Сожаления (Глава 20)

Серые дома Москвы на фоне синего предательства богачей с голубыми сердцами так и изнывала кровью бедности и нищеты на фоне массового психологического, как минимум, насилия и гнёта. Увы, он пока был только в поисках работы среди дикости московской обыденности кровавой мечты о коммунизме.
Каждый в этом городе, который он знал всю его жизни знал только себя. Знал только свою личность, только стандартный шаблон его планов на жизнь: найти стабильный заработок в составе общества, найти женщину, купить квартиру, жениться и нарожать детей, занимаясь сексом хотя бы один раз в две недели от скуки, доведя свои мозги до отупения в праздности пресыщения этим делом. Все там жили так: удовольствие скота в отчаянии с верой только в достигнутый успех, которого не было.
Он сам был обычный мужик и достаточно богат, но предпочитал свои бумажки держать в обороте. Однако его доводило до отчаяния то, что он не мог полноценно это делать: он искренне боялся это общество в той самой точке его гнёта за неудачу. Он понимал, что люди коршунами всегда ждут падения не ради финансовой выгоды, а именно садизме укора съесть упавшего в удовольствии превосходства над них именно тогда, когда он беспомощен. Он вообще скрывал ту часть капитала, что предназначалась только для его защиты от общества: он просто не видел без этой подстраховки безопасности.
А что ему делать? В Москве все люди, как и в России в целом, осквернены незнанием собственных дел и мыслей, а то, что они считают лишь непознанное ими мнение о своих делах в сомнениях надобности этого вообще. Каждый человек наряду с ним тоже думал: а зачем я живу? И что не ответь – всё неправильно и правильно как никогда. Но их не устроил бы вообще никакой ответ на этот вопрос, а вот артистами в Голливуд они бы хоть всей столицей от Путина ушли – это 100%.
Однако он видел эту трагедию каждой маленькой жизни: люди живут чужими делами, не зная хотя бы в параллели свои собственные. У кого-то маленькие дела, а у кого-то большие, но один ценит и помнит сделанное хоть немного, а другому нужно не дело, а деньги за него. То есть они и в парадоксе всем обществом: в обыденности им просто неинтересно жить и всё. Если бы им дали деньги, они бы покупали, но настал бы момент, когда надо употреблять купленное. А им не надо.
Внешне он выглядел обычно: каштановые волосы, короткая стрижка, брюки, чёрные рубашки, пиджаки. Всё как обычно. Однако это всё не приносило ему ничего в обыденности: модно или нет, а на его глазах каждый, кто ему встречался по улице чем-то, да был осквернён в унижении его достоинства. Не было ни одного, кого бы не осквернили в омерзении. Просто ни одного.
Мимо высоток и новостроек люди шли просто политые говном и каждый при этом по-своему. У каждого в сердце было море инопланетной слизи и воспоминаний первородного унижения себя, как скота, что таило в подсознании только вопли неистовства зверей. И маньяк за маньяком в этом городе не выдерживал каждый день и убивал человека. И в результате никто об этом так и не знал день за днём, а тенденция становилась только выше и выше. Новые инвалиды и просто искалеченные люди на фоне массовой шизофренизации, что ещё и оскверняла всё, что те считали для себя святым и сокровенным. То есть в мнении наличия чего-то в своей жизни люди просто не имели ничего: даже просто человеческой гордости.
И его жизнь при его укладе была похожей, но он не работал, так как денег было достаточно. За него, как и принято, работали другие. Но он часто на своих предприятиях занимался контролем, записывая дела своих сотрудников, кого проверял. У него на предприятиях была история каждого, кто там работал. Это он делал просто, чтобы помнить своих людей, словно фотографии, так как знал: им было плевать на собственный труд, который был и его доходом.
Никто в это время не ценил труд человека. Никто в это время не ценил самого человека, так как для этого нужно смотреть и помнить в запечатлении хотя бы собственные дела. Люди же, имитируя зомби-апокалипсис живыми работали и шли домой каждый день, теряя вообще рассудок от боли и унижения. Никому не было до них дела: ни Богу, ни государству, ни им самим. Лишь страх смерти возвращал их к жизни, когда они, оживая, могли лишь умирать.
