Доверительное управление

Кабинет учёных ничем не отличался от тех, что Сергей видел в фильмах. Разве что на экране всегда пририсовывали пару невероятных устройств или голографических мониторов. Здесь такого не было, поэтому лаборатория реального мира казалась беднее и скучнее, а ведь на самом деле несколько богатых человек вложились в неё очень хорошо. И Сергею стало бы неловко, узнай он эту сумму.
Всё ради науки. По крайней мере, так видел их, врачей или учёных, доброволец. Его деньги интересовали больше, чем наука. Скорее всего и у них есть потребность в деньгах, семью ведь хорошим отчётом об эксперименте не накормишь, решил Сергей, им деньги нужны не меньше. Скорее всего, так и было. Нет в мире людей, свободных от потребности в пище, одежде и крове. Даже если на тебе белый халат или зелёный фартук, каждое свершение имеет цену.
Умный вид молчаливых людей бросался в глаза добровольцу меньше, чем пару месяцев назад. Тогда судьба впервые схлестнула его с наукой в лице этих странных людей. Кто же знал, что объявление по радио (кто вообще вслушивается в разговоры по радио?) приведёт его сюда.
Даже если ты и не станешь подопытным кроликом, тебя проверят на все-все болезни, то ли пошутила, то ли всерьёз сказала тогда жена. Вероятно, она уже подозревала его в порочной связи и думала о строго конкретных болезнях, но дальше подозрений двинуться не могла. А ведь интуиция её не подводила – Сергей не долго был верным мужем. Однако постоянная любовница казалась ему столь же безопасным партнёром, как и супруга. В любом случае, он оказался здоров на радость или разочарование супруги. И на свою радость, конечно; не из-за здоровья, а из-за возможности заработать неплохие деньги.
По его расчётам за следующие три месяца он получит как за целый год работы. И работать он собирался, как и прежде, если не считать времени под наблюдением. В простых фантазиях складывались приятные нули и доступные благодаря им последствия. Они же сказали, что всё должно быть нормально, похожие опыты на других добровольцах закончились ожидаемо, вспоминал иногда Сергей.
Он снова оглядел кабинет. Для большего соответствия кино здесь не хватало ещё и доброй сотни пробирок, в которых бы бурлила цветная жидкость.
-Ну что? Как настрой? – улыбнулся один из врачей.
-Если честно, немного нервничаю, — забегал глазами Сергей.
-Я иногда по дороге на работу из-за всякой херни нервничаю, — ответил врач, и Сергею чуть полегчало.
Хорошо, что они не носили прорезиненных костюмов и противогазов, в которых обычно шагают по заражённым территориям. На них даже масок не было, только очки, да и то, не на всех. Если есть лицо, есть человек, думал Сергей, потому что среди бездушных механизмов он бы быть не хотел.
Ладони вспотели. Такое бывает у некоторых существ – они улавливают нечто, что невозможно уловить остальным; предвидение. Но Сергею нечего было предвидеть, ведь он знал, что с ним сейчас произойдёт. Это обычный страх!
Стеклянная комната посреди лаборатории на некоторое время станет его тюрьмой, сам согласился.
-Как договаривались: всё закончится, и ты вернёшься к семье.
-И неплохо заработаю. Как договаривались? Половину уже сегодня?
Провожавший добровольца врач кивнул:
-Не в наших интересах обманывать тебя. Слишком уж долго и кропотливо мы готовили тебя, чтобы искать нового человека.
Сергей разулся, снял часть одежды. Меры предосторожности, как сказали ему когда-то. Теперь воспоминание казалось ему таким мутным, точно из детства. Ногами в носках он наступил на тёплый стеклянный пол. Ему показалось, что подобный страх неизвестности испытывали космонавты, ступившие на Луну. Или даже им было не так страшно, ведь их было несколько, а он один.
-Закрываем, Сергей! – раздалось сзади. Сердце заколотилось, точно это был выстрел из пистолета, а не голос.
Он обернулся. Слова застряли в горле, поэтому он так и стоял молча, пытаясь улыбнуться. Если бы он только знал, что глаза его обнажали страх, а не радость. Хорошо лгать удел хороших лжецов. Закрывшаяся дверь разлучила его с остальным миром.
