задерживаться, увидев это в этой даме, он спросил, как у неё здоровье, получил утвердительный и короткий ответ и спокойно покинул помещение в очередной раз убедившись в серости обстоятельств нашей жизни и в том, что не всегда все будет идти так, как человек возможно рассчитывает или мечтает, не всегда дама выберет того, кто доказал ей, как минимум свой интерес к ней делом, но обязательно побежит за болтуном, который просто даже не признаёт её личностного существования и говорить что-либо женщине по этому поводу, пытаясь вразумить её словом, воззвать к рассудку правдой бесполезно, бессмысленно, она все равно будет стремиться к пустослову, который говорит просто чтобы её обмануть, а не чтобы исполнить слова на деле и не умеет делать своё слово настоящим в глазах человека, которому он это сказал. Виолетта все же извлекла урок, когда была взята в заложницы Айратом, думала мол, нормальный мужчина, а тот в порыве садизма чуть в мясо с переломанными костями её не превратил'. Вот как в жизни бывает, но её мучил вопрос, случайно ли сложились эти обстоятельства? Может это кто-то подстроил? Словно под звук оваций, догадавшийся об этом Добрыня покинул больничную палату, но слегка моргнул из-за блика в глазах, напоминавших сверкание молнии, даже на небо посмотрел, но там светло, иногда облачно, однако разве бывает молния без дождя? Нет, если нет воды для трения и молнии нет, тогда откуда этот блик?
Так или иначе Добрыня жил себе дальше и даже не стал акцентировать на этом своё внимание, просто пошёл себе дальше по светлой улочке, на которой из динамиков магазинов играли классические композиции скрипки, а чуть дальше по улице чуть по тише наигрывало весёлые поп-песни о жизненном оптимизме и любви, как принято. Он пошёл в ресторанчик, и усатый официант провел его к столику, он заказал еды – мясо, суп и кофе и с наслаждением, оплатив все это сразу ждал свою трапезу, разглядывая сидящих в заведении женщин. Внезапно какая-то женщина в жёлто-оранжевом платье с криком и возмущением встала и тупым ножом пронзила в приступе непонятного гнева шею своему собеседнику. Вести переговоры с ней было явно бесполезно и тот отпрянул, схватившись за торчащий из края горловины нож, будучи в жутком состоянии страха, словно увидел неведомого монстра, от которого даже душа умерла мгновенно – до такой степени мужчине стало страшно и жутко. Добрыня узнал ситуацию – это ему напомнило случай с изнасилованием. Тоже человек спонтанно это делает, тоже не понимает почему и тоже словно чего-то боится – все сходится. Однако у Добрыни не было предположений кто и зачем это делает, потому что он не верил настолько ни в теорию заговора, ни в конспирацию извне, так это его банально пугало. Тем не менее забавно, что, открыто говоря о конспирации Богом с точки зрения любой религии человек не поверил в возможность конспирации людьми. Просто если Бог олицетворение природы, то этому и смысла нет живых людей конспирировать, природа наоборот обычно толкает к жизни, действиям и защите собственной жизни, тогда смысл отрицать конспирацию в открытую в нашем обществе?