Нелли (Глава 15)

Я хочу умереть уже от этой боли. На усладу издеваться кому-то состоятельному меня продали за долги родителей уже давно. У меня с самого детства у меня нет матери, так как у неё меня маленькой и забрали, как собственность какого-то садиста. Мне не хватает материнской любви по их даже словам. Покупатель, играющий передо мной отца, обо мне не заботится, ему на меня наплевать. Я для него просто донор омолаживаться. Занимаясь сексом с женщинами на его подстилку, он мне даже открыто говорил, что ему не терпится, когда и со мной он сможет это сделать, завершив слияние моего головного мозга с его головным мозгом. Он поэтому и комплексует обо мне заботиться, так как боится, что ему кто-то помешает меня узнав. Мой головной мозг узнает этих людей, и он не сможет сексом завершить слияние с моим мозгом. Они меня ему так намеренно и продали, чтобы ему было не так больно умирать. Я ненавижу себя, я ужасна, я ошибка природы. Я просила всё, что вокруг есть это осуществить, чтобы он не смог со мной это сделать. Такое чувство, что все люди ненавидят меня. Я никому не нужна. Он часто, чтобы у него это получилось, меня избивал, боясь, что, если мне не будет от него больно, он умрёт один и меня не искалечит. И я не выдержала: в один из будних дней какой-то белорусский дядя помог мне уехать в деревню неподалёку и договорился со своей знакомой бабушкой меня от них спрятать. Люди тоже, как я узнала, их не выносят. Однако они не сдались и молодая женщина, по имени Марианна смогла подловить меня, играющую у озера:
— Нелли, милая! – подошла она ко мне, но она не успела увидеть в какую часть зарослей деревьев я улизнула.
— Нелли, милая! – кричала она меня, — где бы ты ни находилась, я шлю тебе лучи поддержки и тепла.
Я молчала и не отвечала ей, уползая поглубже. Линия становилась плотнее и пока дальше я путь пролезть от неё не нашла. Она продолжала кричать меня:
— Я хочу, чтобы ты знала: мир не без добрых людей, и всегда найдутся те, кто неравнодушен к чужой беде, — смеялась она надо мной, — я кричу своё тебе общение и больше всего на свете мне хочется тебя поддержать, чтобы ты это почувствовала. Я не знаю о тебе почти ничего, но точно знаю, что ты замечательный человек, достойный счастья. Я уверена, что на этом нашем с тобой согласовании не я одна такая.
Я выдерживала желание к ней выйти и пробиралась глубже через гущу. Она не могла сюда пройти, но продолжала кричать мне:
— По поводу твоей первой любви, — говорила она мне сразу о той, кем я должна после смерти стать, сразу не рождаясь больше как та, кто я по факту, — она всегда переживается болезненно, намного тяжелее, чем любовь взрослая, как раз потому, что и ты, и он ещё дети и пока плохо представляете, что такое чувства между мужчиной и женщиной. Ты узнаешь это через несколько лет и поверь, всё, что произошло между вами сейчас, покажется совсем другим и, я уверена, ты ещё будешь вспоминать об этом с улыбкой. Сейчас в это слабо верится, но поверь мне, которая, как и ты, пережила первые чувства к мальчику (мне было чуть побольше, чем тебе сейчас), и видела, как это было со всеми моими подругами.
Эта её трогательность меня жутко изводила. Я затаилась, но она продолжила меланхолию.
— По поводу самооценки, — сказала Марианна, — я снова тебя понимаю. В твоём возрасте я ненавидела себя больше, чем кого-либо другого, и около суицидальных мыслей были, в моём случае, проблемы были с одноклассниками. День за днём они пытались внушить мне всё то, о чём пишешь ты: ты ошибка природы, ты ужасна и т.д. Меня тогда вытащило желание доказать всем тем, кто так говорил, что они неправы. Стала старательно учиться, нашла хобби, которое у меня хорошо получалось. Было трудно, не всегда это давалось мне легко. Но неважно, сколько раз мы падаем, важно найти в себе силы и подняться, продолжая назло всем идти вперёд. Сейчас, оглядываясь на свою школьную жизнь, я понимаю: когда я закончила школу, многие мои одноклассники только начинали жить и делали первые шаги в суровой реальности, а у меня за плечами уже была серьёзная победа — я выбрала жизнь. Возможно, мой опыт поможет тебе. Но в любом случае я советую поделиться своими чувствами со специалистом по детскому телефону доверия. 8-800-2000-122 Если ты звонишь, это не значит, что с тобой что-то не так, к психологу обращаются абсолютно все люди хоть один раз в жизни. Выходи сюда, сука!!! Я буду рада ответить, поговорить, поддержать.
