Глава 1 (Глава 1)

Город России. 14 февраля 2023 года экспертами высшей школы бизнеса город Ялта был признан одним из самых романтических мест. Этот город наполнен греческой архитектурой и зданиями более поздних современных стилей, а также людьми с пылающими от любви сердцами. Разными людьми, переживающими свою обыденность, смерти и новое рождение. Их жизнь скиталась от нищеты к богатству в системе капитализма, что рушило их любовь в беспощадные щепки. Щепки, что снова воедино не собрать, обратив поленом. Хотя, может ситуацию спасает производство ДСП?
В современные же годы в Ялте он пережил многое. Ему было уже 23 года, но семьи у него так и не было. Многие считали его просто невезучим, кто-то консервативным, а иные ещё молодым. Он воспитывался сиротой, так как отец был его последним родителем. Его официально признали психически больным, и он подрабатывал на физических работах, а денег на высшее образование у него не было. Не понимая его обстоятельства к нему многие заведомо относились как к чернорабочему или заведомо трупу. Мало ли что с ним теперь будет. Он носил длинные волосы, что у мужчин обычно не принято и любил слушать рок музыку, хотя из техники общего обихода у него был только телефон для связи. Фактически его приютила достаточно богатая женщина, позволяя снимать жильё достаточно дюжего для местных цен и оставались деньги ещё от отца. Своё жильё он сдавал более богатой семье, так как не мог позволить себе ремонт. Все деньги уходили на оплату справок, чтобы дальше работать. Он почти ничего не мог себе позволить и часто сидел просто ничего не делал. Этот город полон историй и все истории полны жизни. Марк собирался от скуки и нужды в новых идеях и опыте узнать их все. Одевался Марк в стиле кэжуал и всегда следил за своей внешностью, но покупая всё в секонд-хендах. Всем казалось при общении с ним, что он только и жаждет, что украсть их деньги и обмануть их, поэтому он был одинок. Иным при общении с Марком наоборот было нужно денег от него, а у Марка не было даже на свои потребности зачастую. Он иногда даже страдал от голода и синдромов прихотливости от лишений – у него схватывало сердце и организм готовился в более лёгкой смерти, чем от мучений в нищете, но пока временил.
Все жили, все чего-то достигали только зарабатывая деньги, а Марк был словно исключён из общей системы экономической жизни, чтобы его намеренно прикончило нищетой. Было ли иначе в 80-е? Разница эпох безусловно прослеживается даже в выборе материала для труб мужчинами, что по факту их существа специалисты строить любовные гнёздышка. Весна, окрашенные белой краской чугунные трубы каркаса входной группы: тамбур, крыльцо, пандус, навес, колонны, лестницы. Однако не все знают эти слова, так как не все занимаются ремонтами квартир. Весной конца 80-х любопытная девочка допрашивала отца об этих сложных словах. В итоге оказалось, что окрашенные чугунные трубы составляют тамбур, где она лазила и играла. Весна конца 80-х несёт совершенно иную жизнь, полную свободы, еды, труда и радости общения. Девочка с кудряшками русого цвета бежала по улице, наполняя старую человеческую стаю энергиями молодой формы жизни, неся перед собой шлейф молодости, свежести и новизны, как молодой член развивающегося, но идущего к краху общества. Девочки в ярких кофточках модных тенденций 80-х с разноцветными горизонтальными полосками играли в тамбуре, прячась друг от друга и смеясь. Им было просто весело и не было ни доли философии в их радостной игре. Весна конца 80-х улыбалась яркой звездой играющим девочкам, нежно целуя лучиками молодые формы жизни своей любимой планеты. Весна конца восьмидесятых. Две девочки с кудряшками, но у одной частые кудри, а другой кучерявые и обе девочки невероятно красивы. Обе будущие матери, обе будущие жёны кому-то, если их не повредят в инвалидов до взросления другие люди, терпящие гнёт и неудачи. Повредят ненамеренно, а на чистоте инстинкта человека в беспощадности проклятья одиночества за свои мучения. Многие писатели описывают маньяками этих людей, полных ненависти, но эта ненависть просто их боль, от которой они наносят вред, паразитируя по своему естественному праву. Это право старого организма, передающего опыт прожитой жизни научением молодым. Улыбалась и старикам огромная звезда весной конца 80-х. Что красивее солнца существует? Нет ничего красивей самого источника всего видимого, так как он являет красивое глазу. Смотрели на небо девочки весной конца 80-х. Почти не было нищеты – все работали в саду и за копейки ели в кафе вкусную еду. Не было травли ради обладания большим перед нищим, а были истории обыденности молодых детей при работе взрослых ради них. По сравнению с этой прекрасной эпохой сегодня нищета и рабство в стиле английского повержения в состояние фиаско России весной начала 20-х. Девочки бежали и смеялись, а мимо них прошёл мужчина в костюме, бредя спокойной походкой и скучая от нечего делать. Что развеивает скуку теперь, если скука победила после весны конца 80-х? просто отвлекаются от скуки, но ничем её одному не развеять, а девочки продолжали бегать, следя за подозрительным дядькой в костюме и белой рубахе весной конца восьмидесятых. Девочки заплели друг другу косички и одна из них начала подниматься по окрашенным ярко-жёлтой краской чугунным перилам руками и ногами по ступенькам вверх по лестнице, держа в руке белый шарик. Всё обыденно и все это отвлекаться от скуки повседневности. Из тамбура навстречу девочкам вышел музыкант с электрогитарой, но не знали девочки ни как на них играть, ни как их делать, а суждено им было работать уборщицами в 90-х на тех, у чьих семей выше уровень