Глава 8 (Глава 9)

Иногда в природе умирают и неживые объекты, однако для них смерть – это преобразование себя во что-то для них новое, это что-то вроде радости и торжества, стать чем-то другим и более настоящим или ненастоящим, а то постоянно одно и тоже одно и тоже и все по правилам, все по правилам, все по порядку, все по порядку. Так несколько звёзд радовались, взорвавшись где-то в космосе, а городская система из-за восстания рабочих не зафиксировала столь важную вещь. Кто-то все мечтал, чтобы этой системой изучали астрологию, а где-то взорвалась чёрная дыра и появился новый мир. Всё кто-то учился управлять вселенной и никак не мог в этом преуспеть, но в принципе в этом и была прелесть этого кого-то. Всё это о людях, что произошли от обезьян. Вопреки частому мнению в этом нет ничего унизительного, так как люди лишь считают, что превзошли своего предка, но инстинкт их вновь побеждает в разумности. Разумны мы все один раз, а инстинкт – это стабильный ум животного. Инстинкт неоспорим, так как поспорь и придёт твоя смерть.
Августа утром с львиной гривой светлых волос гуляла по городу и все её игнорировали за то, что её брат убийца. Молодая девушка с правильными чертами лица провожала их взглядом в спины и ничего на оскорбления не говорила им в ответ. Выражение разочарованности в жизни и скорбь в глазах были верными спутниками её внешнему виду. Вернувшись домой из суматохи холодно смотрящих на неё незнакомцев, она села на пол и заплакала прямо на полу, облокотившись спиной на стену. Платил за все её гуляния, естественно, Антон, потому что всегда мужчины платят. Они состоялись и достойно зарабатывают. Теперь Антону завидовали, ведь у них такие маленькие заработки. В целом все очень хорошо провели время и наслаждались тем, что система городского контроля через рассеивание небесных выбросов после катаклизма перестала всех сводить с ума. Кто радостно и агрессивно по-настоящему ругался, при этом все понимая, а не на эмоциях; кто-то ворчал, наслаждаясь свободой; кто-то любил по-настоящему, а не лицемерно по общепринятым правилам, а кто-то просто наслаждался тем, что живёт по-человечески, а не по правилам низменных буддистских оргий. Августа понимала, что скоро всему этому придёт конец от очередных изменений… И это было крахом всех иллюзий. Наконец-то жить стало проще, невзирая на все проблемы, которые остались нерешёнными. Все это настолько решаемо, настолько просто и мелко, что уже никого до печали даже довести не могло. Для всех, а не только для неё. Да и не логично это было бы. Ей не было всё равно, как именно это произойдёт! Хотелось больше дел, а никому от неё ничего не было нужно. Люди просто из-за репутации брата провожали её холодным взглядом в надежде на то, что всё на этом закончилось и отправились по домам. Предполагая, что будет дальше она словно выбирала как ей умереть здесь. Но неизбежно что-то все равно да гадило всем жизнь и восприятие, доводя Августу, как прежде, до суицида. Это жгло ей ядом человеческим сердце после встречи на улице множества людей. Она привыкла и это не повлияло на её лучезарное настроение, потому что люди свиньи и она знала об этом так твёрдо, как знала, что гепард убивает пустынных овец. В ней умирала взрослеющая женщина от гнёта. В ней умирал нежный человек. Ей уже ничего не было страшно. Она, если снова начнётся землетрясение, планировала погибнуть под обломками там, где сидит. Разбиться на лестнице ей было намного страшнее. Особенно она смеялась над трусами и слабаками, которые спихивают на женщин все свои моральные проблемы и преграды, пытаясь закрыть их возможности, но разве у них получается запретить мечтать? Нет, у них не получается, но сами они мечтать уже не могут, а значит не могут ничего осуществить и становятся беспомощными в этом мире. Учитывая моральное уродство многих мужчин она им уже не подходила. Просто не подходила даже к ним. Им нужны более сильные и живые женщины, которые их или уничтожат, или воскресят в них принца, хотя бы дьявола. В них ничего, кроме жажды доминирования над женщиной уже не оставалось. Вообще ничего. Паразиты и паразитки на теле работающих. Тогда зачем они вообще нужны? Они нужны, так как уподобляться жестокости бросать беспомощного ещё более низко. Разве они защитят детей, которые от них рождаются? Разве они не бросят, если жизнь будет бить ключом? От сумасшествия и прочих инцидентов никто не застрахован, но они бросят. Потом ещё и затопчут от страха и жажды самоутверждения. Просто потому что испугались. Брошенный ими человек в их глазах чужой труп. Эта гниль чужого трупа их пропитывает и не даёт им жить, хотя никто и не вселяется по-настоящему. Августа хотела подняться на крышу дома, но боялась, что не удержится оттуда спрыгнуть в страхе своих мучений здесь жить. Как ей позволить этому прекрасному небу раздавить себя здесь? Выйти снова на открытое пространство и подождать? Тоже очень мучительно.
