Глава 4. Надежда (Глава 7)

Надежда умирает последней, так говорил Бог, так говорил Ленин, так говорят почти все, но не знают, что это значит и для чего эта мудрость нужна. На самом деле всё просто и об этом Алан размышлял, пока прописывал очередную ерунду для всяких коммерческих отчётов, рассматривая на блок-схеме программы. Которая сама по себе и не нужна этот страшный условный овал с их неимоверными требованиями к алгоритму, которые ещё и были предназначены для другого ПО, так как они не умели составлять техническое задание и скачали для него это с интернета… Блок-схема технического задания была пропитана страданиями того, кто её составил, так как его работу присвоили бесплатно, и он с психа всё в интернет и слил. Он видел в этом своеобразную иронию пользы человеческого труда и благодарности людей друг другу. Наконец, он его закончил и, как его не изводила его руководитель, он оставался нем пред искушением устроить ей замещение должности, а мог… Ему было интересно как долго она будет пытаться его довести до нервного тика, и он с искренним интересом всегда записывал все её ему слова на диктофон, что был в кармане. Всегда ей улыбался даже на обзывательства, так как её искренность в его руках. Его забавляло, что она прекрасно при том знала, что он явно планирует в её отношении что-то нехорошее и всё равно старалась соблюдать осторожность, если его к ней равнодушие её не начинало добивать.
— Всё неправильно. Всё! – кричала она с гордостью начальника.
— Прямо всё? – уточнил Алан вежливо у женщины, зная, что она просто всё не понимает.
— Прямо всё, — сказала она с возмущением.
Он не удержался и уточнил:
— А больше чем всё тоже неправильно в этом алгоритме?
Она с синевой лица приказала:
— До конца дня жду нормальную работу.
Он понял в чём дело и сам сел оформлять тест алгоритма при внедрении в общую работу их ПО, так как вспомнил, что начальник отдела IT банально в отпуске, а ему не хотят оформлять замещение, как премиальные и всё. Капитализм же… рабские капиталы Москвы наряду с ним тоже пахали в этот рабочий день, которых радиационной плетью стегали богачи, найдя в этом земное своеобразное удовольствие. Алан знал их попутный здесь рычаг это делать, но просто это игнорировал, перенаправляя по наитию им сразу смерть.
Переделывая алгоритм, после теста, он даже вспомнил откуда изречение о надежде. Этот спор с Богом начала женщина, которую и прозвали Надеждой на Руси в эпоху множества княжеств: она заболела смертельной болезнью, но, в отличие от остальных, до последнего решила не поддаваться ей, а этой болезнью убить назвавшего её Бога. Тогда люди их называли здесь дьяволами, монстрами. Она не принимала от него смерть, считая, что он её убивает болезнью и пока сражалась за свою жизнь, наблюдала, что Бог умирает первым. Она рассказывала каждому о том, что узнала и люди тоже стали сопротивляться, но не могли сдержать своё терпение и умирали, а Надежда всё оставалась непобедимой, хоть и продолжала болеть. В результате умерла и она, но последней в районе большого города княжества, откуда и пошло, что Надежда умирает последней. Это была женщина, что первой людям при знании своего поражения сказала до последнего держаться, умирая и, будучи больнее всех, она смогла всех пережить. Оправившиеся от поражения покидали этот район и умерли действительно не все, но с её смертью, поражение прекратилось. Почему она была распространителем? Потому что она лишь знала, что есть тот, кого она здесь узрела Богом, и он уже был мёртв на момент её увечья. Её знание вобрала звезда и их там убила, так как сигнал от живого человека через жизненно важные раны Солнцу не проходил, но оно его притягивало. Надежда не учла лишь это: Бог уже был мёртв на момент её поражения и надо было не бояться передачи поражения, но с учётом реальной скорости пространства. А как этого добиться? Учесть осязательно Землю и её размеры относительно себя здесь хотя бы… Как? Пройти в степь. Люди всегда бояться отправляться больными на дикие местности, так как там Бог становится беспомощен в намерении: планета доминирует. Если же просто человек не может жить, то здесь и чувства будут просто иные.
Алан закончил алгоритм и его тест успешной выгрузкой отчёта и просто отнёс руководителю, которая лишь с благодарностью на него кинула взгляд. Настал конец рабочего дня.
Опять Москва, полная улиц из серых домов по окраинам дорог и аллей с идущими по ним шатенками с карими глазами разных национальностей, но почти все они не русские. Прямо не день, а кромешный ужас националиста. На фоне этого новости о разборе принятия закона усиления запрещения в РФ однополых браков для усиления культуры населения по программе Судьбы нашего народа. В церквях как всегда воспевали женские жертвы кровавыми канонами общей памяти мужчин, так как женщины тоже потенциал такого мяса и всё шло своим чередом.
