Меда и Велеса (Глава 5)

Утро. Ахмед Иванов чувствовал себя также, как обычно и был даже немного весел, отпустив вчерашние заботы. Он от шока забыл. По обыкновению, он прошёл на кухню, но не мог найти свой телефон, и немного проснувшись, он увидел за своей спиной красного от крови трупов в его комнате Афанасия. Ахмед Иванов хотел было быстрее куда-нибудь смотаться, но начал припоминать вчерашние события, сокрытые его головным мозгом от него во имя спасения организма от шока. События вчерашнего дня представляли собой для него сейчас некую тайну, изменившую сегодня их отношения друг с другом и, восстановив кое-как события минувшего дня, решил повременить выяснять отношения, ибо его интриговали всякие истории и приключения. Однако его тревожило, что убили их друзей. Его переполняли одновременно азарт пережить опасность и страх смерти от рук неизвестного убийцы. Мужчины покинули отель, никому ничего не сказав, и быстро отправились в дом родителей Ахмеда. После того, как они пришли в нужный дом, гостеприимные предки Ахмеда накормили женщин, Афанасия и своего непутёвого сына. Афанасий хмурился весь процесс трапезы. Ахмеда накормили скромно, а гостям подали блины с варёной сгущёнкой. Когда Афанасий наелся блинов, его лицо стало в разы добрее и отзывчивей, — он даже начал с интересом поддерживать беседу с отцом Ахмеда про уклад жизни в этом посёлке. В ходе беседы у мужчин сложилось о деревне очень положительное впечатление, но их представление о тяжбе деревенского труда не дополнялось определёнными обоснованиями от практиков здесь, так как отец Ахмеда Иванова описывал местный труд очень лёгким и приятным занятием. В мыслях Афанасия и Ахмеда жизнь в этом посёлке напоминала чем-то Рай – пей да ешь, а потом поспи – ни одного веского слова им о работе не опрокинули хозяева дома, а работы здесь было навалом. Сколько хлопот с землёй, со скотиной… однако, даже отец Ахмеда сейчас не хотел заводить об этом разговор, а вот жить в городе хотели все, кто там не живёт. С позиции же Ахмеда и Афанасия город был сущим Адом, где нужно за пережитые тяготы от экологических препятствий нужно выдавать ордена и награды, — выбросы газа от заводов и фабрик, вредные скопления химии от производств и автомобилей, постоянное нервное напряжение от ритма жизни. Ахмед Иванов и две женщины с ними обсуждали городских женщин и современную моду. Каждый болтал о своих предпочтениях, и никто никого не слышал. В один момент этого разговора всем это наскучило, и все замолчали, а отец Ахмеда налил всем домашнюю настойку на рябине по рюмке, чтобы разгорячить молодёжь. Потом все вместе люди вышли их родного дома Ахмеда и устроили по посёлку экскурсию. Самой первой достопримечательностью по авторитетному мнению отца Ахмеда оказались местные женщины, первой из которых была красавица Валентина, но к внешности модели у неё был существенный недостаток – маленький рост. Во всём остальном Валентина производила впечатление красотки из модного журнала. Валентина по цвету волос была рыжей и конопатой. Вторая девушка была высокая, но очень худющая… её талия была стройной настолько, что появлялись мысли о её анорексии. С ней всегда ходила её толстая и курносая подруга. Звали их соответственно Екатерина и Елена. У Екатерины глаза были зелёными, что создавало о ней впечатление некоей мудрости и таинственности. Все эти женщины не постеснялись, завидев Ахмеда Иванова из окон домов, выбежать к нему и бросаться на руки сильного юного мужчины. Валентина пригласила всех в свой двухэтажный особняк, где её отец позиционировал их родовое поместье. В этом огромном доме в два этажа они жили с матерью, пока отец ездил на заработках по России. Её мать не по стандартам общественности была умна и тоже строила бизнес на их хозяйстве, убивая на это дело всё свободное время. Мебели в доме было много и вся дорогая, но особенно Ахмеду и Афанасию понравились обеденные столы, с которыми гарнитурами шли специфические шкафы для разных типов комнат и кухонь. Кухонь здесь было две. Валентина показала и их спальни – везде двуместные кровати, даже в детской, которые их отец производил на личном производстве. В каждой комнате обязательно был диван или гарнитуры мягкой мебели для гостиной. В центральной приёмной, где они проводили семейные