Я сидела так до последнего, пока она не ушла. Когда я вернулась к бабушке, она даже смогла меня поцеловать. Её звали Лясинэ. Когда я покушала, она начала вести себя, как та:
— Нелли, найди в интернете ВДАтин — там тебе обязательно помогут! Ещё есть телефон доверия для подростков: 8-800-2000-122. Позвони туда, там работают грамотные психологи, а то у тебя немного трясучка.
«Не буду даже это делать» — подумала я, сказав ей при очередном побеге из дома: «Удачи!»
— Подожди! – кричала мне она, выбежав за мной. Мне всё испортила ещё наша соседка Виктория Братчикова. Тётка меня схватила за руку, при ней отчитав:
— Нелли, малышка, ты совсем ещё ребёнок. Конечно тебе нужна мама, которая всегда на твоей стороне, которая обнимет и скажет тебе, что ты самая лучшая и красивая!
— Я не твоя мама, — кричала на меня, ударив по щеке Лясинэ, — и я говорю тебе, ты самый лучший человек на земле!!! Ты прекрасная принцесса!!!
— Я, знаю, что тебя ждёт прекрасная жизнь, и океан радости!!! – сжала мне плечи Виктория Братчикова, — Ты просто поверь мне!!!
Я ударила её в ногу и быстро вырвалась, убегая от них, как от монстров. Районный сторож помещала мне, поймав меня им через ещё два дома моего побега:
— Трудное детство надо перетерпеть, — пренебрежительно сказала она обо мне Лясинэ, — Надо видеть будущее: ты вырастешь и начнёшь жить отдельно, своей жизнью, где никто не будет орать.
— Очень вероятно, что встретится кто-то, кому ты будешь нужна, — схватила меня за шею Виктория Братчикова.
Эта серия издевательства меня достала, и я ещё более смело всё равно опять ударила их всех быстро в животы, так как была их быстрее, и побежала опять. Быстрее… Быстрее… Мне подставила подножку какая-то женщина и я упала. Это была тётка тоже мне знакомая: Ирина. Живёт она тоже здесь недалеко. Она меня пнула, пока я лежала после падения и говорила наставление:
— Здравствуйте, — сказала она интонацией убийцы, отражающей желание меня съесть, избив, — Милая Нелли, и всё же у вас есть семья, бабушка, дедушка, папа, которые вас любят, оберегают, воспитывают.
— Нет у меня никого уже, кроме Лясинэ, — кричала я ей, — вы не в детском доме, не среди чужих.
— Поэтому старайтесь не держать в сердечке обид, — смеялась она надо мной, а шаги Лясинэ и ещё двоих тёток приближались, — близких можно послушать, услышать и понять. Да, разные поколения, взгляды, но вы родные друг другу люди! Не думайте о страшном. Суицидом никому, ничего не доказать, а для отношений ещё рано, солнышко, зачем вам это сейчас. Учитесь, развивайтесь, найдите массу интересных хобби.
Эти слова она говорила с иным смыслом. Успела подойти ещё одна хамить, вместе с Лясинэ и сторожихой. Её они позвали Лина, упросив со мной об этом поболтать.
— Нелли, солнышко! – начала она ту же мелодию, — уверена, что ты очень нежная, чувствительная и красивая девочка. Живи, солнышко. Жизнь так быстротечна, и обстоятельства так быстро меняются — этим жизнь и интересна.
