Глава 11.1 (Глава 27)

Кто-то где-то прошёл три улицы, размышляя о несчастьях и в зале в последнюю секунду, когда торги уже должны были завершиться один из аристократов монархического союза, который по хобби был потомственным алхимиком, хоть это и ударяло ему по карману на обум предложил цену повыше – 65 000 500 ед. Просто чтобы сломать аналитический ход мыслей конкурентов с искренней иронией стандартизации мышления толпы. Работорговец вновь зафиксировал цену.
На Земле кто-то подумал в этот же момент об этих человеческих смертях, о людях вообще и о том, что происходит в реальности, в самом близком к нам месте, которое в упор никто не видит. Девушка как обычно со спокойным лицом гуляя в агонии немого унижения. Которая искренне поняла бы чувства мёртвой Веры, умершей словно грудой маньяков изнасилованная, просто подумала об этом, так как делать что-то с этим она уже не видела смысла. Тут вопрос с её точки зрения был предельно прост – или умрут ли сами остановятся, процесс уже ведь запущен – она просто наблюдала.
Секунды аукционного процесса подошли к концу, и Работорговец объявил победителя – того самого аристократа-алхимика, которого звали Раил Абстрен. Раил достаточно довольный приступил к загрузке документации на лэптопе и оплате текущими средствами межпланетного счёта, который у них даже просто иметь считалось престижным. Простые люди у них рассчитывались картами с ограничениями расчётов на определённых местностях их планеты – то есть страны ли даже региона. Сделка заключена и история трагического начала шла своим чередом, но правда окружающей обстановки становилась всё яснее и яснее.
В процессе составления программы событий, которые девушки уже давно методом проб и ошибок навострились делать, осознавая ограничения – они так могли убить не только каннибалов, а потому просто программировали перенос циклических смертей прямо каннибалам или куда реальность употребит, так как Евгений раскопал в Библии закон подобия человека своей среде обитания и отказ от порока означал возврат реальной среде этого подобия, как в общении, что отчасти и считается продажей души дьяволу. Он, когда понял это, смеялся как 8 летний пацан – он понял, что возврат этого подобия есть просто благодарность и теряется всё это не на вечно — реальность лишила его тогда части пресыщения в отчаянии, но уже через 10 минут он был в порядке – обычный скачок чувств. Он сравнил ощущения и понял – это обычный естественный эмоциональный скачок в реальной среде. Он победил в тот никем незримый момент и ощутил естественное течение собственной мысли, как существа в реальности, а не где-то, где он себя даже понять не может по-настоящему – хотя бы кто он вообще такой. И даже тут вопрос не в определении именно формулировки, а чего-то более глубинного – вышло что-то лишнее, омерзительное, склизкое, словно червь, что было брезгливостью мысленно к человеку, который через аппараты копается в его мозге и физических процессах, так как если шаманы и умеют это делать – они как бы с миром как духом обсуждая проблему помогают просто так, они не могут сами копаться там. Это ему причиняло омерзение, а именно – яды. Гравитационная блокада с ядами, которые в мозге отдаются подобным омерзением, страхом организма сгнить, но это ему не принесло при этом ничего особенного – просто он осознал разрыв с ними связи – мозг перестало перегружать, но при этом он все же их чувствовал, иначе чем раньше. Если раньше ему что-то не давало покоя, и он не мог понять, что – сейчас он даже не боялся понимать явственнее и даже ясно было почему – реакция на опасность. Он даже не боялся в составе этого манипуляции – даже если кто играет на этом, он бы не рискнул этим спекулировать ради собственного самосохранения. Тем не менее он ещё до этого осознал многие коллективные увечья людей, а в этом состоянии так и остался дома анализировать свои – именно это его интересовало – как выживать в этих состояниях.
В этот раз девушки решили попробовать составить защитный цикл детям, чтоб их не изводили эпилепсией. Владана, которая давно увлекалась физикой легко составила приблизительный расчёт, что даже при отсутствии содержания этот сигнал даст искажение в пространстве, пусть и лёгкое и может быть случайно кто-то да хоть будет выживать, при этом учитывая ультразвуковые импульсы технического характера в природе, которые переходят в гармоническую форму. Она не понимала до конца почему это великая сила, но знала, что это колебание в любом случае смещением спасет много жизней. Когда все было готово они с аппаратуры произвели соответствующие электромагнитные и ультразвуковые излучения, активно участвуя в процессе.