Антон, сидя в загаженном подвале читал книгу под тусклой лампочкой, которую купил в аэропорту. Рассказ был очень реалистичный. Он боялся и рассказ, и жизнь, которую проживал. Он заболел шизофренией и вылечился благодаря мусульманской религии, но потом, когда у него начинались новые приступы, он брал нож и резал всё что видел, думая, что убивает колдунов, а на самом деле, он резал больных шизофренией женщин. Из-за связей Антона полиция его лишь контролировала, но свободы его никто не дерзнул лишать. Фараоны относились к нему тепло. Бездвижно он лежал под лампочкой на полу и читал. Антон был бессилен. Он сел у стены на корточки. Их души ему мстили, и он не мог даже спать спокойно, но делал вид что все в порядке. Он выбросил книгу и лежал с безвольно брошенными руками, доставая из кармана лезвие. Ему мерещились личинки под кожей от мстящих ему душ. В который раз безуспешно пытался он подцепить и вытащить из-под кожи руки со стороны запястья кошмарную тварь, поселившуюся в ней и жрущую плоть; может даже уже успевшую отложить в ней свои личинки. Кто это лечит? У людей это как-то разрешалось в процессе жизни, да и он от проблемы таким образом сбежал. Не тут-то было. Души все равно возвращались к нему и постепенно к 42 годам он уже находил усладу в издевательстве над ними, говоря им вслух, что они шлюхи и получили это заслуженно. Женщин он ни капельки не уважал, а семьи убитых жертв его боялись за молчание и апатичность, боялись его подавленной агрессии. Пик его падения наступил, когда он решил издеваться над живой девушкой, думая, что она от этого корчится в истерике. В итоге эта женщина не повела и бровью, победив его. Сейчас он был в отчаянии, искромсав все свои запястья опять. Запястья кровоточили. Со стороны он мог показаться неудачным самоубийцей, решившим вскрыть себе вены. Вся его одежда была запачкана кровью, но хорошо, что в этот раз своей – Антон сломался – он вышел из подвала и скитался по городским трущобам, которые были брошены во время первых толчков землетрясений и катаклизма, как бездомный бродячий пёс, потерявший хозяина, который платил. Августа решила бы, что он марионетка и не более. Девушка, которую он сводил с ума долго терпела, терпела, легла в больницу, выздоровела и потом он опять решил её довести до суицида, потому что это означало, что он лишился силы. Уже после больницы девушка не поддалась. Она вообще не реагировала и знала, что он очень сильно мучается, но не обращала внимания, считая это просто иллюзией. Вдруг он просто сумасшедший по-настоящему. Антон вернулся в подвал и продолжил читать, чтобы отвлекаться от боли своего сердца. Не смог. Он вышел на улицу и поднял глаза в кукольные лица проходящих мимо женщин, которые часто предлагали ему заботу и перевязку. Добрые шлюшки, к числу которых он не хотел присоединяться. Теперь он страдал. Ведь именно садизм и агрессия делает человека сумасшедшим, а не структура его мышления. Проблемы в жизни Антона продолжались; жизнь не простила его. Куда бы он не пошёл – он был ошибкой, которой в отличие от более серьёзных мир дал возможность стать исправленной по-настоящему. Он из-за жажды доминирования над этим миром стал его марионеткой. Мир не мог дать ему свободу, потому что он был слишком агрессивен и жаждал доминировать над любой женщиной. Это лучше, чем он бы умер. Антон каялся в подвале один. Он покаялся миру, что именно он убил ещё до этого всех сумасшедших. Он в реальности знал, что они просто сумасшедшие женщины, но они его раздражали и сделал он это просто так. Эмоциональное раздражение не повод совершать убийство. Чирикающими голосами на улице сутенёры обсуждали рабынь. Кто-то их услышал. Наступила общая паника и неразбериха, а те скрылись из поля слышания Антона. Он никого не терял, а просто всеми был брошен, как игрушка, отслужившая своё убийствами. Он покинут в поспешном темпе под гневом Земли и Неба. В этом подвале ему было спокойнее, так как он укрылся под землёй от гнева её. Уже стало не до книг. Самому бы спастись. Антон принялся уносить ноги от рыскающих снаружи полицейских.
