Глава 4 (Глава 4)

«Я» – светоинтеграл, что светит всяким усилением для них, но все понурые. Сидит блондинка с мужем на своей квартире хмурая. Наверное, у них валюта инвестиционная любая есть в невзгодах. Дом интересен им, так как обитель это и давно висит новая шаль. Иронизирую я дома как больная в шутке, что у меня вуаль дороже от всего района промежутка. Люблю я инвестирования на квартире хмурая, так как убийца мне всегда понурая. «Какая убийца?» — мне всегда понурый мой супруг кричал, «Как я её не замечал?» Сидит блондинка с мужем на квартире у себя: у них вечерний ужин для двоих на квасе и немножко имбиря. Витает радость в ритуале тира: естественно, завидуем мне хмуро и мой муж, меня изображает от Амура отсекая век и куш. А я и далее к благополучию иду в заёмном ритуале, естественном бреду. И имя моё Аля, так как я везде своя. Сижу на интеграле «е» и всем при том изображаю снова «я». «Иди ты, блондинка с мужем!» — мне с утра с налоговой сказали, — «У вас хоть нарождайтесь всем мышлением тужим! Хоть до смерти над всеми нами издевайтесь!» От них в моём направлении к квартире нашей нехорошие намерения. Я хмурая опять сижу, терпя печаль забвения. Указ, что нет нам всем по «я» спасения. «Полная хуйня и ничего нет у меня.» — кричал мой муж на улицу с утра, — «Вообще, я не умею ничего писать и документы составлять, и обо мне нет интереса никому даже узнать.» «Полковнику никто не пишет…» так же, как и мужу моему. Ну да… Большие шишки вянут часто в лицемерии к нему: «Готовься к яду в поражении!» — шипят они всегда, всецело он господствовал в нужде, как дьяволы в Аду! Все потребители в сердцах признательны ему. В один прекрасный день меня на улице все довели: «Мне надо только есть людей и сексом заниматься! Посмотри!» — я не хотела даже по интриге правду наиграть, так как не хочу я даже по намерениям ихним обитать. Мне ко клеветному и нравному истцу совсем сражение никак и не пришлось к лицу. Меня ни с кем так по-кошмарному не ели материально, чтоб так тираниться к Христу аж аморально. Тактически я мягко совершила подвиг через «я». Хотела вечной я любви и грёз, но даже этого не получила в результате «я». Хотела жизни я без мужиков и слёз. Я не знаю, почему мой муж убил себя, чем и довёл меня до слёз. «Я не знаю! Я не знаю! Я не знаю! Я не знаю!» — он кричал, когда по «я» перед чужим господством на его приказ себя заклал. Наивный, абстрагированный, но в ажурной юности мужчина. Антихриста он этим баловал по стратегическим великим минам. Абажур нирваной мне блестит в моей же ванной. Моё нытьё и йога в одиночке постоянно. Где приключений новизна? Одно и тоже в этом важном граде у нас женщин навсегда. Гордыня по ажурной юности наивных, что острых истин исполняют тины. Ещё один мужчина в зависти ко мне: «Мне нужно ужин ради чина, но только не любовь к тебе». В один прекрасный день, я не хвалилась больше никому, однако не одна я знаю почему. Любовь оставила меня, но лесть во мягкости как прежде есть тактически: «всё для тебя». Ералаш взял продолжение своё: «Финансовое благосостояние есть у неё» — завидовал опять мне конкурент, что у него по истинности собственности столько фишек нет. Антракс по собственности ввиду превышения олигополией: «Евангелие благословило словом вашу милую теорию». Оракул явью конкурентов мне навеял, что истерией корпуса евангелистам по инерции немеет. Названием истинным своим я ем, как еретик и кофе пью во протестантстве им. В один прекрасный день, я не хвалилась больше никому, однако не одна я знаю почему. Сегодня, я не знаю, что вот «на чужом несчастье счастье не построишь». Не знаю, как проверить, избегая иглы злого роя. И как мне это заявить? Проверить можно так: сравнить и одному избить. Так шовинисты мягко делают отбрить. Я не знаю в этот день, что «колёса ставить в палки человеку часто просто лень». «Я ненавижу вас за этот день!» — кричал мне кто-то, зная: «южный ясень не задень». Наверное, всё верное в Аду, что к югу пролегает путь-тайгу, но ты процентов сто, что издеваешься, а потому признайся просто лоху, что ему ты нравишься что ли? Я не знаю просто для таких вот обстоятельств лучше, чем вопрошено теорий. И ток проник всю нашу явь: текстиль и лесть при мягкости стволов при пулях не унять. Мне лучше аллегорий избегать, а то негоже радостно иглой так йоды извлекать. Я просто с грустью шла пешком, дела любви откладывая на потом. Я шлюха по своих здесь мнению, и я не знаю даже, чем я не знаю, чтобы не прочиться от них лажей.
