Шутник

В нашем десятом классе шёл урок. Внезапно открылась дверь и вошёл завуч. Все встали. Завуч осмотрела класс и остановила взгляд на мне:
— Все, кроме Буера, могут сесть. А Буера скоро посадят, и не за парту. Продолжайте урок, а Буер за мной, к директору!
— За что? – по привычке пробурчал я, лихорадочно соображая, что имела в виду завуч.
— Сам знаешь, — ехидно улыбнулась завуч, который меня недолюбливала из-за моего поведения.

Директором нашей школы была Валентина Ивановна. Крупная женщина, фронтовик, курившая папиросы Беломорканал, строгая и добрая. Она удивительно тонко разбиралась в подростковой психологии, и все конфликты улаживала по понятным для нас правилам. Но едва в её кабинет попадал отец нерадивого ученика, Валентина Ивановна превращалась в офицера СМЕРШ. Взгляд становился жёстким, голос резким, и как рассказывали очевидцы, она могла выдать: «Такие как ты, стреляли нам в спину в сорок первом! Попался бы ты мне тогда! Иди и помни: или ты подаёшь сыну положительный пример, или ты познакомишься с моей крепкой коленкой! Не для того мы войну выиграли, чтобы ты сына калечил!» Потрясённые отцы пороли сыновей и просили их не шкодить в школе, а только во дворе. С матерями учеников, Валентина Ивановна беседовала «по-бабьи». И мамы выкладывали все семейные тайны. Наверно в памяти Валентины Ивановны было микродосье на каждого ученика нашей школы.

Поэтому я плёлся за завучем и был почти спокоен, ведь после последнего педсовета, на котором я поклялся начать «новую жизнь», я ещё не палился. Едва я вошёл в кабинет директора, как стоявший у двери физрук ткнул мне кулаком под рёбра, деликатно, но с чувством. Я остановился от неожиданности: пендель на уроке физкультуры, за пинание баскетбольного мяча ногой – понятно, но удар кулаком – это борщ. А когда физрук тихо прошептал: «Не вздумай дёргаться – вырублю!», я растерялся. Такое я слышал только от милиционеров, когда они шмонали нас поздним вечером. На всякий случай я перешёл в атаку:
— Вы не имеете права, я Вам не сын! – жалостливо пропищал я.
— Был бы твоим отцом – давно бы прибил! Ты зачем избил Зюзюкина?
— Не бил я никого. В школе – добавил я через паузу.
— Правильно, ты его избил за школой! Валентина Ивановна, он признался! – торжествующе констатировал физрук.
— А кто такой Зюзюкин? – спросил я.
— Ученик шестого класса, вы его Зюзей зовёте, как собаку, — пояснила Валентина Ивановна.
— А нафига мне его бить? – искренне удивился я, — шустрый паренёк, безобидный. Попросишь сбегать за спичками – приносит.
— А почему он должен бегать тебе за спичками? Тоже мне, пахан нашёлся!
— Зюзю я не бил, прошу отпустить меня на урок.
— Батюшки, Буер на урок просится! – усмехнулась Валентина Ивановна.
— Наверно о золотой медали задумался, — съехидничал физрук.
— А с чего вы взяли, что я Зюзю побил? – уже хладнокровно спросил я, поскольку Зюзю даже пальцем не трогал.
— Ишь как заговорил, прямо как в милиции! – жёстко констатировала Валентина Ивановна, — будут тебе доказательства, раз не хочешь честно признаться! Не ожидала я, что ты трус!
— Зовите Зюзю, я ему задам пару вопросов!
— Требуешь очную ставку? Имеешь право, мы тебе её организуем. Но на этот раз тебе не отвертеться, ответишь по — полной программе! – рявкнула Валентина Ивановна. Мать твою жалко, пашет одна с утра до ночи, а этот жирует за её счёт!

Когда Зюзя вошёл в кабинет директора, я сразу задал ему вопрос:
— Зюзя, это когда я тебя избил?
— Ты чё, Артур, ты классный пацан, ты никого не бьёшь! – начал оправдываться Зюзя.
— Вот и правда прозвучала! – обрадовался я и торжествующе посмотрел на Валентину Ивановну.
— Ишь, обрадовался! Прямо адвокат, да Зюзюкин сейчас признается, что это он тебя избил. Как ты на него рявкнул! Но у меня есть письменный документ, в котором всё подробно описано! Описывает свидетель, а Зюзюкин пострадавший! Зачитать?
— Да, — ответил я озадаченно.
— Раз не хочешь признать свою вину – слушай: «Во время перемены, я решил пройтись за школой. Едва я зашёл за угол, как услышал истошные крики. Подойдя поближе, я увидел, как Буер избивает привязанного верёвкой к дереву Зюзюкина. Зюзюкин стонал и плакал, и я ринулся на его защиту! Но Буер сильнее меня, и я стал истекать кровью под его ударами. Крови было море! Меня и Зюзюкина спас звонок на урок. Услышав его, Буер побежал в школу. Я освободил Зюзюкина и мы пошли в туалет, смывать кровь. Зюзюкин сильно плакал!» Ну и как тебе? Молчишь?
— И какая тварь это написала? – просипел я со злостью?
— На суде узнаешь, а пока подбирай выражения, ты пока ещё в школе! И сын врача, — бедная твоя мама! – устало произнесла Валентина Ивановна. Ведь совсем недавно клялся начать новую жизнь! Какое пятно на школу!
— А можно автора сюда пригласить? – осмелел я, — пусть он расскажет, где я за школой нашёл дерево, к которому можно привязать человека? Там одни саженцы, сам сажал, эту аллею выпускников!
— Пригласите Петрова из девятого, — обратилась к физруку Валентина Ивановна и подошла к окну, которое выходило во двор школы. Действительно, одни саженцы, — задумчиво констатировала она.

Едва Петров зашёл в кабинет директора, я на него зарычал:
— Ты чё там понаписал? Пушкин хренов! Давно по рогам не получал? Так я организую!
— Цыц! – крикнул физрук, и повторно ткнул мне по рёбрам.
— Всем молчать! – крикнула Валентина Ивановна, — тут я говорить буду, и вопросы задавать! Петров, покажи дерево, к которому Буер привязал Зюзюкина.
— Да я пошутил, никого Буер не привязывал. Артур – парень справедливый. Если ударит – то за дело.

В кабинете повисла тишина. Лицо Валентины Ивановны побагровело. Первым опомнился физрук:
— Валентина Ивановна, предлагаю отпустить Зюзюкина, он нам больше не нужен?
— Да, Зюзюкин, иди, учись, – тихо произнесла Валентина Ивановна. Петров, а что ты планируешь написать в следующем своём пасквиле? Что Артур убил сторожа?
— Я больше не буду. Я подумал, что это смешно получится, — пробубнил Петров и опустил голову.
— Артур, я приношу свои извинения. Но ты сам виноват, частично. Если бы Петров написал, что Зюзюкин избил первоклассника, то этому бы не поверили, а от тебя этого можно ожидать в любую минуту.
— Так может меня изолировать на всякий случай? – огрызнулся я.
— Ладно, извини меня, поддалась эмоциям. А таким как ты, Петров, нужна небольшая война, чтобы повзрослели. В сорок первом, твои ровесники прибавляли себе возраст и шли на войну, добровольцами. А ты шуточки шутишь. Не смешные!

Вот так, невольно, Валентина Ивановна «накаркала» афганскую войну, которая началась год спустя, и с которой Витька Петров не вернулся…