— Зачем его сажать? Есть же дисциплинарная система.
— Планы. Мы должны выполнить хотя бы часть.
— Даже если он, например, может по-настоящему так убивать, то почему он её убить не смог?
— Он пытался – это точно.
— Но не смог же…
— Наверное, ему лечиться надо.
— Мне хочется куда-нибудь уйти уже отсюда!
Все-таки как много интересных приключений и историй! А может и я сама в какой-нибудь чьей-нибудь книге описана где-нибудь?
Размышления Антона успокоились. Полицейские ушли. На их месте остались патрульные. Антон рассуждал вслух от глухоты после огнестрельного оружия:
— У них огромные связи! Они должны знать, где можно хоть на какое-то время запастись средствами. Если я не достану ещё денег мы с Августой опять будем голодать.
Все бегут. Снова начались толчки землетрясения и Антону пришлось покинуть подвал. Он немедленно прибежал домой и спросил Августу, сидящую заплаканную на полу:
— Что бы ты хотела, чтобы я принёс?
— Брат, мне нужно новый чайник.
— Хорошо, я его достану!
— Кому сейчас до нас есть дело?
— Будет им до нас дело!
Антон побежал к связным. Из-за бегущих, спешащих во всех направлениях одновременно тел, вырулил низенький, похожий на арийцев с бледной кожей… это и был связной. В Антона кто-то выстрелил, и он упал. Он лежал, а все тело болело. Ариец в богатом костюмчике оттащил его в какое-то помещение подальше от общества. На нём смешно выглядел мятый женский платок на фоне зажатого в руке револьвера, коим он два раза воспользовался, отстреливая подстреленного. Карман возмущённо топорщился в месте, где подобает быть бумажнику. Антон отчаянно спрашивал у него о работе. У них было что-то вроде пропуска на оказание лечения в случае болезни. Его любимая девушка, с которой он до этого встречался умирала и единственный шанс для неё остаться в живых было лечение в специальном аппарате и отчасти кибернетизация некоторых внутренних органов для чего он тоже собирал сейчас деньги. Антону он отказал, оставив его одного. Кибернетика была не столь прогрессивной. «Даже в пропуске отказал!» — подумал Антон.
Он собрал силы в кулак, встал и пошёл к другому связному.
— У тебя есть работа?
— Нет. Никто сейчас работу в городе не предлагает!
— Ты не пытался! Ты не смотришь в глаза!
— Да меня развернули с половины пути, в любое время может произойти обрушение… ну, если хочешь — мы вернёмся позже к этой теме. Может что-то будет!
Ему опять отказали. Антон отправился дальше к другому связному.
— Ты даже не пытался дойти к нему! И что можно найти после обвала?.. Ты всё время врёшь, лишь бы я не спросил и безропотно делал всё, что ты просишь!..
Последний напомнил ему очень богатую особу женского пола, и Антон отправился дальше.
— Я тоже тебе отказываю, сейчас не время!
Антон отправился к администрации городского медицинского надсмотра. Ему предложили испытывать гормональные препараты, и он согласился, так как денег предложили много. Он взял таблетки и деньги попросил сразу, записавшись через неделю на обследование. Антон принёс Августе новый чайник на вырученные деньги.
Затем заболел и он, но он понимал, что это не так серьёзно, а возможно и вообще не по-настоящему. Сейчас всё было от препарата. Он просто терпел заболевание надеясь или на смерть, или на силы собственного организма. У нас точно так же многие люди ложатся умирать и не идут к врачам, при чём просто так. Настал день обследования.
