Глава 1. Моя Семья (Глава 4)

К утру Игорь был весь во льду: замёрзший и полумёртвый. Он сидел рядом с красивым мерцающим яркими цветами Кремлём, а люди шли мимо кто и куда. Все куда-то звонили, все куда-то спешили и вокруг веяло безразличной ко всем и всему обыденностью, а Игорь сейчас был на каком-то куске необитаемого пространства нашего мира. Его трясло и шатало, словно пьяного: его ночью словно на холоде провернуло через мясорубку.
— Что с тобой, мужик? – спросил его работающий неподалёку дворник.
Бледный Игорь молчал и не знал, что ему вообще сказать.
— Душу забрали? – посмеялся дворник.
— В смысле? – побледнел Игорь ещё сильнее.
— Да ладно. Не прикидывайся, — сказал он Игорю с презрением, — сам продал им из своих кого поди. Сколько заплатили?
— В с-смысле? – лицо Игоря приобрело фиолетовый отлив.
— Как? Не продавал? – захохотал дворник, — ну, значит, ты не гнида.
— Ты о чём? – спросил Игорь хриплым голосом. Трезвея, после некоего опьянения в неистовстве неясного ему чувства.
— А ты не знал об этом? – возмутился немного дворник, — у нас почти все военные в курсе, что, если убивал, можно себя на нейролептики в Америку продать. Просто в народе говорят, что на органы. На органы, понятно?
Дворник продолжал при этом беззаботно подметать, словно говорит о цирке. Даже Солнце играло по крышам Кремля лучиками, словно издеваясь. Игорь в бешенстве искренне не понимал суть. Он просто не знал, что ему теперь делать.
— Кого у тебя в психушку увезли? Может это только они прокляты… — сказал дворник.
— Прокляты? – спросил Игорь.
— Да, — сказал дворник беззаботно, — прокляты в истинном значении есть пропустившие клятвы. То есть они почувствовали чью-то ужасную смерть и не смогли защитить по клятве своего. Это реакция естественная человечья, подобная весточкам на Руси: когда кто-то кого-то в муках жестоко и медленно убивает, то непременно об этом все, кто родственен знают.
Игорь от отчаяния просто отрубился и упал в снег. Он уже просто на ногах после бессонной ночи еле стоял и это было последней каплей, отнявшей его силы. Дворник подумал, подключил мужиков, и они его утащили в подсобку, так как они боялись, что и его увезут куда.
А Ада в больнице ходила как всесвятая: она уже не отрицала, что живой дочь больше не увидит и перестала вообще с кем-либо разговаривать. С ней прямо слилась нарастающая к человеческой расе обида Солнца, которая отражала презрение к их черте издеваться над умирающими и теми, кто в опасности физического плана. И что-то вокруг стало не так… Что-то в мире начало меняться… Даже врачи это ощущали… Что-то было не так.
Внезапно в больнице раздался громкий гул, напоминающий ультразвук, который услышали все, включая врачей, но этот звук при этом был слишком естественным и полным неписанного неистовства, накопленного уже тысячи лет отсутствия катастроф и сильных катаклизмов. Нечто недовольное, словно дракон стало бить этим звуков всей врачей в больнице в их головной мозг, так как всех природных убийств в страхе смерти они убивали на препараты, продавая заключенных пожизненно подешевле на биоматериалы американским фармацевтам. Один врач в больнице упал от паралича мёртвым, другие просто ещё шатались, так как этот звук для них был невыносим, раздаваясь сквозь миллионы атомарных комбинаций атмосферы Земли. Даже сама Земля смеялась над ними кровавым смехом их плоти. Убийцы всех наказывали до смерти и живыми осторожно, чтобы не сбить местные законы физики, а то вообще бы все умерли. Однако, психически больные просто спокойно, слыша этот звук легли спать, получив природный сигнал летаргического сна. Ада смотрела на их крик с зажатыми ушами и не двигалась с места. «Видно, Диночка мертва» — женщина села на пол и заплакала. Её было наплевать, что вокруг неё эти бывшие люди умирают по-настоящему неистовыми смертями за собственные действия, как просто живые организмы. Так умирали ранее психиатры просто за раскрытие болезни, если они по-настоящему стремились это раскрыть, а теперь реальность и то, что жаждало их смерти праздновали высвобождение своего недовольства в их отношении. И это была скорее попытка спасти их, так как этот звук, что они слышали сейчас, они всё это время сдерживали, как неизбежность их смерти, подобно дамоклову мечу. Каждый из кричащих врачей, стремившихся покинуть помещение в ужасе агонии своего мозга мечтал только о Боге… Только о праведности… Им не было нужно ничего, кроме доживания с социальными плюшками во имя Рая на Небе за правду Бога. Они не были в курсе, что это было недостижимым в их условиях работы нервной системы и просто текущего состояния науки Земных людей.
Через час весь персонал, оставшийся живым, выбежал на улицу. Звук не исчез: стены задерживали движение ветра, и он стал лишь громче. Они впервые лицезрели проявление собственной воли: кто-то из них уже не держал себя в руках и просто побежал оттуда прочь, кто-то смотрел на происходящее, успокоившись и делая попытку оценить реальные обстоятельства, кто-то упал на колени в крахе и просто плакал от неистовства понимания этого обмана, а кто-то с глазами мертвеца проявил с этой точки к этому звуку безразличие крайнего отчаяния и отправился дальше следить за больными. В основном это были санитары: они давно об этом прямо или косвенно знали, так как больше всех наблюдали состояния больных.
Все они хотели бы, чтобы это была полноценно управляемая технология, но увы: это уже была свободная природная реакция, произошедшая словно по спуску точки опорного рычага. Однако звук не исчез: он так и продолжал стрелять им в голову, а боль становилась только сильнее и сильнее. Оно било транслятор: в физическом теле при норме, даже в состоянии сверхактивности мозга, без специальной аппаратуры сигнал лишь эпицентрически копится в цикле техногенных рычагов. Вскоре они лишись разума, так как психически увидели всем коллективом смерть транслятора, мозг которого накопил такое количество звука (искажения пространства в парадоксе), что мозг не мог больше поддерживать свою работу и умер. Остатки врачей на улице впали в инстинктивную панику и начали кричать: «Голова! Голова! Что со мной! Больно! Больно!» Однако они, после сбоя цикличности мышления ещё не были адаптированы к тому, что транслятор, будучи мёртвым может быть ещё на точке созидания и заменён, а этот процесс снова прежним уже не будет: они, как организмы уже поняли, что состояние ненастоящее и назад нет дороги.
