Глава 10.1 (Глава 20)

Солнечные лучи, отражавшиеся от светло-зелёной, почти мерцающей листвы городских деревьев отвлекали Добрыню от абсурдных, колющих душу, сердце и разум уродливых и омерзительных проявлений отражения человеческого поведения. Пошлость на фоне грудных детей, которых пожирают для удовольствия заживо, разрывая душевно-генетически в мясо само существование вызывало очень сильное омерзение, до такой степени, что ему пришлось бы придумывать новые слова чтобы это выразить. «Оамерзительно – я бы сказал, сокращая из очень омерзительно в большую букву «О»» — Добрыня не знал, что матерились на Земле с пошлостью и в жажде посношаться мужчины, унижая женское достоинство, чувствующее эту потенциальную угрозу для собственного потенциального потомства и сквозь смрад половых выделений, употреблённых не по назначению, каннибалы всё вкушали умирающих людей, кого заживо, кого под видом «Божьего Суда» в более красивой обёртке для кушанья. Этим была пропитана и окутана атмосфере на фоне зелёных деревьев и красивого солнечного света, который так же плакал от того, что это происходит уже в обыденности, в смирении и естестве.
Тем не менее вчера именно это Добрыню вывело окончательно, просто, когда он впервые это ощутил, на него в тот день открыто этой самой технологией напал какой-то толстый мужик и открыто ему сказал: «Будешь артачиться, просто попадёшь по сопряжённому тюремщику — лучше покончи с собой, чтоб я вкуснее усвоил и получил больше наслаждения, а то выветриться из-за помех» — каннибал по привычке просто эмоционально пытался задавить Добрыню, но мужчине было совершенно наплевать, он рассмеялся: «Они у них же и научились просить по-человечески». Он прикинул, в чём слабость технологии – она всегда имеется, словно нерушимое правило. Чем же ему победить и выжить? И его осенило, сопоставив всё ранее обдуманное – контакт психогенетический, а значит суицид нужен, но по-оригинальней. «Любое проклятье может обернуться великой удачей» — он вспомнил это правило и просто сам себя проклял. Суть проклятья он не знал, просто кратко промелькнула мысль: «Да будь я проклят, если мне до селе было на это наплевать» — тут и появилась природная причинность болезней у каннибала, скушавшего махом всё из Добрыни эмоционально вместе с проклятьем. Как не странно, хоть Добрыня не заметил – это польза от них, это польза и от каннибалов, и от проклятий. Уменьшение ущерба естественным путём – отдать им всё это вприкуску, и они раньше наш мир покинут, либо научатся преодолению болезней, и мы тут выживаем, а то только полезное им подавай, а как же специи? Однако это лишь мета природы – их выживание, они себя слишком сильно искалечили, но Добрыня этого не знал. Тем не менее он помнил, как он ощущал эту агонию другого человека, извивавшегося в боли и не имевшего кроме денег в тот момент ни шанса на выживание, так как не видел ничего более, а лишь жаждал смерти Добрыни, как мяса, исходя из логики: «Жив, значит я его не съел, ещё надо», — схватка людей продолжалась минут пятнадцать, а точнее схватка богатыря с людоедом. Действия Добрыни, который отчаянно выживал, наплевав на все преграды и моральность всё же увенчались успехом — пока он выживал и волей-неволей задумывался лишь о своих сокровенных чувствах к Виолетте, которая была ему давно не безразлична, несмотря на расставание – он до сих пор любил её, но любил ли кого-нибудь тот самый каннибал? В техногенном аппарате в богатых одеждах своего цивилизационного периода развалился толстый, надушенный, бородатый, похожий на свинью из-за постоянных инъекций ДНК-обнуления мужлан, считающий себя высшим существом. По богатой квартире в шизофренической истерии он наворачивал зигзаги и орал: «Ебаный ушлёпок! Умри! Умри-и!», но в результате лишь его плоть разлагалась, так как внутренний глас совести выл6 «Сними ключи гравитационных ограничений», но он ждал суицида на земле, чтобы впитать души и мясо людей, получив новую порцию энергий, силы и молодости для восстановления ДНК после очередных инъекций. Но инъекции он не прекращал делать, а ограничения не стал снимать в результате чего новые материи не проникали сквозь эти ограничения, либо их не было достаточно при таком распаде плоти человека, так как обнуление ДНК инъекционно влечёт