Глава 10.3 (Глава 22)

Гаяне шла и любовалась колючими ёлками, другие деревья казались столь блеклыми и беззащитными по сравнению с ними. Она немножко опешила вдруг – ей показалось что-то отдалённо странное в этой картине, что-то нереальное, что-то навивавшее страх и она опомнилась в этот самый момент, поняв вновь, вспомнив — вокруг небезопасно. Она осознала – она должна считать, что, поступая неадекватно она никому не вредит и каннибалам адекватное поведение человека по их шаблону нужно просто так, просто потому что будто бы всё равно ничего не может с этим сделать. Она должна была искренне поверить в это и опустившись на колени перед «Богом» молить его о пощаде в таком ключе: «О господи! Боже правый! Помилуй, меня, грешное мясо! Жри моих отродий дальше ненасытно! Не жалко для тебя, Боже! Я тебе на обед, завтрак и ужин нарожаю! Буду шлюхой и от каждого самца по отродку, как ты того жаждешь!».
Обмыслив тонко этот момент, Гаяне немного отпустило от накатившей злобы, и она продолжила прогулку, про себя вспоминая стихотворение:
— Ты, старик, — проворчал любопытный гонец, — Подскажи, как мне быть, если жизни конец.
— Очень просто, родной, — произнёс гневно старец, —
Ты ларец то открой, а то жизнь непременно состарит.
Потеряешь ты всё, жизнь отнимет былое,
И останется то, что взаправду родное,
Что ценнее алмаза, что прекрасней рубина,
Что тебя восстановит даже с точки скотины.
Чтобы ты не страшился, чем ты не пугался
Это истина жизни – без потери ты б лишь ужасался.
Гаяне увлеклась этим процессом тихочтения стихотворения и при этом изучения природы, это помогло отвлечься на какое-то время от мучающих её реальных обстоятельств, но отдых всегда не вечно. Девушка опомнилась и осмотрелась – всё же кровь пронзает и деревья, видно ошмётки того, что должны быть сожраны системой, остатки ровно что человеческого мяса, но в отличие от остатков реального мяса, это может быть возрождено теми даже, кто любит, как и она рассматривать деревья. Интересно, почему в это запрещено верить, а разрешено только в голую и унизительную рабскую молитву? Почему в молитве запрещено благодарить реальное? И почему она должна считать человека Богом? Почему вообще всё нельзя считать, а надо вот именно человека? И она вспомнила естественные вещи вновь – ради наркомании власти, а схема проста: награда – травля – унижение, награда – травля – унижение и так далее. И всё это ради того, что её и гневило, то что не отпускало её, потому является достаточно серьёзной угрозой, даже катастрофой, прикрытой тоннами лжи и безразличием к смерти людей, даже напротив, сопровождаясь радостью за человека. Всё это сопровождалось болью выпускаемой из организма кровавой болью, до такой степени, что кровью веяло даже в воздухе.
Гаяне не сомневалась, остальные тоже это преодолевают, тоже смиряются и выживают в этих обстоятельствах, но с чего ей после содеянного начинать выживание? Как ей смириться с кучей суицидов, один из которых лицезрели её товарищи? Она понимала, да – там тоже смертные, они тоже мрут, теряют и совершают те же суициды, так как не умерла она и её товарищи. И вот ей хотелось отчаяния и поражения чисто по шаблону этой истории, но вдруг она встала и с покер фейсом посмотрела на самую густую вдоль аллеи растущую ель, словно баран на новые ворота, словно строя и себя супертупую специально, над кем-то издеваясь таким образом и ощущая в сердце собственную иронию над тем, чьё присутствие она ощущает. Она задала себе вопрос: «Где б мне отчаяние найти? Я не вижу просто безысходности. Может выкопать эту ель бульдозером, авось найду. Ха-ха-ха» — рассмеялась девушка и ощутив всю иронию этих обстоятельств пошла дальше прогуливаться, погрузившись в некую естественную беззаботность.