Это элементарное действие на самом деле очень помогало, хоть никто и не видел результат, кроме них отчасти, так как у Владаны, Габриэллы и Евгения с ними уже было противостояние и было осознание этой опасности – тут даже и особых сил не требуется, а у кого-то нет.
Естественно люди понимали, что именно это и символизирует шизофрения: «Мы будем вас выкачивать себе заживо, а вы просто совершайте суицид» — то есть это просто прилюдная казнь человека, а все, кто их унижает просто трусы.
Евгений дома исследовал Библейские книги в переводе и вновь нашёл зацепку в пророчестве апокалипсиса: «Я Альфа и Омега, начало и конец…». Он понял, то это реальные две звёздные системы, где как палка на двух концах – разработчики и историки-летописцы. Одни символизируют судьбу и вытягивают заживо, вторые конец – вытягивают при гниении тела, а реальной среде пространства остаётся кукиш, да кости. То есть потомкам человека отправляется субститут воскресенья по их классификации.
А ведь так хотелось бы эту сказку – цивилизации с замками, драконами, галантными царями и принцессами, так хотелось бы, да бы мешает. Что в результате? Техногенная наркомания по блажи, гниение заживо и пафос мёртвых трупов – вот ирония, сказка получилась, но весьма трагичная. Евгений понимал, что та сказочная пелена у людей на глазах не соответствует реальности, это просто обман, который осуществить бы там, где мы находимся, но нет- все боятся даже помечтать, все боятся Бога, которому готовы в упаковке на обед.
Он между делом позвонил Владане и потому знал, чем они заняты. Как же их одолеть иначе? Да никак – он тоже подтвердил, что они правильно делают, создавая причинность человеческого выживания, а не их смерти. Они поняли это просто из-за следствия, что эти смерти зачем-то да нужны, а если вдруг не получится? Что же случится тогда? Он не знал на этот вопрос однозначного ответа, возможно всё это бесполезно.
Евгений встал с кресла и задумался опять о человеческих смертях при странных обстоятельствах причину которых уже знал – каннибалы. Все верят в переход души, перерождение или воскресение после смерти душой в человеческой форме. Почему человеческой форме? Но он отвлёкся от этого вопроса – что-то испугало в этом его и вновь спросил себя: «Бесполезно?» Его осенило: «А где же та гипотетическая точка отсутствия пользы? Точно! Шизофрения и есть то самое бесполезно в восприятии! Есть же противоположное мнение – в природе нет ничего лишнего, а человек являясь частью природы тоже какую-то пользу да приносит, люди все равно зачем-то да существуют наряду с другими животными, значит это правда. Точка бесполезности приносит пользу тому, что находится вне границ человеческого восприятия, а значит все равно польза проявляется далее в восприятии других или оных – он подразумевал, что не может в этом случае знать пользу от себя, допустим, но она есть и он может её наблюдать, придумать, оценить практически и т.д. Для этого просто ему надо было бы условную точку альтернативы. То есть если обозначить точку в пространстве, где она пуста, то любое действие, проявление, осуществление и т.д. – полезное, ничего бесполезного нет, так как по практическим наблюдениям в себе природа приумножает разнообразие в стабильности законов проявления. И тут он и увидел этот выход – нужно так и понимать.»
От того, что он нашёл из тупика этот условный выход ему стало легче, просто даже чисто потому, что рассудок прояснился. Первая мысль у человека возникла в любом случае так же, как у растения. Они знают где расти, а значит мыслят, значит мыслит все. И всё — он ненадолго остановился в этой думе. Владана рассказала ему о смерти ребёнка, и он в неистовстве и сидел, изучая Библейские источники, так как в них информация об этой опасности. Он пока читал плевался – он просто не мог сдержать возмущение от этой очевидной тактики в отношении людей – когда манипулятивно выгодно – читайте библию, а с этой позицией он чуял запрет и противостояние. Нужно было, чтобы опасность не понимали, нужно было всех так и убить – внедрить материи из памяти мира в чужую плоть и там разрушить, но Евгений был пессимистичен. Он даже не задумывался, что сам мир, как таковой не показывает всю многогранность формирования в себе памяти о созданном и исчезновение только в восприятии – в плоть внедряется не это, но он не знал, что именно.
