Олег Кепчик (Глава 1)

Реквием смелому школьнику,
Что не снискал даже шанс
Пережить испытание от взрослых.

Моё Алчное и наивное мягкое приветствие многие знают в моём родном городе, а имя моё им известно, как Олег Кепчик. Ты не смекнула, что у тебя всё равно шизофрения, раз ты вообще боишься это слово? Этот крах и ужас лжи многих против одного! Эта жесть, когда с холодным безразличием толпа твоих близких тебя же одного и имеет по всем статьям. И ещё по абсурду. Который к тебе вообще не имеет отношения, например, так как на тебя охотятся инопланетяне. Бьют гидрофоном от трупа в анализ крови врачи, чтобы ты хотя бы им казался заразным, находясь в морге и, чаще всего, ещё и не знают для чего им это поручили. Труп была живая до того момента татарка… я это уже даже знал… Анализ крови русской девочки в текущей эксплуатации, а я просто прозревший это Арман-дракулин. Вчера утилизировали башкирку, так как она уже не подходила на подобные нужды. Издеваются с Московского морга. Я даже знал конкретнее, но разве я оттуда живым уйду?! Если я не сдам ЕГЭ на хорошие баллы, я ещё и совершу суицид, так как мне оставалось уповать лишь на шантаж чего-угодно. Не смотря на всё, я чувствую, что мне жить осталось совсем недолго, всё бытие мое бесполезно, как и любого человека, так как я и знать о свое полезности не мог: мне никто не говорил со стороны. Конечно кто-то скажет: «жизнь продолжается», но разве мне нужна такая жизнь? Я даже не знал нужна или нет… Конечно, кто-то скажет: «тренируйся, нарешивай»… разве что-то изменится? Ничего, более того, на 80 баллов сдать невозможно, об этом говорит даже статистика. Конечно кто-то скажет «всё получится» но ничего не выйдет. Я не вижу никакого смысла в продолжении моей жизни после не сдачи. Армия является лучшим исходом, но разве я смогу смотреть своим родителям в глаза? Они вбухивают большие деньги в репетиторов, которые прямым текстом говорят, что я дурак и у такого урода, как я ничего не получится, а родители их ещё и поддерживают в этом, теми же словами бранят меня. Моя двоюродная сестра еле-еле сдала на 70 баллов. Сравнивая её и меня, я понимаю, что я действительно сдам плохо. Кто-то скажет «может отказаться?» но нет, пути назад нет. В остальном я доволен собой, за год я стал в несколько раз лучше, а именно более открытым, уверенным, самовольным, избавился от некоторых нехороших пороков, и за всё это я люблю себя. Однако, стоит ли продолжать жить? Нет, я не хочу остальную жизнь прожить в кредитном рабстве, за 28к в месяц, а на старости лет голодать. Конечно вы скажете «подумай о своих родственниках», но мне какое дело до этого, если меня уже не будет существовать, вечное неузнаваемое ничего как по мне неплохо. «Всё будет хорошо», но ничего хорошего не будет в этом омуте тайн. Я оставил хорошую память людям, одним как творческого человека, другим как скромного, необщительного паренька. Открытая концовка моей жизни, неплохо. Единственное, чего я не хочу, так это испытать сильную боль, когда убью себя, особенно отравление лекарствами не вариант, а ножом в сердце неплохо. Так зачем же я в дневнике это пишу? На самом деле я не знаю, просто хочу получить поддержку, так как было бы неплохо сделать это анонимно, для чего я приложу все возможности и силы. Мне надоели даже веющие от моих родных и меня олеаты (Примечание автора: Олеат — Фармакологический препарат, смесь раствора алкалоида или основания олеиновой кислоты). Однако каждый день меня заставляли это пить, впархивая, что для интеллекта. Я продолжал ходить в эту школу и смотреть на безразличные лица моих одноклассников с такой же ситуацией, но они о том ещё пока не ведали. Они не ведали ни замысел учителей перед ними, ни замысел медицинских работников, ждущих всех и каждого у капкана, меняясь там по традиции. И все они в постоянной от скуки охоте друг на друга только и ища причину на кого-то не по-детски напасть. Мама тоже пьёт какой-то олеат от боли и постоянно плачет, что нас оставили фактически рабами издеваться и всё, работая бухгалтером. Действующий медицинский метод меня совершенно не устраивал, но, как и все остальные, я мало что мог с этим сделать вообще. Я решил учиться рисовать и находить краски, чтобы хоть что-то осталось маме, если меня не станет раньше, чем её. Я рисовал разные картины: рыбок, машины, использовал разные цвета и палитры, но маме всё не нравилось, так как она и не понимала, зачем ей это всё нужно, но я понимал. Сам факт, что я это сделал оставался даже сам по себе не только со мной и мне всегда хотелось в моих любимых жёлтых и оранжевых тонах рисовать ещё картины. Это разнообразие разных людей в нашем обыденном круге, где почти всегда приключение смертельно, заставляло теперь всех лишь страдать и остальные были по факту не в лучших настроениях, но лишь когда они одни. Я не понимал, что это Солнце всех и ест. Купив билет в кино в какой-то из дней, я пошёл с другом Эрнестом из параллели младших классов. Мне было 17, а ему 13 и больше с нами никто идти не захотел сначала.
