Сумеречная зона или Обратная сторона форганга

Обратная сторона луны скрыта от глаз наблюдающих, но «ищущие тайн» открывают глаза на луну и себе, и другим. Одни заинтересованы по роду деятельности, чтобы секрет вечно оставался секретом. Но в интернете вовсю ходят кадры развалин лунных «городов», брошенных космических кораблей, техники. Марс изобилует снимками пирамид, на снимках проступают и скелеты людей, и неведомые прежде миру зверьки попадают в кадр, или это только человеческое воображение дорисовывает случайные световые блики и тени, будящие воображение, фантазию, страхи, людские чаяния и надежды.
Что же вам стало мало места на земле, и вы вторгаетесь всё настойчивее в области неведомые. Люди, люди, при всей занятости, быстротечности, жизни, вы успеваете делать то, что и вовсе не надо бы – не приносит славы и денег, не даёт изобилия и процветания, не кормит, не поит, но отнимает минуты часы, дни, месяцы и даже годы жизни в удивление сторонним, быть может, наблюдателям, хотя бы огромному глазу в небе, попавшему в кадры киносъёмки, а то и целой божественной голове или гуляющему по облакам, не иначе, как самому Господу Богу.
Я Вас посеял, я вам велел плодиться и размножаться. Потом прилетели «другие», от «Момоны», и породили теорию «Золотого миллиарда». Я был цивилизатором и вас, дети Земли, назвал своими сыновьями, вы же согласились с другими, что вы рабы. И разбрелись, как тараканы в разные стороны: секты, мажоры, субкультуры, маргиналы, бандо-формирования, масоны, мормоны, религиозные партии, политические партии, наркоманы, душевные пьяницы, профсоюз проституток, гей-парады. А вы устроили цирк, да и только! Только плохой цирк!
***
— Пожалуйста пропустите нас! Это моя дочка. Она ещё совсем ребёнок!
— Деньги! Деньги!
— Но у нас ничего нет!
Внимание парней в масках отвлекает новая парочка прохожих. «Давай туда! В следующий раз без денег не пройдёшь!» — шипит плечистый бандюган в лицо сухонькой немолодой женщине, и бросается за друганом в ближайшую подворотню за скрывающейся парой более респектабельных прохожих. «Бежим, скорее, доча!» — мать и девочка убегают с облегчением, что сегодня горькая чаша их минула…
***
В автобусе едут заражённые вирусом – это живые мертвяки, потому что тела их разлагаются, как говорится живьём. Страшные язвы разъедают тело, подкожные паразиты прогрызают гниющее тело, иногда вылезая наружу кожи, ошмётки которой могут просто упасть. Они носят закрывающее тело робы. Их взгляд тяжёл. Они ненавидят окружающих, брезгуя живым и мёртвым, и ещё больше ненавидят случайно забредших в этот автобус здоровых пассажиров. Эта ненависть осязаема тяжела. Вдавливает девушку с чистой кожей в сиденье. Она боится сделать лишнее движение. Она уже поняла, что села в автобус к заражённым, но надеется доехать до нужной остановки. Кажется, они сейчас набросятся на неё всем скопом и растерзают, линчуют просто за то, что она умудрилась не заболеть. Не колоться, когда все колются. Не дышать смогом, когда все дышат. Не пить отраву- пойло, когда все пьют. Откуда она такая чистюля явилась?..
