Ковчег. ч.1

— А знаешь, как у нас это было? Когда материнский корабль завис над Уфой, миллионы россиян выбегали на улицы. Некоторые — в чём мать родила. Люди кричали, плакали, просили забрать, пусть даже на опыты. Орали «ура, наконец-то мы все умрём», «конец света! настоящий!». Американцы же подняли шумиху про вторжение, начали собирать ополчение.

Политики играли на настроениях, банкиры срубили бабок на том, что дали людям кредиты, а конец света не наступил. Да, кое-кто побежал грабить супермаркеты и трахать всё живое… Иногда этими «кое-кем» были копы, священники и чиновники, — Стас достал сигарету, поджёг и затянулся, вглядываясь в непроглядную черноту космоса, — А эти мудаки никого не убили, ничего не взорвали… Какое ужасное разочарование для восьми миллиардов человек. Они даже не стали опровергать религиозный бред. Просто сказали, что рады встретить разумный вид на своём пути.

Разумный, Сеня!!! Это они вот про тех мужиков, которые сейчас в гидропонике самогон делают и продают… Блин, до встречи с нашими раса ниддос считала себя неуязвимой перед психотропными веществами. Щас! Наши забодяжили что-то настолько убойное, что у бедняг четвёртый глаз открылся и они начали видеть прошлое и разговаривать с древним божеством своего народа.

Иногда их проглючивает прямо на рабочем месте — на посту астронавигации. Понимаешь, почему корабль четыре раза сбивался с курса? Потому переходы между маршрутными точками доверили кайтри. Их пока никто не споил и на травку не подсадил. Но «пока» — ключевое слово.

Арсений, всё это время стоявший столбом, опираясь на дверь отсека, наконец пришел в себя, пытаясь переварить полученный поток информации. Он, в отличие от Стаса, родился уже здесь, на этом многонациональном и мультирасовом ковчеге, и понятия не имел, как всё начиналось.

Парень жил в каком-то маленьком выдуманном мирке дружбы земных и внеземных народов, стараясь не снимать розовые очки. Каждые такие посиделки со Стасом выбивали его из колеи дня на три. Потом он брал себя в руки, шёл в музей истории «Ковчега», и вновь переубеждал сам себя в том, что всё идёт по плану, а то, что рассказывает коллега — мелочи жизни, намного менее важные, чем великая миссия человечества.