распад физический плоти или соматический паралич. Это возможно лишь при техногенном цветке самоизувечения, что он с собой и сделал, ожидая всё суицидов на земле, считая, что, если их дальше бить в физиологический мозг радиацией они непременно покончат с собой, при чём доза радиации проецировалась через смертников через специальные аппараты, подвергая их мозг распаду и мутации заживо, что страшнее смерти. Они в таких же немых страданиях и более жуткой агонии и физически, и душевно, не говоря уже о том, что эмоциям там места вообще не было не могли даже воспринимать собственные мысли, не могли покорчиться, не могли шевельнуться, — только эта агония немых страданий, только эта жуть и всё. И эти же страдания хлынули агрессивным потоком в этого самого толстозадого каннибала, которому даже помыться было лень. Его плоть начала отлезать, трескаясь с кровью из-за того, что в ядрах клетки не было информации из души – не усваивалось, ведь на земле никто не покончил с сбой за него – вышла истинная причинность естественных законов спустя много лет его ожиданий счастья на чужом мясе в этой скуке и обыденной праздности, но не все клетки его организма распались, ведь информация – лишь условная концентрация веществ и гравитации, клетки вновь начинали делиться, но распад плоти не остановился – скорости регенерации ему не хватало. Так как он всё ежу был закрыт гравитационно с искажением естественного движения гравитации от окружающей среды, он в страхе вновь настроил на себе закрытие, что и было его ошибкой. Открыв консервную банку лучше её не закрывать, тут было тоже самое – распад лишь ускорился и через два часа всё его тело было в синяках, сосуды лопались, отовсюду текла багряная кровь, а сам он даже от страха писался, его стало бы жалко даже самому жестокому зверю, если бы только его жизни была продолжена не смертями каждый день миллионов грудных детей на земле и на многих планетах просто по программе соматической смерти. Он корчился и мычал, не вынося этой боли, но и сделать ничего не мог, позвать на помощь – не мог. Словно не давало то-то, хоть он и считал, что это всё от боли, а чувства его так и мучили – из радости в осадок от хохота. Из агонии с в смерть и обратно, из страха в ужас и вновь в агонию, а сосуды в голове всё лопались и лопались, не выдерживало давление, а точнее его перепад. Вскоре он испытал долгожданное облегчение – отпустило, наступила смерть и прошла агония, а у мяса в стеклянной коробке она так и продолжалась и сквозь наиглубочайшее отчаяние в непреодолимой зависти человек так и продолжал, гния, существовать.
Добрыню спустя две минуты, после последней фразы сразу отпустило, волнение прошло, и он продолжил прогулку — мысли о Виолетте так его и не оставили: «Может помириться? Может помириться с ней?». Столбы всё один за другим вдоль дороги словно бы смотрели на мужчину и давали ему советы, которых он в упор не замечал. Он не знал, как поступить, он не знал, как после того, как обоюдно расстался с ней вновь найти вместе любовь и задался вопросом: Как вообще надо любить женщину на самом деле? Столь риторический вопрос, но столь важный: «А я хоть раньше знал, что люблю её по-настоящему? Я хоть уважал ей существование до этой трагедии с верой? Похоже, что нет, я даже, оказывается не видел в ней человека», что при этой мысли вокруг веяло злобой, мучениями и воспоминаниями миллиардов женских смертей, суицидов, агонии рабского существования и исчезновения. Но мужчина ли виноват? Женщины ли виноваты? Они утеряли то, что является их силой – мечту, фантазию, восхищение и способность ценить и уважать, не говоря уже о развитии своего окружения, как и мужчины медленно, но верно превращались просто в трахающихся кобелей без интересов, просто если сексом занимался – день удачный и всё, человеческое покидало так людей. Оставляя эти немые, пустые страдания полумёртвых и гниющих трупов, заживо гниющих трупов. Просто большинство этих смертников фактически при отключении уже мертвы, это просто проявление человеческой беспощадности, дикость хоть и подходит по смыслу, но не то слово, ведь смысл дикости есть выживание, а тут подразумевается озверинебесизм, что означает превышение пределов всякой жестокости и кровавая расправа даже более мягкое наказание, чем это.