Алану просто хотелось куда-нибудь с Акулиной отсюда сбежать, но бежать было некуда, так как эта религия учреждена по всей Земле практически. Некуда было деваться. Надежда, как женщина и тип человека уже была мертва в наши дни, а как таких женщин этому обществу недостаёт. Однако кто может пересилить инстинкт самосохранения и поверить мужчине, который таит мечту только для доказательства своего физического превосходства издеваться? Здесь очень риторический вопрос.
Он шёл рядом с недалеко идущей от него брюнеткой по улице, но спокойную прогулку прервали незнакомые ему люди. Пятеро мужчин выбежали с битами и оружием и один из них ударил девушку по голове, отпугивая его от своей жертвы. Утверждают чью-то власть, имитируя туристический акт, как обычно. Алан наряду с остальными прохожими даже не позвонил никому, так как это явно как всегда намеренно делают. Он не удержался и похлопал им в ладоши, улыбаясь. Мужчины побежали к нему, а он от них, так как был один. Настроившись спастись, он просто бежал куда бежали ноги и особо не спешил разбираться в направлении, но прибежал, как и заведено, к тупику с серой стеной. Трое с битами уже к нему подходят в масках, словно террористы.
Алан покачал только на это головой:
— А девушка где? Стена есть, я есть, вы есть, а будущая всепетая жертвенная явно не на месте. Куда уволокли?
— С ней уже разбираются, а ты просто будешь устранён, как неудобство. Не обижайся. Это политика.
Только Алан был готов с ними драться, как туда пришла незнакомая ему девушка с крашенными чёрными волосами и молящим взглядом. Она позвала троих мужчин с битами, а те на неё стали орать, что убьют её.
— Да! – радостно согласилась уборщица, которая никогда не получит высшее образование в России, — убейте, пожалуйста, милые люди. Я не могу больше здесь жить и выносить окружающее безумие. Вам же не сложно лишний мусор, вроде меня тоже убить?
Они не стали ничего даже спрашивать и разделились: один напал с битой на неё, а остальные двое с тем же ударным оружием на Алана. Алан вспомнил законы смерти и начал сражаться: он смотрел направление удара и его плоть сразу знала их смерть. В результате он правой схватил биту нападавшего, а второго просто ударил в глаз с инерционного размаха, словно и не специально. Однако его удары не были обычными: они сразу были нанесены с согласия этих людей. Он продолжил их спрашивать о том, что им нужно и они просили только смерть, так как не могли больше выносить унижение в их отношении их начальства на военном поприще, однако они не слова вслух не произносили в бою. Отпрянув от них, он произнёс:
— Бесполезно черпать на женских убийствах это устрашие. Это всё потенциальные матери вашего народа. Самоубийство?
— А ты себя к нам уже не причисляешь? – спросил его один из напавших, — ты ж явно с русской мордой и явно обнаглел.
— И я с вами искренне, — ответил им Алан, усмехнувшись.
Они первый раз от понимания, сказанного в такой ситуации просто не смогли не остановить себя, опомнившись.
— Так не хотите, что ли? – продолжил с презрением смеяться Алан, — вы не хотите уже, а ваши товарищи всё сделали. Ха-ха-ха. И, кстати, будьте в курсе, они её тело насилуют. Красивая, сказали.
Мужчины отпрянули от хохочущего Алана, побледнев. Алан же просто впал в неистовство. Он напрягся и направил реальное на их иллюзию Судьбы, что уже их поражала. Мечтания, дарованные им Богами, что никогда не будут исполнены, стало проявлять им при замещении их убийства и пошла агония. Однако гнев планеты был столь силён, что сквозь их плоть стало отлетать мясо, которое они считали своим. Голоса женщин были слышны сквозь ветер, ударяющих местные серые дома столицы, что заполонило их сознание настоящим ужасом осознания неизбежности для многих того, что страшнее самой смерти и Ада. Пустота стала их придавливать к Земле и кости начали трещать так, словно их придавило трактором. Они выли в детских слезах, моля их пощадить, но оно было глухо после их деяний к их мольбе. Алан в такие моменты всегда словно бы с ними умирал, так как убийство тем, что их здесь проявило всегда беспощадно и бескрайне жестоко. Люди называют это Сатаной, не понимая, что той звезде они не нужны. Окровавленные боевики плакали и просили им помочь, а кости трещали, кожа лопалась.