связей с политиками. Жестока к одиноким людям и детям их весна конца восьмидесятых. Внезапно мужчину в рубашке задел электрогитарой музыкант, когда проходил мимо, но он ничего ему не сказал, лишь почувствовав от бездействия некое унижение, которого боятся все люди и часто идут на конфликты друг с другом. Девочки побежали на качели, закреплённые цепями и по очереди катались. Всё это сделали мужчины, многие из которых были покинуты в нищету умирать всеми брошенные. Их слёзы копила звезда. Где-то на барабанах играл барабанщик, разгульный и татуированный. Он не знал умирающих от голода неудачников весной конца 80-х, так как всем суждено когда-нибудь умереть. Мужчина в чёрном костюме отправился дальше гулять по улице в полноте скуки от того, что лишь картины матерей с маленькими девочками вокруг него. Он жаждал беды, но ничего беды не предвещало спокойной весной конца 80-х. Серые дома, серые аллеи и окрашенные в красный цвет деревянные опоры очередного красиво оформленного в дизайне 80-х тамбура. Всё это работа за деньги в городе весной конца 80-х. Лишь работа и её результат был здесь, но не было ни природы, ни возможностей сработать на свои интересы у людей. Музыкант продолжал играть на электрогитаре в сумраке бетонных стен брошенной, когда-то полной оборудования фабрики. Это обычный день прошлой эпохи, обычный день весной конца 80-х. Мать с девочкой обе были блондинками и пускали на улице мыльные пузыри. Людей на улицах было мало. Однако все эти люди обманщики, так как все их дела просто продолжение когда-то начатой кем-то культивации во имя чего-то большего. Они просто делали и ждали на уровне подсознание того начинателя этих малых дел, чтобы стать великими в этом деле. Музыкант играл на улице на чёрной гитаре и ждал монеты. Перед ним остановилась чёрная машина и ему подал вышедший в ресторан мужчина щедро целую банкноту. Они были друг другу никем и никем друг другу не остались, так как части их памяти взаимно друг друга запомнили в этот момент. А что потом? К чему все эти отношения людей, если в итоге всегда наступает разлука? Отношения нужны затем, чтобы на гитаре играли двое музыкантов вместо одного в конкуренции на другого, что одиноко играет на брошенной фабрике. Магазин игрушек и мужчина в костюме и чёрных солнечных очках моды 80-х выбирает для девочек куклы. Всё это без смысла, без намеренный мыслей, а просто, чтобы что-то сделать в скуке этого дня весны конца 80-х. Музыкант с фабрики собирает вещи и встаёт играть рядом с магазином игрушек, а выходящий с куклами мужчина, его не зная, машет ему рукой, но тот игнорирует его, так как привык не разговаривать с незнакомыми подозрительными людьми. Это нрав сегодняшнего дня, пришедший к нам весной конца 80-х. Мужчина, одетый весной в костюм деда мороза, подходит к скрипачу в ресторане. Рядом со скрипачом стоит барабанщик и ничего ему не говорит, так как костюм очень дорогой. Такого уважение этой весной… весной конца 80-х. Мужчину в костюме деда мороза сшибает с ног брюнетка, но они не могут познакомится, потому что он торопится по делам. Время летит и близится уже вечер после стольких бесполезных дел. Пустой день человеческих игр весны конца 80-х. Мать, — кудрявая блондинка, — так и качает дочку на качелях. Детская площадка уже полна детей. Мать начинает нервничать, раскачивая ребёнка на качелях, так как девочке радостно, а матери нет, но они не подаёт вид. Мужчина в костюме деда мороза находит своего сына, едущим на велосипеде и изображает ему новогодний подарок весной. С завистью мать девочки около качелей смотрит на дорогой подарок мальчику от его отца в костюме деда мороза, понимая, что ей не заработать в эти времена столько же, сколько могут зарабатывать мужчины и они обречены без отца на нищету, игнорируемые и брошенные обществом доминирующих мужчин. Мальчик с подарком поехал дальше на велосипеде, а мать с девочкой от качелей пошли по улице домой. Отец мальчика начал водить хоровод с другими детьми и изображать им деда мороза, чтобы немного повеселиться. Кто-то в дверях дорогой студии играл на гитаре последний хит и был не с ними, а один вреди всех. Всё это жизнь весной конца 80-х. Мать с дочкой бежали одни от отчаяния понимания, что так и быть им нищими среди счастливых. Мать поправила девочке ботинки, и они вместе побежали домой по улице, ни на кого не оглядываясь. Дети прыгали около дядьки в костюме деда мороза, постоянно поворачивающего голову в сторону серых домов. Барабанщик барабанил около подъезда своего дома, женщина с дочкой набирала код подъезда попасть в дом, а мимо по дороге ехали машины, недосягаемые им роскошью. Телефонные будки были забиты людьми, желавшими поговорить по новому виду связи для общения. Ездили по квартирам умирающих людей спасатели с мигалками, а мужчина в костюме деда мороза от скуки продолжал играть с детьми. Девочка с кудряшками поняла, что дядьке грустно, и заплакала от соболезнования. Её мать заботливо взяла её на руки и принялась успокаивать. Наигравшись с детьми мужчина в костюме деда мороза упал от усталости на рассыпанный мимо песочниц песок. К мужчине подошли скрипачи и окружили его, играя похоронную мелодию конкуренту их босса по бизнесу, а мужчина в костюме деда мороза понимал сразу, что, возможно, он видит сына в последний раз. Сквозь куклу, которую он не успел подарить девочке с одинокой матерью ему в сердце выстреливает подъехавший на чёрном бронированном автомобиле стрелок. Мгновенная смерть и сын его уже одинок… Весной конца восьмидесятых. Весь вечер Марк плакал в одиночестве, скучая по покойному отцу в своей квартире, которую без помощи Евы Васильевны оплатить бы никогда не смог.