Навстречу, что очень напоминало этим совпадением не столь давнее прошлое, снова шёл Ильнур. Добрыня вспомнил их разговор о Вере и о трубе, тоже смело шагая ему на встречу, так высокий брюнет, чуть смугловатый в белом пиджаке и русский голубоглазый медведь шли в предвкушении интересного разговора, поддавшись воле случая. Встав друг перед другом, они увидели общностное беспокойство и некую затравленность, обиду, что нормально, что естественно – оба побитые жизнью, оба уставшие и оба держались лишь на иллюзиях, мечтах и далёких планах – никто не жил сегодня, никого из них в душе не интересовало это тяжкое сегодня, но Добрыня начинал это понимать в отличие от Ильнура, который убитый прошлым лишь и мог, что грезить о несбыточным завтра, мечтательным будущим, но разговор был проще:
— Ну как, залез в трубу по моему совету? Хоть я и подстрекательским приказом тебе это советовал – с улыбкой пошутил Добрыня.
— Слушай, не до шуток, залез ведь я, пойми. И знаешь, что в трубе то было? Человеческое мясо и на выходе очередная ловушка для перемола свидетелей – вот что я там нашёл – с иронией сквозь отчаяние ответил Ильнур.
— Ха-ха, если, по твоим словам, то тот бородатый мужик, которого все считают Богом не кто иной, как владелец мясокомбината? Внешность то у нас в сознании меняется! Стало быть, и семья у него не прозябает – усмехнулся русский медведь.
— Знаешь, в ранней юности они все возможно были людьми, но ведь я уверен, сейчас все эти ублюдки знают, что с нами творят, понимаешь? – с горькой усмешкой, продолжил Ильнур.
— Да – мрачно ответил Добрыня, — понимаю, самому страшно.
— Тем не менее, тот старец то не из робкого десятка, раз такой бизнес держит. Это всё равно, что наше правительство бы решило нас заживо на кусочки резать, ждать пока заживёт и продавать в США на подсластитель. Смекаешь? – Ильнур уже смеялся более презрительно по отношению к тем, о ком упоминал, словно в навозе испачкался.
— Честно, я даже об этом в начале мозгами боялся раскинуть, но теперь уже более или менее достаточно давно размышляю и вот прямо накануне нашей встречи я ощутил смерть кого-то из них и, судя по всему это клиент – совершенно спокойно сказал Добрыня.
— Клиент? А бизнес то у них официальный хоть там? Может, если бы остальные узнали мы могли бы что-то изменить? – предположил Ильнур.
— Пойми, им следует узнать, прежде всего, что у них там у всех мозгов нет в голове, понимаешь? Это у нас тут голова болит от всего этого, а у них там нет – они все там марионетки, страшащиеся участи трупов в стеклянных гробах. Тирания. Они уже вымерли, считай. Тирания всегда имеет место быть перед вымиранием части вида, если он не использует шанс — это пресечь в себе.
— Пресечь тиранию? Но как им это пресечь, если их там на самом деле сделали заточёнными техногенными марионетками всех и каждого? Да и у нас тут это недавно начало спадать, если честно, учитывая, как нас держали в «вере» – обеспокоенно и немного ликующе спросил вновь Ильнур.
Добрыня не удержался от хохота и озвучил один из известных ему способов:
— Напиться, обдолбаться и спокойно постоять вверх ногами, — помогает же нашему народу.
— А ещё способы? Может есть? – спросил снова оценивший Иронию товарища Ильнур.
— Влюбиться, друг мой. Просто влюбиться. Ты не будешь хотя бы один в этой неравной схватке. Ты это понял? Не важно с кем подыхать тут – с любимой, с родственником с котом или собакой. Главное – чтоб не в одиночку, а то так есть удобнее. Я думаю для них это тоже имеет место быть. Никто им ничего бы не смог любым количеством измученных полумёртвых смертников сделать, если бы они держались друг друга в бесстрашии, как наша армия. Однако я вижу у них не так, размякли видно от их высшего прогресса. Такие элементарные вещи забыть умудрились. Вот ты, Ильнур, как считаешь, ради чего мы мужчины живём? – спросил с интересом Добрыня.
— Вот вопрос, так вопрос. Этот факт мы уже отметили скорее всего в начале наших не столь долгих жизней, уважаемый собеседник, но я всё же сформулирую – мы живём ради защиты наших родных. жён и детей, а иначе мы не нужны. Остается лишь эгоизмом своим потешаться – холодно обосновал неоспоримое Ильнур.