— Всё ты сдашь, как и все, — говорил он мне обыденную лесть, — Из-за какого-то экзамена покончить жизнь самоубийством глупо, если ты не сдашь у тебя будут еще попытки пересдать, пусть даже если в следующем году.
— Нет, — честно ответил я ему, — а что мне делать, если не хватит баллов на поступление?
— Если не хватит баллов на поступление получишь среднее общее образование только, — ответил он, — при желании ты всегда можешь поступить в колледж после него поступить в вуз без ЕГЭ.
— Да, Вариантов много, — поддержал его я.
— Если не сдал — жизнь на этом не кончается, работу найти можно, закончил он перечислять мне возможные варианты, так как мы подходили к кинотеатру. Мы купили билеты, а остальные уже нас ждали в зале и смеялись, что мы их и не ждали встретить здесь.
— Вы же говорили, что с нами не хотите! – сердито пробурчал одному из них Эрнест.
— Мы передумали! – сказали нам они, — Да и всё равно у вас не рядом места.
Фильм начался и шёл около двух часов. Типичный триллер про убийства школьников демоном и больше ничего нового. Я ушёл в печали и без впечатлений. Мы пошли в бар и купили по недорогой газировке, сев болтать опять про школу. Не знаю откуда партизан узнал, но он начал говорить мне о моих страхах явно издеваясь, перебив меня при ответе Эрнесту:
— Так, стоп, ты делаешь все, что можешь, — хлопнул он меня по плечу с важным видом, — и знаешь, если ты не поступишь в топовый вуз, в этом ничего страшного нет.
— Почему нет? – уточнил я у него.
— Мир изменчив, — изображал он величие своего эго, — сейчас простые профессии на которые смотрели сверху вниз становятся необходимыми, можно получать огромную зарплату.
— А в армии? – смеялся над ним Эрнест.
— В армии, конечно, кому как повезет, — важно продолжил партизан, — но многие из моих знакомых нашли друзей, даже что-то смогли приобрести, а именно самостоятельность и уже хоть немногие мысли о том, что хочется от жизни.
— А что тебе хочется от жизни? – спросил я партизана.
— Не переживай, что не делается в жизни, это к лучшему, — авторитетно от отказался от ответа, — лучше год в армии, чем четыре года на специальности, которая не нравиться.
Его перебил какой-то его одноклассник, которого я не знал.
— Погоди, дай я ему скажу, — сказал он ему.
— А как тебя зовут? — уточнил я.
— Я Евгений. На счёт твоих опасений хочу спросить. ЕГЭ — типа смысл жизни? Что-то ооочень важное?))) – смеялся он с Эрнестом надо мной.
— Поясню проще, — объяснился я, — образование сейчас…
— Где образование? – докопался партизан.
— Ну, у нас, — застопорился даже я, — хотя и в ближнем зарубежье тоже.
— А откуда ты знаешь? – спросил он.