Секунда леденящей тишины. Слова, что застряли в горле, теперь разбухли и больно распёрли гортань. Сергей решился было прыгнуть на дверь и потребовать выпустить его, а потом угрожать, а потом молить, но закряхтевшие вентиляторы отвлекли пленника. Пойманным зверем он начал искать источник звука. Небольшой треск, включился микрофон. Сергей услышал знакомый голос. Чувства схлынули; он снова начал себя осознавать.
-Точно готов? – в последний раз спросил врач. – Пора.
-Да! – выкрикнул Сергей, не зная, услышат ли его.
Врач усмехнулся:
-У тебя тоже есть микрофон, можешь не кричать. Но могу его выключить, если хочешь.
-Не надо. Не хочу оставаться один.
Врач переспросил в последний раз. Не без доли напряжения он кивнул коллеге, чтобы тот запустил процесс.
Среди бессмысленных терминов, которыми то и дело сыпали врачи в разговорах, Сергей запомнил: «ген выключим – ген включим», и частое упоминание о контролируемых и ожидаемых рисках. Почему жажда заработать отступила именно сейчас, когда сбежать было уже невозможно?! что он здесь делает, среди всех этих незнакомцев? Он хочет уйти!
Стоило Сергею открыть рот, как из щелей в полу пошёл дым.
-Это такое же лекарство, что мы вкололи тебе недавно. Так процесс должен пройти быстрее и легче.
Сероватый дым быстро спрятал Сергея от остальных.
– Всё, как в кино, — усмехнулся врач, пытаясь успокоить добровольца.
Улыбка слетела с лица, когда он разглядел Сергея, надувшего щёки в надежде не вдохнуть вещества.
-Уже поздно, — пошевелил губами врач, — что ж ты не сказал раньше.
Запас кислорода иссяк; Сергей начал усиленно дышать. Когда он нашёл замутнёнными глазами врача, нехватка кислорода дала о себе знать. Вялый язык не выдал членораздельных слов. Дважды махнув рукой, он повалился на зад. Балансируя на ягодицах, Сергей различил: «куда без защиты».
Аммунированные учёные забежали в тюрьму. Сергей просто сидел. Они уложили его на койку и убежали. Дверь снова закрылась. Следующая фаза эксперимента началась.

Сергей медленно осознавал, что пялился в потолок. Ничего не болело. Токсический сон оказался не так уж плох. Он сел на край койки, оттолкнулся руками и встал. Никаких ощущений, кроме испытываемых каждое предыдущее утро.
Люди по ту сторону замерли. В запрятанном от буйных рук зеркале Сергей не увидел ничего нового: та же бледная кожа, изъеденная мелкими рубцами, редкая седина среди тёмных волос. Однако он не исключал обмана собственных глаз.
Он перевёл взгляд на людей вокруг в тот же момент, когда раздался голос:
-Мы верили, что с тобой всё хорошо. Хоть ты и храпел 12 часов без перерыва. Как твоя жена это терпит? Как себя чувствуешь?
-Нор-мально, — неуверенно протянул Сергей. – Ничего особенного.
-Хорошо, но помни, о чём мы говорили. – Сергей продавил глазами стекло, точно ему вообще ничего не сказали, когда посадили сюда. – Побочные эффекты не проявятся, только если препарат вообще не сработал.
Нет, об этом Сергей точно уже слышал, почти слово в слово. Некоторые фразы навечно впились в память, потому что на сотне листов они встречались даже чаще его имени. А врачи заставляли читать каждое предложение, и соглашаться или не соглашаться.
-Расскажи что-нибудь, — попросил собеседник через микрофон.
Почему бы и нет, решил доброволец. Настроение явно отличалось от того, что чувствовал он, сидя вечером в гараже после рабочего дня. Однако говорить он хотел не меньше, скорее, даже больше.