обсуждения, стоял телевизор и фортепиано. Сама Валентина работала преподавателем фортепиано в двух музыкальных школах посёлка. О, какая была бы романтика, сложись у них с Ахмедом большие отношения, чем дружба! Знаменитость посёлка и он… не назвать его скотом, но… что он сам по себе?.. Что в тебе есть достойного такой женщины, Ахмед Иванов? Разумеется, в его глазах Валентина была своего рода Богиней. Он называл её не иначе, как Валенька, а когда у него было настроение – Валя! Основную часть своего времени Ахмед был в хорошем расположении духа. Сейчас, как видно, время настало отличное! «Валя» не сходила у него с языка! Афанасий вёл себя в их присутствии достаточно натужно и скованно, но смотрел на них прямым просвещённым взглядом, сидя в удобном кресле в гостиной. Он боялся, что шевельнётся и выдаст им своё настроение, угнетая молодых голубков, объединяющихся парой и будущей семьёй. Ахмед и Валя нисколько его не стеснялись. Видимо, им вдвоём пока друг с другом было не уютно. Конопатая Валентина любила в Ахмеде его причудливость, а особенно, когда он своими большими руками, между делом, ласкал все изгибы её кошачьего тела, заметно извивающимся в такт его дыханию. Они заметили присутствие Афанасия в гостиной только после того, как Ахмед Иванов снял с неё лифчик. Она заметила присутствие заинтересованного Афанасия и запоздало спрятала возбуждённые на груди соски. Взглядом она просила прощения за выходки Ахмеда у Афанасия, так как иначе он не представлял их отношения. Впрочем, это Меда только возбудило в её отношении, — это настоящее полное имя Ахмеда Иванова, как его часто называла мать один на один и Валя. Валю в свою очередь он любил звать Велеса. (Но, снова возвращаясь к его фантазиям, Ахмед Иванов любил называть себя Майклом в своих личностных представлениях). Он накричал на Афанасия, пытающегося уйти с виноватым видом, и заставил его снова сесть в удобное кресло, с которого он торопился вставать, болезненно сжимая руки Валентины в кистях, не позволяя ей начать застёгивать лифчик на груди. Первородный грех и юность царили в гостиной дома Валентины. Мужчины начали беседы о восхвалении секса, подбирая слова о «естестве» и «невинности»; они, Майкл и Велеса, просто обязаны друг другу проявлением любви и ласки во имя их будущих поколений, не озираясь на завистников и сложности жизни. Они живут своими жизнями, а не надуманными большинством приличиями, устанавливая свои правила и принципы жизни самостоятельно до такой степени, что словно бы для них переставало существовать само государство. В гостиную зашла Екатерина со своей маленькой грудью и, решив поддержать полуголую Валентину, тоже разделась до бюстгальтера, хихикая. Афанасий заинтересованно начал разглагольствовать, что носить бюстгальтер преступление, так как это последование мнению большинства в составе системы социального уклада России. Валентина и Ахмед обнялись, почти давая друг другу клятву взаимности и верности. Быть с ним для него было доказательством её к нему любви, а для неё освобождением от оков общественного гнёта; гнёт националистического и коммерческого типов, когда одним позволено всё, а других унижают до суицидов. И не у всех людей бывает даже праздник распутной любви в тёмном, сокрытом ото всех, подвале с сырыми потолками. О, Всевышний, как он был к ней страстен – его взор отражал пыл грешного огня!.. (Примечание автора: иногда у меня плохо получается описание таких сцен. Здесь не по стандарту получилось, но только так про Ахмеда Иванова и можно сказать – он очень харизматичный человек при достаточно пылком, психически неуравновешенном нраве). Ничто его не могло остановить! Сейчас единственно возможным устремлением его было, — добиться на глазах Афанасия любимую женщину и доказать ему, что у него тоже есть будущее. (Примечание автора: Не подумайте, что я увлеклась. Это Меда увлёкся и вошёл в пыл собственной страсти, но сам он при этом искренно себе, любимому, доверяет, формируя свою уверенность сегодня — и смешно от него становится и грустно – дурак, одним словом, на букву «д». А как об этом по-другому рассказывать? Я могла описать это подробнее, но это собирательный с мужчин разных персонаж. Таких людей много среди нас, что в пылу сердца забывают свою вежливость и даже уважение к женщинам.)