— Ото всех и многих, а что? – удивился я его возмущению в вопросе.
— Это ничего, — опроверг Евгений значимость моего ответа, — Пустота.
— Возможно ты и прав, — сглаживал я ситуацию, — знаю кучу людей, кто с образованием сосет лапу.
— И наоборот много тех, кто без вышки добился и немалого, — согласился Евгений, — если в общем.
— Да, — согласился Эрнест, — главное — иди по зову сердца.
— Занимайся тем, что нравится, воодушевлял партизан, — при этом, конечно, желательно не делать всяких гадостей и приносить пользу обществу.
— А чем им пользу принести? – уточнил я у ребят, — хоть корзины плети, хоть на гитаре играй.
— Только, конечно, старайся)) – смеялся Эрнест, — чтоб тебе за это деньги еще платили.
— И все? – удивился я.
— Нет, — покраснел Евгений от смеха, — ни нарадуются потом на тебя родители)
— Не думай о репетах, — ржал с ним надо мной Эрнест.
— Деньги — преходяще-уходящее дело, — продолжал Евгений, — потом отработаешь и вернешь, если что)
Эрнест и Евгений даже за животы от хохота схватились, и я не понимал почему. Сидящий недалеко от нас мужчина внезапно присел с нами:
— Я сам преподаватель)) Так что мне верить можно, — начал он подключаться к нашей беседе, — учиться это хорошо.
— Это правильно, — согласился я с ним, — лишним может и не будет, но это не самое важное и главное в жизни, как ни крути.
— Так что все ок, — похлопал он меня по плечу, вставая, — выше нос.
— Да, кстати, — крикнул я ему напоследок, — сейчас гораздо можно быстрее и эффективнее выучиться на профессию самому… Без ВУЗа… Имейте в виду.
— И время сэкономится и толку может быть даже больше, — попрощался с ним Евгений, но с ним начал ругаться партизан.
— Ты обломал нам всё, — с ним кивал Эрнест, но я не подавал вообще интерес, — зачем ты его поддержал?
— Я не знал же, что он тебе не нравится, — отмахнулся от них он.
Партизан больше не стал и разговаривать, а выволок его на улицу за шкирку. Эрнест ушёл с ними, и я остался один. Он явно его там бил, но я не стал на помощь им и выходить, зато зашли двое моих знакомых и присели рядом, подметив, что Эрнест бьёт Евгения даже сильнее.
Мой знакомый из параллельного класса купил чай с лимоном в пластиковом стаканчике и сел рядом с нами. Вторая была девочка, Анна, но я её считал пацаном, так как она была очень красивая. Попивая чай мой знакомый завёл со мной разговор о ЕГЭ и я, как заведено, поделился своими ожиданиями, на что он ответил:
— Олег, если бы родители знали, что сейчас (перед ЕГЭ) стоит у тебя вопрос: жизнь или смерть, то им бы на 1000% было бы наплевать на твои баллы по ЕГЭ, — посмеялся он надо мной, — профессию можно освоить до 35 лет.
— У тебя тоже вагон времени!!! – засмеялся я с ним, — сходи в армию.
— Это очень по-мужски, — скептически прокомментировала Анна, — реально это сделает тебя более твердым и цельным человеком в сравнении с твоими сверстниками, хотя ты и так очень интересный молодой человек.
— Никогда не сравнивай мои успехи с успехами других, — отрекался я от её глупости, — ты сможешь собой гордиться и самостоятельно, так как жизнь не раз предоставит тебе возможности проявить себя.
— И баллы по ЕГЭ никакой не показатель ценности человека, — попивая чай с лимоном прокомментировал мой знакомый.
— Размер твоего заработка в будущем будет беспокоить только ЧУЖИХ людей, — сказал я знакомому за чаем, — я пророк.
— Я вижу, — продолжал он пить чай с лимоном.
К нам вернулись Эрнест, Евгений с синяками и партизан, желая вместе уже уйти в кафе. Я купил пирожок на остаток денег, а Анна с ними начала разговор:
— Привет, ребят, — сказал она им, и они ответили тем же, — а вы сдали ЕГЭ?