-Знаешь, — начал Сергей, — мне вспомнилась одна история из школьных лет. Или из институтских. Я ехал домой на электричке. Точнее, собирался ехать. Денег уже хватало на покупку билетов, не было нужды перелезать через забор. Только вот медленные кассиры в кассе заставляли людей чуть не бегом догонять электричку. Мне тогда повезло, я пришел за минуту до отправления или даже раньше. И увидел, как бегут другие. В самом конце успели все, кроме бабушки и внучки. Вообще удивительно, что старые люди не приезжают за много часов до; я всегда думал именно так. Я с каким-то мужиком решил сделать доброе дело – подержать двери, пока они не добегут. Он что-то мне сказал, и мы потянули их в разные стороны. Но, когда бабулька пропихнула девочку в тамбур, у меня выскользнула дверь, не хватило сил. Всегда помнил, что был сильным, и постоянно так делал, но не в тот день. Может, двери какие-то жёсткие были. Электричка тронулась, а бабушка осталась снаружи. Машинист, наверное, и не знал, что у нас там происходило или был мудаком и решил наказать опоздавших. Благо, какой-то мужик сругнулся и дёрнул «стоп-кран». Всё обошлось, а бабке стало уроком. Но в тот момент я поверил, что навлёк на себя праведный гнев, ведь пообещал помочь и не справился. Из-за меня, как мне кажется, жизнь девочки была в опасности. Скорее всего, это не так, но до сих пор я просыпаюсь по ночам и хочу вернуться в прошлое, чтобы всё исправить. Или даже умереть, но не оказаться там.
Сергей перевёл фокус на своё бледное отражение. Отступив полшага назад, он со всей силы ударил головой по стеклу. Барьер ответил глухим звуком, кровь заиграла тёмными красками в белом свете.
Группа уже была готова, поэтому второй раз ударить Сергей не успел. Ему было больно, но он не хотел останавливаться. Он хотел ответить за содеянное или, хотя бы, выбить одно воспоминание из головы.
Тонкая игла почти незаметно пробила кожу.
-Мы ожидали этого. Ты же помнишь, — услышал в отдалении Сергей, теряя силы и желание умереть.
Через пару часов он снова ощутил себя. В окружающей пустоте слабые руки попытались ухватить хоть что-то. Когда глаза, наконец, открылись, он увидел стеклянный потолок и собственные руки, глупо хватающие воздух. Тюрьма никуда не делась, точнее, он никуда не делся. Было бы неплохо, окажись оно сном, решил Сергей, медленно приходя в себя.
-Пряжу держишь? – посмеялся знакомый голос.
-Нахер, — пробубнил Сергей.
Врач не понял, о пряже шла речь или его только что оскорбили, но продолжил.
-Помнишь что-нибудь? – и, чуть помедлив, добавил. – Я о вчерашнем.
Сергей опустил руки. Память теннисными мячиками отскакивала от черепа и никак не хотела собраться в полноценную картину вчерашнего дня. И спустя пару минут он смог выудить хоть что-то.
-Погоди. Уже почти.
Точно раненый или пьяный, он сел на край кровати. Лучше бы он был пьян вчера; Сергей вспомнил и испуганно нашёл собеседника глазами, а затем коснулся лба. Едкая боль доказывала, что всё было правдой, и почему память разбилась на мячики.
-Значит, получилось?
Врач кивнул, но вовремя осёкся:
-Получилось. Теперь ты часть великой истории, где человек научился контролировать гены. Но мы ещё не закончили, как ты сам догадываешься.
Дверь открылась, в камеру вошёл другой врач. В его руке был лоток с инструментами. Таких манипуляций Сергей перенёс целую сотню, и это только за время подготовки. Он протянул руку, на которую хмурый человек в халате ловко накинул жгут; потом открыл рот, чтобы кто-нибудь под микроскопом изучил маленький кусочек добровольца.
-Пройдёшь пару тестов? – огласил врач уже не из динамика, а через открытую дверь. – Чем быстрее всё сделаем, тем быстрее вернём всё на место.
Довод что ни есть подходящий после вчерашнего.
-А я снова не попытаюсь…
-Попытаешься, — оборвал врач. – Но мы ведь знали, как оно может быть. И готовились. Проблемы, конечно, будут, но мы не позволим случиться ничему серьёзному.
