Глава 3.1 (Глава 5)

— Какой же я тупой имбицил, какой я глупый, вот глупый я Добрыня! – возразил он себе. – Как здесь разобраться и стоит ли вмешиваться? Мне самому то места и возможностей в этой жизни едва хватает, но почему меня так раздражает такие события лицезреть… Куда же мне деваться?
Он подошёл к даме и спокойно начал с ней беседовать, пока мужчину отхаживали вызвавшие скорую помощь официанты. Женщина была белее полотна и заикаясь оправдывалась, мол она испугалась чего-то, взбесилась, когда ей показалось, что мужчина так психически давит на неё, словно он заковал ей в кандалы и избивает, он инстинктивно не сдержала злобы, не смогла и чуть его не убила. Она и перед мужчиной, и перед всеми готова бы была извиниться на коленях за содеянное, но никто даже не рассматривал в её случае возможность прощения, потому то не дошло до людей, что это может случиться с любым, абсолютно с любым. В такой ситуации у человека выбор психологически не велик – покончить с собой или убить того, кто мешает, а этот тупик приставляет опасность абсолютно для всех людей, хотя, как таковой является плацебо. Добрыня не боялся этого тупика, даже более, он был готов и собирался бросить этому вызов и выяснить, что же этот тупик формирует и можно ли это победить в этой жизни, потому что иначе жизнь и не имеет дальнейшего продолжения, это означает всеобщее вымирание, так как все наши эмоции, мысли, чувства и даже ощущения – это возможно проявление того, что уже где-то или случилось, или происходит или случится — все это о реальном. И этот замкнутый тупик в конце пути души человека – это конечный пункт сбора эмоционального мяса, однако получает ли его желающий? Добрыня понимал, что даже если и получает лишь на миг, потому что неизбежно это не росло в хищнике и его оставляет, так как крови человека он не пил – нет условий прижиться, и он догадывался, что именно люди это и устраивают. Вопрос его мучал лишь один – где они находятся? Явно не на Земле, просто потому что у нас нет таких технологических возможностей отсекать психически и манипулировать другими людьми и населением, кроме СМИ, влияние которых на общество очевидно и безопасно, даже является защитой человека. Добрыня поговорил с женщиной, та вроде успокоилась и взяла себя в руки, осознав содеянное и обретая понимание, что мучивший её страх – это плацебо, он эфемерен. Добрыня сказал ей напоследок:
«Вы помните, что что бы не потеряли. Это не уходит безвозвратно и невоспроизводимо, может если начинать заново и получится не в точности так же, но это будет существовать, а значит будет новым подвигом в вашей жизни. Никогда не сдавайтесь, мадам! И обязательно при наличии сомнений доказывайте себе обратное, потому что доказательство, как минимум обоснование реальности существования».
«Спасибо, — сказала ему женщина, понимающая, что её теперь до смерти общество забьёт и загноит в стремлении самоутвердится и доминировать, считая себя более классными и совершенными чем человек, совершивший с жизни ошибку, хотя по существу здесь с её стороны это даже не было ошибкой, потому что мало ли что с ней случилось бы, если бы она не поддалась этому гневу? В каких психически условиях она совершила это преступление? Может быть обратная альтернатива была неминуемая смерть и конспирация и женщина, лишь ранив мужчину, но не убив спасла их обоих сквозь самопреодоление, а никто даже не заметил, потому что никто не обращает внимание на реальный источник опасности и живут себе в молитвах и иллюзиях. А смысл молиться, ничего не делая для самозащиты имея при этом средства для этого технологически? Для коррекции психических процессов и сигналов достаточно осуществлять тонко-волновые процессы, в инфраструктуры и убийств гарантированно снизилось бы в половину, потому в основном это просто издевательство и поедание человека. Однако правду в обществе такие люди, как Добрыня и она не знали, об этом знали люди, которых были единицы, и они даже не знали друг друга, занимались обыденной жизнью, и никто им не верил, а правительство скрывало во избежание массовой паники, осознавая, что сами марионетки этой системы. В основном об этом открыто знали и говорили учёные, но не могли доказать, считая это паронормальным, сверхъестественным или религиозной загадкой. Тем не менее так мало было тех, кто об этом знал.
