Пять глав

Пять глав моей страны продолжали убивать и всякий мой знакомый боялся даже упомянуть этих людей. Убийцы орудовали в моём городе. Ища новые объекты торговли людьми для услады упоения их своей властью над их жизнями. Однако они никогда не задумывались зачем им власть и почему они не общаются с простыми людьми. Никто не знал. В чём заключается их власть с позиции устрашения и почему люди к ним часто бояться подходить. Апокалипсис живых мертвецов немного уменьшился, но всё же он не прекратился. Они продолжали изымать грудных детей и продавать вместе с матерями из приютов на трансплантации внутренних органов.
Сначала они всегда делали это за деньги, но с ходом событий они начинали делать это по иным причинам и обстоятельствам. Им стало нужно живым человеком ублаготворять свою половую клетку для того, чтобы после секса плодом вылезала личность как призрак их вечного гниющего раба и без этого они умирали от ломки. Трансплантация внутренних органов или конструктива сложного скачка возникновения от грудного плода женщины к женщине стоило особенно дорого и для этого они в тот день и приняли решение меня словить для наслаждения от моей истязаемой так плоти через боль. Естественно убийцы орудовали с учётом, что целью являюсь и я и мне оставалось пока сидеть дома.
В этот день я, чтобы успокоиться принимала ванну, омывая белокурые волосы, а розовая сорочка висела рядом со свежими полотенцами. Даже в ванной мне не было легче от омерзения, от чего я рядом держала тазик. Я ощущала чуть ли не летающие куски мяса от родных стен моей квартиры и меня передёргивало. Одев розовую сорочку, я вымыла ванну и выпила антипаразитический чай с морскими водорослями на всякий случай, так как меня больше теперь мучал страх, что это мясо во мне будет жить и легла спать.
В городе царило привычное непонимание терминов торговли людьми через измерение их потребления продукции, что относили к экономике при сокрытии практических целей самой науки у тех, кто этим пользуется. В данном случае эластичность спроса, как практический показатель, использовалась для программирования индукционной волны со специальной техники психического кодирования с медицинского трупа, который концентрировал психический сигнал и на практических опытах покупок в зависимости от характера отражения волны в толчке от века Земли, который отмечали на графике кривыми, они измеряли этот показатель. Однако это актуально при капитализировании потребительского сектора, так как при финансировании нужна для торговли людьми характерная товарная зависимость, а у нас в стране и моём городе людей уже выращивали искалеченными чисто на органы или наркотические яды, на страшнейшие опыты заживо и просто на издевательства до медленной смерти. Именно это было основой деятельности пяти глав моего города, где я продолжаю жить. Я знала, что и меня настигнет момент угла расплаты здесь, но пока я жила и ждала свою смерть.
Каждый день, идя на работу я помнила, что торговля людьми в этом городе искушение каждого, дабы повысить на продаже другого человека своё финансовое благополучие. Каждый день, прогуливаясь с работы, я замечала странного мужчину, что вызывал у меня уже сразу подозрения на этот счёт. Он был казах светловолосый и очень злой. Когда я шла мимо, он злобно смеялся, явно это обдумывая на мой счёт, но пока лишь в шутку. Работала я в офисе администратором с документами небольшой общей здесь значимости, но меня вполне всё устраивало. Однако часто люди исчезали, и я молча знала куда. Знала, что они больше сюда и не вернутся. Они все до одного жаждали спасения в Рай и были здесь обмануты Господствующими для извергизма. Все пятеро продолжали для развлечений заживо изведёнными до парализованности от боли головного мозга людьми свои развлечения в управление обществом. Аппарат для сигнала трупами, имитируемыми живыми, совершенное киллерство и экстаз от секса на них. Деньги и роскошь прямо мясом таким же, как и они, которое они любили расщеплять в свет и ублаготворять клетку половых органов, чтобы светились в их наглости, являя всем на сколько они их этим лучше. В этот день около нашего офиса бродил элитный, явно убивающий со 118 лет, а иногда меньше. Я наблюдала что он будет делать. Обычно они сначала отравляют соседствующими заражениями. Это был от одного из глав, о которых я часто размышляла: он любил с индукционного аппарата в женские трупы рекламировать потребность местным мужчинам в его борделях, так как на кладбища их всё равно не возьмут.