Внезапно Меда вспомнил об этом… вспомнил о телефоне, который так и не нашёл. Телефон лежал на полу перед его взглядом и от неожиданности он побледнел. Кто его сюда принёс? В гостиную к тому моменту уже забежали две женщины, что были с ними в пути из города всё это время. Блондинка и брюнетка; Анастасия и Юлия. Ахмед их не узнал. Где его родители? Где Афанасий? Где все? Кто эти люди? Он искренне был убеждён в том, что Афанасий, Анастасия и Юлия незнакомые ему люди, которые куда-то похитили его друзей в этот момент. Меда оттолкнул Велесу и начал свою месть похитителям, набросившись на Афанасия с кулаками. Он был убеждён, что мстит за своих похищенных друзей, не понимая, что душит Афанасия насмерть, а тот вообще ни в чём перед ним не был виноват. Сам мир кричал ему остановиться и увидеть свои действия и себя, но психика и душа не давали реакцию. Им двигала лишь жажда торжества добра во имя мести злу в своей жизни. Одержимость собственной идеей, словно демон, похитила его рассудок. Он в этот момент вспомнил, как убил весь персонал в гостинице и остановился, увидев, что Афанасий бледен и не дышит. Один мёртв. Женщины кричали. Они попытались убежать к его родителям, но местные с ружьями ждали их на выходе. Обе получили пули в головы и на этом посёлок хранил в тайне убийства приезжих… убийства на почве их давней бессознательной ненависти к городским, вынудившим их самостоятельно добывать себе пропитание и сырьё, чтобы те экономили деньги на их жизнях вдалеке.
Афанасий немного начал дышать. Его жизнь местные пока решили не прерывать.
— Сейчас! Сейчас! Или никогда, и это конец! Здесь мы живём, а не эти!
— Не надо! Не надо! Я сама. Сама. Я сама с ним разберусь.
(Примечание автора: Да… Мединым стилем речи выражаясь: «Дерьмово. Только баб убитых жалко!»)
Афанасий очнулся, ощущая во рту солоноватый привкус и запах крови вокруг, голова кружилась и болела. Он всё время лежал на кровати, а перед ним в кресле сидел Ахмед в состоянии эйфории маньяков. Всё произошло слишком быстро и как-то буднично. Афанасий ничего не мог понять от шока.
— «Ничего, это лишь начало!» — успокоил себя Ахмед. — «В следующий раз резать буду без спешки!».
Скрипнула дверь и из неё показалось незнакомое испуганное лицо и тут же пропало. Дело во имя свободы посёлка от городов продолжалось.
После всего этого в комнату спокойно к ним вошла Велеса и деревянными пальцами сбросила с себя перед Ахмедом все свои одеяния, а лифчик, по указанию Меда, выбросила в окно на грядки, и голая послушно легла на диван, избегая пристальный взгляд бледного Афанасия, — он смотрел в пол, закрывая лицо руками, когда она начала ждать действия Ахмеда. Афанасий по звуку их дыхания догадывался, чем они заняты. Секс был окончен и пыл Ахмеда погас. Он удовлетворённо сказал: «Вот так. Мне просто необходимо было, чтобы ты верила мне, а не каким-то долбанутым приезжим».
Атмосфера в помещении дома Валентины стояла очень странная: тут нет правил и нет игроков; только нож, Ахмед и тишина плача Валентины… «А всё-таки удачное место я выбрал сегодня, — подумал Ахмед, — Большой особняк в родном посёлке, много родных людей — хорошая интрига будет этой ночью!» Афанасий. Пока они отвлеклись выбежал за дверь гостиной и там замер. Ахмед подошёл к скрипучей двери; он чуял страх Афанасия.
— Давай, друг мой, на пять минут свали в другую спальню! В спальню, я сказал, куда попёр!
Афанасий побежал к выходу их дома, но у входа ждали с ружьями, и он быстро повернул на второй этаж, там спрятавшись от Ахмеда, который бежал за ним. «Я знаю, что ты рядом, крысишка-трусишка!», — послышался голос Меда и противный лязг ржавых дверных петель разнесся по темному двору. Пытаясь учуять своего незадачливого товарища, Ахмед ненадолго застыл, бросая на лужайку длинную тень. Афанасий мгновенно притаился и, силясь справиться с предательски участившимся дыханием, судорожно озирался в поисках укрытия получше, приметив путь на чердак.