Он подрабатывал неофициально физическим трудом где мог. Многих этот труд изуродовал в остатки ходячего мяса, но Марк пока был красив. Подошли к концу старые классические костюмы и большие телевизоры с микроэлектроникой того поколения, вместе с почти всем отечественным производством. Жадность до интеллектуальных превосходств технического знания породили иностранный диктат России, который сегодня выливается экономическим кризисом и многие люди умирают от нищеты под лозунгом молодых признанных богачами специалистов «Россия для сильных!». Каждый, убитый нищетой умирает униженным, почти голым от человеческого презрения, изуродованным часто теми же сильными в жажде доказать хотя бы ему своё превосходство. Прежний нрав взаимоуважения, ведущий к современности молодое поколение не осиливает, и Россия переживает крах общественной мысли, которая ведёт без освоения технического превосходства иностранцев снова к XX веку в XXI веке, так как каждый убитый инвалид таил частичку этого знания будущего России и покинутые не пощадили переживших их. Заканчивался двадцатый век. Телевизоры многих контингентам дискриминируемых ради сохранения запасов выкупленных технических приспособлений были уже недоступны и люди умирали под жестокой казнью общества, убиваемые медленными смертями изуродованных в убогость своими же когда-то любимыми соседями. Казнь эта травила их новыми желаниями из предложений предпринимателей, что теперь им было недоступно. Суицид за суицидом в унижении при последнем напутствии настигал их при таком к ним при жизни отношении, так как это намеренная дискриминация избранных к ней ради самоудовлетворения успешных. Происходила самая настоящая казнь большинством меньшинств, разрозненных из большинства и страна из-за политики расхищения в пользу определённых контингентов оставалась пустой, полной ещё сильных, живых безработных, признанных властными бесполезными, что держали контракты на торговлю с иностранцами. На него было множество подобных упрёков за то, что у него не водился ни сынок, ни дочка, а желания делать в указанных условиях семью у него было ещё меньше. Будучи одним из обитателей этого времени Марк провёл весь день, перетаскивая стройматериалы. Получил формальную плату за труд 2 тысячи рублей, отложив половину на квартплату. Официально работать ему не было разрешено, так как он психически больной по данным медиков. Ему было запрещено делать любые иные социальные дела. Он вспоминал, как его признавали психически больным за истерику после смерти отца и только сильнее расстраивался.
Само собой, он не мог вообще не общаться при дискриминации и общался с брошенной родителями маленькой девочкой, для которой уже многое значил. Нелегко находиться на излёте цикла собственной жизни, что было уже обычным для российского общества событием; он агонировал, зовя свою крошку, но трудностей мира и злых людей победить и преодолеть он не мог. Здесь не случалась война. «Так!- думает он,- заметно глазу, что не стать мне уже большим человеком, так как не было динозавра при мне их раскидать, и чтобы пулей пробить мою совесть, так ни мог никто грех на душу взять, чтоб огнём приспустить мои страдания, глазами испепелять меня перестать!» (Примечание: Излёт – это последняя фаза летящего тела перед падением. Агонировал означает дикую боль такую, словно тело обжигает испытывать).
Марка часто выручали письма от неизвестной ему девушки, которая жила в Москве. Звали её Алиса Маркова. Он мечтал встретиться с ней и тайно ото всех вёл переписку. Алиса в письмах избегала подробностей своей жизни, но разделяла многие аспекты его жизненной позиции.
Он выбежал на улицу, чтобы обдуло ветерком. Марк ощущал в себе потоки агрессии и… снова он видит, как они медленно умирают, снова слышит, как плачет их плоть, разрушаясь от естественных негативных для животного мира процессов, даже понимает, сколько им остаётся жить. Для большинства смерть должна была наступить нескоро, кроме проходящего мимо него старика с больным сердцем, как и у него самого. Мужчины почувствовали что-то общее друг в друге и остановились поговорить. Знакомая марку девочка по имени Софья подбежала к ним и внимательно слушала о чём говорят мужчины.
— Ты похож на персонажа из одной легенды, которую мне рассказывала моя двоюродная сестрёнка, — подметил старик, почёсывая подбородок.
— Что за легенда? – интересовался Марк. Ему уже не было интересно знать кто этот старик или что он делает на этой улочке.
Старик начал свой рассказ.