— А женщины тогда зачем живут? – спросил Добрыня, одержимый чьим-то желанием услышать ответ: «Рожать и трахаться, потому что они все тупые суки», что уже означало женскую смерть, при чём в грудничке – проявление вымирания женщины, но Добрыня не верил в это и ответил – они живут, чтобы творить, как детей в себе, так и наши будущие жизни, поэтому должны быть нас умнее, лучше и образованнее. Они наши матери и поддержка, мы без них вымрем, так как даже клонирование без них невозможно. Всегда нужна исходная яйцеклетка, как основа памяти и генетическом виде, а мусульмане вообще звери – отрубать женщине голову за измену ли оскорбление при том, что как гнилые кабели держат их в рабстве гаремами. Да будь я женщиной там убил бы шейха и на казнь радостно отправился, чтобы они научились в процессе уважать то, что их рожает, потому что я считаю, если женщину вынудили к браку, но она встретила позже любовь, то она имеет право поменять мужа, так как прежний часто издевается, у них это прямо сценарий в стабильной обыденности – бить их, как животное бы не тронули.
— Я конечно каннибалами больше интересуюсь, но тут тоже связанные с этим обстоятельства. Обсудим! А зачем признаваться? Как они вычислят какая из гарема? Да и они ли? Они презрительно отнесутся и в гордыне даже не заметят. Аха-ха-ха-ха – рассмеялся Ильнур.
На далёкой планете сквозь желтоватую землю росли светло-зелёные деревья. Доисторические, похожие на египетские в нашем воображении пейзажи отвеивали современностью, а на металлических фундаментах, с чёрными, по крепости превосходящими титановыми стенами, с кучей мёртвых людей, презирающих питающее их задницы земное мясо и эмоционально обзывая их души: «Сукины дети! Сукины дети!» — сравнивая поглощаемое с собачьей скотиной, презирая это существование, а себя возвышая в иллюзии, но телом презирая ещё сильнее просто по неволе. Так же эти мертвецы питали аристократию, которые в прикуску любили земных грудничков употреблять, считая это высшим вампирическим проявлением с гордостью, а потребление крови понравившегося соотечественника считалось проявлением чести со стороны аристократа, так как он впитывал в себя его существование их техногенными новшествами, а человек умирал в единстве святого посвящения, становясь частью Бога, вожака его стаи и искренне не понимал, что его просто сожрал себеподобный — всё это украшалось праздным богатством и роскошью в золоте и прочих местных драгоценных металлах, сопровождавшееся общным поклонением. Цивилизация имела техногенные аппараты для войны, для медицины за счёт чужой жизни и аристократы владели подобными устройствами для питания и вбирания в себя чужих жизней, душ и духа, выдирая и живого человека всё без остатка, но ничего при этом не осуществляя, а весь природный гнев использовался для последующего убийства за их же ошибки, которые они назвали человеческими грехами, используя свои знания об общности структур ДНК. Землянам внушалось «кара Господня», а господ текущий глава местных религиозных секций планетарного монархического союза, который всех людей ниже аристократа считает просто мясом, бесполезным мясом. Недостойным даже своего существования.
Если разобраться это проявления общего закона атомарного распада, всё существующее страшится своего исчезновения и этот страх проявляется у людей таким образом. Тут просто надо бы было себя взять в руки, понять, что ты ничем других не лучше и прийти к точке взаимопонимания, что сделало бы правителя мудрым и достойным своего места и своей царицы, однако там же шовинизм, у них невозможен был даже средний уровень стабильности в той монархии, так как женское мнение не учтено вообще – женщины там ниже мяса. Они их используют для генетических преобразований (психические процессы матки женщины) и для размножения своих ДНК признаков на других планетах, и просто для секса, как игрушки — такая основа культурного становления цивилизации. Естественно великие крейсеры космического покорения, кванты, развлечения – но всё дорого, всё лишь аристократам.
Средний класс и ниже были под техногенным паспортом, который сворачивал суставы позвонков психически при малейшей попытке сопротивления властям – людям там ничего не было нужно, а революционеры травму от выживания из-за этого считали высшим просвещением, высшим проявлением милости к себе, но даже выжив они не могли пересилить бюрократического монстра, не было возможностей, не было противостояния – единство власти, все повязаны.
Жизнь у всех шла по генетическому сценарию, отрезало даже мысль, всё только по сценарию, ничего против власти не могли поделать. И кто-то осудил бы их за смирение, кто-то посчитал бы это в страхе справедливым, не зная мук всех этих узников, но факт фактом – так текла их жизнь – только сегодня и никакого завтра по программе Судьбы. Да и не надо им было, комфортно и ладно – даже опомниться не смели, так боялись смерти и исчезновения.