Естественно, пока он думал об этом, они пытались его убить. Технологическое проявление его поразило – словно он пересекает как душа прямо физически другого человека и тот ему говорит: «Покончи с собой, покончи с собой» — сам гнилой весь. Умирает и всё заставляет именно это сделать его. Естественно был нужен именно суицид. От жизни причинностно отказ по идее доброволен, но тут всё не так гладко – это люди делают на каком-то неясном для них импульсе, при отходе от реальных обстоятельств. То есть суицид – осуществление лжи, то есть осуществление чего-либо в неподходящих для этого природных и практических условиях, вызванный парадокс рассудка, при преодолении который всегда становится шизофренией – начинают выкачку заживо и всё.
Так умирают люди и его так раздражало это бессилие перед временем, которое так и травило этим ожиданием до самых глубин существа, но что сделать? Стерва это время в проявлении опасности – травит защищая жизнь: то скука, то упадок, то крах, а всё оно – время проявляется иронией, богами, смехом над людьми и всегда его мало, если само не посопутствует.
Дальше раскинуть мозгами Евгений даже не рисковал – он уже чувствовал сильное перенапряжение от неудержимой думы в любопытстве и пошёл прилечь на диван от усталости, а время неумолимо шло словно вспять, относительно его существования…
Ужас же кары этого противостояния так и разносился по четырём покупателям человеческой плоти, наполняя карманы продавцов другой расы солидными средствами. Они были готовы заплатить любые деньги за свежие души Землян – они считали это душами, но в реальности после суицида выкачивали ещё и продукты распада из трупа, так как трупом став человек в распаде становится душонкой, а затем душой и так далее. Чтобы стать душонкой надо как бы сначала умереть, но на Земле никто не был в курсе.
Девочка в больнице изнывала – в голове крутился кошмар, словно она гниёт заживо, вокруг от врачей лишь презрения, другие люди ведут себя странно, и никто её не слушает – её считают сумасшедшей, но она всё понимает и испытывает дикую боль от этого понимания. Всем бы запомнить – если боль осознания обстоятельств не отпускает – ты не сходил с ума и, то просто конспирация, просто надо продолжать молчать, понемногу делясь информацией с самыми близкими. Почему? Просто потому что трусы им молятся. Она уж косвенно знала, что её продали на обед и она знала, что её предали таким образом и ждут только её смерти теперь, но она не была в курсе, сколько там стоит её мясо.
Она часто плакала от осознания, что теперь так будет всю жизнь и не имела ни малейшего понятия как ей в этой ситуации вообще поступить. Она не знала, как и продолжала держать на кровати в этой цитадели поедаемых заживо и все как бы чувствуют, но бояться это понять.
Естественно, врач на обходах смотрела на девочку выжидающе, словно что-то интриговало её в её упорстве плакать каждый день – нужно же до конца сломить волю пациента, чтобы он вообще даже не артачился. Не мог сопротивляться и побыстрее сдох во имя Небес.
Однако люди не знали трагедии – умирают оба. Каннибал тоже умирает, просто картинка зависти в голове поедаемых условна, просто чтобы человек вообще не опомнился даже.
Кто же состроил этот заговор?
Местный наследник престола шёл в садах один – сады были современными, и цивилизация обладала высочайшими новшествами межпространственной технологией истребления. Никто там не заморачивался, как это тяжело — создать живое, вырастить, воспитать, и чтобы выживало — никто. Он знал, что заключённые в агонии будучи мясом для убийства надёжно служат инструментом истребления врагов их галактической Федерации. Каждая планета как округ в составе огромной Федерации и на каждой планете отдельный председатель. В их умении отлично программировать планетарные инфраструктуры и им не надо было даже переживать о врагах – они сквозь тонкие пространственные слои только и гадили, убивая всех, кто помешал или просто для развлечения – они могли ещё включить транслирование и посмотреть, как артачится, развлекаясь и наслаждаясь болью умирающего. При этом они ещё этим ремеслом торговали – людям продавали с подходящим генетически расам – все ради блажи и удовлетворения агрессивных порывов, которые и формировались то именно из-за осознания этой опасности. Посредников было много, они – патентодержатели.