Шёл дождь. Жил мужчина в квартире и мало зарабатывал. Всё звонят на мобильный и просят плату за квартиру, которую он никак не может заработать от дискриминации. Смотрит в зеркало он – и себя не узнаёт! Как его изуродовали этим гнётом его эмоций! Он бы подумал, что это всего лишь возраст, но по факту он знал, что это всё от боли его сердца наступает его уродство в какие-то тридцать три года. Вроде человек, но как селлозавр, а то –ящер! Одни морщины от боли сердца, а дыхание как у больного аутизмом.
Вместо кожи и приспущенных щёк вдруг прямо в зеркале всё стало себя подтягивать, и он начал в ужасе наблюдать снова лицо двадцатилетнего юноши – из затылка начали вылезать своры органических флагов, покрытых кожей, жёстких и непробиваемых! Он закричал, не понимая, что с ним происходит. Двинул флагом из собственной плоти, что торчал из затылка – плафон от люстры отсёк! Как их держать? Что с ними делать? Он может ими двигать! Чувствует ни себя теперь, а силы титана, как в классических произведениях! Слышны мелодии несущихся из радио произведений к войне – детище инструментальных композиций всех супостатов, усмиряющих толпы, утихомиривающих; всех врагов победившие и помирившие между собой себе же на убой. Хотя ему и хотелось часто завести сына и приласкать жену, у него просто сейчас на то не было возможностей от общества. Было почти очевидно, что на радио тоже происходят перемены, так как поменялись и передачи, и состав композиций с недавнего времени. Он оглянулся в окно и подумал: «Да, уже не я такого махонького на руки возьму? Не будет у меня детей… Да я и повреждение бы теперь с такими щупальцами ему нанёс бы на что-нибудь у него, теперь я монстр тоже»… Он заплакал и продолжил прятаться дома. Напротив, несмотря на его страх все его пугаются, а про то и не знают, так как страх – это бессознательный рефлекс. Он снаружи страшен, а внутри сидит в нём просто несчастный человек. В обычный день, когда встало Солнце и осветило всё пред народом, он бьёт ногами, ходя кругами с криками: «Помогите, добрые люди! Щупальцами из моего затылка вас никого не трону! Я мутировал! Я не монстр! Снимите с меня устрашение и проклятье!» Зазывно кричит он людей, а люди и рады бы помочь, да сами не знают, как! Всё это лишняя ответственность за чужую жизнь. Все не придают значение его словам, так как у него нет в обществе авторитета. Некоторые про себя подумывают: «Господи! Ветром пело нас спасти от мольбы этого чудища! Его и не прокормить на зарплаты наши, и томно не переубедить в его криках». Одухотворение здесь таяло, как лёд летом, а два глупых мужика над чудовищем принялись издеваться – такой ужасающий и обнажалось его кокетливо сквозь уродство!.. Они психологически не могли вынести этот контраст, и природа их толкала искоренить что-то столь уродливое. К ним подошла незнакомая женщина и его тело среагировало на неё: его уродство вдруг стало преобразовываться в симпатичного двадцатилетнего юношу, только с органическими флагами на затылке. Прогневалась она, только взглянула на него, — просто шли из глаз две кровавые слезы, ударило по душам соболезнование… — и осталась от знакомого дурака в стороне, но смотря на него пристальным взглядом. Опомнилась вся улица: «Простите, люди добрые, мутант это! Стоит на него осерчать, так как помимо воли нашей форма плоти его происходит»… Возможно он остался бы дослушать, но от страха он повернулся и пошёл прочь. Даже кровавые слёзы падают. Теперь эти слёзы не вода, а кровь, почти чёрного цвета с алым проблеском. Где это было – там цемент проламывается, когда труп под ним начинает гнить. «Его щупальца с затылка дышат чем-то вонючим!» — думают люди, но хорошо, ясно, и ничего не говорят. Это ещё их хорошие мысли в описанной ситуации. Нельзя монстра злить! Самому ничего не будет! Сама стихия, словно великан, какую муку от чего-нибудь предвещало ввиду его появления среди горожан! Как всякая форма жизни, терпящая уродство в своей эволюции, начал взывать он к создавшему его. Упал он на газоне в парке, лежит, не дыша: «Прими, земля, моё уродство! Отпусти мою душу совсем!» Да уж! В ту пору позвали к нему проклинающих, плохого прислужника ко двору государства приволокли, для чего ворожей на него натравили и прокляли. Женщина, что была с его издевателями не смогла оставить его так сожалеть об уродстве. Было у неё сердце, которое она берегла; женщина пошептала, очень хорошо окропила кровью его на щёки, пока он лежал без сознания… подарила ему поцелуй в губы. Нужна была недюжинная смелость выбрать ему помощь перед своей репутацией среди горожан этого города. Помощь у природных и небесных сил попросила, с рядом легла и обняла его, молясь за них обоих. Звуки заполняли собой – не было на улице никого, кроме потока звуков пения звезды! Правда явила своё торжество и исправила земля свою созданную плоть силами природными!.. Смотрит он на свои руки – ноги, осанка поправились в красавца; он заплакал уже чёрными слезами — горе его не отпустило, а смех – шутка веет убийством! Любовь планеты оказалась больнее самой смерти, что несёт она живому, обитающему здесь.