-Хорошо. А что с оставшимися деньгами?
-Лекарство сработало, значит, ты получил право на эти деньги.
-Я хочу, чтобы вы перевели часть денег на другую карту. Другому человеку.
-Деньги уже у тебя. Теперь только ты сам. Как выйдешь, разберёшься.
-Верно.
Вдвоём они вышли из стеклянной комнаты. Максим, вспомнил имя врача Сергей. Тот вёл себя удивительно спокойно несмотря на вчерашний случай. Мы ожидали, заголосило эхо в голове Сергея, это ты ожидал, а я надеялся, что обойдётся.
-Как это работает?
Врач обернулся и замер. Сопровождающие, что молча плелись позади, тоже остановились.
-Скорее, не работает. Инстинкт самосохранения заблокирован, точно его никогда не было. Поэтому любая стрессовая ситуация может стать фатальной. Раньше ты просто психовал или пил, например, не особо задумываясь о самоубийстве. А теперь это желание подавить нечем.
-Получается, если я буду думать о хорошем, проблем не будет?
-Лучше вообще не думать, — усмехнулся врач. – Любая мысль может породить вторую, а та – следующую. И невозможно предугадать, к чему приведёт мысль о родителях, например, ведь всегда можно вспомнить, как они не купили тебе игрушку в детстве.
Взор Сергея поблёк, точно он причислил себя к потерянным душам. Все вокруг молчали или переговаривались шёпотом. По ощущениям Сергей стоял посреди поля пороха, а на ботинки ему прибили огниво и запретили стоять на месте.
-Началось? – спросил Максим.
-В детстве я потерялся, — слёзы сорвались с глаз Сергея. – Меня оставили одного дома, но мне было страшно. Родители всё не возвращались, и я пошёл искать их по городу. А когда вернулся домой, не найдя их, они меня избили.
Он не услышал, как подошли телохранители (халаты эти люди носили только по приказу высокого начальства, хотя выполняли одну задачу, никак не связанную с исследованиями). Да и среди всех было трудно приметить, кто рядом.
В другом состоянии человек испытал бы ненависть или ярость, но эмоции Сергея быстро трансформировались в одну – желание всё прекратить. Он дёрнулся к столу; ему хватило бы и простой ручки. На этот раз добровольцу не позволили ничего. Обездвиженный руками телохранителей, он только плакал и истошно кричал. Как же он хотел прекратить всё. Каждое воспоминание, окружавшее то избиение, превратилось в иглу и пробило кожу, где впилось прямо в нерв; сотни доз боли заставили сердце бешено стучать и тоже болеть.
Некоторые из учёных забыли на время о своих делах, напряжённо наблюдая за подопытным. Малая часть, что привыкли, не обращали внимания и продолжали своё дело.
Успокоительное прекратило свой эффект спустя долгих восемь часов. Кожаные ремни плотно ухватили все части тела Сергея. Теперь это больше напоминало фильм, особенно триллер или ужастик. А вот и злой доктор, решил Сергей, встречая взглядом задумавшегося Максима. Может, ты уже отрезал мне ноги? Но пальцы бодро подчинились воле и задвигались, расстроив опьянённый разум.
-Мы многое успели сделать, пока ты спал, — заметил пробуждение Максим. – Осталось не так много на сегодня.
Несколько звуков вылетели изо рта Сергея. Он не пытался выбраться, не хотел быть вообще. Всё это было возможным, Максим повторял и раньше, но слова казались бредом до недавнего времени. Вообще, все врачи казались ему мудаками с замашками королей и ненасытной жадностью, и все они были мерзкими, особенно те, что сидели в поликлиниках и хлебали дарёный кофе. А тут этот Максим с ответами на все вопросы в мире.
Смесь из ярости и страха из-за возможного ухудшения отключили слух. Сергей не слышал, как к нему обращались те самые мудаки в халатах. Через пару минут они отвлеклись от подопытного и окружили Максима. Дымка тайны заставила Сергея вернуться.