И главное все всегда и они в этот момент, искали виновного на Земле. Никто не мог поверить в то, что возможно захватывать другие планеты так. Однако, если бы это был природный фактор, такой чёткости интерпретации и цели именно убить конкретно свой вид бы не было: человек при критической реакции от страха смерти, которая тоже просто так не проявляется, стал бы вообще всё живое убивать. А у нас убийцы конкретно убивают свой вид, проявляя далеко в себе не животное, умирающее в неистовстве.
Но что было в Аду? В Аду был информационный крах понимания, что им в следующей жизни суждено жить в России, а там в параллели ещё и такой же кризис. Лепота, а не жизнь. Кто бы мог подумать, что в условиях аж наличия приборов манипуляции пространственной реальностью можно жить хуже нашего среднего класса? Можно, как в Японии: без мебели и заработной платы в условиях тёмного коммунизма и апокалипсиса, просто потому что «такая культура».
И куда не посмотри: везде всегда есть зоны неравности условий жизни. Ради чего они создают удобство? Всё всегда ради паразитизма на существе своего вида. Зачем он им? Убить, потому что реальность им решило убить другого и всё. Однако тут был парадокс: нет победителя, так как убийство на языке реальности есть смерть. Когда живое убивает свой вид, оно себе анестезию делает. Вывод? Все всё равно умрут и проблема общая: у них виды у всех забыли естественную смерть. Любая реакция убийства из-за этого теменного нарушения. Так надо не суицид бежать совершать, а посмотреть, что получилось хоть. Всё только из-за веры в вечность и привязанности к прошлой форме. Если это намеренно кто-то и сделал, чтобы быть самым лучшим – пусть. Его никто не будет почитать в его совершенстве, так как это совершенство настоящее, природное. Если есть почитание, то он до уродства изводил ради этого. Есть красота и совершенство, которое построено на изведении до изуродования собственной расы. Это просто проявление страха в почтении.
И пошло наше общество: убить друг друга во имя Божье и, чем медленнее, тем лучше Богу, но лишь в их мечте. Умрут в результате все. Всё только для того, чтобы сбежать от феномена отторжения реальности. Так вымирали все, а цикл в относительности только нарастал. Но, так как не было должного уровня боли, а все скидывали её психически на Землю, чтобы этим и убить в унижении, оставались в живых последними только здесь, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Игорь очнулся и покинул подсобку жёлтой пятиэтажки. В голове у него были словно бы куски чужого мяса и его мутило. Он испытывал только презрение к каждому прохожему, так как осознал это: они все об этом в курсе и от смерти другого ждут себе только будущее счастье на фоне его вечного уничтожения в составе их собственной плоти, которая будет получать от этого удовольствие и вожделеть его страдания, как другой плоти, им униженной. И так до смерти. До смерти. Чётко по отметке социальной иерархии, которую они даже некоторые видят.
Игорь осознал, что его дочь уже стала, вероятно, жертвой ужасного производства, так как просто чувствовал, что она уже не живая. Его рассудок становился сильнее и, хоть от гнева его разум снова помутился, он сохранил хладнокровие. Его презрение к своему виду было настолько сильным, что он себе в этот момент просто поклялся, что ни о кого не замарает своей руки. Они все недостойны получить от него смерть. Пусть друг друга так и убивают.
В этот момент Игорь их проклял и… Возвращаясь перед рабочим днём домой, он больше не плакал даже сердцем. В этой агонии презрения он уже… Улыбался…
Ада лежала в больнице и размышляла о том, куда попадают люди после смерти? Стала ли её дочка ангелом, после того, как её убили? Ей запрещено было выходить на мороз, но как ей этого хотелось при унижении всего в ней человеческого: она должна переживать до смерти из-за смерти дочери, но в некоем животном унижении ей так хотелось выйти на мороз… Белые стены больницы продолжали быть ей казнителями, словно вестники настоящих и будущих человеческих смертей.
А за пределами больницы вся Москва жила одним Кремлём, окутанная зимним саваном собственных смертей и зимой, и летом, словно ёлка – одним и тем же белым светом. Люди торговали ради денег, которые, словно вестники нищеты то были у людей, то исчезали, вместе с их мечтами и востребованностью.
Игорь отлёживался дома. Вдруг ему позвонил курьер и сообщил, что ему пришла посылка. По общению, Игорь счёл курьера очень тупым: он словно был не из известной компании, а из деревни по его общению с постоянным хмыканьем. И вообще его раздражало всё. Он никак не мог успокоиться. Голову ломало и, если он вставал, его даже заносило в разные стороны: от бешенства он едва держал равновесие, когда стоял. Он прекрасно понимал, что в его текущем состоянии люди обычно совершают убийство, но его реа5кция была иная… Он понимал сейчас, что по Судьбе, посланной Богом ему на этот день, он должен был выйти на улицу и убить кого постарше и понимал зачем. Но Игорю хотелось убить не здесь, ему Бога уже убить там только хотелось. Он понимал, что его дочь по факту на Земле убил не только Бог, но он не верил в адекватность и рассудок здесь людей уже: он чётко понял, что там явно причина пореальнее убить выродка, как олицетворение некого коллектива. Однако так не убить: Бог его тут убить не может, а Игорь не может убить его там. Но… Игорь прозрел. А если использовать колдовство? Здесь. Безусловно смертей не будет по вине самого колдовства или Игоря, но ведь молитву тоже можно считать колдовством. Значит через молитву может получиться понять хотя бы для чего его дочь убили здесь. Убийцы явно не непосредственно это решили. Игорь решил попытаться и посмотреть что в результате получится.