— Нам ещё не скоро, — ответили они ей.
— Слушай я тоже не сдала эге, — сказал она им, — Я мечтала быть психотерапевтом и хочу сказать, что я не сделала ничего для уверенной сдачи.
— Ты, как я поглядел, — иронизировал я, — этому очень радуешься.
— Я не сдала и поняла, что мне это и не нужно, — объяснила она, — я жила с мамой год после этого, работала и копила на свой бизнес.
— А как ты начала. – поинтересовался партизан.
— Я начала с малого, глупо, но с китайских сайтов я закупилась милыми приколюшками, — пояснила она, — потому что в России этого нет. И сейчас на простой перепродаже я получаю от 80к в месяц.
— Стоит ли того это образование? – спросил я у неё.
— Не отчаивайся и задумайся над другими идеями заработка, — объяснила она, — ты обязательно найдешь что-то свое.
— Надеюсь, — сказал я (Олег), — Спасибо всем, для меня это очень важно, всех благодарю за поддержку)
На этом мы разошлись, и я побрёл домой пешком. Меня с каждым днём шатало от этих олеатов всё больше и больше, но мама заставляла меня их пить. Два месяца я ещё ходил в школу, а потом меня стало скручивать и мне было тяжело двигаться. Чтобы всё было побыстрее, моя мама сказала мне лежачему напоследок:
— Умри! – налила мне в рот воду и зажала мне его с носом. Я не мог двигаться и сопротивляться, но не умирал и в итоге её затрясло, а я от ужаса не знал, что делать, так как не хотел ей мешать, но и так жить уже желания у меня не было. Я психанул, ушёл на кухню и просто проткнул себе сердце ножом и быстро, но тоже не умер. Я в страхе закричал. Мама тоже кричала. Я попытался опять, но рука не слушалась меня.
— Где моя смерть, сволочь? – вскричал я на неё, — где?
Она заревела, не зная, что мне ответить. Я попробовать только хотел выпить залпом все эти олеаты, но услышал над собой смех того, о чём давно в курсе:
— Мы тебе даже клоуна изобразило от лампочек и твоих грёз! – алчно смеялось надо мной оно, — ты попроси, может убьём.
— Давай, — согласился я и начал ждать.
Мама проткнула мне затылок ножом, но в дикой моей агонии оно уже опять встало мной и на неё посмотрело, со мной сказав:
— Ты не имеешь права меня убивать, раз дерзнула стать моим родителем, — объяснил я ей, — за что?
— Я не знала же, — начала она плакать, — Я не знала же! Я не знала же! Я не знала же!
Я точно также не знал, что теперь и делать. Я не умер, а куча смертельных ран. Я побился головой о стенку, чашки и тарелки: не помогло. Я всё ещё был жив и ранен смертельно, но умереть не мог. Через шесть месяцев я сдал ЕГЭ на отлично, постоянно закрывая смертельную, но уже зажившую значительно рану шарфом. Школа завершена. Мне до ужаса здесь было скучно. Тепла от матери теперь в моей жизни тоже не осталось. Я пошёл на улицу в надежде, что наконец будет хотя бы киллер.
Сейчас у меня такое чувство, что я на финишной прямой своей жизни и мне невозможно помочь. Я действительно ненавижу все в себе: свою внешность, отсутствие воли, способностей, талантов. Абсолютно всё во мне провально. Во мне нет ни единого положительного качества. Я просто жду, когда все это закончится и девочка, что идёт впереди меня по этой аллее считает точно также. Я не мог не докопаться до неё:
— Привет! – сказал я ей.
— Уйди! – ответила она.
— А почему уйти? – узнал я у неё.
— У меня всегда были силы бороться с навязчивыми мыслями и комплексами, но чем дольше я их игнорировала, тем труднее это становилось, — начала она рассказ.