Она продолжила изучать по дороге обстановку, ели сменились иными светло-зелёными деревьями, и обстановка вокруг стала ещё светлее и беззаботнее, но Гаяне не впадала в яму подстроенной для неё райской эйфории, она уже знала – там её только и ждут, чтобы окончательно в процессе травли зарыть на долгое время. Хотя странно ли то, не условно ли это закрытие и изоляция, в которую порой ввергают земных грешников? Она внезапно, наблюдая за деревьями вспомнила Виолетту, которая всегда следовала своим личностным амбициям, даже если ей из-за них приходилось неистово в агонии страдать. В глазах Гаяне Виолетта была очень сильной женщиной, достойной восхищения, хоть иногда и чрезмерно с её точки зрения был собой горда и не замечала порой аналогичные или даже прямо такие же достоинства других, но так или иначе слабости у всех свои и это нормально. Тем не менее. Как и сама Гаяне Виолетта обожала проблемы и приключения и даже этот катастрофический параноидальный общественный кризис их не сломил, наоборот – им нравилось это противостояние. Они обе словно оживали при каждом нападении и стремились дать жару ублюдкам просто тем, что не исполняли их приказы, хотя для большинства людей на Земле это было в порядке вещей. Подчиняться воле «Божьей», то есть воле человека, хоть в религии по-русски написано, что Сатане нельзя поклоняться, а если увидеть зло в природном, то природа наоборот начинает тебя вытаскивать и склонять к этому спору, противостоянию, порой даже неистовству, чтобы утвердить существование в себе живого и разумного проявления, так и есть и Гаяне это понимала — природа толкает человека на это противоборство, чтобы он развивался в середе своего обитания, да и у животных по сути так же, просто у ни выше уровень гармонии видимо и они не нуждаются в технологических проявлениях пока. Как в нашем случае.
Тем не менее девушка вновь продолжила размышлять о своей хорошей подруге – она за свою свободу всегда была готова сражаться до полного самоумертвления, дабы место под солнцем отстоять, при чём не ради власти, а именно ради хотя бы места для своего существования, без чего-либо на то лишнего и препятствующего. Однако именно эта точка послужила бы крахом любому философу на её месте, но не для неё – даже места для нас, как она поняла даже чисто, проанализировав собственные чувства, не выделяется. Временно заселённое на планете мясо, вот, значит, кем они нас считают. Наверняка для этого сбор душ, чтобы в процессе катастрофы, как и описано в Библейских предзнаменованиях апокалипсиса ещё и залететь сюда на чаёк и устроить апокалипсис «Божьего Суда», или по-русски — убить всё живое, просто потому что оно им мешает самим тут обитать, но как культурно и грамотно обставили там столь элементарное! Прелесть, прелесть! И как раз крови напились бы достаточно, результат поглощения закрепить. Естественно Гаяне понимала, что напасть она не может – ещё не всё готово, да и надо ли оно? Ведь палитра радуги столь обширна, долетят ли они вообще до нас, если уж соберутся? Ракеты порой даже на орбите взрываются по всякой нелепице, что уж тут прогнозировать однозначно… Да и не так уж это уже, наверное, и важно, важно иное – девушка чувствовала, продажи мяса то, судя по всему падают. Они перешли на истребление вообще – не нужен инкубатор, от которого нет прибыли. Нецелесообразно экономически его содержание.
Она пошла далее, даже не слыша и не видя вокруг вообще ничего, кроме этого кровавого смрада агонии. Да, он был незрим, но уже так явственно ощущался, что, существовав не менее реально, чем она сама существует. Кровью вокруг пахло всё сильнее. Параллельно с каждым её шагом по Земле всё умирали и умирали, сходя с ума проданные на расправу люди, увеличивая благосостояние владельцев мясокомбината человеческих материй. «Вкусно и безопасно» — образное выражение их лозунга.