Только он об этом подумал и его стало бить в голову чем-то схожим с электричеством. При чём с такой силой, что он удивлялся, как ещё жив. Потом он осознал на сколько же он тупой! Достаточно же именно то, что сейчас его ударило попросить Богу передать так привет отсюда… и верно… Дворник про весточки упоминал! Игорь улыбнулся и сказал: «вот бы так Богу…» В комнате взорвалась в этот же миг лампочка и сквозь звук разбитого стекла было слышно что-то, вроде писка его-то милого и зловещего: «Хорошо». И от точки парадокса сигнала реакции живого с соблюдением всех общих космических законов физики полетели волны яркого солнечного света сквозь и вместе с натянутой рогаткой времени и пространства, сопровождаемое неистовым желанием осчастливить светлый коммунизм на Небесах. И только из-за этой ерунды раскрытый Игорем парадокс присутствия (он на него среагировал в вере в живое существо там) там снова тысячи погибших от параличей и десятки арестованных за алхимические убийства. И призрак печального клоуна на них безжалостно смотрел…
Однако, были и параллели событий, что объединяли и Землю, и Небеса: и там и здесь были вестники, что были там демонами и связными, а здесь почтальонами разве что, так как дипломаты здесь вообще словно не работали по мнению нашего правительства: они всё делали за них, просто обеспечивая, словно секс-рабов. Печальна участь российского дипломата… Печальна участь любого русского сотрудника… Всё делает за нас наше начальство. А за начальство всё делает… ещё их начальство… И все мы друг за друга работаем, словно бесплатно, но договариваться друг с другом бесплатно не умеем. Ирония России непостижима. Земля смеётся только нашей частью континента, когда видит сквозь космически потоки какого-нибудь идиота…
И все добропорядочные. Никто даже мечты убить свой вид не преследует. Нет. Нет. Нет. И нет. Всё праведные в России.
А дни шли. Ада так и лежала в больнице, пронося свою печаль от смерти дочери сквозь двери Российской обыденности, а Игоря так тянуло материться в этой скуке и отчаянии. Эта обыденность текла и угнетала его жизнь всё сильнее и сильнее с каждым сраным божьим днём. Но в один прекрасный день всё изменилось именно в тот момент, когда к нему доставил посылку курьер. Посылка была небольшая, а внутри лежал оторванный от чьей-то руки палец и шарфик, связанный вручную, зелёного цвета. «Усердно…» — подумал Игорь.
Тут-то наш мир и оживилось, отшвырнув космическими водоворотами времени все навороты известных космических рас, что были раздолбаями, которые всё равно ничего не контролируют, оно явилось Игорю хаосом, лучась предвкушением праздника крови извергов. Игорь поразился. Он впервые в жизни увидел движение прозрачного пространства. Он никогда не знал, что оно есть и оно хаотично. Оно сложилось перед его глазами в ангела. Он понял и ответил вслух:
— Не верю.
Оно сложило ему ответ: «Правильное мнение. А почему ты не поверил, что они есть?». Он ответил, что потому что его дочь мертва. В этот момент он оказался в незнакомом ему и очень дорогом даже на вид помещении, но где именно он оказался и как он не знал. Чтобы устаканить причинно-следственные связи, Земля от идиотизма России проявило ему объяснение: «ты оказался здесь никак. Просто никак, потому что ничего не меняется и всё». Игорь в этот момент не знал, чего ему больше бояться: факта того, что он оказался здесь или просто этого объяснения процесса… И истерический хохот разносился по всему космическому обилию только из-за этого момента жизни Игоря. Бог только в этот момент хотел убить его с трансляторов ядом, и оно его так перетащило в особняк одного из убийц его дочери, так как уровень пространственной тяги позволял открыть портал и перенести объект. Игорь был в ступоре и не знал, что ему делать. А доме стены были покрыты белой, дорогой эмалью, а из коридора доносился чей-то крик. Но это не был крик от боли, а это был крик боли от ощущения оргазма в параллели адской боли человека от перетраха, которую он считал приятной, словно наркотик. Интереснейший вид современного мазохизма в Божьем страхе… Вид экстремального спорта, к которому мужчины проявляют неподдельный интерес…
Игорь прошёл в коридор и увидел открытую дверь, откуда разносился крик. Он было думал туда пойти, но его заинтересовала дверь, что была недалеко от выхода из помещения. Дверь была сероватого оттенка и напоминала вход в больничную палату. Игорь был пьян яростью, когда в подвальном помещении увидел труп Дины, завернутый в полиэтилен с надписью «отходы» на английском. Он бы убил ублюдка, но… это слишком просто. Он спокойно прошёл на кухню и взял два ножа, а в кухонной тумбочке нашёл молоток. Потом он аккуратно прошёл в комнату, где они трахались и просто ударами по затылку отрубил обоих до бессознательного состояния, но очень аккуратно, чтобы не убить: просто убийство есть проявление любви в жалости, когда человек знает будущие муки другого человека. Здесь тот вариант не подходил. Игорь хотел им ярких впечатлений от жизни и не более. Он привязал обоих жгутами к колоннам для стриптиза в дорогой гостиной с такими же белыми стенами и начал размышлять, что именно скрасить им на будущее. И его осенило! Он аккуратно ножом повредил им затылочные мышцы шеи, но так, чтобы они не отказали. Также он им повредил поясничные и бедренные участки. Он сделал это очень аккуратно и так, чтобы их не надо было больше и привязывать. Потом он нашёл паспорт владельца особняка, которого звали Джон, и с его компьютера разместил объявление от его имени о продаже человеческих органов на официальном сайте США с фотографией их привязанных к стрип-шесту. Прошло два часа. К удивлению Игоря, позвонила не полиция, а позвонил покупатель и объяснил, что ему нужны домашние животные и зачем. Игорь решил рискнуть и дождался его прибытия. Приехал типичный американец, больше напоминавший англичанина и с радостью. Оставив Игорю весьма большие деньги, забрал уже очнувшихся и изнывающих ублюдков в инвалидном состоянии. С ним было ещё двое американских граждан: негр и азиат. Когда они ушли, Игорь уже было думал о том, как ему теперь отсюда уезжать, но реальность вдруг перенесло его назад в его квартиру, не забыв конечно, деньги. Игорь прямо обратил внимание на обозначение чем-то, напоминающим духа этого момента, что «вот деньги, а вот Дина». Игорь обнял полиэтиленовый пакет с надписью «отходы», который оно перенесло в его квартиру вместе с ним и начал рыдать. Люди, что забрали того выродка объяснили ему, что он известный там фармацевт и об использовании в процессе производства человеческого материала многим негласно там известно, но, даже факт, что они устроят ему жизнь животного, не изменит, что его кроха теперь в таком унижении убита и мертва. Оно смогло даже перенести его из точки в точку, но оно не могло быстро возродить человека, и Игорь это знал. Однако его чувства нельзя было назвать горем. Он взывая просто тоже жаждал сдохнуть и всё. Просто из-за того, что в его единственной дочкой такое сделали. И Ада, и Игорь в этот день взвывали зверями сквозь отчаяние своей боли, находясь в разных местах: Ада сквозь унижение отрицания своего права мыслить и жить за слабость, а Игорь от реальной правды о проявлении человеческого извергизма. Но в США люди радовались объявлению о таком интересном товаре, так как даже полицейские узнали его лицо: он ещё в интервью оправдывался, что они для препаратов используют животных, но объявление модераторы сайта дополнили фото животных из его рецептов, чтобы к ним не было вопросов за эту публикацию.