Девушки, что работали в борделях для большинства молодых мужчин были вообще просто едой, а не объектом любви и будущих поколений, что будут какое-то время их замещать или даже доживут до их опять рождения здесь. Хоть гадай, хоть строй, хоть что делай, а они всё убивают новых людей.
Мне оставалось лишь наблюдать эти обстоятельства в неопределённости, не зная, кто из нашего офиса ими выбран на очередное заклание как еду. Все были усыплены работой и от сна восстать никто не мог: лишь опьянение верой и сексом на убийце Бога по системе уже поставленного их здесь пешками планетарного захвата здесь рычагов формирования живого для расхищения сделанного Рая тут Солнцем. Лакомый кусочек, да и обитатели их вид, как форма жизни. Тупые и маленькие. Мне было страшно даже быть в кабинете одной, когда там шастали убийцы. Вечером людей опять с индуктора заставляли покупать и продавать совершенно им не нужное, чтобы вообще так на них и охотиться: есть такой предмет, значит слишком дёшево купила.
Я увидела его за мной слежку и, всё поняв мгновенно, не проявила панику, а села в автобус и доехала сразу до конечной из города, что сэкономило моё время. Уже ночью, пока в городе измерение эластичности спроса и предложения города скакало подобно секундной стрелке часов, я его спешно покидала по дороге с указаниями ближайших посёлков, лишь бы убийца меня ближайшие дни там не нашёл. На семьи не раз уже здесь нападали и с разным результатом боя, что было обыденно. И всё при убийцах обычно искали спасителя молитвами, не зная, как при ответе их здесь искать, либо что требовать защитить от них. Я вышла на поле недалеко от озерца и проверила сумку: достала ножик и баллон с перцовой жидкостью, отправившись к большому двухэтажному особняку впереди, который был единственным, помимо рядом домика тоже в два этажа. К сторожевому домику я и подходить не стала. Оттуда вышла тоже, как и я, блондинка вся исхудалая и вялая от усталости, смотря на меня паническими глазами, полными ко мне вопросов. «Ты дура, что ты здесь одна» — сказала я ей от балды и пошла дальше. «Пиздец, блядь!» — прокричала она мне вслед и пошла за мной к двухэтажному особняку. Смысл её ругательства был небезопасен, так ка это означало тяжёлую женскую смерть от изнасилования. Я сказала прямо особняку, что был передо мной: «примени эластичность спроса и предложения туда из нашего города», — однако через две уже минуты к нам без стука из особняка выбежало пятеро. Они узнали фразу, так как они оттуда игрались. «Шлюха! Пиздец, блядь!» — крикнул ей их лидирующий в культуре издевательств, сваливая самое ужасное на второго. Она, рыдая, ответила ему, устрашив меня невольно: «Пиздец, блядь!» «Таких людей как вы итак много» — сказала им я, быстро пырнув в артерию стоящего с краю и отбежав. Он заорал и двое начали оказывать ему первую помощь, а трое побежали за мной, а я в особняк. Они, естественно, были меня сильнее и их цель была только оставить мне вечное заражение, не зная, что такие дела не бывают вечными и вечное заражение будет им мешать до агонии. Подобно злобному и коварному армянину или иракцу, я пробежала очень быстро на лестницу и начала ждать их подход. Однако я увидела меня удивившее: они начали меня просить их не убивать. Я ожидала всё, что угодно, но что три мужика ощутив смерть будут правда просить меня вот их не убивать меня даже испугало. Это на самом деле жутко страшное сочетание, когда они издеваются с технического индуктора волнами, доводя людей до состояния, резонирующего с трупом новорожденного ребёнка мяса, а сейчас, когда я даже ещё к ним не подошла с ножом, просят меня в слух их не убивать в наивности маленьких детей. Сквозь все сомнения я только хотела сделать им удар, но снаружи, зарезав двоих, прибежала матерящаяся от страха к ним с виду блондинка. Я