Глава 5.2 (Глава 10)

Ощущая агонию, мучимый унижением как психически, так и физически, но все же державшийся за свою человечность и рассудок Добрыня добрался до этого промышленного здания и зашёл внутрь. В этот момент ему психически, чтобы добавить унижение и вызвать сумасшествие куда глубоко внушили прямо образ: «Член входит в матку», но Добрыня понимал, поддерживаемый естественной природой: «Это не я пошлый, это система искажает психическое восприятие и мышление. Я за это не буду и не должен быть наказан. Это непроизвольная реакция на этот садизм. Я не такой». Внутри промышленного здания он увидел много столов с фотографиями пятерых мужчин, видимо именно они пытались убить Виолетту и погибли в процессе техно-ритуала.
— А вот и на месте я. Надо рассмотреть, как выглядели погибшие! – сказал он про себя и изо всех сил пнул один из столов ногой, узнав на фотографии мужчину, который был среди полицейских, приехавших в день изнасилования покойной Виолетты.
Осматривая остальных, он подумал: «Спрос и предложение. Спрос и предложение. Хм, обычно людей за деньги оружием убивают, раз уж хотя бы на одной планете, а тут на тебе! Мужики женщин за идею колдовством гасят! Вот умора, не могу! Остановите Землю. Я сойду. Хотя колдовство ли это? Может… Точно! – он ещё повнимательней осмотрел фотографию полуседого мужчины лет 53 в костюме и его осенило – Точно! Когда их марионетки проводят ритуал, а обязательно именно ритуал, так как обыденные вещи исказят цель воздействия, из их мозга направляется сигнал в пространство и информационно он внушается с этой же записью мысли цели сообщения, как глубоко-матричная установка, но при том – технологически ограниченная задачами, при отказе от которых человека убивает система через множество пространственных фиксаторов его передвижения и генетической особенности, информация о которой фиксируется природно в определённых нейронных участках и там ими психически подменяется, но в реальности генетическая память глубже, а там лишь информация о движении и ретроспективе существования, которая не так значима на самом деле, потому что любое вмешательство в этот участок памяти природа исправляет в соответствии с реальной историей развития и жизни, мы её не видим, мы лишь вспоминаем и формируем её. Так же будучи искалеченной, она не передаётся наследственно, та как многие психически больные рожают детей с устойчивостью. Здоровых и красивых из-за того, то природа отторгает исполнение, но учитывает угрозу для человека генетической мутацией. Но и это системой учтено, при адаптации человека он способен бороться и другие люди так же без сумасшествия мутируют, потому человек истребляется, считаясь злом, опасным для общества, его доводят всю жизнь технологически из-за того, что его мать была конспирирована сумасшествием, а человек нормальный, здоровый и мать тоже, просто это на самом деле контроль адаптации мяса в стойле скота. Тем не менее, если так не совершить суицид, тут действительно подвиг, я смогу ли выдержать?» Одно Добрыня понял точно – они боятся коллективного знания о системе и их технологии, так как пойдёт массовое психическое уничтожение людей на их планете системой по нулевому ключу создателя технологии, который это предвидел ещё века назад и был убит в жестоких пытках, он сделал это не только для людей, но и для всех, кто будет этим дискредитироваться. Название этого ключа «Правило последней записи», которое защищает любого человека, прошедшего последнюю программу несправедливой смерти независимо от её содержания. При выживании человек освобождается от пут системы и это правило нерушимо, потому что иначе вся программа функционирования остальных ключей контроля уничтожается ИИ и рушится «Бытие Бога», что лишает хищников рычагов контроля над мясом и пресекает возможность «Сбора урожая» с живых людей, потому что рычаги больше нечем будет имитировать в нервной системе. «Видимо, все-таки, есть жизнь после смерти» – подумал Добрыня и отправился обратно, чтобы переварить полученную информацию и разобраться, как это остановить. А из-за поглощения людей все меньше оставалось в этом мире…
Егор вышел из автобуса и, найдя небольшой ресторанчик там и обосновался. Евгению звонить он не стал, потому что был просто опустошён, облит будто бы чужими выделениями жизнедеятельности и ему вообще хотелось сжечь себя заживо в огне. Он пил кофе и представлял, как ему стало бы морально легче, как сошло бы в физической боли это сошло бы омерзительное состояние, и он бы очистился от этого психически. Над ним жестоко издевались, доводя о самоубийства прямо с момента смерти веры – он был следующей закуской для людей и объектом сбора падали после этого перекуса для существ другой расы, которых он видел в Кама сутре и Индуизме. Но суть одна – он понял, что они пугают прямо мясо человека, физические нейроны гниением, в