Добрыня покинул заведение, мучимый ощущением, что из него душевно и психически выдрали все, что только можно, словно лишь мясо осталось, а его не существует, но в таком случае как он мыслит? Он вспомнил великую мудрость народа: «Я мыслю, значит я существую». Он пошёл к зданию стадиона, которое было построено неподалёку от моста с небольшой рекой, просто на воду посмотреть. Металлическое здание стадиона напоминало полуразрушенный Колизей и выглядело очень заманчиво, но внутрь заходить Добрыня не стал, однако его мучала сильная мигрень и словно у него выпал в шее просто так второй шейный позвонок, он невольно рефлекторно тронул затылок, однако так не бывает! «Шея у человека просто так не ломается, это началась конспирация, я не поддамся», – осмыслив это он решил прогуляться по мосту. Гуляя по мосту, он рассуждал и спорил сам с собой, разговаривал, наигрывая различные ситуации, беря то одну сторону, то другую. Беседа получилась очень интересная, но тут из-под моста послышался чей-то голос. Он замолчал и прислушался. Там под мостом беседовали два мужских голоса молодых юношей, которые обсуждали состояние своей подруги, но Добрыня не видел их внешности, он мог лишь подслушать:
— Думаешь пробуждение Веры от комы как-то связано с недавним изнасилованием?
— Связь между изнасилованием той женщины и выходом Веры из комы определённо есть, если рассмотреть ситуацию с допущением того, что человек в коме может путешествовать душой и видеть некие события в реальном мире, можно допустить это. Может спросим её?
— Да, раз уж решили разобраться в этом фарсе, давай начнём с этого. Я считаю просто эту ситуацию фарсом, потому что у преступника не было мотива даже так поступать. У мужика отличная работа, он успешен и у баб далеко не в простачках, зачем ему было брать ту в заложницы, насиловать и издеваться? Мне это кажется подозрительным, просто ну не бывает так.
— Согласен. Давай в больницу к вере для начала.
— Пошли.
И будто два заблудившихся ребёнка под прицелом синей бороды оба юноши отправились вниз по реке к подъёму, чтобы выбраться на поверхность и выйти на остановку. Когда он поднялись, любопытный Добрыня рассмотрел из лица и одежду – один кудрявый рокер, при том вполне классического направления, одетый в средние длины кожаный пиджак бежевого цвета и типичный рокерский прикид в остальных аспектах его гардероба, включая блатной крест и аскетическую физиомордию кирпичом. Второй был прямо красавчик неписанный, мечта любого гея, очень женственный такой юноша, платиновый блондин с голубыми глазами и, если бы он напялил накладные груди с девушкой на раз его спутать. Одет был в белую рубашку и коричневые классические брюки с горделивым и холодным выражением лица, но было в нём нечто живое и игривое при этом, от него веяло мечтательностью и любовью к этой жизни в отличие от его спутника. При этом у обоих волосы были отращены приблизительно до плеч, а у блондина и того длиннее.
«Необычные такие перцы, видимо так сейчас у молодёжи модно чоли – подумал Добрыня, иронизируя над парнями, но их разговор его насторожил – они сказали, навещают какую-то Веру. Меня эти обстоятельства тоже интересуют, присоединиться?»
По какой-то причине Добрыня даже чувствовал себя по отношению к людям виноватым, словно это он ту женщину изнасиловал и ходит скрывает это преступление. Он глубоко задумался об этих чувствах и понял наверняка, что он, видимо, уже является мишенью этой конспирации. Не теряя времени зря он тоже отправился в больницу, чтобы выяснить, что видела вера в состоянии комы и видела ли она что-нибудь вообще, отправившись в ту же сторону, что и молодые люди…
Рядом со складом стояла одинокая высотка среди двухэтажных офисных старых зданий и жилых ветхих остатков домов. Среди этой роскоши гуляли три Верины подруги Владана, Габриэлла и Гаяне при этом Владана была блондинкой в белой блузке с собранными в кубышку светлыми волосами, то есть типичная русская добрая девушка которая и мухи не обидит, Габриэлла была брюнеткой со стрижкой под классическое каре в белом, богато смотрящемся пиджаке и подходящих к их стилю и фасону брюках, а Гаяне из них внешне была самая грубая гром баба, хоть и была самой младшей – смугловатая кожа, до плеч кудрявые тёмные волосы и тёмно-голубой длинный пиджак, по виду напоминавший одежду средневекового полицейского или стражника и естественно она тоже была в чёрных узких брюках, чтобы было удобно двигаться. Девушки подошли к высотке и увидели, что эта высотка вопреки их ожиданиям не жилое помещение, там явно какая-то организация. Владана сказала:
— Слушай, Габа, а если мы тот аппарат соберём, как думаешь, он ещё смогут с ума кого-нибудь свести?