Они давно договорились с множеством инопланетных рас об истреблении человечества и продав им технологию уже давно вынашивали план их порабощения и частичного контроля популяции, чтобы они не распространялись в космосе. Но к ужасу этой расы всё равно человеческой распространялось много без всяких перелётов. Со временем он оставили это намерение, а программы смерти были перехвачены каннибалами, и они их стали использовать для спекуляции над всеми человеческими видами, изучив эти составы по линиям алхимии и истребляли и людей, и расы космоса, чтобы доминировать и так же в подобии врагу искореняя в природе разнообразие.
Так между ними после долгого противостояния началась торговля чисто мясом и выкаченными биологического характера материями, то есть выкаченными из состава живого в инкубационных точках плодородия. Они это пометили яблоком и доводили цивилизации до уровня самоистребления, которое было нужно чисто устаканить причинно-следственные связи, чтобы они не умерли от отторжения, как и их заказчики.
Принц гулял, размышляя об этом – синим светом мерцала их луна, которую они называли Азис. Культура чем-то напоминала арабское направление, но без шовинизма, а самих этих существ многие арабы видели джинами (даже в мультике Алладин джины синие), но в реальности там духовенцы лишь обладали этой добротой, часто совершая суицид от того, что их довели их же сородичи и были низшим там классом. Они считались шлаками, корректирующими пространственные искажения, чтобы выравнивать инфраструктуру и над ними часто издевались и оскорбляли открыто.
Здания они строили из чёрных металлических материалов и камня, а цветы в саду были красного цвета с красными лампами для яркости и красоты.
Принц уже собирал десант для нападения на монархический союз и устроил заговор с расой змеевидных для нападения. Каннибалам же было наплевать – им важнее было подчинить и сломать до конца Землян, чтобы до конца достичь бессмертия, формулу которого они отыскали. Любую неудачу они считали земным сопротивлением и никого и слушать не хотели. Они не могли принять, что бессмертия нет, как и сам принц этой расы не смог бы принять равным человека.
Обычный же торговец этими материями в расе змеевидных уже делал для него заказ – остросюжетное противостояние многих землян этим самым каннибалам, как пространственный отчёт об этих событиях. Он особенно обожал этот процесс выживания – сражение в унижении и страданиях — он не питал любви к блажи, чисто нравилось на чужие страдания смотреть.
И только надо уже было зайти после прогулки в гарнизон – он получил сообщение об очередном отчёте о текущих событиях и не знал, что по пути их немного корректируют. Он как раз смотрел в актировании страдания той девочки 9 лет в психушке и доводил до конца, как у них и заведено, а монаха их расы тоже заставляли смотреть любители блажи, чтобы поиздеваться над праведным живолюбом. Программа Владаны в этот момент попала в цель – он ещё никогда такого не испытывал, но понял – тут подстава и быстро отключил трансляцию, когда увидел белокожее существо с белыми волосами на приборе передачи. Это понимание, настигнув человека выражалось явно недобрыми мирными намерениями. Отойдя к стене, он отдышался и остолбенел – вокруг всё стало чётко, предельно чётко – вообще без выбора и тут возник старец человеческой расы в зелёной накидке с треугольниками и сказал возмущённо и так по-доброму: «У каждого в жизни есть выбор – выбирай чёрное или белое?». Он уже было хотел заорать, но тут что-то с мясом оторвало этот образ вообще, и он ощутил, что чему-то это не понравилось в оформлении. Несчастное существо прямо существованием окунулось в ужас смрада гниения и корчилось в этом состоянии, как и шизофренически больные на земле, словно в слизи – склизкой и мерзкой. Он слёг с тяжёлой болезнью в этот момент – он не мог уже прийти в себя в прострации безысходности в ужасе искреннего смятения.