— И сейчас ты бы сказала, — показал я ей, что мы похожи, — «сейчас у меня такое чувство, что я на финишной прямой своей жизни и мне невозможно помочь. Я действительно ненавижу все в себе: свою внешность, отсутствие воли, способностей, талантов. Абсолютно всё во мне провально. Во мне нет ни единого положительного качества…»
— Слушай, а да, — удивилась она моей проницательности, — но я не могу покончить с собой, потому что это не переживёт мой любимый человек.
Я был разочарован. Это полный провал для всех моих от этого знакомства ожиданий.
— Он хочет, чтобы я получила помощь, но у меня нет желания спасать себя, — продолжила она рассказ о своей жизни, — я не вижу в этом смысла. Я хочу убить себя, но слишком слаба для этого.
— Родители не помогут, — сразу сказал я ей.
— Да, — согласилась она, — только в церковь возят. Я просто жду, когда все это закончится.
— Я одновременно и хочу, чтобы мне помогли, — сказал я уже о себе, — но и не могу принять помощь.
Я тоже, — ответила она мне, — кажется, будто я её не заслужила.
Я вспомнил мою умершую знакомую и посоветовал ей:
— Влада, — обратился я к ней вежливо и посвежее, — вам нужно обратиться к психологу, чтобы понять от куда все эти причины всего этого…
Скорость опера ко мне после этих слов была быстра на столько, что я не успел и опомниться… и возможно психиатру, что вскоре смотрел на меня в клинике это странным и не показалось…
— В этом нет ничего страшного… – сказал он мне, — вам помогут…
Сказал, но пока отпустил живым. Влада ждала меня снаружи с доброй улыбкой.
— Много лет назад я считала себя ничтожеством и плохим человеком… — сказала она мне холодно, — сейчас все хорошо, после посещения специалистов…
— Желаю вам добра! – ответил я и смылся далеко и быстро. Однако дело с Владой не было так чисто. Я стоя около деревьев наблюдал. К ней подошла ей подруга. Разговор тихонько я застал:
— Здравствуй, Влада! – сказала ей женщина немного её старше, но не взрослая ещё, — ты описываешь депрессию — при депрессии помогает психиатр и назначение антидепрессантов вкупе с психотерапией.
— Здравствуй, Лясинэ, — ответила она ей, — вы опять убили женщину на ваши делишки с Судьбой?
— Попробуй позвонить на телефон доверия для подростков, послушай, что скажут специалисты: 8-800-2000-122, — ответила она совершенно спокойно, — Удачи!
И она её покинула, явно ожидая однозначность её решения. Я ощутил искушение поиздеваться… Я не мог сопротивляться этому искушению и, купив недалеко от здания клиники в летнем буфетике чай с лимоном, я подошёл вновь до неё докопаться:
— Влада, Вас любят, — сказал на её умирающий взгляд, — Вы нужны.
— Для чего? – удивилась она.
— У Вас есть очень ценные для женщин положительные качества: доброта, искренность, милосердие, сочувствие, — начал я ей объяснять, — то есть женские черты, которые почему-то сейчас не в моде.
Влада авторитетно объяснилась:
— Интернет навязал нам моду на ценные человеческие качества: силу воли, целеустремленность, интеллект, которые ведут к успеху в материальном плане, а ведь это мужские характеристики.
— Женские качества очень ценны в отношениях, — оспорил я её оценку в скромности, — именно благодаря им Вы нужны Вашим близким, потому что женщина должна отдать себя семье: мужу, детям, родителям.
И вновь она орала на меня, утолив мою жажду ностальгии по женским крикам:
— Это не мой смысл жизни! Я так не хочу!
— А какой еще смысл жизни Вы хотите искать? – уточнил я у неё с дьявольским смешком, — и в восточных культурах считается, что отсутствие талантов у женщины — это самое большое благо для семейной жизни.
— Что ты мне навязываешь отаву за траву? – кричала она дальше, — и? В чём связь между мной, тобой и восточными культурами?
— Ваша внешность устраивает Вашего молодого человека и ничего не нужно делать с нею, — обложил я себя желанием нашего с ней будущего в гоноре, — не сравнивайте себя с инстаграмными дивами.
— Ох ты! – иронизировала она, — а почему? Ужасно, если я так делаю. Что ещё мне не делать?