Габриэлла начала спорить:
— Во-первых, Вера не сумасшедшая, я думаю эта система есть на самом деле, но ты даже в этом случае права, аппарат собрать стоит. Во-вторых, ты не знаешь зачем они устраивают людям сумасшествие и сколько их всего, понимаешь? Может их там целая галактика и мы одни против их существования, что вот делать? Нас убить же могут, учитывая, что по верованию населения у нас люди от сердца умирают, потому что «Бог забрал». И в-третьих, у нас нет остаточно денег для деталей и устройств, необходимых для отражения сигналов, если это имеет место быть.
— Разумно, ты как всегда мне нос утёрла, Габа.
Владану перебила Гаяне:
— А давайте тот склад обшарим рядом с высоткой, там полюбому есть чего ценное, если что продадим, а если то что надо находится там, то это Судьба, девочки, Судьба. А Судьба, как говорится, дама бедная, так как все ей покоряются, а она мечтает о сопротивлении, потому девочки, давайте испытаем эту даму на вшивость и совершим идеальное преступление. Сейчас обеденные часы, а видите – склад открыт. Идём? Если что, во всем виновата я, договорились?
Остальные кивнули. Трое переглянулись и отправились в серое низкое относительно высотки рядышком строение. Владану как раз мучал предрассудок, что у неё в голове растёт инсульт. Но она понимала, что его нет. А это просто восприятие нейронами этих сигналов через гравитационные искажения, содержащие определённую информацию и психически проецируемые в её нервную систему для осуществления этого предрассудка. Однако все оставалось в порядке, только боль в нервах мучала, так как организм поверил, но она терпела, потому что этого нет и быть не может, а даже если будет что паниковать? Тут спасти все равно никто не успеет, и она отправилась помогать искать на складе необходимые вещи, та как все трое осмотрев его поняли, что тут то что им надо – медицинские приборы для ультразвуковой и электромагнитной терапии. Крупные они, конечно сами унести не могли, но вот мелкие они вполне осилили и захватили электромагнитный излучатель без оснастки для концентрации сигнала, чтобы разряжал и два медицинских прибора для ультразвуковой терапии с разряжающим излучением ультразвуковой волны, правда для концентрации волны они тоже ничего не взяли, да в принципе и не надо. Взяв все необходимое они быстро до конца обеда покинули склад, и никто их не видел, преступление успешно ими было совершено, и они отправились настраивать и расставлять отражение электромагнитных и протонных тонких частот в качестве эксперимента (если богаты, можете повторить дома, только воровать приборы не надо).
Перед ужином девушки завершили дома у Владаны все приготовления и расставили технику в виде треугольника на простых тумбочках. Медицинские приборы для ультразвуковой и электромагнитной терапии расставили, один из которых пропускал электромагнитные волны статно был на основной вершине треугольника в центре гостиной на обычном бежевом коврике. Все приборы подключили к электросети и начали эксперимент. Габриэлла с усмешкой сказала:
— Ну что ж, начинаем. Кого мучает совесть или предрассудок без причины, не говоря уже про идиотию и прочие предпосылки сумасшествия?
Владана сказала:
— У меня мнительность, я попробовать хочу.
Габриэлла сказала с улыбкой:
— Не вопрос, но имей ввиду на памяти нервной системы могут быть блоки смертью, будет тяжко по началу.
— Если поможет избавиться от страха просто так умереть от инсульта я только за, все равно всех девушек считают тупыми. Я попробую.
Гаяне подержала:
— Я попробую после тебя, может меня тоже так убивают психологически, а я не вижу даже…
Владана искренне заинтересовалась:
— А что будет с теми людьми?
Габриэлла, словно Чикатило улыбнулась и сказала:
— Ой, им будет классно – так шибанёт отдача, мало не покажется. Там у хищного человека даже обморок и потеря рассудка может случиться, но она все равно уже даже людьми не могут считаться. Давайте начнём. За Веру!
Владана и Гаяне поддержали:
— За Верунчика! По коммунистически их!