Так там поймали неделю назад одного учёного, занимавшегося алхимическими опытами, искавшего лекарство от местных смертельных болезней и за то, что он не имел лицензии ему сломали конечности и позвоночник, связали ему руки и вывезли с остальными приговорёнными к смерти на крейсере прямо к чёрной дыре неподалёку, и прямо без капсулы просто в люк всех и его тоже выкинули. Это у них был популярный метод казни в их цивилизации, как приношение дара «Отцу Небесному», а именно душе, проявленной в гравитации чёрной дыры, считавшейся символом психических проявлений живого. На самом деле им не хватало милосердия понять истинную просьбу о пощаде этих заключённых. В реальности Отец Небесный тоже был учёным, открывшим этот феномен алхимически, он первым понял, что белая дыра невидима и отражает суть гравитационного феномена, порождая с его точки зрения все вселенные, так как на Земле именно его настоящего считали дьяволом-Сатаной, верящим во многообразие вселенных (миров, небес). Естественно его же общество, как и у нас многих учёных, растерзали за это, жестоко избив до полусмерти, потому что в его время уже были эти техногенные преступления там и люди из-за этого начали умирать, не понимая, что техногенно изуродованы и эти смерти просто из-за этого. Однако бесконечно бежать от правды они не смогли, хоть он и предупреждал их, умирая от их же рук, так как человек просто знал об этом, получив все необходимые доказательства. Естественно, правительству было его проще убрать, чтобы сохранить власть и господство.
Однако именно пока беседовали Добрыня и Ильнур там случилось повторение истории и вновь пошёл крах Ада и массовые смерти. Они до последнего пытались исправить ситуацию, специальными множественно-коллайдерными крупными пространственными аппаратами, возможностей которых на орбите хватало даже группу планет защитить барьерами, исправить программу реальности, но ничего не помогало – что-то нелепо в абсурде искажало, сбивало и искривляло проявление лишь увеличивая смерти, наступала у аристократов агония и распад и никто ничего не мог сделать, но никто не испытал ни радости, ни слёз – всё было уничтожено тысячелетиями содеянным проявлением самого жестокого и беспощадного, всё было закончено и человеческое сердце давно было лишь проявляемой иллюзией, а в реальности его просто не было — всё съедено в задницы каннибалов, которые распадались с треском их искусственной плоти. Семь человек из аристократии высшего уровня, которые являлись наследными держателями ключей посетили собрание и договорились отправиться к транслятору, который был центральной точкой распределения контроля и информационного программирования психических процессов разумных и не очень рас через структуру психического отражения вселенной проявляющуюся в живом через звёзды восприятием.
Через три часа всё было готово, и они вылетели. Снаружи крейсер, мерцающий какими-то голубыми излучениями, напоминал чем-то дракона, но золотая обшивка как-то портила впечатление и о самом корабле, и о его экипаже. Внутри похожие устройства энергетической подпитки с настройками на инкубационных жителей приносили наркоманам удовлетворение от травли, достигая эмоционального распада не менее разумных, чем они людей до состояния мелкого ошмётка который в естественной среде своего существования уже был невыживаемым. Люди становились просто материальным существами без души, без чувств, без эмоций – просто вещи, просто чтобы существовать, просто мясо, но уже без лакомого наркотика – эмоционального существования организма. И хоть заупрекайся остатками человеческого в высокомерии – не работает это с вещами, сохранившими себя чем-то человеческим, а не звериным в усмерть. Без любви люди утеряли агрессию – больше нет в этом смысла, без похоти утеряли презрение – больше незачем унижать, без уверенности утеряли жажду суицида – больше незачем ради успеха убивать и других и себя, без иллюзии разума утеряли сумасшествие – больше незачем эмоционально испытывать крах, если увидел себя реальным и осознал даже сам своё существование – всё шло к этому, к раскрытию истинной правды, которой жаждало то, что и сотворило живое в себе совершенно случайно. Пока это происходило, насытившиеся на какое-то время звериные подобия, потребительский излишек на человеческое мясо коих превышал уже всякие пределы приблизились в точку назначения и только они хотели приблизиться для посадки к площадке, как на Земле какая-то мразь вслух произнесла: «А может самолёт взорваться просто так, как у нас в России ракеты? Спроектировано правильно, всё правильно и раз – сломалось» — корабль каннибалов в этот момент словно что-то начало вертеть вокруг своей оси, так как от давления космоса по неизвестной им причине отодрало балансирующее сопло, а точнее более совершенную, но практически аналогичную деталь всего крейсера, только более высокую по мощности и из-за того, что сбилась траектория движения крейсер врезался в сам транслятор и нарушил передачу данных по программе, разлетевшись в щепки прекрасной огненной волной с осколками металла и невидимые ошмётки человеческого мяса отвеивали кровавым запахом, который никто не мог почувствовать или даже поленился бы представить концентрацию их останков в космическом пространстве.