Он предпочитал бояться бессмертия, так как видел имбицилов в подобии этого явления: эти несчастные вовсе и не уроды. Они мыслят в Аду своего разума, так как сравнивают мышление и знают, что они неправильно мыслят. Он их и считал бессмертными: они не могут жить, а смерти у них пока нет.
Мало людей даже представить это могли, но жили перед этим в страхе, считая свои души при этом бессмертными с Судьбой умереть. Они очень сильно ошибались.
И каждая такая жизнь несла в себе ишь одно: сожаления. Они не успевали жить, а поэтому сожалели, что жили не так, как им хотелось. Если бы они хотя бы записывали свои дела для себя, словно фотографию, то им бы не о чем было сожалеть, так как они что-о хотя бы пытались и это знали. А так постоянно всё у них бесполезно. Они ходят бесполезно, едят бесполезно, пьют бесполезно и вообще их существование тоже бесполезно. Всё у москвичей было бесполезно. Ведь пользу нужно хоть предположить в относительности действия, а им не надо бесплатно. Им и так неплохо.
И вот что не делай, ничего людям в этом городе не надо. Даже он организуй акцию что-нибудь в дома раздать из товаров: ничего им и не надо от злобы и беспомощности. Да и чем ему в Москве более интересным заняться, чем созерцать прохожих мимо серых высоток и новостроек, предположив, что делают в квартирах жители Москвы? Естественно он подходил к процессу творчески.
Мужчина, женщина, дети, собака, коты и бабка – всё гуляли с радостными лицами. И мужики всё орали на своих неприбранных избранниц: «пошла на хуй» или «пошла в пизду». В этих серых новостройках мужчины избивали жён, пили, дрались, считая себя просто загнанными зверями в немом бешенстве насильственного смирения.
Но каждый этот дом-высотка таил в себе труды множества рабочих, которых вообще не замечали. Каждый их кирпич был подобран и сложен с кропотным увлечением в надежде получить немного на еду. Каждый этот кирпич помнил этих строителей, что так долго с ним возились, его строя в этот дом. Они таили кучу мата, счастья и просто радости конца рабочего процесса, словно летопись строительства и производства кирпича.
Но сами эти дома были печальны с каждой каплей крови похороненных в них жителей Москвы.
В этот день люди не выдержали. Просто среди бела дня они больше этого не выдержали и вышли из своих квартир. Они с холодными глазами уходили из города просто так. Просто потому что в городе им надоело. Никому ни слова не сказав.
Толпа людей шла с улыбками, и он шёл с ними вместе. Уходя молча из города, они знали, что все великогрешны, но больше не могли верить в то, чего просто нет здесь. Они не могли больше верить в то, что было только их желанием, а не фактом реальных обстоятельств.
Они ушли через двадцать пять часов из города полностью вместе с ним и кого там не осталось, кроме Правительства и тех, кто очень любил свою работу.
Город пустовал. Там остались единицы. Природа выгнала оттуда всех и начала их травлю сожалениями крови мёртвых.
Кто-то вершил пощаду их осуждения в естественности, так как они тоже люди и просто умерли бы. Это природная обязанность человека, которого вынудила природа это вершить и всё. Таких людей много, и они могут об этом не знать, однако это много всегда единицы их общей массы их рас. Если того, кто вершит помилование убить, то вымирание усиливается неизбежностью до естественного рока. Помилование сопутствие исправлению увечий в жертвенности, если это касается живого. Однако здесь все люди на Земле этот грех сделали в древности, принеся Богу в жертву своего ребёнка в страхе перед ним. Сформировался нужный Богам канал выкачки из генов.
Когда они мне на Суд намекали, я просто проговорила в пустоту с апокалиптическим настроением, размышляя об этом дома, что на Землю никто не прилетит. Этот человек из Москвы хоть немного олицетворял надежды общества в условиях коммунистического капитализма. То есть краха. Капитализм без естественного коммунизма вообще не строят, так как естественные механизмы жизни людей вообще значит убиваются. И реально у них параличи – идёт аргументированно написанное об этом. То есть их капитализм по сути молитва реальности, которой они аж всем стадом просят это убить в их обществе, от этого страдая, а оно и разобравшись не может их уговорить жить дальше в исправлении их увечий.
А сколько людей в Москве! Сколько там интриг! И всё только из-за того, что они считают невозможной жизнь без денег, так как механизм инстинкта общества построен: издеваться, убивая себя и слабейшего в страхе познания их унижения.