Я все возможности свои пустила другим людям, пустив шакалам множества любовных по харитам Судеб. Одна в такси всё еду я, в руках горячий кофе у меня. Нелегка участь загнанных до паразитичности в такой новации страстей и длиной в юга, а денег, да и не бывало у таких как я. Я не знаю, да и не гадаю, как я умерла в тот день, но и убийце отомстить за мою беглость не было и лень. И вдруг я не загадываю ничего, а просыпаюсь дома у него. «Это что, Рай?» — спросила я его. «Такие паразитки хуже мертвецов и карающих за них убийц» — произнёс парень в особняке срывая ехидность при внешней своей невинности. «Я не знаю даже где я вообще! Почему я паразитка?», — задала я вопрос с достаточно большим уровнем беспокойства за свою участь. «И я не знаю где мы вообще», — пояснил он, словно держа авторство в этой ситуации. Мы стояли в этой комнате вдвоём: не можем выйти, но в углу есть пиво и мы пьём. Я не знаю кто сюда привёз нас, но всё же подозрение идёт, что знает это он сейчас. Якорь нормативный носит все евангельские знаки, кои неизвестны даже в раздевалке. Долой законодательство и извините нас любезно за вмешательство, но я на хате, когда пиво попила живой уже постигла всё своё предательство. Гадалки за кулисами смеялись в почитательстве. Лежит на кресле чёрное пальто, но мне и холодно не стало без него. Богач нормальный к нам приехал в этот день, задав один вопрос нам: «Я вас знаю? Ехать было мне не лень. Не знахарь я надежду вам здесь оставлять, но и в беде всех вас нельзя теперь бросать». «Я не знаю, я не знаю, я не знаю. Отпустите!» — я кричала, а в комнате со мной мужчина всё шатался, словно у причала. И вот в такой ужасной комнате блондинка-девушка не знала даже то, что будет с ней после всей этой истории потом, от чего дальше всех сильнее всё кричала и стучала, и стучала, и стучала. «Я не знаю кто ты, отвечай!» — ему сказала госпожа-аристократка невзначай. Юнна. Прекрасна и нежна. Партнёру верною супругой бы была. «Я не знаю кто я уж давно! Мне говорили, что я анархист и полное ничтожество», — этично пояснил мне мазохист и юркнул на диван по-королевски, как танкист. О чём советовала я ему в тот день? Я уж давно не помню. Да и лень! Мой Мозг убит, усталый очень вид. Кто посмотрел бы на меня, подумал бы, что СПИД. Я стала чёрной магией владеть, а он на кресле дальше продолжал сопеть. Мой мозг убит, а он не реагирует и на диване теперь спит. Органический контроль со мной знакомился сегодня, словно моль. Мой мозг убит, так как меня сцепляет некий человек-гибрид. С какого перепуга я в чужой квартире? Как выбраться? Мой мозг убит, и я не знаю, как отсюда вызывать визиря. (Примечание автора: «Мой мозг убит…» – только возможно перепутать под этим вполне естественным сигналом при любых позиционированиях простое формирование ВАШИХ извилин) Который час? Мой мозг убит, и я к греховной смерти не готова! Кричу я, как шизофреничка, не отличаясь приблизительно ничем: «Спасите! Помогите! Мне херово!» Прикол открыт для путешествий к озерцам, а также девушкам и их царям, отцам. Пришлось мне разрешать всё издевательство одной, после чего я на свободе и царицей ими названа в пути одной домой. Я дома и звонит моя сестра: она одна осталась у меня. Стабильно мягкая в Аду у них погода, болезней много и за всеми следует невзгода. Израиль проклял их по Ветхому Завету, так что я сказала ей: «Люблю, целую», — после закурила сигарету. Какая я наивная пришла! От издевательств я при том была цела. Оказывается, «пути Господни неисповедимы» и здесь целей останется ранимый. И выпад чёрными на шахматной доске, случайный ход и оба игрока во тьме. Беру я апперкот. Стучать порядки было мне известно по делам и наперёд, так как переживала там я целый ряд своих забот. Я снова познакомилась с загадочным мужчиной, что сразу задержал меня за мину. «Помимо общего закона есть порядок внутригородской и здесь вы в целом не следите за собой» — сказал и лицедейственно повёл меня он за собой. Помимо прочей ерунды, в которую он свято верил, он мне о чуде Божьем по дороге лицемерил. Экологический подлец! Нам всем от этого конец! И здесь он к цели меня вёл, дабы постигла я одна перед ним какой я составляю им позор. На улицу меня привёл и на меня смотрел весь двор: они всё кратко обсудили, не продолжив больше разговор. Меня избили. Гореть по истинному здесь им всем, за то, что этим всех целили. И каждый потребитель ночью ходит убивать. Мне и остальным всем сообщили, что гораздо безопаснее теперь не спать. Пока по средствам пробиваюсь; ему рожки варю и шишки искренне от зуда угашаю, а то жуки в ярме по ереси цыганам подражают. Накрыт наш брачный стол, и мы сидим за ним теперь вдвоём. На той же моей собственной квартире всё путём. Король и я живём теперь вдвоём. Брать плату снова приходил истец, но здесь атаковал Епархией – овал мужских сердец. Души и сердца нравственный всей этой ситуации конец. Завод убитых нам открылся предприятием, и здесь горело всё по целевым эмпатиям. Проклятых им людей нёс шторм огня: жалела я, что нету зажигалок больше у меня. Расходилась я, доводя его до сумасшествия, а он пророчит мне Израилевы действия, что делается оценивать по цели дальше мои действия. Ругаемся и любим дальше мы, до суицида доводя существования свои. Нам помогли живые люди в избавленьях от десницы этой тьмы. Кресло заклания от них теперь у нас: долги, долги, долги. И полнота у нас умов реальных помрачения: нас извели уже! Мы делаем целее это долговое угнетение. Возник теперь и мой вопрос: «А кто на нас-то им донёс?» Я смела захотеть узнать причины, чтобы избавиться от мучимости вопрошанием: «А почему все мои истинности зримы? Как действие целее без бессмертия? Теория такая или ложь предсмертная?» Он так отнёсся к девушке былой одной, которая его любила при борьбе такой. И мне хотеться стало от него любви, а вот и не случилось это. Он сказал: «Прости. Я извиняюсь, что я делаю неверно и не в такт, но в целом у нас даже и не брак». Ответ человеческий прост и очевиден, даже если для меня немного он обиден. «У неё есть свой божественный пиздец: она явила человечность и опасности конец» — он рассказал об этом друг, как подлец. А у него её и нет: он громкий эгоизма дал звезде обет. Он вновь открыл журнал: «Пиздец! Вот я попал!» — там о его хотенье кто-то ненавязчиво уже узнал. У нас по городу наш криминал есть сфера только одного, а это всё являло прав лишать его. Хотел счастья для лишь только одного и положился на меня искать ему его, а здесь лишь рыжий свет и целый золотой просвет, а где искать чего здесь не было и нет? Он в норме и дерзнул меня рвать на куски, дабы сбылись его все ужасы во сказке праведной и доброй суеты. Я показательно их здесь как цербер истребил. Я не жалею, что её одну убил. Убить, чтобы слова святые хоть проговорить он дальше женщину решил.