Алан встал перед выбором: остановить стихию в озверении к ним, либо попустить и дальше направление кары, чтобы оно не убило невиновных по возможности? Если бы он попытался это остановить, он бы должен был добавить свои усилия к их наказанию, а… Учитывая его знание множества убитых, страшнейше уничтоженных женщин, что даже униженные писались от ужаса садизма мужчин, он просто ничего не стал делать. Он не видел смысла, так как понял, что они пришли к этому через сложнейший анализ ситуации. Они, так совершая самоубийства, теперь общались, не получая даже ответ на смерть другим человеком. Это был конец человечества уже сейчас. Пришла формальность даже просто существования, так как оно стало сомневаться в том, что они рождены нетехническим здесь способом искажения светопутей. Оно среди масс искало своих животных, как местное человечество, изменённое для противостояния им, и природу, что принадлежала Богам, как рабы. А террористический акт завершился разбоем улочки в Москве: лежали тела брюнеток, убитых националистами в психе, что у них даже меньше заработная плата; у помойки лежал умирающий ребёнок, которого Алан в этих условиях даже трогать не стал, потому что он не мог и дальше быть уверенным в его безопасности. Это был город смерти не понарошку, как в Американских кинофильмах, а это город убийств и самоубийств в зависимости от социального положения.
На улочку подъехала мужчина с двумя мужчинами в костюмах и женщиной в чёрном платье. Брюнетка подошла к умирающему ребёнку и перерезала горло, объяснив мальчику напоследок, что иногда сразу нужно умирать, чтобы никому не быть помехой. Алан смотрел, как они добивают раненных, понимая, что они лишь наигрывают согласие с волей самого Солнца, что возненавидело всех здесь за ранее убитых людей. Зачарование властью при убийстве – это симптом зачарования родной звездой в гневе. Они даже Солнце часто считали прямо Богом, что им наигрывал над звездой власть в их типе искусства при войне. Что тут ещё поделаешь? Все и сами чувствовали, что это уже конец и всё. Надо лишь дождаться от звезды исполнение.
Он решил просто доживать дальше, продолжая искать спокойные пути, так как увиденное им сегодня дополнило его знание: ситуация стала уже непоправимой. Женщина со своими спутниками увидели его и ринулись сразу атаковать, как оно начало с ними делать тоже самое, что сделало ранее с тремя напавшими на Алана и девушку, которую, кстати мужчина добил почти сразу, и она даже не пикнула. Он впервые ощутил это… Зависть к их наказанию. Он прекрасно при том знал, что оно над ним так издевается и он умрёт медленней чем они, даже при быстром исходе его текущей формы, так как для них ещё есть хотя бы издевательство, надежда в их знании, а он действительно бы хотел побыстрее тоже хотя бы так умереть. Почему? Его давило точно также, но процесс был просто медленнее. Он должен был отвлекаться на мечты и наслаждение, стремиться к счастью, которого даже и нет ни у кого. Они все просто исполняют одни и те же дела каждый день, рожая детей в определённых возрастах и всё. Оно бы их или его даже подкинуло на высоту и их бы уже не было. Его раздражала даже хрупкость его физической формы. Он понимал при том, что просто ждёт распад на ряд необходимых химикатов. Животные у звезд тоже некий вид искусства.
Его опьянило смертью, и он просто побрёл куда получается, ожидая случая умереть. Он вдруг собрал все эти смерти и убийства женщин в Москве и просто физически на языке смерти понял эту страшную причину. Он вспомнил это. Люди лишь дают реакцию на знание о своих смертях, жаждая после того, как убьют дольше и комфортнее от распада плоти женщины жить, что есть символ просто их богатства. Боль вида же, словно проклятье. Так и копится, угнетая всех, что они дополняли новыми убийствами, которые не могли не совершать для сохранения их наук и технических достижений. Он это осознал. Он больше это не мог выносить, потому что ощутил к своим соседям по местности уже даже не презрение, а просто брезгливость. Его кровь опьянило это знание, что он просто человек. Этот вид… Его сердце в этот день остановилось. Последними отголосками своего рассудка он ощутил лишь ошмёток великого счастья, что он мёртв при ужасе, что он может снова здесь оказаться.
На полную улицу трупов пришла Акулина, ища брата. Она была одна. Найдя его бледное тело, она подошла попрощаться, поняв это: «Эх, брат, брат. Сам же говорил, что не стоит торопиться никогда, а сам постоянно не выдерживает то, что происходит постоянно. Ну да ладно… «Когда-нибудь он это поймёт», — сказала Акулина, посмотрев на Солнце, — я права?» Огонёк блеснул ей: «Да».