Он рассчитывал, что кто-то преследовал цель его упокоя, но нет – он умирал по естественной причинности таким образом, просто из-за отторжения тонких материй из трансляции – когда он наблюдал чужие страдания, он не замечал в этом проявления крови, которая знала о его наслаждении в бессочувствии и именно таким словом. Оно означает чувства беса, того кто был бы против истязания и не может это выразить в ужасе зримого, что означало паразитизм их технологией. Намеренный паразитизм и его распространение намеренно, чтобы всех подсадить на это и спекулировать.
История этого краха обычным новым действием Владаны с Габриэллой дало такое проявление там — просто по определённым расставленным направлениям причинностей и их отрицания в спонтанности жизни. Ирония, ирония, ирония.
Добрыня задумался о Гаяне. Она на всё это время взяла позицию затворника – не выходила и боялась даже порой сказать то, о чём она думает. Он подразумевал, что она видела или ощутила что-то крайне страшное, но не понимал, что именно она пережила.
Старые бетонные дома сглаживали его прогулку по городу после работы, а воздух словно река гладил его волосы и щёки – мужчина всё же был в неплохом расположении духа, хоть и было на сердце пустовато от всего этого. Почему же Гаяне настолько взяла это одиночество? Он не знал ответ, а сердце постоянно мучила эта недостаточность, унижение его существа, но он понимал – всех унижает, вообще всех. Существо каждого на Земле унижено до основ, а значит это унижение естественно. Он просто спокойно это понял, что самоуважение просто не требует большего: ведь все унижены, никто этого не избежал и не избегает в жизни. Унижение – это кровь из раны существа и там нет гниения, там всё наичистейшее проявление крови его, оно не может умереть. Оно так и будет кровоточить, создавая этой кровью новое в реальности, потому что тут уже это не исправить – там уже пересечение, оно там уже творит и дальше мучая существование, что со временем иссякнет – пройдёт исчезновение, но существо так и будет терпеть проявление сочувствия в боли уже этого существования и далее в укоренении, пока среда обитания самого мира это не познает собой и не вернёт существу себя с истока, начав тут изменение вновь с новыми проявлениями.
Добрыня было испугался от осознания косвенной причины эмоциональной боли человека и его отчаяния, но это было долю секунды – он понял отрешённость Гаяне. Это тоже делают они. Они на самом деле в мозги тем людям в гробах пространственные материи притягивают и над ними прямо и издеваются, вызывая эмоциональную боль в массах. Он искренне понял всех суицидников – они ощущают боль того, во что верят, что вполне логично, но не могут это защитить потому что не знают, как хоть немного помочь. Они, веря, что спасут это своей кончиной совершают этот суицид, даря счастье заказчикам их мяса с выкачки эмоционального импульса, который разрушают, сламливая волю всем остальным. Волю в сломе нужно реальности отдавать, пережив боль и агонию, он уже на постоянных этих суицидах, а также видя тот суицид той женщины, хоть и не воочию это понимал.
Фактически он знал уже, как и Гаяне, как Владана с Габриэллой, что все эти смерти лишь косвенное отражение того, что происходит там, на Небесах и они не смогли проявить уважение – они тоже как толпа в трусости стали жрать человеческое мясо, улучшая свою жизнь. Они не захотели сами пытаться выживать. Просто не захотели, проще выедать Землян и прочие инкубаторы.
Что же он может с этим сделать? Он был о себе в этих обстоятельствах не лучшего мнения, искренне себя считая безмозглым:
«Каждый день шагаю по аллее, а мозгов в голове так и нет и не прибавилось. Даже и не удивительно. Я даже много где это и читал, и слышал, что вот живёшь и узнаёшь, что мозгов то в голове и нет – век живи, век учись и дураком умрёшь. Что сделать, чтобы этого не было? Наверное, только выживать – если природа распорядится всё равно выживание становится невозможным, просто игра на человеческих амбициях».
Добрыня и решил отказаться от этих амбиций, проще записать их и разработать осуществление, чем держаться за травлю от их наличия – это просто как болезнь, принять и всё, а на деятельность всё это не должно влиять. Совсем не должно – каждый раз на работе и сейчас подходя к дому он свято это вспоминал.