Он сидел дома и просто не знал, чем ему заняться. Был выходной, а рабочая неделя прошла. Он был в ступоре сначала, а потом решил погадать. Он сделал себе кофе на своей кухне, как обычно, накрыв керамической крышечкой чёрного цвета. Он думал о своей жене и о своей сломанной жизни в этот момент. Заработная плата есть, всё в жизни есть, но самое драгоценное – его дочка – больше никогда не скажет ему: «папа». Он чувствовал себя самым тупым человеком на Земле, а, может быть, даже вообще в космосе. Он бы всё отдал, чтобы исправить прошлое, но это невозможно: записанное из реальности, как произошедшее всё останется фактически исполненным. Никто никогда не изменит прошлые фазы чего-то и даже себя. Это и есть олицетворение жестокости времени, что до сих пор пристально наблюдало за Игорем. Оно помнило многих любимых людей и даже существ других рас, но отчаяние Игоря от такого происшествия оно прекрасно понимало и не могло не уделить этому человеку пристальное внимание. Однако Игорь не мог видеть время и в тоже время он его видел очень хорошо… просто… он не помнил, что это видел.
Внезапно Игоря посетила мысль поехать и навестить жену. Он ранее звонил в больницу и узнавал её состояние. О происшествии они ему не сказали, но сказали, то её скоро готовятся выписывать. О смерти дочери от сердца его уведомили с поддельной печалью неделю назад. Игорь лишь презрительно их послал и больше ничего им не сказал. Ни одному из этих подобий собачьего отродья не было ведомо, как ему от их лицемерия вырывало плоть сердечной мышцы, словно они этим способом его доводят до смерти. И Игорь был готов к смерти: он решил идти теперь до конца и изменить причину смерти своей дочки, искоренив её вообще. Этой цели служил даже каждый его обыденный шаг и процесс его жизни. Он уже жил, разделяя цель самого времени, но не зная, что оно такое на самом деле.
Он купил много вкусных продуктов и поехал. В больнице его к ней не пустили, так как из-за каких-то работ посещение пациентов было запрещено, но продукты взяли, чтобы ей передать. Обещали ему выписать её через две недели. Общение с ними для Игоря шло просто на автомате: он вообще тупо им автоматически как-то отвечал, а они автоматически ему разъясняли свои решения. Всё на автомате. Всё обыденно. Всё бесцветно и не по-настоящему, словно что-то это делает всем здесь, скучая от этой обыденности в созерцании. Пошёл снег.
Ада ела принесённую ей еду и немного ещё плакала из-за мёртвой Дины. Наконец её выписали к текущему дню и она, радуясь свободе, гуляла мимо погасших днём фонарей родной мёртвой Москвы. Дина осознала это давно и говорила об этом маме, когда ещё была жива: «они никогда не будут счастливы. Никто из них. У них всё только духовное и сами они духовные. Вечность у них духовная. Однако, они не считают духовность при том – настоящей. Понимаешь, мам?». И Ада, поняв её слова, наконец, села на скамью, возле фонаря и, заплакав, прошептала: «Понимаю, Диночка… теперь я это понимаю…»
Многие люди умирают, но не из-за каждой смерти переживаешь боль от потери. Не каждый мёртвый покидает нас в обиде на нас, потому что не каждого общество смеет оставить намеренно всей стаей жертвенным говном. Люди всегда наделаются, что тот, кто был ими предан сбежит. А что, если человек просто позволит себя прикончить? Просто, чтобы укоренить их превосходство и сделать этот водоворот таким бесконтрольным, что они всей стаей умрут от унижения после, так как не смогут остановиться в издевательстве. Игорь в этот день закончил работу и, когда шёл обратно, оказался вновь в американском особняке, но, в этот раз, с белыми стенами, украшенными статуэтками чёрных ангелов. Случайность? Игорь улыбался. Он как раз одел новый шарф, не зная, что вновь время позволит ему посодействовать скорости их умерщвления.
К нему спустился белокурый мужчина с Голливудским лицом, но не являющийся их куклой при том. Ангельская внешность. Он увидел Игоря и спросил, кто он по-английски. Игорь ответил, что он пришёл рассказать ему об опасности, которая с ним скоро случится. Он бы прогнал Игоря, но вид Игоря был предельно серьёзным м спокойным за себя, прежде всего. Это насторожила миловидного мужчину: он ещё никогда не видел, чтобы человек был настолько хладнокровен и бесстрашен, как сейчас Игорь. Он был словно бы мёртв. Американец только хотел что-то сказать Игорю, как из его же светильника на потолке полился синий свет и, словно копьём, убил его припадком. Видно, жалко его звезде какой-то стало… Толи наша пожалела его в тот момент… Но время от того заплакало дождём: оно так хотело над ним перед его долгой жизнью наиздеваться до смерти, а оно взяло и убило… Обидно… Обидно… Как же времени было горько и обидно… Таких ублюдков мало же… Даже Игорю от того, как быстро он умер было очень обидно. Но, тем не менее, что ему ещё там делать оставалось? Денег у него ещё много было… Духовное его и отправило назад домой, радуясь, что реальность теперь может перемещаться по НИЧТО телепортацией, а не постоянно в поиске относительно свободного проистечения, но нашему космосу вскоре просто надоело, потому что тише едешь, дальше будешь.