— Ты хочешь соскочить?
— Да, потом планирую.
— Результаты хорошие. Две недели отдохни, и мы назначим другой препарат на испытание.
— Хорошо.
У Антона снова много денег и сестра немного подовольнее. У Августы появилась подруга Бажена и возвращаясь домой вместе они с печалью обсуждали проблему, что после того, как Бажена лежала в психиатрической лечебнице её, начали игнорировать врачи и перестали в принципе считать человеком в обществе. Они были мало знакомы, но обе испытывали проблемы с общением. При этом Бажена из-за этого очень переживала и часто по неизвестной ей даже самой причине ей хотелось покончить с собой, так как она ощущала это, словно просьбу от окружающих её людей.
— Покончи с собой, искалеченная и не засоряй нашу планету и общество!
— Покончи с собой, убогая шлюха, и покойся с миром!
— Покончи с собой, марионетка неизвестно чего, чтоб ты сдохла падать в агонии!
Вот что она чувствовала от людей.
— Нет! – отказала она Августе в очередной долгой прогулке.
— Я тебе нужна в качестве друга?
— Нет, это значит, что нет!
— Значит нужна. Погуляем сколько сможем.
И девушки гуляли. Антон отправился к врачу за следующими лекарствами ради денег.
— Мне нужны лекарства!
— Не может быть, чтобы с вами было всё в порядке!
— Это почему?
— Мы уходим! Я достал пропуск на тебя! Ты хочешь жить или нет? У нас самолёт! Надо быстрей, пока всё стабильно, если толчки пойдут опять — можно разбиться!
Антон не мог сразу согласиться.
— У меня сестра.
— Решай.
Без денег они здесь умрут, и Антон решил лететь.
— Твоё состояние стабильно. Встречаемся в аэропорту.
Антон кивнул и отправился ждать в аэропорту, оставив Августе дома деньги.
У Августы стал дестабилизироваться обмен веществ от прошлого голодания. Ей становилась нужной целая аптека лекарств, чтобы не растолстеть.
Рядом с Антоном ссорились парень с девушкой:
— Оставайся ты со своими формами, вы заменяемы, как автомобильные покрышки, как чехлы от мобильников, как… не видишь, что вокруг творится?.. сама не хочешь жить – другим не мешай!
— Я попала в ДТП! Я хочу жить! Как я переживу землетрясение? Мне нужны гормональные, тормозящие обмен веществ, ты забыл, что у меня проблемы потери веса…я есть должна через каждые полтора часа!.. мне нужны антидепрессанты…
Люди, к которым она обращалась за помощью её только убивали и даже сам мир, даже парень, который ей нравился её убивал. Она тогда на тот момент не понимала почему. Она не могла ничего сделать в этот момент беспомощности, потому что у неё была травма, но всем это оказалось только в радость, как монстрам, которые питались её страданием. Правда потом она выяснила все-таки, что они немного лучше, не докатились просто до этой стадии. В момент, когда она сломала шею, она могла видеть в себе очень доброе, параллельно живущее с ней существо, которое любило людей и хотело им помочь, которое просто было добром, любовью и очень наивным.
Антон проникся ситуацией. За ним пришли, и он с врачами сел в самолёт лететь работать на погрузке медикаментов в другой город.
Августа испытывала боли в тройничном нерве, при чём такие, словно и там и в мозге дрелью мозги просто в мясо выворачивает. Она не теряла разум, но видела, как у её души калечат все, что только можно – разум, материю из которой она состоит, разрывают на мясо, используют эмоциональные ошмётки для колдовства, проклятий и издеваются над ними, считая демонами. Остатки человеческого существа в агонии цепляются за своё существование, только бы стать хоть чем-то, только не бы их больше не повергали боли, а садисты то наслаждаются ими, но тем не менее она сохранила разум. Она плакала из-за Бажены. Городские её разорвали на мясо в момент её болезни. Она ей говорила:
— Или ты сию секунду идёшь со мной, или будешь решать проблемы сама…
Знала ли она, что если она её бросит, то больше её не увидит. Августа пошла по городу одна и разболталась в девочкой-инвалидом, которая просила у неё лекарства от безденежья. У Августы было мало денег на жизнь.