Владана встала в центре получившегося треугольника, получив указание потом подойти к каждому излучателю и стоя рядом с ним представить что-нибудь или подумать о чём-нибудь, чтобы шли нервные процессы мысли самого человека и те, которые являются лишними или чужими (манипуляторными) были отторгнуты в природном процессе организмом. Два ультразвуковых прибора и один электромагнитный Габриэлла и Гаяне заботливо включили на полную мощность, не жалея электричества, потому что тут необходимо было само поле пробить, а так как сигнал неконцентрированный вреда Владана не получала. Владана стоя в этой полярности ощущала сначала, что ей стало плохо, но понимала, что это фарс, потом резко будто снова инсульт, но она уже знала, что его нет и дальше держалась, потом, когда явно кто-то где-то начал подыхать и, явно не на Земле, она решила начать подходить поочерёдно к самим приборам из центральной точки концентрации излучений в которой она стояла. Подойдя к первому прибору она искренне своим существом почувствовала, что её обзывают шлюхой, падалью, ничтожеством и т.д., но поддерживая эмоциональный покой она продолжала стоять, ощущая муки «собеседника». Затем, когда ощущение оскорбления поутихло и она ощутила отчаяние оскорбителя она подошла ко второму ультразвуковому излучателю, по сути точно такому же, но в другом месте, чтобы другой участок нервной системы очистился от влияния, о котором свидетельствовало наличие мнительности и опять она почувствовала искреннее оскорбление своего существования, мат в свой адрес и обиду, что что-то кому-то недодала от своего организма. Видимо плоть души там надо человеку, и только эта мысль её посетила, она ощутила страх, но понимала, что это не о6на боится, это боится, как раз один из тех, кто проецировал ей инсульт, которого у неё нет. Она дождалась хладнокровно, когда «собеседник» окончательно умрёт, как минимум для неё, и подошла к электромагнитному излучателю. Тут сразу раскрылась суть этих людей – Владана ощутила от них кровожадность, бешенство, желание разорвать её на мясо от её «нахальства», как это так девушка мясо от души не отодрала им «Святым Небесным предводителям», «Вот ведь наглая овца!». Ощутив эту волну эмоциональных возмущений это волнение из-за инсульта наконец-то отпустило человека психологически, которое её все это время сверлило изнутри, мучая само её существование.
Габриэлла проницательно сказала:
— Вижу, стало легче. Но не расслабляемся. Они ещё мстить будут, там же у них умирает кто-нибудь в этом случае и это надо понимать. Тут в любом случае выбора нет или мы, или они, и я думаю мы, потому что нам есть чем защищаться. Если будет конспирация и дискредитация, на людей не обижайся, это эти ублюдки манипулируют, потому человек нелогично будет тебе ставить палки в колёса или ругаться, или оскорблять. Тем не менее это лишь выдаёт их существование. Забавно, что священнослужители их считают бесами и привидениями. Это живые люди, которые нас используют как мясо для совершенствования своего ДНК и продления срока жизни, мол раз они нас сюда подселили на планету они наши хозяева. Щас, размечтались, уже давно оборвались все генетические связи.
Гаяне аж восхитилась и поддержала:
— Отлично, я следующая. Надеюсь все эти ублюдки перемрут там, солитёры мерзкие! За Веру!
Так все девушки развлекались, за одно поправив собственное здоровье, потому что это им и жить то не мешало по существу, а просто захотелось им отомстить этим ублюдкам свою подругу, впавшую в кому и они просто нашли оружие это осуществить, так как поняли, что не всегда молитва помогает, очень маленькая вероятность, так как в нашей психике мы им же и молимся, минуя святых и Бога (этот мир, жизнь, главное не считать человеком, потому что человек не может стать Богом). Но они не верили, что Бог решает за людей все проблемы, а потому смогли дать этим хищным аномалиям отпор, достойный природного удара в гармонии с её же человеку дарами, не отделяя от неё то, что создано руками человека в процессе общения с ней же. А почему они развлекались, а не сожалели? Потому что, во-первых, с той стороны мышления к ним относились вообще, как к скотине на убой, а во-вторых они просто так убивают на Земле этой технологией манипуляции рассудком и психической человека миллионы, что там убить пять-шесть ублюдков? Ерунда, вообще всех надо так на место поставить, начнут умирать и перестанут издеваться.
Девушки были в курсе, что и на Земле есть люди их пешки, которые на них работают и считаются духовными праведниками, а дьяволов настоящих живыми система не оставляет, потому что это их предатель, знающий правду и выбравший противостояние, это как солдат бросившийся на колья врагов ради отвлечения внимания от остальных и против таких людей настраивают всё общество, чтобы поддерживать покорность стада. Так они и начали путь противостояние с этой угрозой помимо обычной жизни, потому что опыт Веры им позволил понять, что если они проявят безразличие к ним, то тоже впадут в кому или будут мертвы. Да и кто бы поступил иначе и выбрал бы смирение с этим в здравом уме?