И, всем мужчинам бы было на этом моменте надо постельную сцену Ады и Игоря, но… они вместе пили кофе с печением и поминали свою дочку, о смерти которой Игорь ничего подробного Аде так и не сказал. Ада спрашивала часто Игоря о том, откуда у него деньги, но он отмазывался тем, что это просто рабочая премия и ничего конкретного ей не говорил. Естественно, любой необоснованный доход у нас в стране принято отбирать, так как животные должны оставаться Божьим скотом: им жить нельзя. Только Игорь до сих пор не мог понять, кому в этой стране жить можно? Даже у него сейчас было больше свободы без миллионов, чем у самого богатого миллиардера в своей золотой конуре. Если бы ещё его дочь была жива. Игорь активно участвовал и смотрел их смерти, когда время его перемещало, так как просто ему было необходимо знать о том, чем они в результате преждевременно закончили. Если того, первого, он изувечил руками с его женщиной, то здесь он уже был свидетелем естественной смерти ублюдка. Он нашёл информацию об этом человеке в сети: это был учредитель фармацевтической компании по производству психотропных препаратов. Однако Игорь не мог понять, от чего идёт рычаг их смертей? Он же даже не знал, кто это сделал, а здесь прямо видно было, что кто-то спустил какой-то природный крючок, словно инженер, и их просто реальностью сметает. В известном ему фильме ужасов: «Восставший из Ада» тоже упоминали такое. Там этот некто назывался тоже инженером, но как это сделать Игорь всё равно не знал. Интрига, понимаешь.
А на планете вечной ночи вода была, как всегда, обученной чем только можно. Как обычно к местному планетарному монарху приятели торговцы и обслуга с различными предложениями. Этика их общения напоминала разговор кибернетизированных биороботов, что на Земле у многих было причиной проявления инстинктивного страха к холодности самовыражения. Та же самая игра: лучше, хуже… Больше, меньше… И все ведутся на то, чтобы свои дела кому-то обязательно доказать. И именно кому-то. Это очень удобно, когда кому-то надо что-то доказать: есть точка анализа реальности дополнительно, чтобы помогал. Они начали разговор о рабынях на продажу и о жалкости женских полов в составе именно человеческой расы и все они себя этими расами при том не считали. Именно с момента прогулки Игоря по Москве оно Кремлём двух работорговцев из рода змиев просто убило параличами, проявив их биологические программы из темени прямо в каркас здания у нас на Земле. Надо было оригинальности шедевру добавить. Они, надеяться остаётся, что не в обиде. Их души, как существования, НИЧТО там так и учило править в России правильно очень долго… Закончив это 21.11.2020, по расписанию одного из секретарей президента. Никто не видел их страданий, кроме непосредственно них перед своим возрождением в этом жестоком мире… на Земле…
Утром Игорь шёл на работу, напевая известную песню: «Над родною, над отчизной бесноватый снег шёл… я купил журнал «Корея»… Всё будет хорошо…» И действительно, хоть миг жизни, но у множества людей в этот зимний день всё действительно шло хорошо. В этот спокойный московский день сквозь полное облаков, пасмурное небо и головную боль Игорь усердно работал до вечера, а Ада убиралась дома, как вся женская половина страны, перекладывая с места на места одни и те же вещи, купленные туда, чтобы были и всё хотя бы. При чём они перекладывали их на автомате, чтобы их даже не смотреть и не выносить себе мозг. Таков жестокий ангельский образ жизни всей страны: в это время начинается тёмный коммунизм бессмысленных дел. Миллиарды делают в офисе вообще одно и тоже, потому что одной организацией весь объём потребителей не обслужить, денежной массы нет, а людей, у которых нет денег не надо вообще живыми никому. То есть эти люди безусловно, нужны чему-то, реальности, но больше никому. Однако их природное решение – ждать, когда они будут кому-то нужны. Естественно, толпы из тысяч людей не может не объединиться, ни смириться, что их нужно остальным просто или убить, или прогнать и всё. Больше у них- относительно общества, которое они так любят просто нет назначения и всё. Ада тоже входила теперь в их число. Она не боялась после убийства Дины смерти: «Пусть убивают» — думала женщина. А что? Кому оно надо жить, чтобы они издевались рычагом относительности своего мнения над людьми? Да пусть сами живут тоже. Какая разница, кто в природе победит, а кто проиграет? Природа создаёт человека, и он не несёт ответственности за ограничения своих возможностей вообще ни перед кем. Если он убит: природа убила его тем, кем убила; если он умер от слабости, от голода, то у природы не получилось с его участием отстоять текущую форму рождения и жизни сейчас, но она же его дальше может сделать сильнее на основании точки его поражения, и никто не в праве даже мечтать о том, что он его лучше. Конкретно этим человеком за него никто не жил физически, так, как если бы наряду с ним прямо этот же человек жил в параллели с ним, он бы всё равно им не рождался. Он бы не пережил его клеточную процессуальность, как организм, он бы не смог за него расти грудничком, так как он отдельно физически есть тоже. В процессе своего текущего мышления и истории его жизни он имеет опыт и живёт так, а этот человек живёт также в относительности и иначе. И тем не менее они смеют орать, что лучше! Они смеют, не переживая рак, считать, что они лучше человека, который вынес такую болезнь почти безропотно. И не может человека это раздражать, даже если он это не разделяет: Игорь не сомневался, что все, как минимум, постигнут агонию смерти заживо, так как сам цикл издевательства в человечестве это уже проявляет. И в тех тупиках этой самой агонии почти все остаются психически больными, убийцами, совершают суицид или просто умирают от параличей или эпилепсии. Только потому что эти люди просто хуже остальных. В конце рабочего дня Игорь с улыбкой на лице отправился домой.