реальности это их только восстанавливает, вызывая мутационное ускоренное восстановление нервной системы, при этом мутация благотворна, так как связана с процессом выживания, потому природа идёт на любые жертвы ради имитации ощущения психики. Так же он понимал, что сама это психика по существу набор блоков и травм у человека, а также инструмент эмоционального убиения в человеке всего доброго и настоящего с целью сделать из него падший овощ, который только снашается по имитации генетической программы трёх неестественных геномов и всё. И главное для чего? Выкачивать из него при оргазме энергии сексуального удовольствия технически и делать из этого наркотики. Как только Егор это понял его начало тошнить, и он реально возжелал сдохнуть, но сдержался, успокоив себя, то природа от этого неуважения их все равно прикончит, кем бы они не были. Внезапно ему стало плохо, он почувствовал сильную мигрень, словно в лобную долю головного мозга напихали земли и камней, и они болели там вместе с мясом. Ему опять захотелось от этого, схватив голову от боли, покончить с собой, но он сдержался, потому что понимал, что это думает этот участок мозга сквозь психическую блокаду вопреки всему и организм выживает. Но его душу захлестнуло глубокое отчаяние, словно он увидел такое зверство, с которым не смог не смириться не справиться и убил себя от бессилия: «Все — меня сожрало» — подумал он в отчаянье, вновь ощущая приближение смерти и головную боль. К нему подошла официантка:
— Вы будете ещё кофе?
— Конечно. Вы слышали о недавнем ограблении с большим материальным ущербом в нашем городе?
Официантка пожала плечами:
— Я слышала, что обокрали местное предприятие на сумму более четырёх миллионов рублей. Но зачем это нужно и кому?
Егор ответил:
— Да ограбления то не было, скорее всего. Несанкционированная передача товара, а новость опубликовали, чтобы прикрыть это преступление.
— Интересно, что теперь будет!
Егор сквозь неуверенность в своих словах. Состояние полного ничтожного морально опущенного человека, который человеком называться не заслуживал хотел было ответить ей, но внезапно опомнился: «Стоп! Она не задавала мне вопроса».
Он уже было собрался уходить, следя за её уходом. Посмотрел на часы: десять. Вдруг он остановился и услышал, как все закричали:
— Сначала Ибрагим! Ибрагим! Вон идёт Ибрагим!
Ибрагим на вид показался Егору максималистом, но Ибрагиму же Егор показался в этом обществе лишним человеком, достойная кандидатура на распятие или сожжение для пополнения культа личности и трагического рока. Но Ибрагим знал, что сейчас непростое время и только он хотел подойти к Егору, как тот встал и вышел на улицу, даже не повернувшись больше в его сторону, мучимый пустотой и тяготами обыденной повседневности, пронзаемый неестественной скукой.
Владана наслаждалась прогулкой, оглядывая зелёные, наполняющие окружение свежестью высокие деревья, прикасаясь, ощущая лёгкую боль в пальцах и чувствуя себя живое к колючим кустарникам и оторвав с какой-то детской шалостью парочку листочков со всей растительности, которая ей так понравилась, что она ощущала любовь и теплоту солнца сквозь понимание, что все это пышет жизнью и существует наряду с ней. Она испытывала при этом радость, радость что она жива по-настоящему, ощущая некую победу, словно то, что её душило внезапно куда-то исчезло, словно растворилось и с неё спали тяжелейшие кандалы. Угроза не миновала для общества, она все ещё понимала и знала – угроза есть и не исчезнет так просто. Она вспомнила, как её несколько часов назад звонил Евгений и сообщил о смерти Веры, естественно это было тем, что её гневило, но сквозь опавшие кандалы она понимала смысл продолжать борьбу, которую они втроём начали против неведомой угрозы своим жизням. Она обдумывала, почему же её все-таки стало жить легче и светлей? Наверное, где-то там умерло мясническое, противоестественное подобие чего-то живого и отошедшего от естественной жизни настолько, что вообще перестало кого-либо считать живым и существующим, включая себя.
Внезапно на горизонте на встречу к ней вышел мужчина в чёрном пиджаке с белой кромкой и чётко вышитыми оборками и белых брюках, бритый на лицо и с густой седой шевелюрой. Когда Владана поняла, что он идёт к ней она сквозь радость и лучезарность окружения ощутила опасность и ужасный мрачный визг из ниоткуда, словно сама пустота визжала сквозь все, что в ней существует, от чего она даже в голове почувствовала боль, головокружение и растерянность и не могла составить план, что её дальше делать, так как все это свидетельствовало о том, что намерения у мужчины явно лукавые, если не хуже. Ведь за внешним приветственным великодушием человек может скрывать страшного, жестокого мясника и убийцу, который сделает из тебя фарш не задумываясь. Потом голос мужчины прозвучал издалека:
— Эй ты, у кустов! Лови моме-ент!