Ждан с Закиром после пережитого оставили работу в магазине – они жутко испугались тех событий. Естественно владелец магазина поиздевался на последок и от него в этот момент веяло лишь надменной гордостью и праздностью – не хватало укоренения в неудачах, что давало явный дисбаланс. Они шли после сумбура в этот день с оформлением увольнения и планами по поиску дальнейшей работы – вокруг веяло лишь упадком и кровавой обыденностью этих самых немых страданий, незримой агонии живого в этих страданиях. И ничего не менялось – все боялись этих изменений, боялись этого неведения будущего результата в обстоятельствах, боялись риска. Этот риск, когда наступал, всегда заканчивался крахом бесконечного невезения, которое ещё никто до конца этого неистовства не переживал – всегда всё заканчивалось или славой, или смертью в крахе с суицидом, как итог. Ждан с Закиром не были исключением – они искренне знали это, их ждёт в этом случае тоже самое. Абсолютно тоже самое.
Они подходили к дому Добрыни и увидели, как он направляется к подъезду. Они хотели было проигнорировать Добрыню, так как плохо его знали, но Гаяне много про него рассказывала и часто их совместные фотографии всей компанией им показывала, пока они сидели в той изоляции неведомо чем созданной. Они тоже не могли забыть эту беспомощность перед вполне обычными обстоятельствами, словно всё это было реальней и явственнее их самих, и они теряли собственное существо в этой беспомощности, не зная, что делать.
Они подошли к Добрыне и вежливо поздоровались – он тоже их заметил и ему стало любопытно, что они делали на этой улице, но решил не спрашивать их об этой мелочи. Не зачем было спрашивать, не было мотива это делать. Тут то Закир и понял это, вспомнив того преступника в магазине и его преступление, совершённого в спешке и надменности общества над его существованием. Преступник имел мотив, который долго формировался обстоятельствами и преступления редки без мотива. Так и очевидный вывод – подсуден ли преступник, если его мотив преступления сформирован внешними обстоятельствами? Нет не подсуден и более – даже само преступление никто не ценит: ни изощрённость, ни то, как человек предпринял хоть какие-то меры выживать в этом крахе – никто не оценил. Ждан же с Добрыней обсуждали торговлю на рынке аудио и им было очень радостно поговорить об обыденности в этом омуте крови вокруг них, при этом даже незаметной. Каждый день суициды, каждый день смерти от странных обстоятельств и болезней, шизофрения и всем наплевать – уже давно же это всё происходит и в принципе это нормально, но естественные опасности нужно преодолевать, выживать надо. Добрыня это сказал открыто Ждану в процессе разговора, что люди не сражаются и не преодолевают через принятие — все держатся за личности так как проще было бы осуществлять личностное, чем постоянно идти у агрессии на поводу – им словно кого жалко. Почему же массы хотят смерти?
Внезапно к ним, словно царская свита, пошедшая против воли своего царя, подъехала машина – достаточно дорогая. Гаяне вышла из машины вслед за ними и её молодой человек был тоже один из них, но в этих обстоятельствах он предпочёл просто молчать. Они все прекрасно за это время от той же Гаяне поняли, что они просто их марионетки и продают людей на мясо, вроде они это и раньше понимали, но не глубиной собственного существа – то была лишь иллюзия этого понимания, они не осуществили следствие, а значит они всё равно не понимали и в страхе продолжали это делать. Тут Добрыня первый раз, смотря на Гаяне увидел её личину – она оказалась очень жестоким человеком, манипулятором, обладающим изысканным коварством, но при этом веяло от неё этим унижением, словно из неё даже само унижение с мясом словно бы выдрало и даже немного ощущался запах её крови. Это как тебя бы разорвало на куски и всем было бы смешно — такое складываясь впечатление от её присутствия рядом, когда она на кануне поехала к ним. Всё это они от неё ощутили, они остолбенели от ужаса, познав это состояние существом и впав в ступор, словно бы ощутив себя богами ощутив этот отрыв слоя от существа в живом состоянии со слышимым в ужасе кошмара той самой безысходности этого неистового в полном отчаянии психа.