Стояла мрачная цитадель отбросов и изгоев общества – исправительная колония в одном здании и тюрьма строгого режима по соседству, от которой веяло мраком и порабощением человека, порабощённого неведомо кем и пошедшего на преступление. От полуразрушенной, хоть и с целыми стенами которые давно не ремонтировали здание тюрьмы кричало нищетой и смрадом, словно от старых носков, что так веяло внутренней политикой нашего правительства не только в отношении тюремщиков, но и народа в целом. Если бы это были руины здания – это было бы просто истинным обликом его нынешнего состояния. Айрат Мухаметов Эрикович в тюремной камере вспоминал, как его голым поставили мыться, что было чем-то вроде процессии посвящения. Так людям объясняли, что они просто выблядки недостойные жизни, которые сорвались и прежними никогда уже не станут, что некоторым зрелым мужчинам даже напоминало армию и помогало на это реагировать риторически. Однако Айрат в этом отношении не был таким бравым, его искренне душила печаль, а тревога и гнев ломили его спину, иногда отдавая в солнечное сплетение яростью на эти обстоятельства. Это общество, эту жизнь. Он не понимал, где реальная причина слома его существования, потому и злился беспомощно на тот мир и эту жизнь. Словно людоед в своём логовище он в этой тюремной камере, будучи пока что один, но ожидая прибытия компании, был яростным, набычившимся хищником, который был готов ко всему. Хищник в ошейнике, в полосатой пижаме, униженный сломленный, но ещё способный укусить – таким Айрат был в этих обстоятельствах. Он конечно не мог себя простить и не мог думать иначе, как во всем виноват только он, что больше винить и некого. Он не сдержался, он был не прав, он потерял человеческий облик и все на этом – он больше ни на что не имеет в этой жизни права, он проиграл эту игру, жизнь кончена, больше нет спасения. Если бы он ещё ограбил кого, убил кого просто так, но нет – он насильник. Его бы простило это общество будь он кем угодно, но насильник – это все уже, это животный самец, не сдержавший низменного инстинкта и проявивший его противоестественно. Он даже сам себя простить за это не мог, не мог оправдать, он мог только беспомощно страдать в этой агонии собственной совести, постепенно теряя волю, рассудок и остатки человеческой гордости без возможности исправить эту ошибку. Тут в камеру привели троих и все – все места заняты, коллектив сформирован. Айрат надеялся, что полиция и охрана им на разболтала за что он сидит, но в страхе перед этим фактом мужчина побледнел и немного его потряхивало от сильной тревоги. Один из вошедших, интеллигентный азиат статного и несколько гордого внешнего вида спросил, явно узнав в Айрате близкую народность, но понимая, что сам гораздо статней по родословной, с чем было связано некое пренебрежение в речи при обращении к Айрату:
— Привет, мужик. Как звать?
— Айрат – робко ответил тот.
Другой, услышавший его имя, на вид стандартной внешности средней полноты мужчина в возрасте, блондин с лысиной на башке и носом картошкой, напоминающий реально заядлого криминалиста с опытом и стажем тоже к нему обратился:
— Айрат! Айрат! – кричал в голос мужчина, заставив Айрата вздрогнуть. – неси-ка сюда наволочки! Да поторапливайся!
Айрат остолбенел, а последний мужик, на вид свеженький и смазливый русский брюнет уточнил:
— И зачем это надо? Ты его пугаешь.
— От него веет насильником. Я просто хотел ему немножко кишечник прооперировать – сказал мужик и уже было хотел того в фарш начать избивать прямо в камере, но азиат остановил его, схватив за руку:
— Даже если у тебя отличное чутьё и, допустим, ты прав, зачем из-за ничтожества сидеть в одиночке и проливать срок отсидки? Опомнись!
— Да, я полагаю, что ты прав, да и спина в пояснице заболела что-то, пойду прилягу лучше.
Так все участники беседы разбрелись и разлеглись по койкам в бетонной камере с решётками, и кто размышлял о содеянном. Кто мечтал о воле вольной, а кто-то перебрасывался словами, отвлекаясь от агонии собственной совести – у всех свои дела в этом заточении, даже в такой агонии безысходности изгои оставались живыми. Вообще это правила выше закона природы – в любых обстоятельствах, в любой жизненной ситуации главное сохранить свою жизнь.