ошибалась в ней, так как она явно с ними расправилась, не дав оказать первую помощь мной порезанному, а теперь напала на одно из стоящих передо мной в смехе со спины, сразу воткнув нож ему в темя. Он заорал страшнейшим писком, пронизывающим на столько, что его товарищ упал мёртвым. С нами двумя спустя пять минут был уже один живой человек, который и любил с индуктора играть людьми в эластичный спрос. Мы уже было обрадовались, но в дверь зашёл тот самый элитный киллер и был уже на 118-летии. Молодой мужчина не раздумывая проткнул матерящейся блондинке с ходу горло, не задав ни одного вопроса, а я стояла и не могла понять, что мне дальше делать. И вот уже опять шесть смертей, где я останусь точно извращённой в издевательстве. Я это знала уже заранее и посмотрела на только что убившего киллера. Он посмотрел на меня и убил именно последнего главу нашего города за его игры, заставив меня помогать ему искать здесь деньги. Пока мы искали деньги, он от скуки мне рассказывал кто сегодня умер из шести здесь лежащих теперь тел: наследник Нефтеперабатывающего; учредитель университета недавно назначенный, помощник ведущего собраний политической местной партии; наследник предприятия услуг охраны; наследник местной крупной торговой компании и девушка, что тоже убивала оказалась просто проституткой. Пять великих мужчин и одна проститутка умерли в эту ночь… Я нашла деньги на втором этаже в сейфе, ключи от которого в кармане нашёл сам киллер и, забрав их, простился со мной достаточно быстро. В этот день я поставила точку на прежней жизни, но мне всё же пришлось возвращаться обратно в город. В этот город, предложение которого собственного производства составляет чистое человеческое мясо. Ничего не изменилось от их смертей кроме того, что меня не изнасиловали пятеро. Облака в синем утреннем небе напоминали мне в этот день о том, что каждый не ведает своё счастье при порой наличии и него убийцы, что я начинала понимать по отправляющей на небо абстрагированности человеческих останков и световых выделений. Это были умирающие их конкуренты, что ждали страстно их убиение, но при факте не смогли это сами пережить…
Голубое небо моего города и предложение в магазинах чая от паразитов и заразы. Мимо, как обычно, ходят умирающие до наркоманского экстаза. И в одиночестве особняков из женщин кровью каннибалы делают покров, чтобы их съесть и Богом стать коров. Потом они все плакали, что не хотели страшную забрать, а потому им нужно было только убивать. И так из монстра снова человек – хотите верьте, а хотите нет. Весь город в шрамах и не знает, когда снова ждать своих забой. До беспощадности пытали от детей оставшийся покрой. И этими слезами утро плачет сразу всем во сне: «Зачем их делать, если так убить во мне?» Опять и женщины и далее мужчины умирали, а старые пенсионеры слёзы вытирали. Не навещают матерей актёры по приезду: «К ним только зайди и ждёт тебя твоё возмездие». И всякий алчный крик лишений раздаётся в городах. Людей в слезах доводит до забвения одних в мечтах. Ловушка некроманта для индукции, чтобы всем прерывало без покупок их естественные функции. И в долг так забирали снова они жизнь: ребёнка отняли, убили мужика за мазохизм. И мастурбирующих горы сеют заражение: наркотики и сквозь убийства сеют вожделение. Все люди, опьянённые развратом, вопиют на небо, что осквернили всё у них до личностного чрева. Детей слеза, расстрелы сверстников и школ: «Святые небеса постиг немой позор!» Священник вопиет, а я иду одна. Я всё же выжила и никому я больше не нужна. Ехидный смех и горы дальше и в остатке мертвецов, похожих на меня людей кровавых слёз покров. Звезда в жестокости Богини им явила свой обед: «Что я их сделала и вам за то спасения здесь нет». Всё это были люди, что убиты так во имя новых Судеб. И умерли они уже во тьму…