— Не обращайте внимание на женщин, которые все время хотят усовершенствовать в себе что-то, — не прекращал я стебаться, — на таких людях компании зарабатывают деньги: пластические хирурги, косметологи и прочие, и прочие.
— Инстаграмм кишит постами об уроках стиля и красоты, — авторитетно очень защищала она инстаграмм, — в них всегда есть скрытая реклама, подталкивающая женщин потратиться на услуги пластических хирургов, косметологов, маникюрщиц и т.д.
— А где еще этим компаниям и предпринимателям делать рекламу на свой бизнес? – уточнил я у неё, не удержавшись вновь постебаться.
— По отаве пусть и делают, — зашипела Влада, — достали.
— Поэтому меньше просматривайте соцсети, не слушайте блогеров, купите интересные книги, заведите домашних животных, занимайтесь больше спортом, — продолжал я смеяться, — вот заведите привычку с Вашим молодым человеком ходить на бадминтон или в бассейн.
— Да, о своей даже потенциальной выгоде ты не забыл, — возмущалась она, — ведь это дает много положительных эмоций. А про смысл жизни: не нужно спасать человечество.
— Да, — согласился я с ней, — есть заповедь: помоги своему ближнему и тебе воздастся.
Внезапно к нам опять подошла врач с глазами Саддама Хусейна, поздоровавшись:
— Ищи позитив.
— Что вы имеете ввиду? – удивилась моя спутница.
— Несмотря на то, что, по твоему мнению, у тебя что-то не так с внешностью, — начала она тоже нотации, — любимый человек есть.
— А меня и внешность твоя устраивает, — поддержал я Владу, но при этом, — отсутствие талантов и чего-то там ещё — ну и что?
— Да, — согласилась врач, не назвавшая имени, — это тебя никак не обесценивает, это не значит, что ты хуже тех, у кого есть таланты.
— Да, да, — кивала ей Влада, — каждому свое.
— Да, да, да, — сказал я им обоим, как мужчина, — главное — счастье в жизни.
— Его не таланты приносят, а прежде всего наверно принятие себя таким, какой ты есть, — сказала эта старуха-врач уже про меня и откланялась быстрее.
Однако, чем больше мы отходили от этой больницы, тем сильнее некий там отдел словно звал нас умереть за более властных и сильных людей, раненных совершенно случайно. И вновь ещё одна более старшая возрастом Влады перед нами с нами здоровается, чтобы объяснить нам всё, что мы делаем неправильно в её глазах:
— Привет, Влада, — милая улыбка с отпором всему человеческому заставила нас проявить ей почитание, — ты заканчиваешь школу, верно?
— Верно, — ответила Влада, мне мешая.
— У меня тоже такие мысли были в это время, — продолжила врач, — то было всё привычно: и завтра, и через месяц, и через год ты пойдёшь в школу, а тут вдруг скоро расставаться со знакомыми лицами в классе, уклад жизни меняется, родительские ожидания давят. Всё чаще говорят о ЕГЭ. Я сама прошла этот путь, и поверь мне: есть жизнь после школы! ЕГЭ — это не страшно вообще: сама сдавала, все эти комиссии, камеры — ерунда, если честно.
— Обязательно в России только среднее образование, — сказал я им обоим, но устремил к Владе сказанное, наконец, — ты не обязана дальше поступать в определённый вуз в определённое время. Это только твоё право, можешь пойти работать.
— Что такое таланты? – осталась эта женщина недовольной, — вспоминаю стихотворение Михалкова «Недотёпа».
— Что, люди, которые делают добро в мире, все с детства отмечены как одарённые? – возмутилась на её намёк Влада, — Нет.
— Святые читать не умели, болели, плохо разговаривали, но это им не помешало, — начала она копать почву её смерти, — талант веры в Бога и любви дан каждому.
— У тебя есть здоровье, что тоже дар, — сказал ей я с тяжёлым сердцем, — возможность иметь детей.
— Да, — согласилась она со мной, — здоровый интеллект, позволяющий понимать людей и отвечать за свои поступки.