Меня зовут Аида – я блондинка, почитаемая гостьей. Я притворяюсь искренней, а в сути «оторви да брось» змея. Десница у меня всему дана, чтобы сожрали в результате не меня. И снова изнасиловать меня пришёл мужчина. Он просит молоко в кафе, считая за глаза меня скотиной. Пришёл он в изворотливости поворота дьявольского естества, что было целью для него я знала и сама. Каждый мужчина, как ажурный Паладин: мечтает всех Аид, как я, сводить до уровня почти останков от скотин. Им на помойку выкинуть и изводить до крови нужно зачастую, а после оставлять на планы шлюху удалую. И прокляла я вновь такого одного: остановить тяжёлые женские смерти стало новой целью для него. Эта внутренняя цель в течение его жизни им и движет до сих пор, а остальным плевать – для них это позор. Не надо позволять таким как я ещё и проклинать. Попала я в аварию и слёз моих мне было не собрать. В больнице я болтаю с пациенткой: «Всё, поболтали раз, пошли курить, конфетка! Я крови пролила уже моря. Я очень рада. Что пока не умерла!» — и мы пошли на улицу по сигарете пропустить, но Объявление отдельности плоти от плоти было нам не пропустить. Ко мне убийца подошёл и слабость у меня нашёл: смертельный шеи перелом с проклятьем сделал и ушёл. Он объявил убийством присвоения меня, как плоти. Как я при том считаю, его совершенно не заботит. «С присвоением в убийстве объявленной плоти!» — коллеги ему кричали, а все мои страдания все остальные и не замечали. Она поняла зачем её убийство нужно им: «Это только чтобы доказать, что женщины их собственности и их можно съедать в медленные смерти нужно всем немым». Ещё им нужно Обуславливать Антракт, как мягкий терроризм для государства просто так. Она ещё при ДТП всё это поняла и ныне много слёз от своей травмы вновь лила. Теперь всё замечательно они считали с счастьем: прошло ужасное у них ненастье. Мотив преступницы раскрыт: её в Египте сильно искусал собачий арахнид. Ушиб затылка у меня, а человек куски откусывает от меня. «Ты пожалела ведь уже, что родилась на белый свет? Я забывала весь процессуальный свой обед. Я антипатией к тебе слыву и избрала ислам. Любви служу я и Аллаха моего святым делам» — она даже мастурбировала, радуясь победе передо мной и столь святым делам. «Ты под гипнозом» — отвечала, чуть не умирая, я стенам. После этого на неё пошло покушение целой кучи народа, а я в больнице всё лежу одна… приходит киллер навестить опять меня: «и я убил тебя» — всё почитает он меня. А у народа приступ словно массового бешенства, где прошлый подвиг они делали лишь ради беженства. «И я убил тебя, поверь» — он снова мне сказал, — «покончи хоть с собой, а то я за тебя уже в штаны наклал». Это было связано с тем, что чёрный маг моей киллерской группы пошёл на хитрость и отождествил себя со слипером с самым высоким Ец (частота квантовой спектральной волны). По концу моих сил с Судьбой летели истинные между магами бои, где йоги всё же более круты. Использовала тоже силу я от колдуна и встала как огромное количество таких же экстрасенсов, как и теперь я. Я покорила нравственные нормы, когда смогла сама другого человека разглядеть по истине без формы; с собой меня забрать пытался он, но прошлое уняли мы и он ушёл. Мне телепаты после этого привет передавали и рьяно на ТВ всё меня звали, но я не верила, всё помня об одном, что надо сделать непременно им меня одну от всех скотом. И было послано мне Богом ложное видение о том, что я покойна ныне и сама исходу сделала уклон; небесный иск, собачья жизнь, совковый бой и смерть-забой. Я на дороге умерла уже такой. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — мне колыбельную убийца пел в ночь на упокой, — «Пришла пора прощаться нам, окончи этот строчный балаган»; Он подавал, скорбя уверенно, что я служу богам; орбитой обделял его бедлам. По воле Божьей пошло несовпадение обо мне всей этой лжи и правда облачилась через миражи. Пока несчастия меня не оставляли, а сволочи пытались сладко врать и обходя по йоге весь закон даже последние запасы туалетные украли. Убийца счастлив был уже тогда: «Покончи с собой! Всё это правда!» — он кричал, чтобы не приготавливать «путь в никуда». Обман был окончательно раскрыт и люди это поняли – его контору InvestProfit заоконили. И снова инвестиции мне предложили: звонок о том, что в клапан смерти меня дуру заманили. Покой от ужаса в ночи, где солнце унесло с собой ко дьяволу лучи. Угрозы и интриги небывалые, при том, что я и аферисты деньги получаем очень малые. Общаемся, живём, друг друга любим. Мы по интересам вас убрав вас не забудем. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — кричит мне убитый, — «Я унесу тебя домой!» Трясло меня от ужаса, и я кричала в лицемерии моей слезы: не знала я и настоящей не безвременной своей Судьбы, так как названия такие нелегки. Покой начала и конца с соборов йога проявила мне от естества. Несовпадение при понимании людей было ко мне страшнее, чем от крови вопиет Орфей. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — обо мне баллады поёт, несущий мой покой. Армянский смерти пляс несёт кошмар, словно убивец всех настигнет нас сейчас. Поклон семи грехов во имя чистоты, чтоб был здоровый кров моей мечты. Если бы я не испугалась в этот час, то не избегнуть было б мне сумы. Сорвался меньший от цыган и фонари оставили из йода моему мучителю капкан. Это было концом тёмных сил и стало обличаться общее лукавство по моей собственной воле и инициативе. Я получила шанс сопротивления и окна мне поставили лишь за мои сомнения. Сама решила я начать от гнёта избавление, дабы унять насилие ко мне до умерщвления. Искала я фантома день и ночь, сокрыв рождённого ребёнка, чтобы её помочь; дьявол всё ждал любви, изображая моего тороса, считая, что его аферу никому не превозмочь; цыган навеял ужас шовинизма в атаке от употребления с детьми обычного отварного и вкусненького риса, что очень разозлило террориста. Я снова дома, и я сплю, красивые земные сны сама смотрю. Мне мёртвый сообщает: «никого я больше не люблю». Беседа по эвристике мне обеспечила опоры в этой мистике, а дочка не со мной, она в антракте по щепе от критики в её стилистике; я вновь вступаю в брак с новым слугой, и он воюет со своей женой: апостолом он смерть должен принять, чтобы полком на неё новым без любви ступать, но лесть его спасла лишь по Исламу, так как по «я» он из Уфы и был, при чём один и абсолютно всячески от алкоголя в фанатизме пьяный. И снова я среди берёз одна и никому в своём огромном счастье наконец я не нужна. Мечта! Мечта! Мечта! Мечта! Мечта! Зелёная листва о смерти женщин пела мне, а я стояла с ней, не двигаясь к своей Судьбе. Парижский шик через неделю: меня лишь потащили, словно шлюху через мелю и вот оно сейчас: щемит сердечко, что он ещё и пидорас.