Ему не казалось давно необычным, что оно переносит его физически туда, где находятся эти изверги. И он, не успев даже дойти о дома. Вместе с небольшой водительской сумкой и карманным в ней ножом перенёсся в очередной белый особняк с золотистым блеском, напоминавший вновь богатство голливудских звёзд. «Ух ты!» — удивилась появлению Игоря хозяйка дома по-английски, — «Круто! В России телепорты изобрели или как?». Игорь спокойно по-английски ей ответил: «Я вас не понимаю, но вас просто больше нет и всё». Женщина в этот же миг по-русски поняла его слова. Время к ней было беспощадно: на глазах у горя, что тоже был в ужасе, она стала распадаться физически и с огромной скоростью в вообще бесплотное существо в составе времени, словно её и не было. Ужас пробрал Игоря оцепенением, когда звук воя исходил от последних остатков её клеточных материй. Даже окровавленный и разорванный в мясо труп было менее страшно увидеть, чем такое уничтожение человека в бесплотное существо. Он понял цель: «оно ему объясняет и то, как его так быстро сюда перенесло этим примером, но она, видно, будет так существовать какое-то время, пока не поймёт, каково в этой форме жить относительно физического». Время показало и ему это: остатки существа этой женщины оно пропустило через люстру, через её дорогую мебель, словно обмазав её кровью, пропустив через мусорное ведро, а существо женщины выло, что она не может быть мусором… После оно прекратило ему показывает её мучения, но не прекратило сами эти мучения: для неё это должно стать её маленькой вечностью в её текущем наказании и время своего добьётся. Игорь был весь бледный. Он ещё раз осмотрел весь особняк, но от неё даже остатки фотографий стали блекнуть там, где была её форма, словно размазанные. Он очень сильно испугался в этот момент стихию, что объясняла ему причину действий там людей, что творят приблизительно тоже самое, что сейчас сделало оно с этой женщиной. Она всегда мечтала стать ангелом…
Игорь вновь оказался дома. Ада уже спала. Обыденность продолжала своё движение. На следующий день он пришёл на работу и ему сказали, что его руководитель совершил суицид. «Это слишком просто» — подумал Игорь.
Держатели индустрии определённого вида препаратов собрались в местном кафе. Они специально оделись обычно и пришли в обычное место, чтобы никто ничего не подогревал. Все собравшиеся знали одно и тоже. Все собравшиеся по последним происшествиям знали, что происходит. Никто не нуждался в объяснении за что их убьёт, а скорее, им нужно было объяснить, как для разнообразия, но Игорь не всегда успевал. Игорь же был человеком: он не смог на таком расстоянии обуздать жажду кровь самой стихии… он не знал кто в этом процессе инициатор, кто жертвы (он знал только о Дине), кто инженер, а кто добро. Он просто об этом ничего и не знал. Однако на небесах давно монарх все эти дни искал по галактике инженера, как иголку в стоге сена. Он убивал всех, кто мог просчитать соответствующие физические направления, но никак не мог остановить стихию. И печальный клоун смеялся над его усердием где-то совсем недалеко…
Игорю даже стало интересно: как это мог человек так изощриться и рассчитать всё это… Что же он пережил, чтобы такое проворачивалось просто, словно по спуску карабина?
— Что будем делать? – спросила блондинка с большой грудью в свитере.
— Если мы не найдём инженера, шанса остаться в живых у нас нет. «Нас всех прикончит, как тогда было в процессе наших опытов», — сказал один из мужчин.
— Дженнифер объявили проевшей без вести вчера, — сказал второй богач фармацевтических линий и крови животных.
Кто к ним подсел. Все трое перепугались.
— Здравствуйте, — сказал по-английски Виталий Игоревич, — Не помешал?
— Помешали! – взвизгнула блондинка, — мы здесь важные личные вопросы обсуждаем!
— Что такое ангел и почему для нас они тоже несут смерть вечную? – спросил с иронией русский. Ну не мог он над ними, поняв, не постебаться.
— Ты что-то знаешь? – завопил один из богачей, встав наизготовку, — где инженер?
— Ты лучше ответь на мой вопрос, — продолжал иронизировать русский.
Только один из них попытался позвонить телохранителям, как упал побледневшим и явно, уже не живым.
— Всего доброго, — улыбнулся им Виталий белоснежной, но прокуренной улыбкой и ушёл.
Все американские бизнесмены, что пытались найти вместе выход из положения были в шоке, отрицая открытый намёк реальности им сейчас. Раз русский глумится, американцу в пору понимать, что не стоит ничего здесь и предпринимать.
Игорь выпил кофе, после очередного рабочего дня, который закончился опять головной болью и вдруг мысленно задал вопрос: «Кто инженер всё-таки?».
«Он не обязательно один» — проявился ему незримый ответ, — «а может и она. Мы не скажем никогда. Если бы так сделал кому-то мы бы и тебе инженеров создало на несколько жизней, а заслужить настоящего – здесь надо именно стать Богом».
«Богом?» – спросил Игорь.
«Да, — ответило время, — надо загадить этот мир очень сильно, чтобы оно так разозлилось. Видишь, как им это надо было. Вообще это не первый уже случай в нашем мире. У вас ещё этот грех слабенький. Это оно с ними ещё играет».
Игорь больше не стал спрашивать об этом и продолжил обыденные размышления. Ему стало интересно само понятие сверхъестественного: откуда это? Что может быть выше естественного?
— Да космоса законы общие накладываются и кажется тот свет всем. Надоело уже. Кофе не дадут попить уже, — раздался женский голос, который наверняка, был в какой-нибудь квартире, подъезд которой рядом с помойкой.
Игорь захохотал, поняв здесь тонкий и обстоятельный намёк времени, после чего оно, поймав момент конца его отдыха дома, весело перенесло Игоря вновь в белый особняк с зелёной крышей. В этот раз они собрались в особняке вместе и могли убить его. Один из них шёл в туалет, но увидел Игоря. Только он собирался крикнуть, как ему оторвало ухо сорвавшимся со стены проводом. Он схватился за ухо, упал с края лестничной площадки и разбил насмерть голову. Кровь не шла: травма была внутричерепная. Остальные начали его кричать. Вдруг мужчина встал на ноги, а его глаза были в агонии полны боли. Время показало Игорю, что оно просто обратно душу ему вкатило и заставило опять с этой точки так жить. Однако он с травмированным мозгом жить не умел, и оно им с ним пошло ему показывать, как непосредственно. Игорь тоже достал нож и решил помочь. Оно этим мужчиной с почти умершим ранее мозгом взяло два ножа на кухне, пришло в комнату, где сидели четверо и им прыгнуло на двоих с ножами. Он испытывал только агонию боли, что ужаснее описанного Христианского ада и не мог закричать, так как сам кричать не умел. Игорь только хотел остальных зарезать, но они, осознав состояние товарища, выбежали с криком и сами на кухне зарезались. Это было очень быстро. Люди ничего в этот момент, кроме цели избежать подобной участи, не преследовали больше.