— Этого разве мало? – спросила эта женщина у меня уже, — кстати, одарённость — это не только овации и доска почёта, но и ответственность.
Мы продолжали идти после следующей остановки, пока болтали, и я поддерживал разговор:
— Да, я помню, — сказал я, далее цитируя постоянное, — не зарыть талант в землю.
— Людям определённых видов деятельности приходится соблюдать некоторые ограничения, — сделала ей Влада тонкое замечание, — военным и госслужащим нельзя жить за границей, музыкантам — заниматься борьбой.
— История моды больше похожа на записки психиатра о твоей работе, — засмеялась она на её ей замечание, — есть мышьяк, идти зимой в мокром платье, яд в глаза.
— Какие дельные вы даёте советы! – заметил я, — сейчас не лучше.
— Героиновый шик нулевых из моего детства — подражание образу наркоманки, — смеялась Влада, — заморить себя голодом до смерти.
— Совершенно верно, — радовалась врач, — об этом есть стихотворение «Красота» («По Монако идёт иммигрантка»).
— Не корми отрасли, спонсирующие эти извращения, — упрекнул я уже Владу, — не надо осложнять себе жизнь, не надо всех этих декоративных косметик, неудобной одежды и диет. Даже на праздник, потому что ты его половину теряешь.
Психиатр не так меня очевидно поняла:
— Ненужные вещества на коже и колготки в мороз — это не красиво, — дала она отпор всякой фантазии, — это даже грех, потому что человек отвергает волю Божию, давшую каждому свой цвет волос и своё лицо. Твой парень как Паоло! Не дурак и знает это. Выходи за него замуж, не слушай никакие дурные стереотипы, что надо нагуляться до 30. Никаких сожительств и абортов, дети в любом возрасте — не рано и не поздно, а по воле Божией в самое нужное время. Моя мама прекрасно выучилась в вузе, когда мне было 3 года, а на права и машину купила, когда мне было 2.
— Я пришла в церковь в 16 лет, — ответила Влада ей на это, — нет опыта детской веры, но могу сказать, что приходишь не к обрядам, не к работникам церкви, а к самому Богу.
— Не бойся каяться, — смеялась дьяволица, — священник — лишь свидетель.
— Расскажи об этих мыслях о забудь их, — сказал я Владе с беспокойством, — лучше сейчас перед одним человеком, чем на Страшном Суде перед всем миром.
— Что прямо перед всем? – удивилась она.
— Прямо перед всем, — ответил ей я, напугав врача, что была с нами на столько, что она отпрянула бледная.
Мы же шли час и вот рядом кофейня. Мест почти не было, и мы подсели к пожилому мужчине по имени Иван, заказав два патара (Примечание автора: PÅTÅR Кофе молотый, сильной обжарки -., сертификат UTZ/100 % зерна Арабики.). Официант и спрашивать у нас подробности не стал: нам всё принесли, и мы сразу оплатили счёт, хотя мне и пришлось звонить маме и просить на патар денег. Иван начал тоже вникать в наш разговор:
— Здравствуйте, Влада.
Мы тоже с ним поздоровались. Навязчивые мысли и комплексы нельзя игнорировать, это нужно преодолевать внутри себя, где преодоление – это исправление этого комплекса в такой ориентации, где соседство с другими особями допускает с ними общение, а не убийство. Ведь негативные мысли способны накапливаться и тогда происходит психологический взрыв (Перевод фразы от автора: на самом деле «негатив» — это на вас сместили парадоксальность общения и вам оставили как с ложкой оставить у косяка двери, положив сверху куриное яйцо. Даже не берегите это яйцо. Просто оставьте на твердыне сразу.).
— Нужно этот негатив прорабатывать, — объяснял он нам, — Вы говорите, что у вас нет ни одного положительного качества.
— Это неправда, — даже я с ней не согласился сразу, — ведь каждый человек — это творение Божье.
Влада на это разозлилась:
— А у Бога бракованных людей нет, — сказала она мне с Иваном, — значит вы заблуждаетесь относительно себя.