И взятый в врасплох скандалист, попытавшись было уйти, послушно «свалил» на чердак от ворвавшегося в комнату Ахмеда с ножом, едва выдавив из себя: «Двигайтесь, ноги!» А на чердаке он захлопнул дверцу и всё не мог оторвать взгляд от долбящего её с обратной стороны товарища, а руки его били и били о деревяшку…
Афанасий начинал понимать, что ему не выбраться живым из этого ужасного места, если он не справится со своими страхами, не оставит в прошлом то, что так долго преследовало его по ночам. Что случилось с Ахмедом и местными жителями? Это всё на самом деле или это всего лишь плод его больного воображения? Судорожные мысли были прерваны громким гулом подъезжающей ко двору машины. Люди с ружьями послушно ждали человека, который вышел к ним в тёмном костюме.
Через пять минут послышался голос Ахмеда: «Вот так! А то, как девочка прятался! Я к тебе!» После чего, похоже, началась бурная истерика с выламыванием двери чердака, ибо шуршание Афанасия в поисках оружия разозлило беднягу. А на звук чего-то разбитого, скандалист вышел из задумчивости, точнее, из транса, и робко прокрался мимо Ахмеда Иванова назад в комнату. Разбитым оказался экран телевизора. Утюг, которым его разбили, валялся рядом. Кинула его, по всей видимости, Велеса, ещё хлюпающая носом, но сама притихшая от своего рыдания. Велеса была нага, и не стеснялась своей наготы. Более того, она была великолепна. Однако кем был сейчас для неё Афанасий? Друг он ей или враг их посёлку? Что здесь происходит? Мягкими движениями Ахмед Иванов уже бежал к ним. Афанасий приподнял со стола хрустальную вазу и резко бросил её на пол! Сотней осколков разлетелась она, издав лязг осколков, и заставив вздрогнуть и Велесу, и скандалиста. Афанасий вооружился крупным осколком и ждал Ахмеда.
«Вот он, мой последний шанс на спасение» — радостно подумал Афанасий, приоткрывая дрожащими пальцами дверь запасного выхода на грядки — я справлюсь, просто нужно преодолеть свой страх. Как же там говорил мне бармен, дыхание ровное, глубокий вдох, задержка 5 секунд, выдох, и следить за дыханием." Афанасий пробрался в коридор, вздрагивая от каждого шороха, на трясущихся ногах, медленно проследовал к выходу и был всего лишь на расстоянии вытянутой руки от своего спасения, когда тихий, вкрадчивый голос Ахмеда прогремел как гром при сильном ливне — «А никто не говорил тебе не лезть туда, куда тебя не просят, мой милый друг?» — Афанасий судорожно перевел взгляд на свой живот, откуда торчал нож из руки Ахмеда, которая дрожащими пальцами сжимала его, вонзая глубже ему в плоть. Велеса прикончила его ударом ножом в затылок.
— Прекрасно, Велеса! Я люблю тебя! – гордо произнёс Ахмед Иванов, — Если захочешь проводить меня, приходи вечером к предкам.
Афанасий умер, окончательно перестав дышать. И Ахмед Иванов развязными мягкими движениями обнял тело Валентины, и величаво поцеловал её в губы. Их часто дышавшие рты соприкасались в дикой страсти новой жизни. Он поцеловал её одними губами. Также величаво отошёл от неё. Его родители с ним вытолкали тело Афанасия и двоих женщин из дома Валентины. В дверях ещё раз обернулся Ахмед на дела своих рук, и вышел вслед за родителями из дома. А на улице участливо отец его спросил: «Ну, как ты себя чувствуешь? Не проголодался ещё?» В ответ на это Ахмед ничего не смог ему сказать. Все оценили его взрослым и способным мужчиной. Ахмед Иванов защитил свою честь в родном доме; способности, не видимые для мужчин, не живших в этом посёлке и чувствуемые издалека приезжими сюда. Увлекаемый женским полом, он снова вернулся в город — нужно искать новых друзей… сказать по-другому, невидимые людьми ловушки, столь явно видимые при общей опасности.
А ты хочешь в гости к Ахмеду?..