У Владаны в этот момент со страха пронеслась вся жизнь перед глазами, как обычно и бывает у женщины, встретившей убийцу один на один. Она потеряла над собой всякое самообладание и рванула в обратном направлении, а тот не отставал. Владана продолжала убегать от неизвестного и как на зло ни оной живой души, впереди все безлюдно, лишь солнце в вечернем небе ярко освещало путь, но это её лишь сильнее пугало. Предложи ей кто-угодно сейчас помощь она бы была счастлива о безумия, но нет – впереди её встречала лишь эта жестокая безлюдная пустота реальной жизни. Никого. Никого. Вообще никого. Где люди? Где же люди? Почему никого нет? Девушка не сдалась – в этот момент она решила сознательно превзойти саму себя и побороть эти обстоятельства, ведшие её лишь к смерти от руки какого-то ублюдка. Она максимально напряглась в беге и начала судорожно думать всем своим разумом и существом, что делать и как спасаться, что сопровождалось некоей иронией всего этого, игрой жизни. Жестокая игра на жестоком полигоне с её жизнью, сопровождаемая радостными птицами рока, как это её раздражало. В этот момент её мысли, кроме неё были никому неведомы, она стала преступником, обмысливающим преступление века, она стала дьяволом, захватывающим мир, она стала диктатором, бегущим от толпы заговорщиков – все это она сквозь непонимание того, что в разных обстоятельствах люди мыслят иначе, а моральный ублюдок не отставая следовал за ней по пятам, словно голодный волк за овечкой, спасающей собственную жизнь. Владана ускорила бег в стремлении все-таки от него оторваться и тихонечко следя за каждым шагом в беге, чтобы не споткнуться, так как это было бы её роковым концом в этих обстоятельствах, а время вокруг словно застыло и мешало её движению, не давая сориентироваться куда бежать – она была в смятении и мучительном ужасе, но преодолевая дикие физические конвульсии собственного страха продолжала нестись быстрее ветра, спасая жизнь, а вокруг веяло радостью и чем-то лучезарным, что заставляло её думать, что её смерть у общества вызовет ещё и дикую радость. Девушка продолжала бежать, забегая куда попало, а заросли шиповника вновь возникли перед ней и Владана, ощущая себя словно в диком кошмаре осознала: «Я сделала круг. Как это вообще случилось?» Мужчина сзади юркнул и схватил девушку за руку, одержимый неведомым страхом, но вдруг он тоже ощутил эту атмосферу дикого кошмарного сна и его самочувствие психически стало ещё хуже. Владана закричала, а он промямлил:
— Помоги, они…
Владана побледнела, но была рада увидеть у мужчины проблеск рассудка. Владана понимала, что у мужчины искусственные дефекты, вызванные технологией инопланетных садистов, его существование просто эксплуатируют, просто используют его для её убийства, а потом скорее всего выжмут из человека все соки и либо доведут до уровня полного полутрупа даже внешне изуродованного, либо будут принуждать к суициду, дальнейшим убийствам, что все равно закончится потерей рассудка и смертью человека. Чувства этих садистов Владана ощущала аж из пустоты: «Учитывая все искусственные психические дефекты этого овоща, который боится смерти, нанесённые нашей технологией, можно эксплуатировать это дерьмо по полной и не париться. Всех, кто мешает перебьём этим недоноском». Как эти чувства ощущались? Презрительной иронией и усмешкой к существованию этого мужчины. Владана ощущала это полностью, словно само пространство её предупреждало об этих обстоятельствах.
— Что они? – спросила его девушка.
— Я не могу сказать, они грозятся меня убить! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! Но я и не хочу убивать! Я понял. Они просто так меня заставляют вас убить! Я не хочу! Аааа… – мужчина упал на колени и заплакал.
Владана лишь молчала, но взволнованный голос мужчины раздался по всей запустелой округе вновь:
— Голова, голова заболела! – пищал он, хватаясь за голову – Я не подчинился! Я не подчинился этим тварям!
Владана риторически преодолев панику предложила спокойно:
— Давайте пойдём в кафе, спокойно выпьем я Бранди, а вы Мартини или водку, чтобы голова прошла. Они вас все равно убить не смогут. Потом успокоитесь и я помогу вам их быстрее отвадить, мы приобрели медицинские приборы, которыми их можно легко одолеть, они там так ещё потрясутся.
— Хорошо, я согласен.
Владана подхватила мужчину на плечо, и они побрели в кафе.