И необычный начинался день: их воля и лукавство снова обличило по их собственным причинам – даже признаваться было им не лень. И сила тяги велика! За этим людям правда и нужна! «Осторожно!» — горевали, говоря они, — «По йоге постоянно врал я!» Редакция целее, а дьяволья вуаль двух зайцев вновь смягчённо с эпицентра греет; боль щемит змиями, рождений трепет, а пламя человеческих сердец шипит щек апрельский румянец сквозь любимый человечий лепет. Я в радости вновь кофе наливаю, дома сидя и осознаю теперь: «Меня здесь больше не обидят!» Среди берёз в России рядом с пастбищем я снова радостно стою, всё освещает Солнце, всем даруя радостно «люблю». Шипение вдруг исчезает от ветров, щи я сварганила, всё ожидая новые набеги человеческих цехов; фамилия на «й» у одного из прихожан, что по лицу уже был несколько раз заклан за его хоан, кроив апатии таинственный поток, что зван; вывертывался в танце аккуратно он и в мере был он смел, так как по таких схватках оставался цел; «Я призван охранять этот кошмар, но наш предатель вновь с фантома женоубийством помешал, чтобы от матери чужой суметь отнять щеку и заявить, что сам её убрал!» — фанат при убиении убийцы мне тихонько прошептал. Деревья пели о смертях, чтобы приемники печали в небесах опять посеяли здесь многих страх. И как не старались бандиты сбежать от него, не получилось в итоге у них ничего. Город спокоен при мягких берёзах вдалеке от него. Я, как в цыганском нраве спряталась и сей Устрой смотрела, чтобы тоже без трепета постичь нелёгкое такое инженерное и нравственное дело, но Помощь мне никто не оказал: мне даже бывший шеф тактично в Щенке отказал; я злилась твёрдо на такое это положение, но Люцифер такое ранее уже переживал; эфирный цех и дьявольство ко мне: их Цель увидеть преимущество ко мне во Адовой чете, чтобы моих детей забрать в рабы к Властям Щенками в Истерическом Опасном Чародейском злом хлысте; Чарует всех Астигматизм, Секретный Государственный Расизм – И Это для победы всем убитых кретинизм. И Славов Слава совершил самоубийство бы, если б надежда на проклятие Газпрома так с ним и висела бы, но не дождался он наивно всех товарищей спасти его и суицидом в изведении посмертно завершилась эта жизнь его в формальности обнаружения пути его. Желанен свет влеиких (влекущих у влечимых к ужасу карательства конца) власти грёз, чтоб одичать от онемения, которое даёт такой наркоз. Позиция лжи вообще всегда слаба, как и мой умерший ныне муж помнил поэтому меня. Проистекает улица Октябрьская, где Каждый знает правило Ноябрьское: Остановиться нужно вовремя с Судьбой играя, так как Исход при этом общий каждый сразу уже знает. И в результате я после работы дальше кофе пью и выходя на улицу сквозь Сатаны зеркальцем на берёзы, как и прежде, я гляжу и делаю всё то, что я давно хочу. Член Министерства Сволочью прослыл, за то, что снова множество блондинок истребил. Ложь самому себе и для него была слаба, так как считал он до конца, что всё вокруг него всего-то на всего игра. «Готовься к Бою!» — я ему сказала, на что его жена от смеха на весь город верещала. Однако временно явление такой истерики, так как они вообще не знали, как им сбили все естественные мерники. Их организм покоился в Нирване, где Чистые они все были, словно на кристалле. Они оставили ко мне вопрос, насильственно меня отшив, избрав передо мной мир грёз. Собой довольные они так коротают дальше свои дни. Здоровый образ жизни дальше я веду: гуляю и счастливо кофе дальше пью. Я коротаю дни почти одна и мне не грустно никогда. Счастливая и одинокая в любви блондинка я! Ребёнок ныне не со мной, осталась я одна вдовой. Мне стало скучно, и я дальше шла своей тропой. Поиск во скуке вновь привёл меня к Осанке непрерывной, от чего надо было, чтобы Костенело Человеческое всё Немнимо, но Человек спас положение и истребил через сигнал Мигрени Собакоедливых на общее спасение. Явился мне, мерцая, человек: он синие свечения сам ел, как свой обед; он пролетел, попрыгал и мне указал, куда он раньше путь ко мне держал. Он очень походил сам на звезду: он и мерцает, и умеет разносить свето-пургу. Поёт он песню, чтобы всё росло: Тык-Цык, человечно, благословляя людям, Королевствам мягко ремесло. Любовь от Демона меня благословила и отправилась в дорогу, созерцая как вокруг всё до событий этих гнило. Вопрос встал дальше осознания моего: мне нужно было смерть принять за встречного мужчину одного. Поклон я человеку ниспослала и, не страшась Судьбу я дальше оберег держала; так начинается мой новый БОЙ и явно человек всё же со мной. Родиться здесь хотели многие доселе, но поняли, что мало очень ели: им надо было очень много есть, чтобы всю будущую плоти массу заживо наесть. Покойный криминальный элемент по УНС не завершил все обязательства как эмитент. Берёзы в сожалениях о людях лили слёзы, но продолжали общий рост, рассеяв новые им грёзы. Я до сих пор живу, мешая дальше всем, а Им нужно убить моё потомство без проблем: мучитель Человеку Лезет Вариацией, а он, любя, напел им Путина Тираническую эмансипацию. Рождение мента и дальше надо раскрывать дела! Сама я жажду всё же снова мужа и чтоб шла земная хохлома, но мне открыта эта степь, леса и путь дорога всё меня вела. Берёза за берёзой на пути виднеется, я вожделею кофе в своих грёзах, но ничего теперь не клеится; ДАЛИ картина Будит Юности личину, а я иду прямой тропой незримо. Любой во лжи слабей позицией такой своей, так как найти потом опору нелегко и поскорей. Таинственный Собор меня в глуши лесной принялся окружать, а бой, грядущий в Беспокойстве, не принять: Они, как Йоги, Начали Считать… Я осознала перед ними настоящее решение своё и все они не мнимо закричали: «Ёмаё!» И Соскочили Свиты мне на перекос, чтобы быстрей успеть набить мне нос. Явила я отказ, осознавая время и стал китайский поединок