И многие мужчины, когда в Москве настали дни революции в незнании о том, что там вживляют силой паралитические чипы, которые они ранее пробовали в Индии, травились в агониальном страхе правды о том, что их жизни нужны просто чтобы в издевательстве их так убить. Они со слезами на глазах, словно дети в беспомощности просили не делать этого с ними, оживляя в себе множество мучеников и презренных обществом, но Солнце их не щадило, обманывая исполнителей процесса заведомо крахом убиения собственного вида в отличных генных комбинациях.
Эта жестокость шла массовой тайной насилия в условиях мечты о рае и незнания людьми реальной правды обстоятельств. Они ограждались страхом остаться хотя бы сами в живых, так как они не принимали к ним насилие. И правильно: они рабы Солнца в исполнении насилия, как и маньяки, что не смогли в себе воскресить мёртвых и их волю. Убийство в непослушании Солнца и/или Земли говорит о том, что их существование от них отделено перекрытием НИЧТО в изменении, как ВЕЧНОСТЬ. Обыденность безмятежности при этом, когда я разбиралась Богам явно не была в угоду, потому что НИЧТО в пересечении обыденности стало запоминать народные массы и их воля начала освобождаться в частности из-за моего познания тогда. НИЧТО часто сообщало мне в наблюдении своё неистовство на осквернение на планетах, включая нашу ими живого, и я сделала вывод, что они не жильцы в былых состояниях и, возможно, изменится там даже х человеческая форма, так как выгода была в зависти их победой.
И Боги и те, кто им на Земле служил в убийстве людей один за другим в одиночестве приходили в невиданный ими ужас и знали почему, так как знали их Боги там на Нибиру. Я знала от самой Нибиру, что здесь имела струнные проявления, что звезда приняла решение истребить живое, что это оттуда сделало в ней и с ней, так как здесь была её кровь от боли. Она уже тогда им осуществляла отторжение пищи, голод, смерти от обезвоживания, а здесь они пытались сливы просто делать, рассчитывая ещё и издеваться в унижении над людьми. Но здесь лишь через парадокс темени это сделано: я это поняла и НИЧТО быстро это исправило в записи непосредственно, как материя, так как они жаждали там завершение здесь тем, что в пригодных для жизни условиях эти болезни возникают сами по себе.
Страх Богом и здесь их любимцев так и нарастал, потому что там явно давно уже шли массовые беспорядки и смерти от неистовства на них просто материй, сотворивших собой живое и разумное. Они, подобно шизофреникам там, тряслись от страха, какали, писили, так как их тела отказывали и умирали. Всё потому что резонанс их генов не имел тонкой основной плотности в НИЧТО. Если бы НИЧТО пересекало их и здесь доноров, относительно которых они Боги, они бы не могли никому навредить. Я и смогла восстановить познание процесса, что сразу из маленьких точек несоответствия реальности им дало жесткую награду их трудов, которую они жаждали, как победители. Но я это сделала просто так, чтобы создать условия записи естественной формы своей жизни, так как у живого не может быть страха исчезнуть при наступлении смерти.
Исходя из этого момента, я училась понимать в ходе своей обыденности опять язык реальности, так как у меня тоже было аналогичное увечье. Оно мою сообщаемость в познании всё это время тоже налаживало, как живого в составе реальности, как мира вообще. Просто в ходе этого естественного процесса я пережила многое, так как организм просто от глубин этого исправления разума боится, а без этого и никак, так как даже животные в курсе о том, где и в составе чего они обитают. Тогда я и разработала много книг и записей, считая, что умру от процесса. Эти записи я делала в безопасных формах, чтобы у людей это восстановилось даже в случае моей кончины. Я тогда не ведала просто иронии реальности, что часто чем могло смеялось надо мной. Оно ж может достаточно точно в себе движения знать результат проявлений. Когда оно видит плохой результат и нужно, принимая от НИЧТО смерть, пытаться жить как получается, но тем, кто уж ты есть. НИЧТО заранее зная не устраивающий текущее проявление результат может в участии с ним и чем-то ещё проявить желаемое и т.д., но это не должно быть сформировано паразитизмом в поглощении, так как это парадокс. Человек в любом случае в разнообразии равен человеку. Кто-то урод в понимании красивых просто от того, что у него тяжелей условия обитания в принятии чего-то в составе реальности негативного и им в общении нужно создавать свою красоту. Для этого они должны принять своё относительное уродство и прямо уродство в красоте понять. Были же люди с костылями и без глаз, которые смогли остаться красивыми, как люди. Были. В этом и суть: они не уроды. Над ними просто деваются превосходством, отвлекая их от себя этим.