Игорь с печальным лицом походил по особняку, полному мертвецов… Вышло оно тем изувеченным к нему и сказало: «Всё. Он больше не нужен нам». И убиенный богач умер от паралича в этот же самый момент.
Переносясь домой, Игорь слышал где-то здесь этот жесткий смех женщины, которая, верно, и была инженером этой трагедии. Он никак не поминал, как можно смеяться над этим, даже при том, что они делали подобное с детьми. Дома он опомнился, закрылся в туалете и… Захохотал… а Солнце имитировало шарик логотипа Билайн возле его туалета, который никто так и не увидел…
На следующий день птицы, словно ангелы парили в воздухе, а небо подбрасывало их своими ветрами, словно любимых детей. Солнце прозрачным бликом светло ярко и красочно. Оно горело так, словно синева сочится сквозь него при золотистом свечении лучей. И всё в жизни людишек неправильно. Белые и дорогие высотки Москвы построены неправильно. Люди тоже неправильные и неправильно всё делают. Всё неправильно в Москве в этот день шло. Всё неправильно.
Игорь тоже отправился на работу, проходя мимо ритуала похорон перед соседним подъездом, когда шёл к машине. Перед выходом, он пил любимый кофе, как всегда. Однако его разум словно плакал кровью… Он изнывал просто от факта такого насилия ад людьми. Каждый москвич, мимо которого он шёл, уже был приговорён к смерти за сегодняшний неправильный день. Каждый был уже заведомо потенциальным смертником при его воле к жизни на Земле. И каждому в сердце с транслятора и от знакомых, что были верующими, обязательно проводили лучик Сатаны, что олицетворяло здесь наглость человека перед обществом. Киберпанк извращения людей с разных сторон. Кто во что горазд на фоне катастрофы работы машины, которую даже там эти идиоты не смогли потом остановить. Игорь начал понимать этот капкан Бога: обманутый стихией он от стихии родом и страдает по сей день. Ирония. Он впервые к нему испытал соболезнование… Он даже не находил в себе сил издеваться… Это же надо ему было в это поверить…
Внезапно Игорь остановился, увидев вокруг воронку явно Солнечного света. Оно окружило его и раздался голос маленькой девочки, а что-то жахнуло его в голову чем-то мощным: «Ну… Как ты мог в это поверить?». Оно проявило ему образ логотипа Билайн опять и исчезло. Видно, не могло придумать, как подбодрить человека и попыталось в этот неловкий момент. Оно всегда так делает: когда печально, обращаешь на свет из окна внимание в вообще естественных условиях. Страшно – смотришь на огонь. И вот оно смогло разработать новый способ разнообразить жизнь чудесами. Игорь понял одно: понаглеть ему сегодня не светит. Это он точно понял сразу. Он сел в машину и поехал проводить опять суетный рабочий день. Как одно необычное обстоятельство может на весь день изменить настроение человека… Он даже нашёл в себе силы немного улыбнуться.
Ада тоже постепенно приходила в норму и уже меньше переживала о дочери. Она стала отпускать её, так как понимала, что как бы сейчас не было, а её путь продолжается и она явно не исчезла. Однако, что же в нашем обществе?
Суицид суициду брат. Один жизни был не рад. Другой обиделся и умер, а третьего знакомый в крахе надоумил. И главное… Какие умные ребята: сбежать решили от такого Ада. Ада, тем не менее, не разделала сегодня эти настроения. Её от печали итак эмоционально уже несколько дней пьянило и всё она через силу делала. К тому же у кого в этом обществе что-то хорошо по-настоящему? У всех всё плохо постоянно. Раз это норма, то уж это просто норма и всё. Явно ей не поможет ангел. Если бы они могли помочь, её дочь была бы жива сейчас. И она и была возрождена, но просто Ада этого не знала, так как она, хоть и она, но уже не её дочь и, возможно, уже даже не в человеческой расе от обиды. Мало ли где мир возродило умершего. Он уже всё равно в этом случае не тот, кем был.
Москва жила на автомате, как обычно… и многим людям в синеве зимы работать было непривычно. Им так неинтересно было это делать. К тому же и никто не ценит человека, даже если он и может что-то сделать. Никто не ценит ни хорошее и ни плохое. В России зомби-апокалипсис супергероя. И так будет теперь всегда: ничего никогда не поменяется в таком, по мнению людей, отстойном мире. Понравился мне этот мир и им надо стало обосрать, так как их придуманный Небесный рай им интереснее и легче покорять. Люди стали исчезать, умирая мумиями, так как все выбрали Рай в своём отчаянном по Богу в тяжбе обесшумливании. Илья, заканчивая работу знал одно: Солнце, Бога им изображая, обманом возвращает здесь в рассудок их давно.