-Раньше вы всё говорили в слух, — попытался громко сказать он, но мышцы ещё не набрали достаточного тонуса. – Голова стала другой. Как будто я стал моложе, а внутри легко. Хочется сотворить что-нибудь. – Переключился Сергей до ответа учёных.
Стоило ли удивляться изменениям? К нему в голову залезли так глубоко, что не разобраться – а не так ли всегда и было? И Сергей казался самому себе кем-то другим.
-Потерпи немного, — включился в разговор Максим. – Мы тебя привязали, чтобы ноги не дёргались, когда проверяли ток в твоём теле. Скоро отвяжем.
Сергей попытался отыскать глазами тех верзил, что скручивали его в последний раз, точно только найдя их, можно было проверить обещание. Ремень на лбу не позволял осмотреть и трети комнаты.
Как было обещано, скоро добровольца освободили. По мнению Сергея это было лишь условным освобождением. Ему очень хотелось домой, хоть куда-нибудь в мир без людей в белых тряпках и с умным взглядом. Ему казалось, что его возвращения ждут так много людей, даже если их было только двое, даже если и они его на самом деле не ждали. Он хотел во что-то верить. И ему захотелось написать что-нибудь, вдруг они уже считали его погибшим героем науки.
Руки схватили ручку со стола, и никто не заметил ловкости и не попытался отобрать её. Сергей спрятал ручку в трусы. Желание оповестить или скука убедили его, что ручка очень нужна, но сразу за кражей желание поубавилось. Страх, смешанный с удовольствием, комком подпёр горло; вдруг кто-то видел и уже шёл рассказывать телохранителям? Однако занятые врачи продолжали делать свои дела. Все они должны ежесекундно следить за мной, поразился Сергей, и даже не заметили такого финта! За выключением одного маленького гена доброволец не видел непомерной работы и рисков, из-за которых как раз и задумались врачи.
За серией тестов последовала другая. Доброволец ощущал последние два дня или три, или семь, как одно большое туманное утро: время превратилось в жевательную резинку, а разум – в челюсти.
Неприятный укол отрезвил Сергея – немного боли и ассоциации с тем самым уколом, с которого всё началось.
-По ощущениям, как то самое лекарство. – Огласил Сергей.
-Ты чертовски прав! – оживился Максим и остальные. – Всё готово к твоему возвращению.
Оживился и Сергей. Он устал, ослаб и изменился, но прохладное чувство радости наполнило грудь. Захотелось спеть какую-нибудь знакомую всем песню смешным голосом. Врачи бы оценили. А вот супруга бы не оценила, принялся вспоминать свою жизнь Сергей, зато любовница посмеялась бы, они уже думают, что я умер, поплакали, наверное. Он представил человека в гробу – костюм, белая обивка на дешёвом дереве, цветы, но человеку не хватало лица Сергея.
Он прыгнул на последнего из колонны врачей, что уже выходили из стеклянной тюрьмы.
-Я должен там быть!
К разочарованию добровольца, у схваченного врача не было ни иголки, ни даже зонда. Остальные попытались отцепить Сергея, на помощь им быстро подоспели телохранители. Пока они занимались Сергеем, врачи помогли товарищу подняться. Сергей не бил его, больше напугал, попытавшись отобрать что-нибудь похожее на орудие самоубийства. Когда шприц с успокоительным навели на цель, Максим тихо попросил коллегу повременить. Он изучал необычное поведение Сергея.
-Что ты видишь?
-Место в гробу. Я в гробу! Ударь так, чтобы я больше не поднялся! Я улягусь поудобнее!
Уже через пару минут подопытный спал на своей койке, пока люди в халатах готовились к завершению эксперимента. А как пришло время, заполнили комнату серым туманом. Больше никаких попыток – значило это для Сергея. На некоторое время он скрылся от глаз учёных, сил задерживать дыхание всё равно не было. Лекарство заползло в лёгкие, оттуда – в кровь, где уже блуждала первая порция.
С детства многим знакомо: сломать легко, починить сложно. Обеспокоенные люди смотрели на Сергея, на миг примерив маску суеверия. Немного удачи не помешало бы тем, кто взялся управлять природой человека.