— Но я могу умереть без этих таблеток… — умоляла девочка её.
— Ты можешь погибнуть и от землетрясения…
— Я от тебя не уйду пока ты мне их не купишь!
Августа купила ей немного лекарств, и та успокоилась. Они оказались недорогими.
Антон прилетел в другой город. Его уже принуждали к опасной работе.
— Я не пойду никуда без предоплаты! В ваши лабиринты минотавра!
— Тогда оставайся. Я даже отдам тебе твой проходной билет, а это на самолёт, вдруг успеешь одуматься… если что вот адрес склада.
Антон решил сначала попытаться проникнуть в местную лабораторию и договориться с ними об испытаниях лекарств.
— Тогда, действительно, почему бы не умереть здесь, хотя бы попытаться подняться в вашу лабораторию, чем стопроцентно загнуться под землёй, загружая коробки с медикаментами!
— Не дури!.. Кто останется с тобой? Я мог бы взять кого-угодно на твоё место! Нет?.. я ухожу, как знаете! В самом деле, ты же всё равно умрёшь, что там, что здесь! – врач уходил.
— Я моложе тебя вдвое, почти втрое!.. чтобы тебя землетрясение тряхануло на складе и в Рай!..
Антон прибыл к лаборатории в этом городе. Около лаборатории корчилась психически больная женщина. Она никому ничего странного не говорила, никому не описывала, что с ней происходило за гранью реальности. Она просто жаловалась на то, что у неё болит по-настоящему и её увели в психбольницу при Антоне. Там она и должна была умереть. Спина заметно вздрогнула у Антона от страха такой участи, но не обернувшись и не ответив ничего, он чуть ли не бегом заспешил прочь к входу с вертящейся дверью, которую давно бы сломали, если бы она не вращалась всё время, пропуская большой поток панически настроенных людей, спешащих вырваться из ловушки, которая с минуту на минуту могла захлопнуться, стать саркофагом. Землетрясение началось. Паника захлестнула людей окончательно, и они начали в дверях рвать друг друга, Антон же проследовал в кабинет директора, который его ждал по звонку.
— Что будем делать? – спросил его директор лаборатории.
— Вы не представляете! Я же соображать не могу! О, страшно! – пожаловался Антон на боль.
— А что так поздно спохватились?..
— Не поздно. Мы там были. Дверь опечатана была и под охраной. А теперь-то что охранять, если всё равно всё уничтожено будет! Сейчас там никто не охраняет! Стопроцентно!
— Вы предлагаете ограбить конкурентную лабораторию, вы это понимаете?
— Щеголяем!
— Но ты же не собираешься сейчас туда идти?
— Почему нет? Сейчас самое время.
— Хорошо я выделю тебе людей. Выносите в суматохе всё, что успеете. Толчки должны прекратиться.
Директор набрал на телефоне номера своих людей и Антон с ними поехали на вывоз из лаборатории конкурентов всего, что возможно унести, включая компьютеры и флэшки с документами. Первая волна фикции прошла успешно, и Антон на кузове с людьми директора лаборатории вернулись назад, выгрузив машину. Второй рейд у лаборатории конкурентов для Антона был тяжёлым.
— Я задыхаюсь! Верней, я устал от бега! Таскайте пока сами! Я даже боюсь на верх пока толчки подниматься! Вроде как, ценности на самом верху!
— Скажи уж на чердаке! А если там закрыто?
— А мы сломаем как-нибудь?
Рейд был успешно завершён и толчки прекратились. Антона проводили в штабную квартиру отоспаться. А на следующее утро он боялся встать с кровати, потому что боялся, что умрёт. Упав на пол, он терпел ломку от препарата, который принимал за деньги. Вызвали медсестру. Медсестра взяла его за волосы, стащила с кровати и швырнула на пол. Антону сразу полегчало от насилия.
— Это была кома?
— Скажи лучше приступ страха? – ответил Антон вопросом на вопрос.
— А ты ничего не боишься?.. Я тебя не бросаю, но это безумство сейчас туда идти! Смотри! Все бегут сверху вниз! А ты пойдёшь к директору в момент землетрясения?..