Люди перестали, несмотря на, что щупальца с затылка не исчезли, относиться к нему агрессивно. Покорился он людям, как они в уважении покорились ему во всех вопросах, кроме их желания до конца совершать убийства. Это всё язык инстинкта, язык сердец. Продолжались на улицах дорожные странности с новыми инвалидами от дорожно-транспортных происшествий, и он овладевал своими движениями, чтобы жить и работать, завести со своей новой женщиной сына: «Как ты без меня? Всё ли у тебя хорошо?» — писал он ей сообщение в WhatsApp. У несущегося вперёд по новому пути своей жизни душа начинает неудержимо петь: «Слава тебе, Земля, что всё равно человек я! Впрочем, родина, продали наш отчий дом и нас с ним врагу, да мой сын скоро родится – здоровый, живой, невредимый! Большего и не нужно мне!» Как и всегда, мимо! Истории конец. Всё это описано красивыми словами о трагедии человека с больным затылочным нервом, который женился с трудом от того, что люди боялись его боль. Свобода толкает стрелять по своим, достигшим того, чтобы быть королями над отсталыми рабами! А многие тоскуют по отнятым делам, заботам, птицы отвечают горю того, кто занял в долг, чтобы хозяйничать непонятным ему способом! И глазами он смотрел на жену и находил счастье в том, чтобы при этом пели его флаги из затылка ей светлой радугой!
Старик закончил рассказывать легенду.
— Очень интересная легенда, — подметил Марк, — да, похоже на мои обстоятельства. Вы очень проницательны.
— Знаю, — ответил старик, — в людях просто разбираюсь хорошо. Я, кстати, в психиатрии работаю.
— Очень приятно познакомиться, — понимающе, что старик пытается заработать ответил Марк, — если понадобиться помощь я буду иметь вас ввиду?
Старик дал ему визитку. Марк пошёл дальше по улице. Из ресторана выходила к машине парочка влюблённых, а у Марка ни машины, ни любви, ни семьи в принципе, не говоря уже о деньгах. Его сердце снова сжало в тоске от его неудач и одиночества. Марку стало плохо и пошла сердечная аритмия. Он преодолел боль в сердце и побрёл осторожно дальше. Раздалось эхо. Он обернулся, а там женщина идёт одна и поёт достаточно громко песню, держа в руке шляпу для денег:

— Женщина юбкой машет – рядом с ней мужчина пляшет,
А кто-то подмигивал о них в заботах!
— Пригласите всех бедствующих на работу!
И чудесно махнуть юбочкой английской!

— Говорит женщина писком, — я аккуратно и игриво,
Я не Жанна Фриске…
Тремя же движениями танец получится?..
— Мужчина ответил, — Люди от нас улетучатся!

— Безалаберно она танцует дальше!
Сколько в танце фальши! Сколько фальши!
Вдруг разный цвет переливается огней,
В конце концов, не слушай никого!
Танцуй смелей!

— И недавно получившим право танца
Хватает шанса для нового романса!
И разноцветными огнями полон зал!
Красиво и синхронно стало всё – телесериал!
И никакой работы над ошибками!
Измучили бы в мести скрипками!

— Она шотландку умудрилась виски намочить,
— Ах! Глупых женщин нужно сторожить!
Подразнить мужчину, и возводить любви высину!
Но клетчатою юбкой больше ей и не махнуть!
А то мужчина заревнует, и назад не повернуть!

Прохожих виски брызгает она,
Чем подвергает бешенству людей и достаёт сполна!
Танцует радостно, неся печаль, жена…
На красный плед она встаёт! Как в Голливуде всё!
Она вперёд идёт! Танцует! И поёт!

Жена и муж, супруги, вечность!
И памяти таких деньков для нас всех бесконечность!

Прохожим понравилась интригующая песня, да и пела женщина красиво. Она быстро достаточно много заработала, и счастливая прошла мимо Марка. Марк даже начал сожалеть, что не умеет петь. Всё было в его глазах каким-то новым символом. Символом эхо его прожитых дней… Эхо самого времени, обращённого в его воспоминания. Однако он остановился. Будущее это или прошлое? Упущенные возможности? Он что-то делает не так?
Его отвлёк водитель, показывающий сотруднику ДПС водительские права. Марк начал читать современное известное ему стихотворение, дополняя забытые строки своим экспромтом:
Права автолюбителя.
…Проклятье городского жителя,
То смех, то слёзы,
Голова кругом,
Всем хочется забыться от суетных мыслей сном.
Но когда в кармане есть права –
Улыбки освещает семьи свет с утра…
Марк прекрасно понимал, что его одиночество частично в современности связано именно с отсутствием водительских прав. Но кто их отпишет из медиков психически больному человеку? Никто. Ситуацию не спасало даже то, что внешне Марк был достаточно красив. Снова налегке забродило эхо воспоминаний Марка. Памяти о днях, когда он ещё не был одинок. Сейчас с каждым шагом по широкой улице среди людей он ощущал, что одиночество душит его преждевременной смертью. И умрут все. Все, кто сейчас проходит мимо него. Пошёл дождь. Какой-то рослый студент читал стихотворение, стоя под самым начавшимся ливнем.

Увернулся пешеход от брызгов луж.
И время шло… Уходит пора стуж.
Возник источник прибыли с продаж резины;
Перед счастливым все преграды просто мнимы.
Решившимся болеть нет счастья ныне.