Доброволец проснулся, уже стоя на ногах. Сон напрочь забылся, но в нём точно было объяснение, почему он решил встать.
Спустя пару секунд он обрёл себя. Буря эмоций захлестнула голову – исцеление? неудача? сон? Он не мог уловить разницы, поэтому нашёл Максима. Глаза спрашивали лучше губ.
-Ну?! – спросил Максим, но Сергей хотел услышать ответ, а не вопрос. – Как себя чувствуешь?
-Всё прошло? Вы всё исправили?
-Скоро узнаем.
Что ещё можно ожидать от врача, вскипел было подопытный, кроме как «будет видно»! Песочный вкус свободы скрипел на зубах, однако Сергей не был готов радоваться. Слишком уж напряжён был врач. Дверь камеры открылась. Берите, мне не жалко, приготовился Сергей. За спинами коллег притих Максим.
-Я сдал крови на целую жизнь вперёд. Теперь точно не буду донором, слишком сильно устал от уколов.
-Ты принёс человечеству больше пользы, чем если бы просто сдавал кровь, — отметил человек со жгутом в руках. – Просто эту пользу трудно ощутить конкретно тебе.
А Сергей хотел бы ощутить себя полезным всему миру, ведь так он стал бы на одну ступень с Эйнштейном или Пифагором. Жаль, он не уделял достаточно внимания учёбе в школе. Сейчас бы стоял рядом с Максимом в декоративном халате и наблюдал за другим добровольцем, не Сергеем. Он просрал целую жизнь! Сергей уловил крутое пике мысли раньше, чем потерял контроль, но лишь на долю секунды раньше.
-Макси… — попытался крикнуть он, но передумал и выхватил запрятанную в трусы ручку. Почему она до сих пор не потерялась?
Быстрые телохранители не подвели и на этот раз. Хотя Сергей успел пробить кожу над левой ключицей.
Максим зажмурил глаза с досады и схватился руками за голову. Он слышал, как рычал человек, точно напевая: «ничего не можешь, ничего ты не добился». Он вылетел из камеры, из лаборатории. Сейчас пользы в учёных было мало; требовалась только сила. Очередная доза лекарства ослабила все желания Сергея. Наступила тишина.

В комнате с искусственным освещением цикл дня и ночи регулировался только выключателем. Сергей не понимал, как долго находился в отключке, да и вообще в лаборатории. Его это мало интересовало, поэтому он и не спрашивал окружающих, какой сегодня день или месяц. Все близкие уже умерли, решил он, нет смысла пытаться выжить.
-Это выбило нас из колеи, — прервал печальные размышления Максим. – Все мы до последней секунды думали, что справились. Мне очень жаль, но нам нужно ещё время, чтобы разобраться.
-Мне уже неважно. Я готов провести ещё один год здесь.
-Ты о чём? Ты здесь чуть больше месяца. Ещё не проснулся?
Но Сергей не знал, проснулся ли он, потому что всё вокруг было мутным и периодически подвисало. Чем не сон?
Ремни противно держали руки и ноги, только голова осталась свободной. Подопытный, как мог, поднял её и попытался посмотреть за стекло. Там всё ещё были люди, и их никто не привязал, никто не мешал вернуться вечером к своей женщине. А он даже не мог написать сранного сообщения, потому что эти ублюдки привязали его ремнями!
Он зарычал подобно зверю, не позволяя себе ни единого человеческого звука. Ему не нужна жизнь подопытной твари! Лучше смерть!
Максим осунулся от разочарования:
-Я найду ошибку и исправлю её. Ты только держись, — он замялся, как положено посланнику с плохими вестями. – Мы не можем постоянно пичкать тебя снотворным. Извини.
Дверь закрылась стоило Максиму выйти. Сергей рычал, как рычал бы кот, которому на шею накинули петлю, чтобы затем усыпить.
Максим нажал на кнопку микрофона. Крики Сергея затихли, едва пробиваясь через вентиляцию. Людям в халатах предстояло много работы, и нельзя было им мешать.
Сергей кричал от отчаяния, затем замер, чтобы вдохнуть поглубже, и закричал снова.