Но каково было инженеру в незнакомом городе России и дьяволу в Москве наблюдать процесс, о котором они были в курсе. Для них каждый день утверждения почти с нулевых точек вымирания чего-то человеческого здесь в условиях тёмного коммунизма был риском для жизней каждый день. Сегодня параличом убить попытаются, завтра демонические сообщения этим мразей с угрозами истребления всех, а их первыми; завтра женщин отравляют искушением шовиниста: «Трахайся по Божьей воле или сдохни, тупая самка», окрашенное алхимически в естественный приказ природы по Судьбе, после чего женщины заболевали до смерти. Бывали даже смерти от паралича, отказ работы половых органов и прочие болезни, как суициды просто их, как организмов – бессознательно. Просто от унижения. И всё это на фоне издевательства шизофренизацией и впичкиванием людям препаратов из человеческого мяса. Тут от суицида просто только они удержались, зная полную перспективу настоящего, так как люди верили в добро и святость, не понимая, что это ещё надо делать. И понемногу из страха божьего суда делали. Так или иначе их боялись трогать даже они… А когда их вылепляла инициирующая стихия космического пространства, то могло вообще не повезти остаться вообще, так как, хоть человек исчезает в этом случае только относительно, но всё же… Тяжело было обоим, так как перенаправлять подарки Божьи дело нелёгкое. Да ещё надо именно рассчитать без спецтехники, чтобы именно Богу попало то-то новое. И попадало. Светлый коммунизм на Небесах уже ввел в мое, когда их бессмертие заканчивается гниением заживо посылать привет, одевая чёрные рясы с серпами, что у них считалось, как не странно, принятием неудачи и покорности их там планете. Только здесь. На земле, это трагедия, а там это как вид спорта, чтобы пожить подольше, умирая. И реальный мир от тупости человеческой расы часто истерически смеялось так, как уж получалось у несчастного космоса. Только из-за этого люди иногда стали смеяться без причины после этого: оно не хотело забыть этот момент, как первый раз тогда, это познав тоже о людях, посмеялось. И можно понять: этот идиотизм только оценить и сравнить с нашими монахами, которые им так чётко и правильно подражают… Только у них это после специальных инъекций, а они решили в составе нашей религии. Инженер часто мечтала сфотографировать, как оно являлось за их спинами им пушистыми призраками и драконами из света, а они или не видели, или считали, что это над ними Сатана смеётся, не понимая, что разум звезды превосходит человеческий и только она может над ними смеяться, любя даже их вшивость во грехе. А Солнце что? Оно, когда умирают и привыкло, что он сразу Богу молиться бегут: вдруг он когда-нибудь покорит реальность, космос, ничто и победит наше Солнце, получив от Сатаны на это разрешение? А вдруг? Нет – там Альфа и Омега ещё стоят. Ему надо будет ещё два объекта нашего космоса уломать, как минимум. Стоп. Там ещё законы же есть галактического уровня! Ещё Богу надо уломать местное правительство и выбить разрешение построить на Солнце эту шнягу тоже, истребив всё живое на земле перед этим. Работы слишком много тут по покорению мира, так что у инженера и дьявола надежды на победу давно не было: они там себя этой шнягой прикончат, а эти в трауре так и гниют заживо. Ничего тоже не менялось там, а здесь суициды да суициды от краха их ожиданий. Одно радовало: иногда звёзды изображали драконов и рассказывали, что повидали там, где они никогда бы не смогли даже появиться. Только это радовало в текущем безумии. Игорь же лишь подозревал, что наш мир полон чудес даже в нашей священной России.
Россия священна не святостью и не праведностью человека… нет. Россия священна именно нашими гопниками и преступниками, то сохранили сердце русского человека. Просто только они остались людьми, вызвав Божий гнев. Среди самого этого класса общества настоящих единицы, но они есть. Им бы даже предложили бы миллионы, на кого-то работая – они бы отказались, потому что для них священно, что они люди и всё. А кто в России преступник? Да любой просто приговорённый обществом быть за них жертвой стихии. И именно они это тоже знают, но в иных терминах и понятиях. То есть Россия священна нашими людьми и теми членами общества, что олицетворяют память мертвецов.
Рабочий день опять подошёл к концу и впереди были только два выходных дня. Игорь очень любил Адушку, так как это последний остался дорогой ему человечек. Больше у Игоря вообще никого в этом мире не осталось: родители умерли давно, дочку убили, больше детей он даже заводить боялся. Просто боялся чем-то животным в основе собственного сердца. Его опьяняло жаждой тоже умереть каждый раз до глубин существа, когда он просто вспоминал тот пакет с надписью «отходы» по-английски, в котором Дину и увидал. Это просто для него означало, что его вид здесь не остаётся живым, рождаясь, так как другие люди убивают маленького человека в мнимости конкуренции. Игорь бы принял все тяготы только ради того, чтобы с его дочкой этого не случилось. Он бы согласился на безумие, на медленный суицид, а любое проклятье, только чтобы она не пережила того, что он застал, как последствия. Как он хотел бы, что она возродилась или человеком, или этим антропоморфным существом с птичьими крыльями и могла летать в отличие от него здесь жалкого и беспомощного. Игорь приехал к своему дома и вышел из машины, беспощадно утерев свои слёзы. Ада, как обычно написала ему смс о том, что, если он задержится, то она пиццу ему закажет на его запасы иностранных ассигнаций. Ада давно уже разменяла большую часть и вела на это хозяйство, не понимая, почему Игорь на эти деньги смотрит с таким презрением.
Игоря на этот раз перенесло в квартиру одного из местных психиатров, что договаривался об отравлении умирающей Дины в США для проекта. Он только вышел из туалета и опешил, узнав Игоря. Заорал, то вызовет полицию, но его телефон взорвался у него в руке, окровавив ладонь до кости. Он отпрянул от Игоря назад, запачкав ладонью любимые белые обои. Перед психиатром реальность проявила ангела. Игорь тоже его увидел и захохотал, показав тому на ангела пальцем:
— Видишь?
Тот заорал и описался, крича: «Нет! Нет! Нет! Нееет!». Игорь опять захохотал:
— Это неадекватно, отрицать реальные обстоятельства. Эх… эх… Первое правило Фрейда! А ты забыл об этом или не знал?
Тот покраснел и хотел было применить к Игорю насилие, но ангел, что должен был быть иллюзией, оторвал ему челюсть. Со слезами на глазах, психиатр, умирая, смотрел на смеющегося Игоря. Игорь ему сказал:
— Ну что ж ты так? Так неадекватно. Надо в таком случае себя просто добить, а не смотреть на меня молящими глазами, выродок. Не я с тобой это делаю, но, несомненно, я рад хотя бы посмотреть. Да и, был бы это я, допустим, а не то, то уж это исполняет, что изменилось бы? Не ты ли мою дочь продал на отходы, как мясо живую ещё? Да и продал ли хоть? Просто так отдал.
На этом моменте Игорь просто наступил ему сапогом на верхнюю челюсть, его прикончив в агонии. Игори было даже жалко, что он умер. Он бы над ним вечно издевался за это, но, видно, это уже кто-то ещё и что-то ещё делать замучались. Ему и дальше хватит веселья.
На этот раз Игорь сам покинул квартиру ублюдка и пешком дошёл до дома. И эти зелёные крыши бюрократических особняков Москвы даже ночью так сильно раздражали. От них прямо веяло тупостью их обитателей, которые живут только количеством своих ассигнаций: для них договориться обменять картошку на репу без денег было подвигом, сродни Бога победить и Сатану обуздать здесь, на Земле. Только из-за этой же проблемы умирали в стране… каждый день тысячи. Ничего не поменялось: суициды, суициды, суициды.
Начинался новый день… Работать Игорю так было лень…