через бремя. Меня не обойти, а их мне не унять: общались мы на языке движений, где азарта простым смертным не понять. Учебный год уж начинали в городах, а мы в лесу дерёмся на порах. Блондинка против шестерых, Поклон Наивности Через Исток С Соборными возник, но не смогли опять они все обойти передо мной сиих. Ложь всех самим себе, и я утёрла их носы одна, во лоне танца напевая: «Немига! Я даже не больна! Я не такая!». «ПОКОНЧИ С СОБОЙ!» — Фантомом я сказала им всё это песней предавая. Они поклон и бой был завершён, так как это и нужно было им, чтобы разрешить их дел целый синдром. И всё ждут рая, кто при страхе к дереву пьянеет по волне: «ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ! Я Бог! Ну помоги мне!» (Примечание автора: Здесь вопрос вашего осознания, что вы сами жаждете и осознав своё решение знайте — это ваш выбор стать им попой потом и ещё не гигиеничным способом.) А правда где, когда такой во лжи покров? И все глаголют: «Правда там всегда, где Бог». И дальше курит весь Газпром: «ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ! Теперь это мой дом!» — берёзы пели волнами в лесу такое эхо от людей в слепом от боли вопле и бреду. И не кончает при каждом моём шаге этот лес, я ем листву и отдыхаю, словно по их нравственности бес. «ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ!» — сквозь пьяные деревья раздаются слёзы и ветер плачет от того, что люди умирают, как святые грёзы. Предметный указатель мне не нужен в этом путешествии; во лжи все продолжают умирать при продолжаемом священном шествии.

Смотрела я на небо, выйдя на тропу: цветы его съедали в нескончаемом ветру. «ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С СОБОЙ!» — всё верещали убиенные во таинстве сумой за то, что уродился он по мнению убийцы не такой. На небе плыли облака и в никуда моя дорога нелегка. Ловлю я в тишине при эхе миг моего отдыха.
Когда у неё уже не было надежды и она думала, что умрёт, к ней по воле Божьей пришёл человек и вылечил её, но после этого тёмные силы начали обличаться и не в одном месте, а повсюду.
Уже месяц иду, а Путь всё продолжается и Окончания не следует искать: цветы и лес повсюду; Солнце раскрасило цветы в малиновый цветник, который весь собой меня манил понюхать их. Обыденность до бесконечного пути: любой бы уже сник. Я ем цветки, как пью и продолжаю вновь при летах на шагу дальше идти. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — победили снова меня призраки. Всех призраков, словно в зубах, человек несёт, стеная во тисках: «Своих бросать нельзя! Они же не Аллах!» Путь окончания не знал, а истину искать я не устала, но человек пока стонал, что призрак возродился и опять пропал. Деревья плакали мечтой, что не найти опять им всем покой: опять нужно искать друзей и уследить хотя бы за собой. Собачек нет в лесу, и йода нет, а есть царапина от ветки в восемь лет. Центральный офис, зато, «Блаже» не даёт сюда и с каждым шагом отдыхаю я одна. Блаженство покушения при унижении во силе от себя. Блаже творит и со своими гражданами там, и тут с нами почти постоянно снова истязание, теперь уже желая только воздаяние. Радею я в пути через лес и в вечном апокалипсисе простодушно и чуть-чуть совсем балдею: здесь нет насилия, мужчин; здесь нету женщин-извергин. Лежит под деревом мужик собой довольный, меня увидел и постиг, что всё же он невольный. Он встал и объявил мне поединок, от материнской памяти нанёс удар он без запинок, но быстро человек меня латает и от меня дар его же возвращает, а после я произношу перед атакой: «Но ущедри мя своим местным мраком!» — я снова атакую, слаб удар. Покосит нос и снова бой открыт. Сопротивление берёт он от ствола, а я танцую круг и бьёт он не туда. Пришёл народ и смотрит кто кого побьёт. Симфония любви с людьми деревьями поёт. Идёт между деревьями и шелестом листвы с наивностью моей весь местный люд. Восстала радость апокалипсиса в мягкости воскресших, что тут апостол истинный и пеший. Это только сама жизнь вам может даровать, но в меру, чтобы никто не обратился, словно чудище в химеру. При бое их подумали все, кто пришёл, что ниспустился исцелить её спаситель и один от них ушёл. Сплошные заросли деревьев и тропа. Куда идти? Кому идти? Зачем? Куда? Архангел должностной любовь всем ниспустил, чтобы критично осторожно вальсом их всех кто-то истребил; противник впал в балдёж, так как при бабе и собой достаточно хорош: лоялен, мягок, аскетичен, немножко также истеричен – наивно ищет женщин для господства чистоты, так как критичен. «Распныйся волею» — я древу прошептала, на что оно мне путь лояльный указало. И дальше мы пошли. Деревня, кофе, деньги и мечты. Сказали мы, что путники: нам денег дали, скинувшись, и дальше мы пошли, оставив им благословение: «Молитесь святому Пантелеймону, что ведал по алхимии от вас такие шрамы, да с вас ниспустит что осёдлывает рану столь тяжёлые изъяны». Поклон оставили мы силой и дальше побрели дорогой, как громилой. Мир распростёрся перед нами очень сильным и свирепым рыком мрачной лиры. Деревья снова задавали нам вопрос: «Вам врезать в рот, в глаза или в ваш нос?» — тут опять же вопрос сумы, так как подобное услышали в нашем пути все мы. Стихии шутки иногда не постигаем в эти дни, всё избирая эти детские мечты. Спускалась даль пред нами в эту мирную лесную долгую вуаль. Мы в путь! Мы в даль и силу нам не жаль! Пока мы уставали, нам хватило сесть и клеветы остепеняя правды несть, чтобы остановить рождённых через лесть и сподобить развитие во месть. И вам оно даёт — вы сходите с ума, так как месть в рождении всегда вам и не послушна. И исцелялись мы от ран при шаге каждом, спуская тяготившие нас стражбы. Строительство мостов неподалёку от таких лесов. «Баба моя тиранит, троля всех попов» — мне рассказал один из покорителей цветов. И дальше мы идём