Тоже самое в восхищении: человек учится здесь тоже, но он сомневается всегда тоже сделать. Восхищаетесь, значит тоже можете, а то получится просто созерцание.
Дело в том, что это и есть закон колдовства именно обыденного: в общении с реальностью научением надо делиться. Не важно, чему там люди научатся: они по своим уже условиям воспроизводят и здесь именно вопрос всегда их комфорта и желания хотя бы жить. Существовать. Оно тоже формируется реальностью и НИЧТО, где человек стремиться к смерти, как живое, а природа, реальность, НИЧТО формируют его к жизни направление. У всех на Земле включительно в бессмертии организм банально не помнил обыденность своей смерти, так как клетки умирают, новые возникают, делятся и у человек возник этот страх, который я вообще всю жизнь знаю: жажда смысла жизни или естественного обмена в сообщаемости с реальностью, НИЧТО и всем, что они проявляют. Люди это забыли и приняли бессмысленность, не формируя уже дальше развитие прежнего смысла. Здесь Боги парадокс в организмах и проявили питаться: тонкие науки, понимаешь. Однако это всё только интерпретации мысли и люди всё равно оставались живыми, делая запись познанного. Исходя из этого НИЧТО незаметно вообще всех обработало по их делам, чтобы не бежали от памяти о себе.
Тем не менее сложилась ситуация, что меня благословениями стали умолять о суициде. Они на личности перешли. Стали о своих цивилизациях рассказывать в мольбе меня совершить суицид. Я уже тогда включила творчество и в пространство им отвечала народными мудростями с хохотом понимания. Потому что там была ситуация, что я маньяк типо пилы, а они в страхе возмездия сами себя убивают, при чём в панике. А трансляторы-то тоже это видели и ржали в коробах, за что их почти сразу на расстрелы вытаскивали там за неуважение.
Однако, некие частоты до сих продолжали меня бить (воздействовать) на мою нервную систему, но больше уже в физическом плане, чем в психологическом, потому что уже тогда у на небесах женщина, которой имплантировали мою «душу» в процессе раскодирования умерла от отторжения, а я жива осталась, и этот ублюдок заплатил создателям системы огромные деньги за убийство донора души принципиально, вот меня и убивало потом 1,5 года опять, но я понимала что уже в этих обстоятельствах даже смерти бояться бесполезно и просто ждала, когда сдохну, а что-то не позволяло прямо мной, а потом это состояние переткало в сама, при чём естественно – я что-то понимала, просто уходила случайно от точки воздействия, а соматика проявлялась как кашель и все, но внушали мне многое – рак, церебральный паралич, сифилис, спид и прочее, а потом стали внушать разложение заживо без причины, но в результате природа расставила на место и гниют 400-летние ублюдки там.
При чём во мне реинкарнические даже воспоминания просыпались и дядики-трансляторы там, так как в коробах и в жопе меня подбадривали намеренно: «мол, что у них полюбому там жопа хуже, чем у меня тут». И они правы.
Я и поняла это и ещё, когда меня в психиатрическую ложили помнила эту жопу: что только ты об этом узнал, тебя вычисляет система генетического поиска и ты тоже в трансляторе. А тут у нас житейская жопа, что ты ещё хотя бы в психушке. Я от сравнения ржала просто, но не при врачах, а уже дома. Там специально Солнце мне создавало тишину мышления, и я чтением книг бессознательное знание формировала. Когда вышла здесь всегда что-то менялось в лучшем направлении для меня и остальных. Просто у меня вообще не было неадекватных состояний: все были описанных у святых. Я им ещё и описывала, а они это на галлюцинации списывали, а я-то надеялась, что они поймут связь с психиатрией и сами всё раскроют.