И лишь наградой станет в деревнях
Коровье вымя…
В дорожных лужах счастье потерял.
И голова болит,
Всё проиграл.
Каменеет в жилах кровь.
Век уставший,
Хоть кричи, хоть сквернословь.
Нужда – работать дальше.
Я продавал колёсную резину –
Вид коммерческого стиля,
Но ДПС стучит ко мне
С открытого окошка моего автомобиля.
Я заплатил. Сказали мне,
Недосягаемая дальше миля.
Схроны – не укроют от дождя.
Скажи мне,
Почему такой я простофиля?

Марк и хотел было поинтересоваться его причинами, но он уже вслух прочитал это в форме стихотворения, и он просто не знал, что ему ещё на это сказать. Внезапно студен обернулся в сторону Марка, а Марк не отвёл от него взгляд.
— Чего смотришь? – огрызнулся студент, — Абьюзивность мучает? Смешно тебе, наверное?
— Нет, не сколько! – отпирался Марк, — извините, если моё любопытство ранило вас чем-то в вашу душу.
— Ты больной? – уточнил студент с презрением.
— Да, — ответил ему Марк, — я правда нездоров.
— А что у тебя? – вдруг студент стал предельно серьёзен.
— А зачем вам мой диагноз? – уточнил Марк.
— Посмеяться над тобой, — огрызнулся студент и пошёл дальше весь мокрый. Своим тоном разговора он словно жезлом разбудил в Марке память о его страданиях, когда его отец только умер и Марк ещё не свыкся со своим одиночеством.
Марк пошёл дальше по улице, скитаясь и не понимал, что именно уже ищет. Просто одиночество давило на него и сильно болело сердце. Марк нагулялся и добрёл до дома. Он достал пергаменты для рукописи зарубежного производства и начал писать свои впечатления. Он выбрал именно этот способ вести записи, так как в отличие от телефонов «рукописи не горят» хотя бы в понимании многих людей. Он видел этот способ хранить информацию надёжным и дешёвым.
— Нет, не так! – вдруг прервал сам себя Марк, — рукописи рвутся. Этот метод хранения моей памяти мне тоже не подходит!
В психе Марк вышвырнул рукописи в шкаф, но не мог осмелиться вообще от них избавиться. Шла война. Многих мужчин забирали в армию, но Марк никому не был нужен. Его презирали в равной степени и женщины, и мужчины, хоть и не понимали даже за что они его так, если кто-то спрашивал. Хоть многие произведения и кинофильмы позиционируют путь силы решением такого вопроса, но это в естестве только сигнал ломки от каннибализма. Никто не будет уважать сильного за силу, если он не принёс людям благо своей силой. Марк делал много полезных дел, получая за это плату, но иного труда от всем не было и надо. Он был на дне трудовой иерархии, так как одиночки часто трупы в глазах общества.
Рутинные дни. Только физическая работа, немного денег, дел и оплаты Еве Васильевне за жильё. Вся его жизнь, помимо перерывов на еду и гигиену. Марк до середины января искал средства на жизнь всё свободное время, не считая перерывов на сон. В один из дней, он сочинил о пережитом стих, описывающий его поиски.
Дороги – дураки на обочинах.
Залоги, кредиты и дыры в проточинах.
Не проявился – растворился.
Обманул на обочине в дождевые поры –
И щедро получил по лицу за задоры,
Не сердился, коль обидчик смылся.
Инцидент с аферой вновь случился.
Участники дела задорно старались с энтузиазмом,
Заодно виртуозно на гитаре играли и пели с сарказмом,
От таких стихов хватил озноб,
А испещрённый ссадинами лоб,
Словно лидер головой о стену бился,
Уголовным прошлым его нежно светился.
Наши движения – брызги мгновения.
Чистые люди страдают от мнения.
И шутников – в дороги.
На водителей – поджоги.
Буду видеть и знать
Как средства на жизнь доставать.
Марк чудом, связавшись с криминальными агентами, не угодил в тюрьму при психиатрической больнице. Солнце к январю уже остыло. Марк продолжил рутинную работу в поисках способа жить хотя бы более зажиточно. Дома он вздрогнул от своих дум. Его силы заканчивались, а денег без работы не бывает. Он был ещё молод для этого момента, но он наступил раньше положенного времени.
Зима. Марк продолжал работать в рутине на людей, запрещавших на работе даже присесть, относящихся к таким как он так, словно это бездумные животные. Вдруг он услышал неизвестное ему эхо, доносящееся словно бы из воздуха и испугался, остановившись. Бригадир тут же отругал его, и Марк продолжил перетаскивать стройматериалы для рабочих. Работая Марк понял после долгих размышлений, что это эхо из воздуха его собственная грусть. Ему становилось хуже. То, что сейчас он слышал эхо своей будущей смерти раньше было его смехом и радостью. Он хотел заплакать, но держался и доработал до конца рабочего дня. Мотивация продержаться огромна – не будет у него денег, не будет еды. Дома отражение сдержанной слезы настигло его, и он заплакал. Он не мог больше так жить с болью тела каждый раз после работы до такой степени, словно его там избивали. Пенсия же была для него концом, так как он бы был вынужден существовать на неё бездумным животным с постоянной госпитализацией в психиатрическую больницу без какой-либо поддержки, а попечители часто начинали шантаж больных психически и с ними жизнь была ещё тяжелее. Он заснул.