и не тужим: осины шелест был всем нам непостижим. Перикл окна починил, когда с собой унёс начальство и устроил предприятиям по параллели леса сбой, так как привыкли все они служить по воле Блаже и тут нечего стесняться: некуда заделать гаже. Деревья пели песни нам о городах, и мы не сожалели, что идём куда-то вдаль на всех парах. Мне женщина рассказывала все её истории, которые заставили дрожать меня от злой мистической симфонии. Посёк мосты Икар: в деревне рядом с лесом исчисляется пожар; чертей серийных много в тирании с оркестрами достаточно прямыми; я ахнула в огромном интересе, что уважение шпионам ныне обернулось злой завесой: всему причина этот йод, что медицина знает наперёд. И истина открылась перед нами: служившие верой и правдой в городке лежали мертвецами. Дом Константинов стал руинами, снесённый тиранией бомбами тминными: симфония руин царит по-новому здесь смирная. Пока смотрели это мы, ранения не избежал товарищ нашей утопической борьбы: священник исцелил её во имя общей суеты и после дальше по лесу все вместе мы пошли. Оркестр нам опору апеллирует, а иволга при песне этой доминирует: проект военный власть им спас, но танк при том в трясине вновь увяз. «Раз надо завязать — порвите это и научитесь лавировать по линиям воли, так как все мы здесь при том одной крови» — пошли мы в нежности ветров окоченев, но чисто по-соседски женщин всех собой согрев. Со мной точно такой же был напарник, что мне рассказывал: «Я в школе тоже был ударник…». «Я устала и к тебе обращаюсь, помоги отдохнуть при пути, а то уже сильно маюсь» — эпично он меня на плечи положил и, хоть не сильно долго, но тащил. Этот факт констатировать, мягко говоря, мне было непросто: этот лес нам помогал путешествовать, как отдельный наш уже остров. Реальность сформировала нам дальнейших наш пункт обывания: мы достигли посёлок, нуждающийся в поддержки от нас начинанием: нам дали жильё, нам дали работы, от нас попросили все планы и квоты. Мы зажили снова без этих интриг, и я была счастлива, но остальными путь был забыт. Что с ними случилось? Как дальше быть? У всех получилось, что первонаучения Земли у них нет; естественный рост даёт асимметрический от того перекос: всех типо нет и мы, как один кто-то там не дорос, а власти святые и самые умные; они почитаемы как истинно в смуте безумные, что Ями в Японии злые и шумные. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — эхо кричало шумной толпой.

Она позвонила нёсшему её в лесу юноше ни о чём не подозревая совершенно счастливая, потому что он ей понравился, но именно так очищение души (рабыни именно на съедение в каннибализме) от негативных воспоминаний и информации вышло её огромным ущербом, в чём он по телефону открыто обвинил её и имитировал черное магическое снятие всех результатов её восстановлений после пережитого, чтобы возобновить травматическую память, и она умерла.
Израненная ядами и стигмами я снова из нового места ушла. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — песня убитых была мне слышна. Формируется передо мной снова путь, но трава здесь иная и я села, чтоб отдохнуть. Я легла на траву и, словно в бреду, я плачу лежу и маму в ранах самих по себе вылезающих одна здесь зову. «Покончи с собой!» — плачет призрак убитый со мной. Он тоже ошибся и поверил чёрному магу, что он ему в смерти дарует бравую шпагу, а там только яд и победитель в каннибализме тому лишь рад. Покаялась я и нянькой звезда потащила меня: «Человек истребляемый с собой забираем покаянную!» — я шла и ревела, а Солнце являло куда мне умело. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — кричал мне во след ещё один призрак слепой. По сути все безвольны, но это всегда лучше, чем перед равными невольны. Пока я шла, я думала о том, что я наивная и честная при истреблении таком, что мать моя скормила б им меня, но сильно ошибалась в этом я. Завидовала раньше дару у святых немного я. Когда агрессия прошла отправилась и дальше посещать деревья к эпицентру речки я… Ува… миграция к тайге щемила мне сердца, но волей всей я дальше к эпицентру шла, а при себе мотыги нет и плохи у меня пока дела; я сразу вспомнила отца. В реке омыла я на отдыхе с привалом, потом немного попила с накалом, травы отъела чистой и от страсти даже онемела: так я устала от всего такого дела. «И лежащаго мя в ленности ускорив возстави» — лениво шептала я, словно уже в белой шали. Кричали призраки Солнцу: «Не помогай этой швали!» — за то, что я обзывалась на остальных так по шали. Забралу рождения я убрала и апофеозно и флажно спала; фантастика снилась мне дланью тугой, что в детстве читала я часто в моменте с тоской; желание шика шнуровано мне, чтобы по формальности влепить и меня нет; Эллада от дьявола шла по десне: любовь – это «я», о чём сон в Яви предстал мне; такой вот конец моего сновидения. Иду по реке дальше я в омерзении. Стала я чёрным магом с хитрой защитой: любая вина передо мной станет ныне открытой. Ведь я виновата во всём! Можно мне! Я шла вновь, давая волю слезе… Фиаско интеллектуального труда постигла я, так как иду и рассуждаю ныне совершенно здесь одна. «Почему тут вас ускоряют в лености?» — меня звезда спросила. Ответила я ей, что тому Вина пищащего мундира, что ищет эпицентр всех интриг, чтобы он умер и народ поник. Он сам и оказался виноват, что фатализм на видение не Дал Почтений Мат, а Илистый Триумф на Йодах получился, где Фантомас, как Дьявол по Любви лишь разродился при власти мрака и Деяний Лажи Фрака ради вторичного чьего-то ещё брака. Антракт. Моя власть отдыха и мирный такт. Я в самой лености не делаю единство теорем, а лишь рекомендую именно вопить об этом состоянии всем: «Я не хочу и делать, потому что тут есть вы, а значит всё сжирает, вытесняя просто в трупы пустоты.» Идя путём дальнейшим предо мной опять Фантом: Любвеобилен, мягок, со стволом – «Ты смела истребленье замечать! Тебя убить пришёл я и твою голову заказчику отдать!» — у него было много психологических, энергетических, эзотерических хитростей, а также огромное количество прочих здесь порожистостей. Эпично, ложно и критично драматично или личина дьяволов чете в интриге эстетична. В алом цвету вечерняя река: я дальше смело, словно в эпосе Богов пошла. Эпиграф щерим для любви и вальса, чтобы при каждом шаге можно стало зло творить по шансам, а то Цунами Окружит Экватор и будут на Земле ЕЗ0З-дегенераты (Е-303 Аскорбат калия); глас совести при йодах ограничивал меня и тихо дальше цыпочкой прошла убивца я, а он храпит и в радости фантастику глядит: туз управления вопрос создал — «это такой вот знак что ли про них?» — щегол меня профукал и храпит. «И спаси мя в предстоянии и молитве…» — шепчу негромко я, достав ножи и бритвы. Полоз недалеко от места, где прошла я, полз; зову при одержимости я по параметрам диван, а власть моя не так сильна и дальше обломалась я по швам. Живой меня он ощутил и поиски длиной сам по намерению длил: Фарс Вариации он хорошо определил, так как Шпион, как Щириц – «есть контакт, я и забил» — легла мне Карта о любви. И поведись я… Подойди к нему сейчас, а он внушал людям вину за их грехи. Прививки делали в деревне, до которой добрела я наконец! Окончена Истерика С Сумой и Омута слепых от Йода брошенных сердец! Обычные грехи людей безвинны и не должны такой расплаты требовать невинных, как убивают наперёд: мозг в детстве повреждают и вперёд. Проклятие Очей Окна Чудес, что Истребляло Суетой Смолу Богов и их венец. Тут было мне спокойно и ночлег мне предоставили достаточно благой: «Должны вы понимать, что не чета мы вам такой» -я поняла, что ночка будет не простой. «ПОКОНЧИ С СОБОЙ! ПОКОНЧИ С Собой! Покончи с собой!» — вновь приведенье плакало со мной. «Вы решили в лености себя преодолеть и осознали тупик лени и усталости, а лень то что такое?» — я его спросила сразу впредь. Я не хотела на все эти смерти даже и смотреть. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — вновь разносилось над попутною рекой. «Лень — это моё истинное состояние мозга и его функций» — всё размышляла я по малой унции. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — вопил неподалёку призрак, что почти всегда в беде со мной. Внимание человечества уже пошло ко тьме немой. «Покончи с собой!» — пищал мне дух такой слепой. Если бы не пришла на это перепутье. Убийца бы уже настиг меня в моём властительном распутье, но в лени я не пересилила себя и надо вновь и вновь пытаться, тренируясь для самой себя. Приблизилась я к окончанию реки и здесь палатки, как союз шпионов от Стоматологии и общества судьбы: они мне объявили бой такой израненной одной. Они сознание моё атаковали, чтоб комплексами бить, словно цветки вуали, но я не позволяла им победу взять и всё реально по сую присущее позволила вбирать, на что они кричали: «Да ты сука, блядь!» — Каждый день, так постепенно и восстановила волю я. Пошла я прочь самозабвенно, лишь бы закончилась вся эта суета; Солнце собором скорректировало буйство, мне путь вновь помогая проходить во имя чистоплюйства. Меня лишь успокаивал тот факт, что техника тяжёлая и с ней бежать за мной для всех не в такт. Иначе у меня уже бы был инфаркт. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — ревел со мной мелодией слезы лучами призрак Земле в такт.

И небо снова синее над головой, а облака серы и наступает мой покой: с полей я ем цветки и мирно, радостно поёт со мной: «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — Каспер уже родимый мой. Рабов уничтожают в городах и деревнях, так как иначе ждёт их только апокриф в своих руках. У них так или иначе наступит от истощения и незнания об этом что-то нехорошее не по Судьбе, а потому я всё же к лесу шла навеселе. И мне деревья продолжают в ветре навивать: «Сурьмить покончи своим нравом, чтоб могли мы тоже отдавать» — они шипели и сопели, листами шелестя немного от усталости слабели. Рабы забрали всё священное с собой, так что я шла в глуши лесной. Просто потому что вы в лени не делали ничего и ждали подходящие состояния я так и продолжаю долгий путь до бесконечности воздания мой. «Покончи с собой!» — пищит мне человек уже тоже святой. Убийца думал, подходя, что всё на самом деле это фарс и он легко убьёт меня сейчас. Я сама так жила, пока на этом моменте чуть не получила паралич от переработки, как я считала, но убийце это всё понять того достатка мало. Поклон он отпустил мне, словно чистый чей-то стон. А бравый ангел, обманувший колдунов не он? «Нет» — мне ответил чемпион. Так схватка между нами началась, он обошёл меня на йоту, чтоб напасть. Мне приходилось пересиливать по аналогии мою столь сильную усталость, так соперника такое не волнует даже малость. «Покончи с собой! Покончи с собой! Покончи с собой!» — ударил человек ему его башкой. Он стал кричать и мне от боли это: «Покончи с собой! Я сделал все по космосу благие светы!» Я тотчас это поняла, что моё состояние критическое и меня с тех пор и пытались убить, чтобы реальная среда быстрей меня смела. То есть я просто от того, что ранена была. Невольно наступила у меня от осознания слеза. Поклон на лоне леса отпустила я ему по чину с собой позвав глупейшего Людину. Всё это происходит прямо так: теперь опять шагаем вместе по лесу, как в сказках и мечтах. Опять обыденность. Опять за шагом шаг. Едим листву, шагаем прямо в такт. И снова человек по очереди нас кусает: «Покончи с собой! Покончи с собой!» — пищит он и нам дальше помогает. И вот у моего попутчика его кордшнуры вытесняют душу, чтобы за бегство искалечить в избиении его катком как грушу. «И по сне нощнем возсияй ми день безгрешен» — с иронией корпела я, отмывая чем пришлось его от ран и плешин. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — съедал его ранения человек и на мучителей был тоже сильно бешен. На него напустили тягу более плотным духом и обнаруживающих поражение демонов, как вид космического кочующего и даже обширнее микроорганизма. Что делать он не в курсе был и отпустил напавшему поклон, так как часы исхода уже знал, как весь таксон. «Мне ночью дай уже реально отдохнуть» — сказала я, не в силах ночью и уснуть, — «Мы оба ранены и нужно в тишине вздремнуть». И снова писк сквозь ветерки в ночи: деревья усыпляют колыбелью с человеками. На следующий день проснулись мы, как будто нет увечий и здоровы оба, очень сильно новы и бодры. И совершенство испугался он: «Меня же затравили! Чтоб вас всех ублюдки! Это был уклон!» — Меня схватил за руку и вперёд повёл, как слон. Лень тут уже идти мне было сильно, но поворачивать назад подавно непосильно. И вместе мы идём вперёд ночи и дни совместно напролёт. Секунды испиваем, отрешаясь от людей: нам здесь зелёные товарищи уже стали милей. Теперь меня и затравили по способствованию с ним, чтобы в заборе стала я не как, а отравителем моим. Выкачивают вещества из нас, и мы смеясь идём, что будет из нас квас. У них там состязание, кто завершит на нас заклание, чтоб было о процессе понимание. По лесу сквозь деревья гидрофона вновь шумят: нас ищут… нас уже хотят… Они уж думали, забор уже осуществлён, и он со мной не ходит, а ещё два дня назад был умерщвлён. Свободная скотина отрешилась далеко от них не мнимо. Лень — это естественное увечье усиления выкачкой из людей веществ в реальность резонансами, что нам и знать было ранимо. Мы дальше, перекусывая, шли по лесу быстро и ретиво. Соте хотелось мне сильнейше съесть, а моему попутчику от этих шишек хохота не счесть. Они, преследуя нас, думали, что качества от нас душевные у них, а это было и не так, так как мы вероятнее не убегали бы от них. Враги, которых мы не видим сквозь гидрофон кричат: «Сдайтесь властям! Мы все вас не обидим!» Идиот сияет добротой, а начинается среда и тост в ажуре объявили за наш упокой. Во сне нам тоже не дают восстановиться, тактически по гидрофонам в изведениях вынуждая нас быстрей убиться. Нас от земли вдруг отодрали мозгом головным: а как факториал восстановить? Как сделать связь с ним? И этой просьбой вы просите это от вас как получается быстрее отсекать саму планету. Исполнили они кончину сватов, что соболей может убить распятыми. И вёл бравый ангел дальше в лес. Это искореняло их всех на пути у нас, как бес. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — убил человеческий существо двоих за один вообще присест. Будучи раненным в прошлом сам, попутчик единственный мой в глуши занялся перевязкой моих болящих ран. «Мы здесь искоренить тех, то это делает с вами технологически, поэтому я с тобой до момента, когда они настигнут нас с тобой где, совпадает встреча так физически», – мне было уже легче от того, что он женщинах при том не врёт и всё. Прилежать окказионно означает колонистов начинаний очень скромно, но сумасбродно, обозревши и Йоркширно-неукромно. «Покончи с собой! Покончи с собой!» — кричал мне дух при смерти старой женщины, квартира коей съёмна. Мы дальше шли среди древесных терний, где крик души почил до крика во криви унятых мнений. И рвётся связь низших структур с моим рабом-душой! Мы шли свободными дорогою с зелёною листвой. «Христе Боже» — вопила я, — «не приноси таких далече жертв и пощади меня!» И через два часа такой не проходимый тёмный лес при освещении лишь о себе характеристики нам нес, но нет подтекста – лишь смертей и призраков кричащий кровью от планеты вес концентрирующей волны транса с некрогипнозом, что явно где есть живой и под наркозом. Мы дальше прямо шли, летели мирно наши дни. Листву мы ели, песни пели, дальше только делали, что шли. В итоге те, кто заклал транса нас здесь и нашли. «Покончи с собой!» — кричит мне девушка, довольная красой. Мой бравый ангел перед ними стал со мной и ему тоже надо, чтобы все покончили с собой. (Примечание автора: ну тут вы получите помощь, несомненно, но вы хоть осознайте, что вы сами тоже участвуете в своём Спасении, просто организмом хотя бы, процессом вашей жизни...) Нутро противника так пронесло: им было нынче не до нас, а где нагадить, отстояв своё же ремесло. Прекрасен тут пейзаж, очи мне красил местный антураж, окоченели чили в нападении, начав с собой вбирать от умираний их ажиотаж. Стояли не в порядках мы: «А где итоговый кураж?» — со мной стоял притом уничтожитель смертных душ. Смуглый брюнет, араб и исламист; он убивает женщин и чуть-чуть садист. И мрут израненными перед нами нападавшие на нас: не радуемся мы, а в ужасе ничем помочь не можем мы сейчас. И дальше мы шагаем нам начертанным путём, заранее предполагая очевидное: никто делами не поможет нам и только друг для друга есть мы здесь вдвоём; я отрыгнулась и отправилась с попутчиком на водоём, а истреблённые мертвы и спят опять блаженным сном. Через них посмертно ток с огнём опасный, чтоб зомбировать идёт, как щит всё отрешая сразу наперёд и принимая характерный химикат они змеиный цикл держат, так как нет пути назад. Потом волну пускает через их сжигание убитых, от лиц людских притом пропажами сокрытых, и постоянно гидрофоном обновляют шум и гам, чтобы волны характер относило к их делам. Иуды! Разуверьте свои блуды! Убил он уже больше 250 женщин по разным странам и до сих пор они все как одна паскуды. «Спаси мя!» — мы вдвоём в лесу кричали, но никаких ответов мы не получали. Окутанные временем одни остались мы и дальше путешествий наших при рождённых отроках летели наши дни… Палатки, бутерброды, да и мы…
Убитых женщин он выставляет самоубийцами при связях с разными властями, обманывая звезду, что женщины не пережили с ним разлуку и просто были очень слабыми костями.