— Даже то, что вы думаете о любимом человеке — уже доказывает, что вы не эгоистка и можете думать о других, — продолжил с одобрением к её мнению Иван, — что вы посещаете церковь это уже хорошо. Нужно не противиться Богу и дать Ему свободу помочь вам, а Он хочет помочь, ведь Господь пострадал на кресте, чтобы дать нам освобождение от грехов наших, ценой Своей святой крови.
— Вот, вы верно сказали, — сказала ему Влада, — вам нужно принять это и перестать себя осуждать.
Иван задумчиво встал и вышел из кофейни. Мы с Владой тоже вышли и на улице печально на нас сразу у входа, словно нас ожидая, смотрела старушка:
— Здравствуйте молодые люди, — поздоровалась она, — вы просто находитесь накануне нового этапа в своей жизни и не надо бояться своего сложного состояния, оно бывает у всех и чаще, чем вам кажется. Вы сильнее многих уже в том, что это озвучили.
— Как хорошо, что родители водят нас в Православную церковь! – возгласил я, — вы попросите Бога о вразумлении, Он ответит — через людей, через события.
— Если Вы слишком долго оставите себя в этом состоянии, то заболеете, — предостерегла нас бабушка, — а это уже серьёзная проблема: лекарства, деньги, внешний вид и т. д.
— Всего Вам доброго! – попрощались мы с ней побыстрее и пошли дальше по городу.
Мы словно служили друг для друга пелтами от них. (Примечание автора: ПЕЛТА (греч.). Небольшой, легкий щит, наподобие полумесяца или плющевого листа). Однако где пелта, там и меч. С нами поздоровалась самая из в этот день встречных подозрительная:
— Здравствуйте, я Ирина, — сказала она нам, — для начала — не ищите спасения, спокойствия в суициде.
— Вы надоели уже, — попытался я ей объяснить, — это кажется всё красивым, романтичным, закрыли глаза — и рай.
— На самом деле суицид — это очень больно, страшно, до ужаса, до мурашек, — продолжила она их общую угрозу, — состояние безысходности, когда хочется вернуть всё назад, но уже поздно, а потом вечные муки в аду.
— Вы почитайте рассказы о самоубийстве, что на самом деле испытывали люди, — Вернул я её на Землю с небес, — решившись на страшное.
— Плюс ко всему большая вероятность остаться инвалидом, — дополнила мой упрёк с ей уже предостережением Влада, — представьте — из здоровой девочки вдруг превратиться в калеку — не иметь возможности ходить/говорить/слышать/видеть и т.д.
— У вас есть родные, близкие, парень, — с завистью сказала нам она, — есть к чему стремиться в этой жизни.
— Захотите ЖИТЬ! – закричал я в воодушевлении, — Боритесь!
— Храни вас Бог, сказала на её приближение быстро Влада, и мы побежали от неё.
Она достала электрошокер и повалила меня на асфальт, начав им бить меня в затылок. Остальные встречные сегодня, включая Владу начали ей помогать и пинать меня ногами и после они отвезли меня в психиатрическую, сказав моим родителям, что я в шоке от нападения бандитов. Каждый день мне просто что-то вкалывали и даже со мной никто не разговаривал. Я в итоге лишь помнил свою маму, которой просто сказали, что я не пережил это избиение и к моему трупу они меня раз за разом призывали, внушая моей былой маме, что я проклят в вечном Аду за слабость и беспотомственность. Они оскверняли меня обзывательством мёртвым, а я был беспомощен и понимал, что они хотят моё рождение изувеченным теперь сразу, чтобы доказывать, что они меня съели и теперь имеют надо мной вечное их плотское усиление. Затем моя мама не выдержала их пытки по мне и совершила самоубийство, так как отец после моей смерти к ней охолодел. Они лишь смеялись, разделывая её органы в морге на продажу, а мою мумию нужно было использовать кому-то донорским каркасом, имитируя их заказчика потом Богом, воскресшим из мёртвых. Я, пока был жив не знал, что им кто-то может быть нужен на столько сильнее, чем я. Я не знал, что кто-то меня на столько лучше, что меня разрешено так убить ради того, чтобы он меня на таких условиях пережил за деньги. Я не знал…