Под утро Марк вышел на улицу на работу и синее небо… Небо… Это успокоило его. Множество автомобилей на дороге. Он мечтал как он бы был за рулём.
Озорной танец – дорожное движение,
Первые шаги водительского умения.
И от брызг – до шутников
Чёрным гравием покров.
Вожу машину, словно я ракетчик,
Не преградит мне путь ни мент,
Ни фальшивомонетчик.
Еду дорогой прямой,
Спешу и стремлюсь вперёд,
За тобой.
След колёс пылает гневом
Пары облаков
От пути, Проложенного сквером,
До ветров.
Пешеходы вольны и свободны на трассе,
Если светофор зелен,
Словно трава на террасе.
Средь мостов, знаков поворот был смертелен.
Ориентируюсь чутьём,
Мой путь был бесцелен.
Пальцами руки в руль,
Покидая гражданский патруль…
(Примечание автора: гражданский патруль – ДПС)
Однако, ему это уже никогда не было доступно по всем возможностям социальных разрешений. Его прошлое лопнуло, как мыльный пузырь, оставив прекрасное небытие. Марк искал что-то в призме радуги из людей этого города, но не понимал, что или кого именно он ищет. Это просто какая-то сумрачная и неизвестная ему потребность. Однако по каким-то размытым следам Марк продолжал искать по ветру запах своей надежды. Звонок на телефон.
— Алло! – ответил Марк.
— Алло! – ответил ему женский голос.
— Алло! – ответил Марк.
— Хочешь провести со мной беспокойную ночь? – ехидно спросила его женщина.
— Платно? – уточнил Марк.
— Бесплатно, — пояснила женщина.
— Кто дал мой номер? – поинтересовался Марк.
— Ева Васильевна, — ответила женщина.
— Аллилуйя! – кричал Марк, когда они успешно договорились где и как встретятся.
Светло – лиловая комната ночного клуба. Женщина на свидании с Марком вся в его поцелуях. Женщину звали Виктория. В этот же день Аист посетил их. Она забеременела, и они начали жить вместе. Аист добавил Марку новые заботы, проигнорировав его усталость. Виктория приготовила мясной суп, приправив лавровыми листами и накрыла на стол. Марк нежно гладил её белокурые волосы. Вкус лавровых листов в супе напоминал Марку о наступлении лета.
— Ай, ли? – спросил Викторию Марк, пролив суп на стол.
— Тс! – цыкнула на него женщина, а потом вздохнула — Ах!
На фоне холодных торговых отношений людей за стенами ночного клуба в специальной комнате для этих нужд двое молодых людей занимались горячим сексом. Тихие стоны были немного слышны в стенах заведения… Здесь же они заночевали.
Наступил следующий день. Марк опохмелялся, а жена хлопотала на кухне.
Водой залитое поле битвы стоит,
А все зебру красят,
Переход здесь – смерть от счастья сулит,
Невидимый герой
Всё здесь обезопасит.
И все в надеждах вслед идут, разбредаясь, —
Спутник тягу гасит,
Мне безмерно каясь.
И как пьяницы уже
Хребет не держат,
Нужно быть на строже
И спать как можно реже.
Есть пьяные сны,
Мрачных ночей,
Когда вокруг
Сотни мечей…
В разные стороны ноябрей,
Унестись от смертей
Правилами детей –
Пора колдовства матерей.
Не предусмотренная горечь,
Проложенная мне от сладких встреч дорога,
Прочь меня уносит
От земного диалога.
Слава вечно влюблённым! Они смогли стать семьёй и день за днём жили в рутинных хлопотах. Марк ходил на работу и усталость с него сходила при поддержке жены, а она вынашивала ребёнка, и он испытывал непонятный самому себе покой. Этот покой был естественным, дающим ему надежду на будущее. Слава! Слава Марку, что смог создать семью в такой ситуации. Виктория относилась к мужу с большим уважением, что он при таких гонениях психически больных людей может обустраивать своё настоящее и держаться на плаву в условиях агрессивной к людям коммерческой системы. Всякие их сны сопровождались множеством поцелуев! Пурпурные ночи, переходящие в тьму лунных слёз. Аллилуйя! Однако его невеста далеко не из стали, а скорее она сделана из качественного дорогого картона. Картона очень прихотливого к условиям своей эксплуатации в быту.
Дни шли и появлялись новые течения работ художников и ремесленников. Труд людей дешевел, и Марк ещё считался у здоровых людей счастливчиком, что у него вообще есть какая-то работа. Богатые круги общества создавали работорговые системы под прикрытием, что это социальная помощь нищим и заманивали рабочих в рабство, не давая потом выхода к свободе. Часто это заканчивалось самоубийствами. Эти системы держались на зависимости людей и их отношений друг с другом от денег. При тупиковых социальных ситуациях участники таких систем предлагали трудоустройство в рабочий дом и там человека зажимали за пятьсот рублей в день на огромный объём труда и еду, не позволяя возможность накоплений для социального роста и люди осваивались в рабстве.