***
Это не китайская стена. Всего лишь цепочка мотоциклов местных гонщиков, держащих в страхе весь город. Перебраться через мост на другую сторону его невозможно без их милостивого разрешения, но такого снисхождения сегодня нет. Главарь откровенно пьян, и издевается над очередной жертвой, пожелавшей попасть по надобности на другой берег. «Поклонись мне! Спляши! Выверни свои кармашки! Что в них? Что у тебя есть? Что в жизни главное? «Вечно молодой, вечно пьяный!» Чем откупишься?» Немолодая женщина, которой, видимо, сам чёрт уже не страшен, подходит к атаману: «Сынок! Почто ты людей мучаешь? Пропусти их по надобностям своим! Что тебе в жизни не хватает?» — «Э-э-э! Я тебе сейчас головешку откручу! Что жизнь не дорога?» — выступает от имени атамана его шестёрка. «Эй, оставь её! Пусть скажет! Мать, ты стара слишком, ты не заменишь мне женщину!» — «Сынок! Видишь. Ты хочешь любви. И люди хотят того же! Почто же ты не пускаешь их к их родным и близким?» — «А ты можешь мне сплясать? Спляши, я тогда их пропущу!» — «Я спляшу. Пусть так.» — и она странно закружилась, что-то напевая под нос, и танец её был похож на принятие птичьих поз. И главарю в какой-то момент привиделась большая чёрная птица, танцующая медленный танец то ли жизни, то ли смерти… «Что ты поёшь? Спой мне! Спой колыбельную! Слышь, пусть идут ко всем чертям. Пропусти эту стаю на тот берег. На сегодня всё. Я хочу на покой! Я хочу колыбельную!» И она что-то пела, или пыталась петь, и это было похоже на заунывную песню болотной птицы с всхлипами, гортанными звуками, словно кикимора на болоте кричала, и было столько боли и досады в этих звуках, что атаман молча плакал. Водка ли лилась и щипала глаза, рассудок ли до конца помутился, но он встал и пошёл, пошёл в сторону моста. А за ним пошла его банда. И неожиданно он побежал. Закричал и бросился с моста вниз. Люди, начавшие уже переправу через мост, остановились поражённые, и смотрели на случившееся в оцепенении. Кто-то вскрикнул! «Ведьма! Ведьма! Это она виновата!» — кричал, указывая на замолчавшую женщину, шестёрка. Кто-то её схватил, заломив руки назад, кто-то отбил – началась потасовка между самими бандюганами. Про неё уже забыли. Драка набирала обороты. А она шептала: «Зачем же так-то, соколики? Я же только за людей просила, чтобы пройти дали…»
***
На пустынном берегу моря, купальщик, оставив одежду и сумку с документами, деньгами, карточками и ключами, зашёл в воду, но не успел окунуться, как заметил вора. Маленькая сапёрная лопатка, которую он носил с собой, чтобы прикапывать свою сумку с документами, пряча ту таким образом, лежала там же, и он бросился назад в надежде догнать похитителя. Однако вор оказался не один. К нему на помощь уже спешил бугай – подельник, который после начавшейся драки не на жизнь, а на смерть, сапёрной же лопаткой, как топором полоснул по сонной артерии отдыхающего, да так что прорубил тому шейные позвонки. Местные прикапали тело его неподалёку от пляжа, и поиграв головой как мячом, подкинули её его девушке, выследив ту часом позже, подъехав на мопеде со словами: «Арбуз заказывали?» Бросили к ногам, скрылись. Голова выкатилась из пакета. Девушка ойкнула и вспомнила о предшествующей этому ссоре, и своём недобром слове вдогонку уходящей спины…
***
Наблюдая с пятого этажа подъезда, из окна лестничного пролёта две девушки никак не могли понять, что за вивисекторы работают в белых маскировочных комбинезонах с противогазами на головах, откуда-то вынося всё новые и новые тела людей, пропадая за углом, и вновь появляясь пустыми, но через некоторое время появляясь с новым то ли мёртвым, то ли без сознания телом. Но одно тело попыталось вырваться, дёрнулось. По нему ударили, и человек обвис на руках «белых комбезов». Не понимая, что происходит, девушки поняли одно — запахло жареным. И подумали об утечке газа, или умышленном отравлении неким газом. И намотали на нос шарфики. Подруги стали искать пути отступления. Вдруг «белые комбезы» стали сыпать известь на тротуар так, что пройти, не наступив на неё было невозможно, отрезая пути находящимся в доме людям… «Не громыхнуло бы!» — взвилась пронзительная мысль!.. Словно отвечая на мысль, что-то где-то взорвалось. Стало очень страшно…
***
Бог наклонился над куполом, раскинувшимся над идеалистической картиной сельского пейзажа. Белый домик с садиком и огородом был под ним. Паслись две козочки. Гуляли курочки и гуси. На завалинке мылась кошка. Собака дремала на цепи в будке. Маленькая девочка бегала среди грядок, собирая с капусты в банку гусениц. Мужик пилил дерево на дрова. Баба обирала куст смородины. «Ну, до сюда, этим циркачам не добраться! Клянусь своей бородой! Трах – тибидох – ух- тибидох- трух – тибидох!» — Он вырвал волосок из бороды и порвал его! Над миром пошёл дождь. Загремел гром. Засверкали молнии. И только под куполом, спрятанным от мирового цирка, дома, сада и огорода всё так же светило солнце и благоденствие разливалось в чистом воздухе, не загрязнённым ни злобой небес, ни человеческими нечистотами зависти и корысти…