— Да отстаньте от меня! – закричала я на них, пытаясь убежать, но на этот раз меня в живот ударила Лясинэ, сказав:
— Иногда мать нам заменяют другие люди. В жизнь может прийти женщина в виде учительницы, коллеги по работе, которая может дать тебе это необходимое тепло своей дружбой. Понимаю твою грусть…
Я вцепилась себе в грудь от боли и смятения, лёжа на земле. Районная сторожиха пошла с ними в ногу:
— Думаю, все, что ты видишь — для тебя является хорошим уроком, как жить не надо, — схватила она меня параллельно за волосы, — и однажды ты сама станешь хорошей и ласковой мамой.
— Очевидно же, что вы меня убьёте! – закричала я на них.
— Заткнись! – закричали Лясинэ с Викторией Братчиковой в унисон, — учись и старайся, как можно раньше стать самостоятельной, чтобы вырваться из этого круга.
— Малышка, — сказала мне Лина, ударив ногой меня в грудь, — как бы хотелось тебя обнять.
Я не могла встать и на машине приехала к ним женщина, которую они кричали: «Ирина! Увозим! Взбесилась!» Они затащили меня в машину в сильной болит и по обе стороны сели меня держать Лясинэ и Виктория Братчикова, а рядом с Ириной села Лина. Лина, заводя автомобиль уезжать, начала со мной тоже разговор:
— Нелли, я очень понимаю тебя, — начала она гнуть мне соболезнование, — сама росла без мамы с безразличным отцом. Я уверена, что всё у тебя в жизни наладится. Я желаю тебе найти то важное (хобби, дружба, спорт), что будет тебе якорем в дальнейшей жизни, что поможет тебе в минуты отчаяния. У всех есть таланты, подумай, чем бы тебе хотелось заниматься, возможно там тебе встретятся люди (преподаватели), общение с которыми даст тебе опору.
Я уже ревела из-за этой прелюдии, когда меня бьют. Лясине подняла меня лицом к ней за подбородок, и она задала мне вопрос, шипя:
— Верю, что у тебя всё получиться, поняла меня? – она смотрела на меня, желая поскорее разорвать.
Меня привезли в тёмное помещение и приковали ко столу, делая какие-то уколы. Ближние мне меня бросили с ними… Они меня убивая и разрезая мне что-то с завязанными глазами, продолжали издеваться:
— Милая Нелли, позже ты поймёшь, что человек живёт не для родителей. Родители только кормят и учат, дальше, после школы, своя жизнь. Ещё 7 миллиардов людей на свете, даже больше. Когда родители не любят ребёнка, это больше проблемы родителей, потому что он вырастает и покидает их.
Я продолжала кричать от боли, плохо слыша мне последние с их стороны слова. Я даже вырасти не успела, чтобы полюбить, а они мне решили навязывать силой, что я другой человек физически, а не по факту я тут.
— У тебя, видимо, самое начало переходного возраста, когда только начинаешь разочаровываться в родительском всемогуществе, — разрезая меня кто-то говорил мне, — я сама это прошла, все этапы. Знаешь, что в конце будет? Независимость. У старших своя жизнь, у тебя своя. Будешь выбирать людей по своему вкусу. Да и сейчас можешь выбирать друзей.
Какие они цари! Они ублюдки! Хоть я ещё и маленькая, я решила, что в такой ситуации мне уже можно не церемониться. Я кричала от боли и даже не просила у них ничего, так как они просто сделали это ради денег видно каким-то наркоманам в криминале. Мне было лишь омерзительно, что кто-то аж вожделел мою боль.
— Любовь в этом возрасте неустойчивая, больше похожа на дружбу. В паре обычно мужчина старше, потому что созревает позже. Относись пока именно как к дружбе. И каждый человек нужен Богу.
Прошёл час. Я не могла двигаться. Мне развязали глаза. На меня смотрел мой опекун, сказав мне перед тем, как я его больше видеть не смогла, уйдя к холоду:
— Вера, посещение церкви — сильно отгоняет уныние.
Я презираю их, кем бы я ныне не была вновь рождена. Я их не боюсь! Я не буду их искать! Собаки их сами съедят даже за мою эту смерть. Пройдут эпохи, и они ко мне не подойдут тоже, как и многие понимали, так убивая других детей, и, возможно меня.