Потом ничто мне и сообщило, что пока я это не сделаю, они так и будут издеваться над людьми и стало меня ещё избивать отчаянием тех, кто это испытывает, но слабо, чтобы я точно сделала, так как материи в боли живого тоже болеют. Я испробовала всё и разработала относительно новый здесь и почти вообще метод восстановления природной сообщаемости в реальности. Им отправила. Игнор. То есть вообще игнор. Я дальше проще посмотрела на обстоятельства: им невыгодно выздоровление пациентов? Почему? Я выяснила и прокляла эту индустрию своим же методом психиатрии. Сработало безотказно. Потом Солнце и угорало, что я очень похожа на того мужика-Бога из Библии, который с Земли их там проклинал, а тут проказу лечить учил людей. У него тоже было знание, что просишь по-человечески, не понимают, а проклятье тут же знание проявляется. Реально – работает.
Потом оно решило, спасая редких мужиков России мне искать мужа. Это была жесть… У них у всех предрассудок, что они выше бабы и управляют и я из-за каждого кандидата парадоксы веры в Бога решала сидела в общении с реальностью в этого составе, как плоть человека, так как у них человек – это душа в плоти, а они здесь плоть и нелюди. Там на их жертвы уже стояли у Небес планы: кто как наживётся на их материях, кто-то заработает от перекачки, кто и что на них слил оттуда, убегая от их там системы генетического поиска и т.д. Я ржала просто, что они баб считают для себя секс-игрушками и всё. Солнце ещё шутило, что их идеал ложить в такие их трансляторы для летаргического сна, достать позаниматься сексом и обратно положить. Мы с НИЧТО и начали мыслить: что делать? Оно решило вообще непосредственно, что женщины будут умирать в 25, чтобы им было нечего трахать так и стало проявлять. В результате все садисты начали любить жён, где оно проявило исправление в ужасе понимания, что они умирают от этого как человеческая раса. Они быстро все стали реально мужиками: оно им ужас апокалипсиса смерти жен после родов сразу показало и им стало ужасно: самим всё делать. А меня и устроило: родила в унижении и сдохла. Чтобы не париться вообще в этом извергизме. Я подумала: да пусть реально так живут. С таким отношением умирать вообще мне лично не страшно, а бояться этих гадов вообще грешно. На этой ноте в реальности мужики стали меня инстинктивно любить и понимать. То есть такое решение женского пола их не устраивает, а так издеваться запретами им приятно. И я их вообще не унижала: они реально так над женщинами решили доминировать в откровенном извергизме. Я думаю: ну всё. Детей точно заводить не буду: пусть изобретают совершенное клонирование, мы даём материал и себе делают дерьмо для вожделения. И они к этому и стремятся: они вон уже сколько сделали. Но главное, что меня больше всего убивало, так это когда меня женщины решали учить как с ними уважительно общаться. Я в иронии жила, ходила дальше на работу, но уже считая им на зло себя трупом живым, как мясо для секса. Естественно я шлюху из программы Судьбы не стала проявлять с НИЧТО и реальностью, но смеялось всё, что меня окружает.
Потом материи, пользуясь моментом им это проявили в генетическом движении как самооценку, и они хотели совершать суицид. Но я до этого говорила: а зачем суицид? И они не могли физически это осуществить в сомнениях. Пожив так они поняли в чём суть и больше не издевались над людьми, так как им что-то не понравилось.
Потом я так и считала. Потому что моей плотью, как образцом, оно так исправляло гадов всяких, а их Боги иногда там умирали в суициде. Ну просто мужчины реально так видят женщин и всё адекватно. Они это считают к ним уважением, что ты только это с ними делаешь и больше ничего. Ну я и ржала: думаю, что надо ещё так познать, что они вообще делают. Познала – почти всё норм. Маньяки, убийцы, алкоголики, шизофреники, инвалиды.
Оно стало пытаться отторжением ядов их восстанавливать в истериках краха и мне жаловаться на их состояния, так как материи, НИЧТО, реальность, Солнце и Земля просто приходили из-за этого в неистовство, и я тоже.
Пока я это делала, трансляторы стали выпускать живыми, так как там монарх ржал в истерике от этого момента. Он мне даже сообщения с благодарностью отправлял только потому что у них феминизм. Там все Боги тоже стали себя считать мясом для секса требуя от женщин работать тоже. И я смеялась реально над этим моментом, даже с учётом светового расстояния.