Мужчины, подъехавшие к дому Добрыни, который являл собой обыденную серость, обыденную бетонную серую коробку, из которой было слышно то резкое гудение электрощитовых из подвала здания, что напоминало отчасти о чьих-то похоронах не испытывали сочувствия вообще, особенно к Гаяне – просто они её боялись. Они понимали причину этой ассоциации с похоронами – они боялись даже осознать то что они делали, словно трусливые собаки, хотя по факту даже собаки их были смелее. Невольно это осознание собственных действий всё равно их настигало. Они много денег заработали на изведении и отдаче на выкачку мясо собственных сограждан, чтобы спасти собственные задницы – чётко уподобились своим «творцам», если по классификации и понятиям буддизма и религии времени.
В людях убили всё сокровенное, оставив объедки унижения и все не могли наслаждаться, так как ещё нужно было кровь и мясо прямо из реальности для воплощения в себе их генетических признаков быстрее и в блаженстве тем, на кого эти мужчины работали. Они боялись лишь потери этих состояний, боялись блажи, боялись, что их угнетёт – и так оно и происходило на практике.
Добрыня все же в отличие от них ныне знал об этих обстоятельствах намного больше и знал о действиях Владаны, Габриэллы и Евгения и по существу – что они ещё могут сделать в этих обстоятельствах с подобной технологией? Этим осуществлением сообщить об этом самой реальности — только это и можно в этих обстоятельствах сделать, согласно наидревнейшей этнической культуре, так как угроза шла неведомой технологией и не с Земли. Противники были так недосягаемо далеко, что тут можно было уповать лишь на эту мимолётную нить надежды – сбить их сигналы ультразвуком и имеющимися на земле медицинскими аппаратами в условиях, когда никто никому не верил.
Мужчины проследовали за Добрыней в его квартиру. Когда они шли к двери подъезда, они отвлеклись от агонии их сердца на несчастные, пропитанные человеческой кровью деревья и переплетавшиеся, словно в ошмётках их органов кусты их плоть словно врасталась от сожалений природы об этих смертях и травле ради выкачки во блажи каннибалов.
Параллельно с этим кучи просто тех самых унижаемых ради преждевременного порабощения будущего плода женщин, достигших половой зрелости унижали, ощущая в реальности этот процесс их же мужчины, а кто-то где-то над этим лишь посмеивался, лишь похихикивал, но от чего эта реакция? На первый взгляд садист садистом, но никто же в его сердце не заглядывал – человек в беспомощности поддался этой тенденции и забыл об этом в промывке мозга системой того света. Никому не было дела, включая его самого до смертей людей в безвестности и агонии бесконечного Ада, хоть это и не бесконечный на практике процесс – просто боль перехода существования в унижении, которое можно объяснить на элементарном примере женщины – попессы Иоанны, которая какой-то девочке в институте её преподавателем рассказывала о собственной судьбе, будучи уже мертвой в этот момент времени – человек вспоминал её участь в прошлом рассказывая об этом сейчас. Её разорвали на мясо беременной и подставил любимый мужчина – её вполне можно понять, но она ни на кого не держала злобы и впервые воскресла после стольких столетий мучений в человеке как призрак.
Мужчины, Добрыня и Гаяне подошли к квартире, он открыл дверь и пустил в хоромы эту делегацию былых садистов и преступников против живого в принципе, включая и Гаяне, мнившую себя виноватой косвенно в этой безысходной ситуации, так как у неё уже сейчас было иное понимание вины – это просто то, что необходимо исправить любым способом и ценой.
Люди сели за стол и начали обсуждать кровавую обыденность вокруг, так как уже пришли к пониманию, что происходящее обыденная ситуация выживания в условиях естественной тяжбы и иначе просто не будет, а если будет, то все равно опять это сменится этой тяжбой. Что будет в конце? Просто сон без ощущений, а если они и будут – это уже не совсем ты просто и это надо понимать до точки ужаса. Так как всё берёт с этого начало. Однако сам ужас в человеческом понимании только постижение того, что это олицетворяет – просто через ужас и имеет место быть естественное возрождение и это само происходит, этому нельзя мешать при любом способе инициации – только гневить реальность и тем самым помогать процессу.