Антон остался в квартире отдыхать. Его душу, психику и всё, что от него оставалось беспощадно уничтожало болью. Он снова вспомнил убитых им людей. Девочка, которая боялась умереть стояла рядом с ним и плакала. Директор лаборатории пришёл с чемоданом денег к Антону, так как медикаменты, что они украли, стоили дороже.
— Знаешь, я не могу соображать! У меня уже страх предательства выработался! Сначала мы с ним того… а потом, что мне зло, то добро! И я думал, что это я контролирую ситуацию! А теперь я понял, что я хочу. У меня сильное желание сделать с ними это. Тогда я надеюсь, начну соображать. Я не нужен теперь такой никому… а мне, кажется, легче найти кого-нибудь, но ведь никто не захочет!..
— Тебя просто убьют! – разуверил он его, — пока не улетай. Будет ещё работа.
Антон кивнул и лёг отдыхать. Удобно убивать людям, да к тому же и приятно.
Антону привели женщину заняться сексом. Он был искренне счастлив и даже взял у неё телефон повторить событие. После секса с ним она больше никогда никого в этой жизни не считала настоящим полностью. Она видела их людей такими, какие они есть, и судила только по их поступкам. Она больше не верила в то, что считается душой.
— Ты того! – сказала ему женщина.
— Знаешь, ты сама не того! Все бегут, землетрясение опять, а ты о сексе думаешь! Как я вообще могу тебя вдохновлять! Надо было идти с моим шефом! Людям это не нужно.
— Нет!.. Нет!.. Нет-нет!..
— Это зависимость.
— Да, я завишу от секса физически, понимаешь?! Я это только сейчас поняла! Ты мне не нужен!
— Но я пока не могу вырваться из этого выработанного рефлекса. Не знаю…
— Я тоже не могу решить, — сказала проститутка Антону.
— Идти или нет…голова без этого ничего не соображает!..
— Тебе же тоже нужно деньги! Иди!
— Конечно, — согласился с ней Антон и они продолжили секс.
Антон её запомнил. Ему казалось, что все сошли с ума от страха. Сначала он верил, что ему это кажется, но нет – люди действительно стали вести себя иначе. Они потеряли свободу, они потеряли души, а главное – даже зла в них больше по-настоящему не осталось. В кабинете директор рассказывал Антону и своим людям о предстоящей работе и после спросил у него его мнение. Антон ответил:
— Да, но будь, что будет! От нас уже ничего не зависит! Да и не зависело! Это всё самообман!.. что мы на что-то можем влиять! Нас бросили! Нас предали!..
— Именно, нас кинут с медикаментами, поэтому мы едем на рейдерский захват с этим оружием, — пояснил им ещё раз директор и они отправились на склад поставщика.
Землетрясение утихло в этот день.
На складе охраны совсем не оказалось, а сидел только старичок.
— Здесь ничего нужного нет, уходите.
— Что за бред?.. У тебя точно ничего нужного нет?..
Пока Антон ругался с ним, люди директора лаборатории этого города забирали со склада найденные медикаменты.
— Ты завис, как комп! Прости, прости меня, мне надо на воздух! Мне ду-ушно!.. – Антон вышвырнул на улицу старика и вышел следом сам. Ему казалось подозрительным отсутствие охраны. Что-то не так с медикаментами здесь.
Он не мог смириться с тем, что поставщики опять коварнее пользователей продукта.
— Меня тоже тошнит, и голова кругом!.. Как быть?..
— Скажем шефу и будь что будет… — обхватив голову руками сказал доверенный лаборант.