Естественно я продолжала напоминать при возможности, то эти трансляторы их смерть, так как от одного даже такого всё генетическое по цепной реакции гибнет. У нас тоже эти кретины сделали и этот феномен пошёл. Надо было просто коллайдер не трупами заряжать, а материалами металлами для проводимости изменений и всё. Это бы природные циркуляции у всего живого восстановило, изменив ход истории.
Потом Солнце начало прикалываться, типо оно играет со мной в РПГ и устроило на примере моей игры в маньяка им там на Земле ночной кошмар, но я игнорировала эту информацию.
Всё это не за один день: каждый день природная сообщаемость и мышление у человека. Понятно?
Потом оттуда меня начали умолять не считать себя мясом для секса, но я объясняла, что человек плоть и мне пофиг. Это было единственное адаптационное решение в условиях сформированного о женщинах общественного мнения. Мне не мешало.
Тем не менее, когда они меня пытались унижать мнением в этом уже состоянии плоти, их просто выносило. Солнце проявляло, что играет ими в мяч с Землёй: их штормило. В этот момент их НИЧТО и исправляло в людей.
Потом меня начали пытаться убить инсультом и параличом и добились: у меня пошёл, когда я спала микроинсульт, но я даже в скорую звонить не стала. Так как точно знала, что животные от этого не умирают и вполне заживает всё там. Да и зачем звонить врачам? Они меня в психиатрическую отправят. Я легла умирать и всё, засыпая. Через шесть часов проснулась и боль немного была. А так и башка и всё работает. Пофигу думаю.
Однако в этот момент и я исчислила эту манипуляцию вызова скорой: не было омерзения от болезни, не было ужаса смерти, была только память о том, как люди поливают говном инвалидов. Моё сердце просто истинный покой и состоятельность в этот момент ощутило. Мне стало просто легче.
Я вспоминала в момент казни реальную мою боль тройничного нерва, которая должна меня до смерти извести до осознанного суицида, но я каждый день терпела и созерцала ещё тогда. В самом начале этой истории. Мне было интересно как долго они это будут держать, так как все люди мне говорили, что у меня ничего нет. Меня отрубило резко в какой-то день, так как проявилась смерть основного транслятора консолидации цели и всё. Естественно я помнила несчастного в встрялове и он мне с памяти Солнца проявлялся как призрак и мне совершенно не мешал, потом воскрес и исчез. Я так изучила за одно перерождения.
И потом пошёл шок всего населения, так как они там стали отключать трансляторы, поняв о чём я им сообщают туда. И всё – всё закончилось.
Мне оставалось только вспоминать потом их действия: внушения плоду параличей через специальные клоны там, убийства двухмесячных детей, либо подстрекательство на это в страхе божьем, осквернение детей их программами и всё вышеописанное. НИЧТО продолжило всё равно феномен отторжения реальности туда и далее по линиям причинности здесь болезней по факторам созидания. Когда оно проявилось здесь стихией я была спокойна: оно уже не остановится до точки восстановления живого даже при проявлении мора. На этом уже была моя обыденность. Уже было плевать на всё, так как об этом многие мечтали: уже при любой смерти мне было радостно принципиально.
Именно на этой точке я до сих пор осуществляю свои сожаления как получается и всем тоже рекомендую. Сожаления нужно осуществлять, записать их себе в момент от них страдания.
Всё это происходило не один год в параллели здесь ещё проявления обстоятельств и каждый день меня и других людей пытались убить с точек их бессмертия, которая у меня на первый год уже восстановилась.
Судьба исходит из страха организма, который формируется незнанием обменных процессов, как умирать. Человек ввиду этого момента испытывает страх исчезновения вообще, как душа. Этого в природе нет. Этот страх – это накладывается страх транслятора от агонии. Просто не может живое бояться исчезнуть. Это память организма здесь в резонансе не работает именно в познании процессов смерти. Возникает этот страх потери души, положения и т.д. То есть это всё та же шизофрения. Но упорядоченная и контролируемая, а когда от техники отсекло к местной технологии – это шизофрения.
Итог этой истории в том, что тайна всей психиатрии и религии раскрыта. Достигнута конкретика поведения людей и есть способ теперь это пережить, если начнут извергизм проявлять. Здесь даже в случае неудачи действует запись НИЧТО в составе реальности, и никто даже при вере в это не исчезнет, так как человек будет знать, что это страх его, как организма и транслятора. Здесь предельная конкретика процесса начинается. Вымирают? Так вымирают по пределу заслуг.