Тут то на Земле массы в некоем замешательстве прервали свои дела, Ильнур с Добрыней прервали беседу и «мир» словно бы на секунду остановился, как в песне Сплин:
«А мое сердце остановилось,
Отдышалось немного…
И снова пошло!»
Так и в этот момент – люди опешили и вновь занялись своими делами, однако Ильнур и Добрыня после этого перестали обсуждать гибель мусульманства в Арабии и прочих странах тирании над женщинами, забывшие даже собственную сказку про Алладина, который пожелал то в итоге у джина женщину. Просто не до этого уже было – оба товарища поняли, что там что-то случилось с аппаратурой, так как у обоих разом прошла головная боль. При чём так резко отпустило, что оба схватились за голову в непонимании, что ж так легче-то стало резко.
Тут то разговор пошёл в более интересном русле:
— А с трупами они тоже самое делают? – спросил Добрыня.
Ильнур пожал плечами:
— Естественно, учитывая записи в Христианстве о вечном Аде, но почему он вечный, если мы все не вечны, вот в чём вопрос.
Добрыня поразмышлял и выставил предположение:
— Наверное ретроспектива и перспектива широка – они будут через мозг долго тревожить душу человека, а затем и всю его генетическую родословную пока до основ не выжрут просто потому что она им подошла в составе.
— А что можно сделать?
Добрыня злобно улыбнулся и уверенно констатировал факт:
— Электричество.
— Электричество? – удивился Ильнур.
— Да, трупу мозг нужно мощным разрядом обрабатывать, а за два часа до полной смерти мозга можно более слабым попытаться воскрешать людей. Если активность мозга восстановится, забьётся и сердце, и человек значит не умирал. Что же нашим медикам кроме сердца и мозговую активность поддерживать у умирающих? А они-то не в курсе были! Неужели это не очевидно, что при определённой частоте электрического разряда до наступления разложения нейронов или даже при слабом разложении человека ещё можно спасти, он ещё не мёртв благодаря каннибалам. Так что останавливает? Природа не попустит ему жить, если он уже умер, что мешает попытке спасения жизни человека? Нарушение программы! Каннибалы начнут умирать генетически и распадаться физиологически-причинностно, так как живут на нашей смерти, но именно этому в истине и учит нас наша вера – не сдаваться и выживать. поэтому я считаю, это нужно делать и с живыми, и с умирающими, и с мёртвыми, чтобы искоренить их существование в нас психически, так как они нарушают естество проявления и жрут уже до такой степени техногенными устройствами, что у нас дети просто так умирают, ощущая ещё маленькими их присутствие.
— Это отличная идея! – взвыл радостно Ильнур, — попытаемся?
— Да, — уверенно сказал Добрыня, — попытаемся. Но у нас только ультразвуковые аппараты.
Ильнур махнул рукой:
— Это не проблема. У меня друг медик очень известный, можно провести опыт на добровольце, который при смерти. Человек, цепляясь за жизнь на такой элементарный риск согласится, потому что, умирая понимаешь, как ценна жизнь, не говоря уже о том, что в случае неудачи просто смерть без утери или прочей альтернативы. Просто нужен именно умирающий, так как нас не сработает, мы ещё не на той точке краха, когда они нас жрут достаточно близко. Не пришёл ещё наш час «Божьего Суда», понимаешь? Хех.
— Отлично. Он сейчас где?
— Он в больнице, как раз умирающих достаточно. Нужно с ним тоже обсудить и подключить по его связям патологоанатомов. Это как минимум спасение мёртвым от блока становления и возрождения в живых, так как душа вовремя отделится от мозга и сможет дальше проявляться в пространстве и времени.
— Соглашусь, отправляемся.
И медведь с товарищем отправились осуществлять ту попытку возрождения естественного течения человеческого существования, хоть и не понимали гениальности этой на первый взгляд нелепой и простой точности дополнения к уже существующей в медицине стандартной процедуре пресечения сердечной остановки.