Антону всё осточертело, но дело было сделано. Он уже собрался с двумя чемоданами денег и прилетел домой спокойно. Августа была рада возвращению брата, не понимая, как он рискует. Этот путь был для неё недосягаем, так как её процессы взаимодействия с окружающим миром шли более естественно и безвредно. Они видели людей и им завидовали при невозможности снова потреблять энергию и материю их души. Проклятье всё же брало над ними верх. Антон испытал ощущение своей смерти, снова видя разрушение окружающего и своё. Быть или не быть? Его тянуло убивать, но он держал себя. Он был уже стар даже завести ребёнка, а Августу избегали. Убив государство, они достигли ослабление и своего в городе влияния. Стало несмотря на землетрясение много приезжих с новыми возможностями. Чем человек начнёт заниматься с юности, тем и продолжит, вероятнее всего до старости. Так или иначе он победил, потому что его цель была не в получении власти, а в получении денег. Внешне Антон становился утончённым, словно дворянин. Белокурые волосы отросли в каре, и многие женщины жаждали с ним жить, но он никому не отвечал взаимностью. Постоянно каждый день Антон решал вопрос «Как быть?». В городе же царил разврат первобытных людей, и все деградировали от секса дальше, не в силах будучи себя остановить от зависимостей и страха умереть погребёнными заживо. Позже он убедился в том, что труды были не в пустую, наслаждаясь. Он видел в реальности доказательство своей победы. Старость настигала Антона, а город продолжал свою жизнь. Ему было уже больше тридцати пяти, а он уже был стар с молодым ликом. Люди в слёзных истериках искали еду, и Антон пока были деньги занимался тем, что помогал голодающим её доставать ограблениями. Всё это Антон делал, впав от проклятья в затяжной транс! В один из дней он встал и пошёл по лестнице вверх на крышу дома. Ему уже было нечего терять! Он не мог сказать точно, специально его прокляли люди, или он сам проклял себя. Все это уже в прошлом. Неизбежно при любых болезнях большинство их них людьми не считают, а отправляют к психиатру. Он делал вид, что контактирует с людьми, якобы соглашаясь с их мнением, но их болезненные укусы, полные яда, доводили его снова до одиночества. На крыше Антон достал ключи и спустился в квартиру. Дома от истерики он перевернул стол и стул, привинтив их гвоздями в полу, что у Августы вызвало приступ истерического смеха. Отвинтил. Августа, уловив злорадную усмешку брата, недолго думая, разбила стекло, и они купили новое. Они не замечали, что в мести за ограбление с соседнего города на них уже начали в их городе охоту за большие деньги.
Заболевание Антона диагностировали. У него был всё это время рассеянный склероз. Про него говорили:
— Да, человек мыслит ни как ты, да человек ущербен по сравнению с тобой в чём-то, но в чём-то он тебя уже превзошёл, потому что он так живёт и не покончил с собой, а выбрал выживание.
Есть парализованные инвалиды и их тоже гнобят ублюдки из-за чего они все и злые. Они иначе даже защитить себя не могут. Они беспомощны и обществу главное их дальше топтать надо. Люди только рады этому, ведь это нас спускает ниже бабуинов. Люди не добивают раненных себеподобных, а хотя бы просто их не трогают. Антон никому не сказал и продолжил работать, чтобы дальше жить, делясь с инвалидами едой. Это все равно что рысь бы убивала своих детёнышей из-за их слабости и неполноценности, практически аналогично, хоть сравнение и косвенно, но должно же быть какое-то уважение хотя бы потому, что они тоже люди и тем более живые? Антон остался в живых. Паника прошла. Он смирился с этими обстоятельствами.
Августа начала общаться с новой подружкой по имени Аня. Обсудив проблемы девушки разошлись по домам. За ними ломанулись по его же приказу двое громил – полисменов. Августу довели до инсульта избиением. Воспользовавшись его секундным замешательством, отвлечённым вниманием, она подняла пришедшийся под руку большой кусок стекла, и повергла в шок своего домогателя! Инсульт просто прошёл и ничего ей не было нужно. Даже паники не испытала, настолько она смирилась с этими обстоятельствами. Августа как всегда спокойно и апатично, равнодушно оглядывала окрестности и словно во сне понимала единство всего этого, потому что именно во сне мы можем видеть очень фантастичным обыденное. Августа осталась в живых. Она в обычных вещах научилась видеть новое и смотря даже на обычные листья пыталась придумать новые, ощущая себя немного даже частью процесса, так как так или иначе она об этом думала и это немного ей поднимало настроение. Когда люди наслаждаются природой они тоже видят новое в обыденном. Дойдя до дома Августа в замешательстве сунула руку в карман и достала ключи. И все вроде было спокойно, но она ощущала печаль. Словно кто-то где-то мучился…