В принципе эти системы американского психопата были внедрены во всех сферах жизни: еда содержала вещества, вызывающие физиологические зависимости, лекарства иногда содержали наркотические тростники, алкоголь, сигареты и сами деньги – всё служило цели формирования построения социальных институтов на плоти умерших от описанных зависимостей. Такова физиология людей – они собираются лучше всего там, где была отмечена смерть от чего-то наркотического, если об этом не знают сознательно. Людям становится некомфортно в полноте безопасности, так как жить так в природе неполноценно. Всё живое нуждается в опасностях также, как нуждается в еде. Где опасность, там есть зрелище. Где было зрелище. Формируется история и на этой истории может возникнуть сам социальный институт, который можно подсадить на деньги и взаимоотношения участников будут зависеть от них, применяя просто силу и насилие к нарушителям правил социального института. Групповое насилие, иногда только моральное. Так или иначе, здесь по факту непоправимые ошибки никто не совершает, а социальный институт искушает одного на ошибку, чтобы возобновлять определённые биологические связи общения, а иначе они угаснут. Поэтому один в коллективе часто выставляется ненормальным или шизофреником. Социальный институт всегда использует одного жертвой, чтобы на почве его изгнания или даже смерти строить стабильный коллектив. Чем больше социальный институт, тем больше жертв ему будет нужно.
Хотите, собственные линии путей,
Где шагами держатся серединнее?
Мало вырастет ли дней?
Волшебных дел, непредсказуемость невиннее…
Пусть ляжет жаждой неминуемость
В извилистых кудрявых волосах…
У современной девушки в гонцах.
Возник некто из воздуха
Симпатизируя,
Вдруг неизвестно кому-то
Откуда-то внимание актуализируя,
И могущественный снимок фото
Сделал мужик, конкурируя,
В маркетинга погрузился он болото
Просто репетируя.
Как до дна проявился,
Что не верится,
Что так можно пребывать,
Да вдруг – вознамерится.
Пусть даже не придёшь,
Памяти бояться мне не стоит,
Я знаю, что меня ты где-то ждёшь…
Гроза сердца тревогами покроет.
Этот только плачет эпизод
Напоминающий о чём-то непристойном,
Над дурной, ложной толщей чувств
Смеётся сброд,
На месте стоя неспокойном,
Негигиеничном,
Недостойном,
Да личном…
Что до меня,
То также коснётся –
Не верится,
Не доведётся.
Отражать и замучиться
Да вдруг – улетучиться…
Семь безобразий и сатана.
Семь дежавю допоздна…
Я где-то видела
На горизонте
Во поле этом
Мужчину на фронте,
Мерзкого старикашку…
Опьянённого этикетом,
Изуродованного временем
В чёрном костюме
Украшенном бременем,
Тугодуме.
Ехидную ухмылочку,
Он прячет в карман,
Достаёт бутылочку
Смазать наган…
Виктория поздоровалась в этот день с неизвестным стариком, держащем бутылку в руке. Она была на улице, так как выходила в магазин. Ребёнок к этому дню уже набрал пять месяцев своего формирования.
— Куда путь держите, молодая красавица? – спросил её старик.
— Домой, — сказала ему Виктория.
— Возьмите, — старик положил ей какую-то диковинную медаль на цепочке и быстро побрёл дальше, — передайте это Марку. Скажите ему, что я настаиваю на том, чтобы помочь ему развить его прекрасные способности.
— А кто вы? – только хотела спросить Виктория, но старика и след простыл.
Виктория отправилась домой. Марк был на работе. По пути она посетила мероприятие для детей, которое в этот день в городе проводили бесплатно. Славные детишки радостно веселились с ведущими мероприятия. Девочки и мальчики смотрели на женщин, демонов и царей. Звучал тяжёлый хард-рок и альтернативный рок, иногда шотландские рок-оперы и фолк. Один из играющих демонов актёр ухватил мальчишку за руку и немного облил его томатным соком, на что мальчишка наиграл смерть. Другой мальчуган начал пытаться от него спастись, бегая по сцене, от его тёмной злобы и гнева праведного убийцы, которому попущено право убить его за безразличие к его обстоятельству, где соприкоснулись в мановении к бою белоснежные руки мальчишки и демона. Запустили спецэффекты и по сцене начали летать огни, изображая их поединок. Огни летели слева направо. Вышла огромная толпа демонов с факелами. Все готовились к казни мальчика, бросившего вызов их товарищу. От факелов оставался дым. Только толпа демонов собиралась расправиться с ним, но на сцену вышла царица тьмы и не позволила казнь из каприза. Ей хотелось самой играть с этим мальчиком. Мальчик начал перед ней обезьянничать.
— Зачем ты так себя ведёшь? – спросила мальчугана молодая царица.
— Ты мне не нравишься, — ответил мальчик ей.
— А моя адская свита нравится тебе? – съехидничала она.
Девочка была одета статно, окутанная красными розами на чёрное платье, а подол её мантии носили тёмные рыцари с мечами, ступая следом за ней. Вдруг закричал один из тёмных рыцарей:
— Помогите! Я истекаю кровью!
Его рана была забинтована. На голове актёра был картонный шлем, а в руке пластиковый блестящий меч. Царица и мальчик стали оплакивать погибших рыцарей. Выступление подошло к концу.
Виктория начала вдохновлённо думать о Марке и из глаз её пошли слёзы радости. Все книги свершаются рано или поздно, хотя бы игрой актёров на сцене, так как книги не могут быть написаны, если хоть где-то не случалось похожее событие на описание.